Амбридж уполномочена заявить (джен)

— Так откуда у учителей средней школы чистый героин? — Белоногов пристально посмотрел в глаза Лабутину. — Не из кабинета химии, я подозреваю?

— Но вы же нашли наркотики не у меня, — возразил Лабутин.

— Это сейчас неважно. Важно то, что вы проходили подозреваемым по делу о хранении и сбыте наркотиков.

— Так это когда было! — саркастически усмехнулся учитель. — Да и не доказали ничего.

— А как вы объясните другое, — настаивал прокурор, — стоило вам устроиться в школу, как там резко возросло количество наркоманов? Опять совпадение?

— Хорошо, — Лабутин вдруг понурил голову и стал говорить заметно тише, — я расскажу вам, в чём дело. Я и сам жертва…

В это время Макс расхаживал по второй опросной напротив Саренпя, сидевшего за столом в наручниках.

— То, что у вас нашли наркотики — это уже факт, — веско, подражая Белоногову, объявил он. — Но меня сейчас интересует более важный вопрос: за что вы убили Глафиру Пахомову?

— Я? Уб-бил? — Саренпя снова начал заикаться. — Я не м-мог… ведь это я вызвал п-п-полицию!

— Чтобы отвести от себя подозрения, — перебил Макс. — Пахомова следила за Лабутиным, подозревая, что это он стоит за вспышкой наркомании в вашей школе. Вас она не подозревала, но это не помешало вам обезопасить себя таким вот радикальным методом.

— На самом деле в нашей школе действительно есть наркодилер, — рассказывал Лабутин. — Это и есть Саренпя. Он откуда-то узнал, что я был на подозрении у милиции, и начал меня шантажировать. Заставлял молчать о его преступлениях.

— И вы молчали?

— А что я ещё мог сделать? — возразил Лабутин. — Я даже думаю, это он заложил меня Пахомовой. А сам убил её, чтобы подставить меня.

— А как, в таком случае, вы объясните сегодняшний случай?

— Это Саренпя попросил меня организовать встречу, — вздохнул Лабутин. — Он, похоже, хотел подбросить мне наркотики, но не успел. Так что ваши сотрудники меня, можно сказать, спасли.

— Д-да нет же! — завопил Саренпя. — Это Лабутин т-торговал н-наркотиками! Я случайно уз-знал об этом! А од-днажды…

… Саренпя со стопкой тетрадей вошёл в пустую учительскую и обмер: Лабутин защёлкивал замки его дипломата.

— В-вы что себе п-позволяете! — он оттолкнул Алексея, открыл портфель и обмер: среди книг и методичек лежал тугой пакетик с белым порошком. Край пакетика был надорван, и немного со-держимого просыпалось на книги.

— Это ч…ч… что?

— Героин, — противно усмехнулся Лабутин.

— З-зачем вы его мне п-подсунули?! Я п-п-пойду в п-полицию!

— Куда? Нет, ну дебил, чес-слово! — Лабутин заржал. — Тебя же самого загребут. А я скажу, что ты и есть барыга. И все подтвердят. Думаешь, Пахомова от меня избавится за здорово жи-ёшь? Я ей нужен как воздух. Она десять процентов имеет с моих выставок. Так что суди сам, кого она выберет.

Саренпя, привалившись к стене, судорожно дышал.

— Вот так-то, — Лабутин забрал пакетик, аккуратно заклеил его кусочком пластыря и пере-прятал в свою сумку. — Так что будешь молчать и делать, что я скажу.

— И я м-молчал, — Саренпя жалобно вздохнул. — А в тот вечер, за час до начала п-праздника, я услышал разговор м-между ним и П-Пахомовой…

… — Глафира Викторовна, нам очень нужно поговорить.

— Чего вам? — Пахомова смерила Лабутина презрительным взглядом.

— Мне сказали, что вы меня в чём-то подозреваете, — Лабутин изобразил улыбку в тридцать два зуба.

— Уже? Тётя Груша разболтала? — переспросила Пахомова. — Тем лучше, что вы сами об этом заговорили. У меня и правда есть кое-какие соображения, — она криво и многозначительно ухмыльнулась.

— Хорошо, давайте начистоту. Дело в том, что под меня копает Саренпя. Это он хочет меня подставить. За то, что я как-то видел в его дипломате наркотики…

У Саренпя, стоявшего за дверью, чуть сердце не выпрыгнуло из груди.

Но Пахомова неожиданно расхохоталась:

— Ты за кого меня держишь, Пикассо хренов? Я тоже не пальцем деланная, всё понимаю. Этот твой Саренпя — слизняк, он на красный свет боится пройти, а ты — наркотики! Всё я про тебя знаю, голубчик. А теперь слушай сюда, петушок, — она понизила голос, — чтобы я молчала, мне нужны деньги. Половина того, что ты имеешь со своих наркош. А захочу, так всё отдавать бу-дешь.

— А морда не треснет, карга старая? — зашипел в ответ Лабутин. — Ты хоть знаешь, на кого наехала? Смотри, ещё плетнём придавит!

Как нельзя кстати на лестнице появилась заведующая столовой, толстая тётя Дарья.

— Глафира Викторовна! У нас ЧП: апельсинов не хватает! Почти кило уворовали.

— Ну блин, — буркнула директриса. — Ладно, проваливай, но наш разговор не закончен!

В восемь утра к прокуратуре подъехал серый милицейский уазик. Из него вывели под конвоем двух задержанных: крепкого темноволосого мужчину и даму с громадным, явно не от природы, бюстом.

В коридоре опергруппу уже ждал Ильин.

— Всех взяли?

— Водители уже дают показания, — ответил старший офицер.

— А девушки?

— Тоже у нас. Все двадцать четыре! Одну только увезли на скорой — выкидыш.

— Вот ведь сволочи, — процедил Ильин сквозь зубы. — Отведите их в допросную!

«Пока я их на месте не прибил», — добавил он вполголоса.

Когда вся группа поднялась на второй этаж, из кабинета вышел Сашка.

— Что, всех взяли? — возбуждённо спросил он.

— Всех, — ответил Ильин. — Подготовь-ка документы, чтоб было что им предъявить.

— Минуточку, — ответил Сашка и неожиданно для всех, подойдя к Грачёву, со всего маху двинул его ногой в промежность. Тот охнул, выпучил глаза и сложился пополам.

— Ты что, озверел? — удивился Павел Валентинович. — За что его?

— Он знает, — огрызнулся Сашка. — Басков…

— Ты чё, мужик, — прохрипел Грачёв, переведя дыхание, — это тебя Коровина научила?

— А у тебя хорошая память, — бросил Сашка и вернулся в кабинет.

— Ну что, колятся твои товарищи? — спросил Ильин, когда Белоногов вышел из допросной

— Не знаю, как у Макса обстоят дела, но Лабутин указывает на Сарепню — ответил Белоногов

— А такой у него вид, как будто мухи не обидит — вздохнул Ильин

— Внешность бывает обманчива, Паш — сказал Белоногов

Тут из второй допросной вышел Макс.

— Ну, Макс, что тебе Саренпя сказал? — поинтересовался Белоногов

— Он говорит, что мотив был у Лабутина — ответил Макс — Более того, он пояснил, что в день убийства между Лабутиным и Пахомовой произошла ссора. Оказалось, Пахомова узнала про преступный бизнес Лабутина и шанатжировала его.

— Так, и что же делать? — задумался Белоногов

— А может, отдать на экспертизу пиджак, в котором Лабутин был на вечере? — предложил Боец — Наверняка там и следы крови Пахомовой, и следы наркотиков.

— Максим, да ты гений! — обрадованно воскликнул Белоногов — Как я раньше до этого не додумался!

— Может же, Димочка, твой Боец, когда захочет — добавил Ильин

Тут к компании подошли Саша и прибывшая в прокуратуру Ася.

— Павел Валентинович, а где сейчас наша подозреваемая Будилова? — спросил Саша

— В четвёртой допросной — ответил Ильин — А что такое?

— Понимаете, мне нужно сказать этой силиконовой кукле пару слов — пояснила Ася — Чтобы Сашку больше не обижала.

— Ладно-ладно, — согласился Ильин. — Только без членовредительства. А то Грачёв уже заявление написать грозился.

— Спасибо! — воскликнул сияющий Сашка, уводя Асю под руку по коридору.

— Ты что, в самом деле дашь ход заявлению? — удивился Белоногов.

— Какому заявлению? — Ильин с абсолютно невинным лицом развёл руками. — Десять человек видели, как он сам своей мужской гордостью об перила приложился. И потом, разрешили же мы тёте Поле скинхедов шваброй…

Жанна Будилова ёрзала на жёстком стуле и всхлипывала. Её макияж от слёз расплылся, и назвать её красавицей было уже трудновато.

Увидев на пороге Сашку, она вскочила:

— Сашенька! Я знала, что ты меня спасёшь!

— Чего? — Сашка, уже успевший заготовить обличительную речь, растерялся от такого напора.

— Саша, послушай меня, — запричитала Жанна, не давая ему опомниться, — это всё Грачёв, он и меня использовал втёмную, мерзавец! Ты же понимаешь, что я не способна… ну обманулась, ну с кем не бывает! — Она схватила его за запястья. — Саша, пожалуйста, вытащи меня отсюда! У нас будет честный бизнес, брачное агентство… Ты ведь женишься на мне?

— Жанна! — прикрикнул Сашка, выдираясь из её наманикюренных ручек. — Да замолчишь ты хоть на минуту?!

— Ты что? — сутенёрша сложила губки бантиком. — Ты не помнишь, какая у нас была любовь? Помнишь, как ты мне предложение сделал?

— А вот с этим перебьёшься, — возразила, выйдя вперёд, Ася.

— Ты кто? — Жанна с удивлением уставилась на неё.

— Та самая девушка, которую ты хотела похитить. Если хочешь знать, мы с Сашей подали заявление в загс. Потому что у нас будет ребёнок.

Жанна распустила свой огромный силиконовый рот и некрасиво, как-то совсем по-базарному, завыла.

— Слушай… насчёт ребёнка… зачем ты это сказала? — удивился Сашка. — У тебя же…

— Ну надо было хоть что-то сказать, — подмигнув, ответила девушка.

Три часа спустя Сашка пил чай в техотделе, когда в дверях появился Максим.

— Ну как, пришла экспертиза? — спросил он.

— Сейчас проверим, — Сашка кликнул по иконке почтового ящика. — Вот она, родная, — и вывел файл на печать.

— Неплохо, — потёр руки Макс. — Кстати, ты слышал — в воскресенье новая программа выходит про компьютеры? И прикинь, там двое ведущих, и оба рыжие! Я сперва подумал — это тебя клонировали…

— Вроде я пока один, — засмеялся Чекалин.

— А потом я вспомнил: это же братья Горностаевы, — продолжал Макс. — С ними Белоногов говорил. Замечательные ребята. Представляешь, у них в семье пять детей, а трое старших уже работают!

— Вижу, придётся тебе всё рассказать с самого начала, — прокомментировал Сашка.

— Расскажу, — согласился Боец. — Но сначала Лабутина прищучим.

— Я надеюсь, вы убедились, что я невиновен, — объявил Лабутин, самоуверенно улыбаясь.

— Убедились, — строго возразил Белоногов. — Только в обратном. Мы изъяли ваш пиджак, в котором вы были на вечере выпускников. Эксперты только что закончили её анализ. Во-первых, в швах боковых карманов найдены крупицы героина. Следовательно, наркотики в клуб пронесли вы, а не Саренпя. И, по всей вероятности, эта дрянь у вас в карманах гостила не раз. Ну а во-вторых, на манжете правого рукава с внутренней стороны обнаружены брызги крови, по групповой принадлежности, да и уровню алкоголя, соответствующей крови Пахомовой…

…- Это ты, криворукая? — Пахомова обернулась, ожидая увидеть уборщицу. Но вместо тё-ти Груши перед ней стоял Лабутин с ножницами в руках. Левой рукой он схватил женщину за плечо, а правой вогнал ей в горло оба лезвия ножниц. Кровь заструилась по шее жертвы; несколько капель попали на рукав пиджака. Лабутин торопливо выпустил обмякшее тело, которое мешком рухнуло на пол, и отошёл, чтобы не наступить в кровь, которая уже растекалась лужей вокруг головы Пахомовой.

— Я предупреждал, карга старая, — пробормотал он, — смотри, на кого наезжаешь.

Он сунул в карман платок, которым заранее обернул кольца ножниц, и убедившись, что в коридоре никого нет, тихо вышел из столовой.

— В-третьих, у вас нет и алиби, — продолжал Белоногов. — Никто из учителей не видел, как вы покинули школу. Следовательно, вы ушли последним — не считая Саренпя, который и обнаружил труп. Вы ведь специально подстроили, чтобы он в праздник был дежурным по школе и должен был уйти последним?

— Нелишняя предосторожность, — бросил Лабутин.

— Не помогли вам ваши предосторожности, — хмыкнул Белоногов. — Впрочем, за будущее ваше я уверен: в любой колонии нужен художник — плакаты рисовать