На диете мы сидели... (гет)

Мемберы с присущим им энтузиазмом разрабатывают план, скидываются, кто сколько может (а могут они все много). Из чувства солидарности участвует даже Чимин, которому, в общем-то, очередная голодовка пофиг. Дело осталось за малым — выяснить, что нравится Хи Шу.

План проваливается с треском на первом же осторожном вопросе и первом же съеденном (по традиции бантаны начали с самой дорогой говядины) подарке.

Хи Шу нравится всё.

Ему нравятся говядина, свинина, курица, лобстеры, крабы, рыба, ушки, осьминоги, мидии и вообще весь перечень южнокорейских съедобных углеводов. Ему нравятся одежда и обувь, и он, принимая подарки от группы, продолжает хапать бесплатный и подлежащий к раздаче мерч, забирать забракованные стилистами коллекции и без малейших угрызений совести уносить домой присланное фанатами. Он с удовольствием пользуется машинами компании вместе с водителями, а ещё гримёрами, костюмерами, бассейном, спа-салоном — и всё это сквозь хруст луковых колечек. И кстати, насчёт них: в торговом центре, где ответственный за питание группы менеджер в лице Хи Шу закупает продукты, к такому объёмному заказу прилагается не менее объёмная бесплатная закуска. Да-да, в виде тех самых луковых колечек. Прилагается-то вроде для всех, но оказывается неизменно в желудке одного Хи Шу.

И да, велосипеды он тоже любит.

А после всех этих прекрасных подарков он заваливается на кухню к Пратибха-Джи и, с масляной улыбкой инспектируя мизерные порции мяса, которые положены группе, задвигает ей речи о том, какой он крутой и бесценный для компании. Потому что вот даже мемберы, которые с ним здороваются через раз, подарили ему велосипед.

Порции же самих мемберов не увеличиваются ни на йоту.

Хи Шу жаден, обжорист и твёрд, как кремень.

Джин, сглатывая слюну от почти тошнотворного запаха индийских специй, пропитавшего, кажется, всё общежитие, с тяжким вздохом тапает по сенсорному экрану. Он бы, может, уже давно на всё плюнул и смирился, но дело чести есть дело чести, и недоведьме нужно срочно кому-то поныть, чтобы набраться сил и душевного равновесия. Мемберы для оного точно не годятся — у них и с тем и с другим швах, и им самим кому бы поныть. Так что набранный Джином номер не принадлежит никому из группы, никому из компании, да и вообще он не в Южной Корее.

Поныть всё равно не получается, потому что адресат за границей чем-то занят, деловит и раздражён. Джин даже не успевает начать: «А вот у меня…», как с ходу получает ценный совет и гудки сброшенного вызова. На том конце не иначе, как воспользовались телепатией, нагло вломившись Джину в голову, чтобы не терять время, да ещё и без его согласия, хотя с учётом расстояния это кажется уже не магией, а чистой фантастикой.

Но совет ценный, и в гостиную Джин вылетает таким счастливым, будто его не осточертевший рис с овощами ждёт, а завтрак из двенадцати блюд — и всё ему одному.

К сожалению, Хи Шу бдит, камбэковкие тренировки и личное расписание у каждого сжирают свободное время, и собраться им не удаётся до конца дня. Джин решается на отчаянный шаг и по цепочке начинает передавать новый план.

Он рассказывает о нём Намджуну и Шуге.

Шуга делится им с Чонгуком.

Чонгук — с Тэхёном.

Намджун — с Хосоком.

И на этом все дружно решают, что их долг по передаче плана выполнен. Хён-лайн (включая Хосока) думает, что макнэ-лайн разберутся сами, макнэ-лайн (исключая Чимина) думает, что Чимину всё расскажет Хосок на поздней танцевальной тренировке. А сам Чимин на этой самой тренировке, уставший и голодный, на странные шуточки хёна не обращает внимания, уговаривая себя вытянуть ещё во-от эту связку, а живот — не бурчать, потому что еды не будет уже до завтрашнего утра.

На том и заканчивается вечер, а на следующий день шесть мемберов из семи приступают к осуществлению плана.

Предложенный план прост как апельсин — надо Хи Шу в кого-нибудь влюбить. Вообще-то, план звучал не совсем так, а скорее как: «Ты затрахал звонить посреди обряда!», но Джину в этом признаваться не с руки, так что это всё-таки план, да. Ведь ясен хрен, что если у мужчины всё в порядке с работой (и не где-нибудь, а в самом Big Hit!) и аппетитом (упаковками от одних только луковых колечек можно забить целый мусорный контейнер), то единственное, чего ему не хватает для полного счастья — это женщины. А влюблённый мужчина, разумеется, думать будет исключительно о предмете своей любви и забудет про то, что у него на шее семеро с ложками и строгой диетой.

Так что весь следующий день бантаны рыскают по общежитию и зданию компании, приставая ко всем находящимся там женщинам и девушкам старше двадцати пяти (младше отдавать на заклание этом упитанному колобку со стойким запахом лука как-то не хочется — авось ещё самим пригодятся). Текучка кадров в компании практически нулевая, и друг друга они все знают как облупленных. И на все приличные и не очень вопросы мемберов по итогу охаживают чем под руку попадётся и куда придётся, возмущённо вопя и удивляясь, чё это они все. Потому что пубертат у всех вроде давно прошёл, а его редкие вспышки обычно приходятся на послекамбэковский период, а никак не до. На авторитетное заявление сотрудников мужского пола, что он у них всё-таки по второму кругу и женить их вообще пора, а то всех тёлок поотбивают, женское население Big Hit чем под руку придётся охаживает их тоже. К вечеру вздрючены все, в Big Hit сексистские настроения и взаимные плевки со всех сторон. Сотрудники обоих полов и всех ориентаций точат зуб на всех бантанов (ну, кроме Чимина, потому что он лапочка, булочка, вон как тренируется и вообще ничё ни у кого не спрашивает).

У мемберов четыре синяка на шестерых и дырка от бублика вместо идеи, кого свести с Хи Шу, потому как все девушки свои, давно проверенные и их жалко.

Но тут в столовую вплывает Пратибха-джи в облаке аромата индийских специй, и шесть пар глаз загораются алчными огоньками.

Её не жалко, она не своя, и вообще её привёл Хи Шу.