Ведьмины тени (гет)

Влюбилась я действительно по уши. Если раньше Джексон и заполнял мои мысли, то ненадолго, зато сейчас, впридачу к мыслям, он регулярно являлся сам. Как оказалось, ни в какой Лондон он не уехал, поступив на финансиста тут же, в Сеуле, в университет Сонгюнгван.

Он заявился ко мне на следующий же день после Хэллоуина с официальным предложением стать парнем и девушкой. Это, кроме внезапного прилива вполне понятного счастья, вызвало у меня ещё одно неожиданное облегчение — признание в том, что я иногда бываю ведьмой, можно отложить почти ещё на год.

Мансарда, в которой мы тусовались теперь регулярно, его не устраивала по двум причинам. Во-первых, ему казалось, что где-то рядом постоянно околачивается Мара. Владелица кофейни вообще ему откровенно не нравилась и он уже не раз предлагал мне уйти и устроиться на другую подработку, но я упиралась всеми четырьмя лапами. А второе упущение, то есть отсутствие кровати, где можно поваляться за снэками и киношкой на ноутбуке, он быстро исправил сам, притащив как-то раз кучу деревянных поддонов, присобачив к ним LED-ленту и бросив сверху аж три футона. Место получилось шикарным, широким, да ещё и с подсветкой.

На дворе царила весна, лишь усиливая эффект головокружения от одного присутствия Джексона рядом. Мне казалось, что сердце у меня теперь будет вечность работать с перебоями, едва ему стоит на меня посмотреть. Он развеивал мои страхи раз за разом, многократно подтверждая мою уверенность в том, что я любима. Я буквально утопала в его нежности и заботе. А ещё он признался, что следил за мной издалека, через друзей, потому что думал, что вызывал у меня страх и отвращение, но выкинуть из головы не мог.

— А ближе к Хэллоуину не выдержал, представляешь? — виновато каялся он мне. — Как подумал, что тебе тут что-нибудь… — он споткнулся на полуслове.

— Что что-нибудь? — уточнила я, но он лишь мотнул головой, отмахиваясь от вопроса и отвлёк меня поцелуем. И лишь когда я пришла в себя, чуть ревниво, с залёгшей меж бровей складкой, добавил:

— Опередят. Побоялся, что меня опередят. Пришлось действовать быстро.

Это не слишком-то бурное проявление ревности заставило меня в него влюбиться ещё сильнее. И разумеется, я ни капли не сомневалась, когда решилась на свой первый раз.

Он был болезненным и неприятным, второй через пару дней — не лучше. Джексон волновался не меньше, в какой-то момент вообще струхнув, и так старался, что я, кажется, готова была словить оргазм только от одной его заботы.

— Не то, чтобы я был против, но ты хоть понимаешь, что ты у меня первая девственница? — спросил он, нависая надо мной и целуя с таким растерянным видом, что я невольно рассмеялась. — Эй, прекрати хихикать!

Но остановиться мне было трудно — выражение на его лице было таким забавным, что я засмеялась ещё громче.

— Ну держись! — он попытался меня припугнуть, но несмотря на грозный вид, обращался он со мной, как с хрустальной вазой.

С третьего раза всё стало намного лучше, а потом нас было уже не остановить.

Как-то вечером он, нежно поглаживая мою разгорячённую после ласк кожу и иногда касаясь её губами, негромким голосом произнёс мне на ушко, наблюдая, как очень уставшая я понемногу уплываю в страну снов:

— Хочешь, я расскажу тебе сказку? Однажды один мальчик услышал легенду про ведьм. И в ней говорилось о том, что они могут исполнять желания, но лишь одну ночь в году — на Самайн. Только в эту ночь можно победить ведьму, только в эту ночь она не посмеет противиться твоей воле — нужно лишь найти её и встать на её тень… Так вот, этот мальчик как-то гулял в лесу накануне Самайна и увидел девочку — очень красивую и очень грустную. То ли ему показалась, то ли это было на самом деле, но её глаза светились фиолетовым. Он тут же решил, что она и есть ведьма, и даже её поймал, но глаза у неё стали совсем обычными. А ещё девочка была очень испуганной и почти плакала. А сам мальчик даже ещё толком не знал, что ему загадывать — поймать ведьму ему было интереснее каких-то там желаний. Впрочем, мальчик до своего желания додумался потом — когда эта маленькая ведьмочка сбежала, он решил, что загадал бы с ней подружиться.

— И чем же закончилась сказка? — спросила я.

Джексон наклонился и поцеловал меня — глубоко и нежно, не спеша исследуя языком и губами мой рот, бережно оглаживая пальцами затылок и шею, так что я чуть не начала задыхаться от удовольствия и этой мягкой нежности.

— Ну… — прошептал он, не отрывая от меня тёмных блестящих глаз. — Я её поймал. И я в неё влюбился.

— Я не ведьма, — на автопилоте пробурчала я, не желая открывать глаза и утыкаясь ему в грудь. Его рука, ласково поглаживающая мою спину, замедлилась, а сердце вдруг в груди заколотилось слишком быстро. Я отодвинулась и попыталась заглянуть ему в глаза. Он мялся, глядя куда-то в стену и будто не зная, как продолжить разговор. А затем вдруг пожал плечами, встал, добрался до куртки и вытащил из внутреннего кармана какой-то свёрток. Мне показалась, что я смутно припомнила такой же чёрный пакет в его руках почти полтора года назад.

— Я… — он запнулся, поджал губы, а затем посмотрел меня прямо в глаза. — Я пойму, если ты разозлишься.

Я развернула пакет, и у меня рот открылся от изумления, когда я увидела два предмета.

Сумочку с альпакой.

И алый бактус.

— Аффф…. ффигеть, — выдохнула я. Полузабытые предметы лежали в моих руках, и я тут же лихорадочно принялась расстёгивать сумочку. Пуговица-нос с трудом поддавались задрожавшим пальцам, и Джексон вдруг уверенно накрыл мои руки горячими ладонями. Смотрел он на меня с сочувствием. Я выдохнула и наконец-то откинула клапан.

Он был там, мой договор, ни капли не изменившись, всё так же свёрнутый в трубочку.

— Можешь меня побить, — тихо заметил Джексон, упреждая мой вопрос. — Но уйти не проси — всё равно силой ты меня не выгонишь. И тебя не отпущу.

— Почему…? — севшим голосом спросила я, и в этом вопросе было чертовски много невысказанного. Он всё знал? Почему не отдал вещи раньше? Почему ошивался каждый Хэллоуин рядом? Почему так ничего толком и не пожелал, кроме пары дурацких поцелуев?

Кажется, он догадывался о каждом из них, потому что протянул руку и нежно провёл пальцами по моей шее и подбородку, посылая по коже тёплую волну.

— Ну, а как я ещё мог тебя уберечь?

— Уберечь? — ошалело спросила я. Развернув бумагу, я перечитала контракт будто в первый раз и глазами совсем постороннего человека. Чёрт, он действительно звучал странно — можно было подумать, что меня на один в день году превращали в послушную игрушку, рабыню чих-то прихотей.

— Мара пообещала, что со мной не случится ничего страшного.

— Ну, я с твоей хозяйкой…

— Она мне не хозяйка! Она друг!

— Хорошо, я с ней знаком не был, а когда сюда пару раз приходил за кофе, она мне показалась не самой добродушной персоной. Поэтому… я решил, что буду за тобой присматривать. И в школу твою ради этого перевёлся. Но с тобой было всё в порядке, а потом… — он запнулся на мгновение.

— Что потом? — спросила я. Мне хотелось разозлиться или хотя бы обидеться, но не получалось — он был искренним в своей немного медвежьей заботе, и не желал мне ничего плохого. А ответ немного виноватым и до мурашек пробирающим голосом растопил меня окончательно, вызвав снова жаркую волну желания.

— Я уже говорил — потом я влюбился.

В мой третий Хэллоуин директор отпустил меня ещё до приезда Мары, просто передав через старосту класса, что я свободна. Кажется, он немого побаивался владелицу «Зелёного гладиолуса». Джексон обещал приехать сразу после обеда, едва закончатся уроки в университете и забрать меня на целый день. Мы здраво рассудили, что раз уж я вынуждена день в году исполнять чьи-то желания, то почему бы и не его? Мару я пока ни о чём не предупреждала, струхнув в последний момент, и решив объявить о том, что я сбегу, как минимум в присутствии Джексона. Его поддержка всегда придавала мне сил.

Она не успела даже возразить, когда Джексон влетел в кофейню и выпалил, не отрывая от меня глаз:

— Хочу, чтобы эти сутки ты провела со мной!

Мара, достающая выпечку из духового шкафа, грохнула дверцей. Но сказала совсем негромко, когда мы оба уже почти покинула кофейню:

— Плохая идея.

Мне показалось, что она вообще не собиралась этого говорить и слова вырвались непроизвольно.

Но я услышала.

Год у Джексона прошёл так себе — одна из старых травм разболелась снова и ему окончательно пришлось отказаться от профессионального спорта. Впрочем, он не унывал — учёба на финансиста его вполне устраивала, а становиться всемирно известным спортсменом он и не планировал. Теперь свободное от тренировок время он посвящал подработкам и мне, что меня, разумеется, радовало. На эти сутки он снял для нас домик на почти безлюдной окраине Сеула. Я же чувствовала себя немного виноватой почему-то перед Марой — всё-таки чёрт знает, кто забредёт в кофейню, и мне казалось, что я бросила её там одну. Но мой парень долго переживать мне по этому поводу не дал.

— Смотри! — Джексон вывел меня на середину комнаты и указал на почти пустую, ничем не декорированную стенку. Камин светил нам в спину, и тень плясала и металась от огоньков пламени. Но я всё равно ахнула, когда поняла, что именно Джексон хотел мне показать.

У моей тени были отчётливые рожки. Я схватилась за голову, надеясь, что это так неудачно волосы встали дыбом от наших с Джексоном игривых шалостей пару минут назад, но голова была в порядке.

— А ты не знала? — удивился Джексон, а я, онемев, лишь помотала головой, рассматривая свою тень. Все Хэллоуины до этого мне было точно не до своей тени, да кто на неё обращает внимание? Чёрт, теперь я догадалась, зачем Маре была нужна та стеклянная гирлянда из тыкв. Она рассеивала свет по всему прилавку так, что теней почти не было видно.

Было странно и стрёмно подтвердить свою принадлежность к нечистой силе. Я испуганно покосилась на парня, но он жестом фокусника извлёк из-за спины ободок с рожками, нацепил себе на голову и приобнял меня со спины. Теперь наши тени на стене смотрелись гармонично, но Джексон и по этому поводу переживать мне не позволил.

— Приступим к желаниям? — прошептал мне на ухо он таким шёпотом, что меня обдало обжигающей волной. Вроде в словах ничего пошлого не было, но подтекст был настолько непристойным, что я чуть не застонала, чувствуя, как стягивает низ живота.

Желаний у Джексона было много.

Я с удовольствием выполнила все.

Рано утром он отвёз меня в школу, а сам отправился в университет. Пропускать занятия я не могла — выпускной семестр был напряжённым. И если я хотела поступить на ту специальность, которую планировала, мне нужно было постараться. Мара же на следующий день после Хэллоуина поздоровалась со мной сухо. Я думала, что она будет злиться, но она лишь странно и сосредоточенно молчала.

Едва Джексон объявился под вечер, я убежала переодеваться. И почти спустилась вниз, когда услышала два голоса в пустой кофейне. Тон разговора был слишком наряжённым, чтобы я избежала искушения подслушать. Спрятавшись за углом на лестнице, я навострила уши.

— … защищаю свою девушку от посягательств всяких идиотов! Вы не знаете, кто сюда может заглянуть и чего может потребовать! — тон Джексона был злым и негодующим.

— Не смей разговаривать со мной обвиняющим тоном! — кажется, Мара тоже не сдерживалась.

— Простите… — парень замолчал на мгновение, чуть сбросив обороты, но продолжал настаивать на своём. — Я знаю, что вы для неё делаете, но вы тоже не застрахованы от случайностей. Я знаю, как это работает, поэтому и хочу её защитить на эти сутки!

— Знаешь, как работает? И как же, Джексон? — тон Мары вдруг стал язвительным, а у меня почему-то сердце ушло в пятки. Ни разу за всё это время мне даже в голову не пришло такое у неё спросить. Будто я боялась, что у меня отберут чудо, если я вдруг узнаю, как именно оно происходит.

— Разве смысл не в том, чтобы вместо вас исполнять желания?

— Вместо меня? Ты совсем идиот? Посмотри, что ты видишь?

Я не удержалась и выглянула. Мара стояла, прихватив моего парня за локоть и развернув к пустой стене кофейни так, чтобы свет ламп бил им в спину. На стене были две тени — немного рассеянные при вечернем свете, но вполне обычные тени.

— Тень, разумеется! И даже без рожек!

— Оу, ты заметил? Мило! И откуда тут тени?

— Ну как откуда, потому что свет… — Джексон вдруг заткнулся. Выглянуть снова я не рискнула, но мне показалось, что напряжение в воздухе рассеялось, сменившись тревогой.

— Свет, Джексон. Без света не будет тени, — подтвердила Мара его догадку. — Ты идиот, пытаясь обвинить меня хоть в чём-то, потому что Сомин ничего не делает за меня. Мы не ведьмы, мы всего лишь хранители баланса. Представь себе горе маленькой девочки, которая потеряла мать. Я отвела от неё это горе, но баланс должен быть восстановлен. И контракт — это что-то вроде кредита, а Сомин, вместо того, чтобы платить по нему равнозначным горем, сама взимает плату с других людей. Понемногу с каждого. Кому-то кофе, проданный ею, покажется невкусным, кто-то споткнётся по дороге домой, кто-то поругается — не слишком сильно — с родственниками, а у кого-то ненадолго заболит живот. Со всех по капле — и её кредит будет погашен. Но ты решил расплатиться по счёту один, захапав весь лимит на желания. Ну и как оно тебе? Место в спортивной команде ты за прошлогоднее свидание уже потерял. Чем расплатишься за этот Хэллоуин, мальчик? Отношениями с родителями? Отличной учёбой? Своим будущим бизнесмена? Или, возможно, своими отношениями с Сомин? Как думаешь, какую боль контракт Сомин стребует с тебя?

Голоса умолкли, и я не вытерпела, выскочила к ним в зал.

Джексон стоял, тяжело дыша и сжав кулаки. А Мара… смотрела на него с бесконечным сочувствием. Меня она пока не видела.

— Тебе придётся довериться мне и моему обещанию, что с ней ничего не случится из тех ужасов, что ты себе навоображал. И оставить её в покое на одни сутки раз в год, — она оглянулась вслед за взглядом Джексона, который немедленно обратился ко мне, едва я оказалась в поле его зрения. Он мотнул головой, справляясь с собой, схватил меня за руку и вытащил из кофейни. Я едва успела оглянуться и увидеть, как Мара осуждающе качает головой нам вслед.

Он нёсся по шоссе, я же свернулась клубочком на переднем сиденье. Мы оба молчали: я иногда боязливо поглядывала на него, а он смотрел вперёд, но я была уверена, что дороги он почти не видит, полностью погрузившись в свои мысли. Мы колесили по улицам бесцельно и всё счастье от вчерашней Хэллоуинской ночи развеивалось вместе с остатками яркой мишуры на улицах.

— Джексон… — начал я, но заметила, как крепко сжались ладони парня на руле.

— Я от тебя не откажусь, — негромко, но твёрдо произнёс он.