Страшная сила (гет)

Отведя Хисстэрийю в комнату для отдыха, Ляпус отправился искать Тилли с Алёной. Он обнаружил их наверху в одной из башенок. Тилли что-то показывала девочке в небе, а та с мечтательным видом это рассматривала. Вид у обеих был вполне довольный. Ляпус подошёл к ним.

— Чем занимаетесь, прелестницы мои? — он изобразил дружелюбный интерес. — Не скучаете?

— Так просто — не скучаю, а вот по Лизке соскучилась уже, и по Фантолетте с Морковкиным тоже... — вдруг вспомнила Алёна. — Что-то не видно их никого — и внизу не идут, я бы заметила, и даже ступы в небе не видать. Забыли меня все, не торопятся прийти за мной, — она шмыгнула носом. — Не нужна я никому, все говорят, я каприиизнаяя! Лизка, противная, меня тут насовсем бросилааа! — начала она вдруг реветь.

— Ну что ты, деточка моя ненаглядная! — кинулся Ляпус её утешать. — Не надо плакать! Не спешат твои друзья тебя забирать? Ай-яй-яй, как нехорошо! Это оттого, что меня так боятся, тебя бросили?! С такими друзьями и врагов не надо! Так оставайся у меня!

— Не хочу. Ты хитрый и обманываешь. Наверное, запер всех где-нибудь, а теперь наговариваешь, чтобы я не ждала их больше.

— Такая славная девочка, а такая недоверчивая! Обижаешь ты меня! — Ляпус принял глубоко оскорблённый вид, но в следующий миг перешёл на серьёзный, доверительный тон: — Ты знаешь, Алёнушка, мне ведь некогда запирать кого-то, даже если бы я и хотел. У меня забот по горло, как я уже говорил тебе, народ во мне нуждается. Помочь всем надо. Вот и сегодня, представляешь — девочку нашёл такую, на кошечку похожую, с хвостиком и ушками пушистыми. Хорошая девочка, весёлая, постарше тебя немножко будет. Да только болеет она тяжело, никто, кроме меня, ей помочь и не сможет. К ней-то я и отлучался. Приютил, обогрел, накормил, витаминчиков дал ей полезных...

— Правда? — Алёна, как будто поверила в эту историю — Ты ведь её вылечишь?

— Надеюсь, — вздохнул Ляпус. — Пока понять пытаюсь — можно ли ей помочь, будет ли девочка жить. Если она поправится, я вас познакомлю, будет тебе вместо сестрёнки старшей. Тилли, — он поманил феечку пальцем, — сходи, кстати, проведай девочку, узнай, как она себя чувствует, и принеси ей водички попить. После витаминчиков ей, наверное, пить хочется. А мы с Алёнушкой тут тебя подождём, да, Алёнушка?

— Да. Возвращайся поскорее, Тилли. Ты хорошая...

— Нравится тебе Тилли? Что ж, я попрошу её впредь всегда за тобой приглядывать, когда я занят. Я рад, что вы поладили, — Ляпус посмотрел вслед удаляющейся феечке и продолжил, вернув на лицо добрую улыбку. — Ну вот, видишь — у тебя тут новые друзья потихоньку появляются!

— А куда ты ту старую бабульку дел? — вдруг спросила Алёна. — Неужели и правда в муху превратил?

— Да не за что мне её в муху превращать! Мне стыдно стало, и я решил дать ей выходной, чтобы загладить причинённую обиду. Всё с бабушкой Мюрильдой хорошо, напрасно ты так переживаешь.

— Ну ладно. Я пока тебе поверю... — тихо и задумчиво пробормотала девочка. На самом деле Ляпус по-прежнему не внушал ей доверия, но Алёна решила быть хитрее и подыграть ему. Пусть расслабится и думает, что она готова остаться у него, а там...

— Вот и славно! А теперь расскажи, что вы с Тилли тут делали, пока я не видел?

— Она мне замок показывала. Тут так красиво! — Алёна принялась рассказывать обо всём, что ей понравилось, и вскоре Ляпус, утомлённый её болтовнёй, начал думать, что надо бы поскорее разделаться со всеми и избавиться от девчонки. Пока что всё ещё был шанс использовать её как приманку. Приходилось терпеть и изображать доброго дяденьку. И правда, где же эти волшебники, почему не торопятся вызволять Алёну?!

Оказавшись в приготовленной для неё комнате, Хисстэрийя огляделась вокруг, соображая, что же ей предстоит теперь делать.

"Отдыхать? — подумала она. — В смысле, спать пора, что ли? Рановато что-то... Но придётся подчиниться хотя бы для виду, чай, не у себя дома. Голова кружится... — киса присела на бархатный диванчик с мягкими подушечками. — Наверное, уже что-то действует...

А тут ярко! С претензией на красоту и нарядность. Чья это комната вообще? Телевизор, книжки, цветы какие-то везде... Красивые занавесочки, колокольчики, мазня какая-то на потолке... Так, а зеркало? Где?! Ну вот, тут нет зеркала... Обидно, досадно... ладно. Думаю, здесь я не подурнею, нет необходимости проверять, как я выгляжу.

Опять голова кружится... И в ушах звенит. И в груди что-то беспокоит... Хочется выйти отсюда и с кем-нибудь поговорить! Поговорить... о чувствах, вот о чём! Высказать всё, что я думаю. А я думаю... я такое думаю, что мало вам не покажется! И обязательно скажу! Так... это что я такое сказать собралась, и кому? Это вот так и должно быть, да? Так действует это снадобье? Ну, и что дальше?

Так! Кто-то идёт, прямо сюда. Шаги лёгкие, тихие... Наверное, это Тилли. Сама решила зайти или Ляпус послал её приглядеть за мной?"

— Иди сюда! — закричала киса, высунувшись в коридор. — Я тебя жду, прелесть моя! Мне тут одной очень скучно, поговорить с кем-то надо! Скорее!

"Ой! Чего это я так громко? Отрава... да, это она так действует, всё в порядке".

Хисстэрийя не ошиблась — это была Тилли. Она вошла, держа в руках что-то, осмотрелась и слегка поклонилась кисе, учтиво поинтересовавшись:

— Ну как ты тут? Отдыхаешь? Тебе нравится твоя комната?

— Не очень, — прямо призналась Хисстэрийя. — Слишком ярко и при этом как-то темно. А ещё зеркала нет, вот это самое гадкое. Я, наверное, как-то не так выгляжу — а посмотреть на себя не могу. Да? Что ты так смотришь? У меня что-то изменилось?

Тилли отвела глаза, напуганная проницательностью Хисстэрийи. Ведь у той действительно кое-что изменилось во внешнем виде: розовые острые ушки, торчащие из чёрных волос, теперь были ярко-зелёного цвета. Да и лицо постепенно приобретало зеленоватый оттенок. Фее сделалось нехорошо. Она не могла толком определить — её новая знакомая перевоплощается сама и знает об этом, или же это Ляпус коварно подмешал ей что-то в еду, чтобы... Тилли боялась даже предположить, зачем именно. Ей вдруг стало страшно, что киса может погибнуть или превратиться в какое-нибудь растение, существо или предмет, и даже не подозревает об этом сейчас, думая, что просто шутит насчёт изменившегося вида.

— В-всё хорошо. Я... Вот, я принесла тебе воды, — девушка протянула кисе хрустальную склянку. — Вдруг ты захочешь пить?

— Спасибо! Вот видишь, как я и говорила — ты принесёшь мне попить, — улыбнулась Хисстэрийя. — Ляпус попросил тебя... принести воды, а заодно справиться о том, как я здесь. Гостеприимный хозяин! Сам занят, тебя посылает... Эх-эх, девочка ты на побегушках... Не обидно тебе?

— Перестань! — вспыхнула фея, задетая этими словами. — Я сама пришла к господину Ляпусу и пообещала, что буду верно служить ему всю жизнь!

— Подойди сюда... Ближе! — Хисстэрийя поманила Тилли пальцем, пристально глядя ей в глаза. Взгляд её был каким-то безумным, дыхание — неровным и тяжёлым, приправа номер семь вызывала жажду и головокружение, хотя киса всё равно старалась оставаться в сознании. — Скажи мне вот что: тебе хорошо? Только честно!

— Да, мне хорошо. Мне всё нравится. Я на всё согласна, — монотонным, точно механическим, голосом ответила Тилли. — Я ничего не хочу вернуть.

— Вернуть?! — киса встрепенулась. — Точно! Именно этого ты хочешь! — воскликнула она, наскочив на юную фею и заговорщицки положив руку ей на плечо. — Из тебя что-то пропало. Радость. Лёгкость. Свобода. Смелость. Способность не соглашаться. Именно это ты хочешь вернуть!

— Перестань! — взмолилась Тилли.

— Попроси Его Капюшонство запретить мне говорить с тобой — тогда перестану! — дерзко ответила Хисстэрийя.

— Я ничего не хочу попросить, — покачала головой феечка. — Я делаю только то, что господин Ляпус прикажет мне.

— У тебя не получается просить, да? — киса нахмурилась, что-то обдумывая. — Физически не получается? Так... Тогда не проси ничего. Делай только то, что Ляпус прикажет тебе, и ничего сверх того. Сам в итоге не выдержит, придёт и спросит, чего ты хочешь. Но у нас мало времени ждать, пока это случится. Надо что-то делать!

— О чём это ты?

— Ну ты же слышала — выполняй в точности то, что Ляпус прикажет тебе. Никакой отсебятины. Поняла?

— Я и так знаю!

— Вот и хорошо. Только СОВСЕМ никакой отсебятины, понимаешь? — Хисстэрийя начала задыхаться и перешла почти на шёпот. — Как будто ты никто. Тебя нужно потерять... Ты должна потеряться. Пусть он тебя потеряет... Из виду.

— Ты очень странная, вот что! И говоришь что-то странное.

— Мне Ляпус просто дал другую отраву, не ту, что тебе и всему народу Фантазильи, и теперь эта отрава действует, вот я и несу странные вещи, — киса отхлебнула из склянки, смачивая пересохшее под действием не то волшебной приправы, не то собственной безостановочной болтовни, горло. — Спасибо ещё раз за воду, Тилли. Беги докладывать Его Капюшонству, что я совсем готова!

— Откуда ты знаешь, что...? — Тилли была совсем сбита с толку.

— Что он меня чем-то отравил? Ну, смотри... Ляпус же попросил тебя принести мне воды не по доброте сердечной, верно? Он же задумал какую-то хитрость? Проверку там, ловушку для меня... Послал тебя, чтобы ты принесла мне попить, а заодно увидела, если его зелье на меня уже как-то действует, и рассказала ему. Давай, делай, что он тебе сказал. И что я тебе сказала. Будь умничкой! — киса ободряюще улыбнулась феечке. — Всё будет хорошо, только не сразу.

— Господин Ляпус, она вся зелёная! — выпалила Тилли прямо с порога, едва поднявшись назад в башню.

— Что, прямо по уши позеленела? — уточнил домовой.

— Да, и уши... и лицо тоже зелёное, — подтвердила феечка. — И даже язык зелёный.

— Зелёная?! Девочка? Ты что ей за витаминчики такие дал?! — сердито накинулась на Ляпуса Алёна, услышав это. — В лягушку превратить её хочешь? Или в такую же, как этот противный... Глупус?!

— Ни в кого я не хочу её превращать... — устало, с трудом скрывая раздражение, ответил Великий Злодей. — Перестань думать обо мне так плохо, я ведь могу и обидеться! Видишь ли, девочка с ушками болеет, поэтому и позеленела, это её болезнь так на витаминчики реагирует. Но это ненадолго! Я прямо сейчас пойду её лечить. И если девочке полегчает, то скоро она будет выглядеть совсем как обычно! Понимаешь?

— Аа... Это волшебство такое, да? — похоже, это объяснение удовлетворило Алёну. — Нигде про такое раньше не слышала. Мне вот разве что горчичники ставили, когда я простудилась, только я от них не зелёная, а красная вся была.

— Ну вот видишь, ты сама прекрасно понимаешь, как это делается! А теперь не обессудь — мне пора лечить бедняжку. Как она там — всем ли довольна, ни на что не жалуется? Не спит, не в обмороке? — поинтересовался Ляпус уже у Тилли.

— Не спит и не в обмороке. Жалуется на то, что в комнате темно и нет зеркала. Бредит, говорит что-то непонятное...

— Ай-яй-яй! Придётся найти для девочки зеркало, как же я забыл?! — с деланным сожалением покачал головой Великий Злодей. — Капризная какая, однако! Ну, когда заболеешь или устанешь, всегда тянет капризничать, всё-то не так, всё не нравится... Похоже, и Алёна наша уже малость притомилась, тоже видишь, как капризничает. Тилли, отведи-ка нашу маленькую гостью в её комнату. И не отходи от неё никуда, будь всё время рядом! Успокой её, книжку ей почитай, а потом и спать уложи, время позднее уже.

— Я поняла, господин Ляпус. Алёна милая, пойдём...

— Я спать не хочу ещё!

— А пока и не будем! Я тебе книжку почитаю. Про что ты хочешь?

— Я ещё не подумала...

— Ну, пока спускаться будем, ты подумай, хорошо? Я тебе могу много разных сказок рассказать, если захочешь!

— Хочу. Расскажи, пожалуйста...

Их голоса понемногу стихли, удаляясь.

"Сколько же хлопот с этими чужими девочками! — подумал Ляпус, направляясь в комнату, где его дожидалась позеленевшая киса. — Сколько терпения мне ещё понадобится!.. Разобраться бы со всеми поскорее..."

Хисстэрийя чувствовала, как у неё всё сильнее кружится голова. Чем-то занять себя было затруднительно, оставалось дождаться, когда же Ляпус вспомнит о ней и сделает то, что собирался. Если собирался... В какой-то момент кисе вдруг пришло в голову, что она ошиблась в своих догадках, и на самом деле от неё просто хотят избавиться.

— Мииилая моя... — негромко затянула она, откинувшись на спинку дивана, — Взял бы я тебяяя... Да там, в стране далёкой, чужая ты мне не нужнааа... Вот и сиди тут одна!.. — услышав себя, киса рассмеялась и заткнула себе рот рукой, чтобы больше не петь.

"Совсем я что-то расслабилась... Лучше не забывать, что на меня всё ещё действует какое-то зелье или что оно там. Молчи и не пой больше! Вдруг кто слышал? Стыд-то какой тогда!.. Так... — сквозь шум в ушах до неё донеслись какие-то всё приближающиеся звуки. — Опять шаги снаружи! Не тихие на этот раз. Неужто наконец-то сам Ляпус? Ужель дождусь я тебя, чудо ты хитроголовое, мастер очарования... и околдовывания?!" — Хисстэрийя медленно приподнялась, поправила примявшиеся волосы и приготовилась к очередному испытанию. Сквозь мелькающие перед глазами яркие пятна, она уже видела, как в дверях появился невысокий силуэт с тёмными волосами и направился к ней.

— Ну, что, киса? — Ляпус окинул её взглядом, убеждаясь в том, что девчонка пришла в нужное состояние. — Значит, говоришь, зеркала тебе тут не хватает? И что же ты тут теперь делаешь, без зеркала-то?

— Что, что... Вас жду, Ваше Капюшонство! Скучаю тут, грущу и тоскую одна, понимаете ли... — киса полупритворно вздохнула. — Как вы и сказали — отдыхаю, пока вам не понадоблюсь. Уже понадобилась, да?

— Да, — Ляпус перешёл прямо к делу. — Сейчас ты ответишь мне на несколько вопросов. Если мне понравятся твои ответы — останешься у меня в замке и будешь верно мне служить. Работа для тебя у меня найдётся, если только ты хоть что-то умеешь делать, так что скучать тебе больше не придётся.

— Отлично, Ваше Капюшонство. Мне нравится ваша идея! — обрадовалась Хисстэрийя. — Спрашивайте, о чём желаете, я готова развеять ваши сомнения. Вы же небось опасаетесь, что я вас обманываю?

— А ты девочка понятливая! — Великий Злодей был несколько удивлён, но пока не мог решить, радоваться ему или опасаться её ещё больше. — И откуда это ты такая умная взялась, да ещё и в мой замок без предупреждения ворвалась?

— Откуда я? — киса задумалась, вспоминая свой путь и сам дом, из которого она отправилась в замок Ляпуса. — Ну, вы знаете, дом у меня такой... светло-коричневый, почти жёлтый, окружён деревьями, и куст сирени ещё под окном растёт, правда, не цветёт что-то. Это далековато от вашего замка, честно говоря. Но моё решение помочь вам избежать опасности было столь сильно, что меня не остановили бы никакие расстояния и преграды!

— Решение помочь мне... — задумчиво повторил Ляпус. — А точно ли оно?

— Да, именно помочь вам, — Хисстэрийя решительно сжала кулачки. — Нравится это вашим врагам или нет!

— Ты ведь не пила газирон или негрустин с соком гуарама, верно? — Ляпус нахмурился, внимательно глядя на кису. — Даже не пробовала! Почему же тогда ты хочешь служить мне?

— Я пришла помогать вам добровольно, Ваше Капюшонство, — голос её звучал как-то уж слишком простодушно. — Ну, по собственному желанию, понимаете?

— Ты лжёшь! Такого не может быть! Те, кто ничего не пили, не признали меня своим повелителем и не перешли на мою сторону.

— Это... это очень печально, Ваше Капюшонство! — взволнованно воскликнула Хисстэрийя. — Это означает, что вы — увы! — не пользуетесь симпатиями народа, раз никто не следует за вами добровольно. Многого ли стоит ваша власть над Фантазильей, если народ подчиняется вам всего лишь из-за какой-то добавки в напиток, а вовсе не по причине вашей личной, так сказать, харизмы?! Неужели ваше самолюбие нисколько не задевает то обстоятельство, что вас не любят? Ведь власть, основанная на любви, гораздо сильнее и прочнее, чем та, что держится на страхе или на действии колдовских средств! Понимаете?! — в порыве экзальтации киса приблизилась к Ляпусу так близко, что ему показалось, что она сейчас схватит его за руки, но вместо этого Хисстэрийя лишь перешла на заговорщицкий шёпот, не сводя с него решительного взгляда. — Вот что, слушайте, Ваше Капюшонство: если вы хотите завоевать весь мир и — особенно — удержаться у власти, вам нужно, чтобы вас любили! Тогда у вас будет больше авторитета, и кто-то будет за вас даже без помощи сока гуарама или чего-то подобного.

— Ну-ну, — Великий Злодей покачал головой. — И как, по-твоему, мне этого добиться?

— Ну, для начала — вам не помешало бы стать красивее, — невинно заметила киса.

— Я и так красивый!

— Завидую! Мне бы такую самоуверенность... — мечтательно протянула она. — Вы нравитесь себе, я понимаю. Вы довольно миловидны от природы и выделяетесь среди ваших собратьев, это правда. Но народ любит, когда их правитель опрятен, аккуратен и не ходит как невоспитанный неряха, прикрывая серебряным капюшоном нечёсаные грязные космы! Всё-таки вам стоит причёсываться и чистить зубы каждый день. А если вам почему-либо трудно это делать самому — ну, бывает такое, понимаю, — то... — Хисстэрийя сделала паузу, будто бы на миг задумавшись, — я думаю, можно ведь и попросить кого-нибудь каждый день помогать вам привести себя в порядок.

Совет этот прозвучал вполне невинно, но очевидно, что-то в этих словах задело Ляпуса так, что он рассердился.

— Замолчи! — гневно оборвал он кису. — Никто не смеет мне такое говорить!

— Никто? Не смеет? Ну да, разумеется... — пробормотала Хисстэрийя так тихо, чтобы Великий Злодей не расслышал иронии и какого-то торжества в её голосе. — Послушайте, дражайший господин Ляпус... что ж вы так нервничаете-то сразу? Я же не говорю, что я лично возьмусь каждое утро вас расчёсывать, так что можете не беспокоиться! Делайте, как вам удобнее. Я просто предложила вариант, как стать красивее, чтобы вас любили.

— Ладно, я ещё подумаю над этим, — поспешил Ляпус свернуть эту тему. — А пока всё-таки ответь на несколько моих вопросов.

— Спрашивайте, Ваше Капюшонство, — небрежно бросила киса. Было видно, что возможные вопросы совершенно не пугают её — или это так действовало волшебное снадобье? Ляпус недобро прищурился и спросил, жёстко и напрямик:

— Это Печенюшкин подослал тебя ко мне?

— Чего?! — выпалила Хисстэрийя в ответ с неподдельным удивлением. — Нет, я понимаю, что вы не доверяете мне. Правильно, нужно быть готовым к тому, что кто-то — двойной агент и лишь делает вид, что на вашей стороне. Но уж кого Печенюшкин точно не послал бы на подобное дело, так это меня, — она усмехнулась. — Я вообще боялась, что он меня перехватит! Пронесло... Хотя старшая девчонка, что была с ним, намекнула, что я могу быть злой ведьмой. Тем не менее, схватить они меня не успели — свалились в ловушку. Я уже и не рассчитывала, что мне так повезёт...

— Действительно, тебе повезло. Но что, если ты, даже не будучи заодно с Печенюшкиным и девчонками из мира людей, втайне мечтаешь о моём поражении, как и некоторые отдельные жители Фантазильи, что отказались покориться мне и не так давно собирались втереться ко мне в доверие, чтобы затем нанести подлый удар? — Великий Злодей намекал на Фантолетту и её сорвавшийся план. Киса поняла это и вдруг почувствовала, что ей неприятно такое сравнение. Но возмущаться не стала, только терпеливо вздохнула и серьёзно ответила:

— Ваше Капюшонство, вот что я скажу вам по секрету... Втайне я мечтаю о том, чтобы у вас всё сложилось хорошо. Ну, то есть, теперь уже не втайне, раз вы знаете, — киса улыбнулась. — Впрочем, верить мне или нет — дело ваше. Я же не пила сок гуарама, ну как я могу просто так быть на вашей стороне? Ваши враги, наверное, тоже так недоумевать будут, решат ещё, что я к ним присоединиться хочу... Мне уже заранее неловко, что придётся обидеть их отказом! — полусерьёзно-полуиронично закончила Хисстэрийя. Она отчётливо чувствовала, что ей хочется быть искренней и довериться Ляпусу во всём, поделиться всем, чем только можно. Таково было всё усиливающееся действие волшебной приправы номер семь. Но в то же время киса с некоторым удивлением отмечала, что это совсем не мешает ей производить нужное впечатление и говорить то, что ей было выгодно.

— А почему враги решат, что ты хочешь к ним присоединиться? — неожиданно спросил Ляпус, как будто надеясь застать Хисстэрийю врасплох. — Между вами так много общего, что тебя примут за свою, за, что называется, добрую?

— Да может быть и примут за добрую, если не послушают Лизу, она-то меня сразу в ведьмы определила. А та же Фантолетта... ой, знаю я таких тёток, вечно они пытаются убедить меня, что я хорошая и правильная, что на самом деле думаю так же, как они, и в глубине души вообще люблю всё то, что им хочется... Вот она тоже так может. Не поверит, что я на вашей стороне, будет говорить, что меня надо спасать, ну или чтобы я одумалась, не поддавалась на ваше коварство и обман! Разве ж можно поверить, что вы хоть кому-нибудь... пусть не всем, но хотя бы кому-то... внушаете не те чувства, что остальным? Что вас хоть кто-то... — фраза тихо оборвалась, так и оставшись незаконченной. В глазах у кисы потемнело, потолок и стены закружились, тело обмякло, и она рухнула на диванчик, чувствуя, что словно проваливается в пустоту... До неё донеслось, как Ляпус что-то сказал, перед тем, как вокруг стало пусто и темно, но Хисстэрийя уже не разобрала, что.

"Что вас хоть кто-то не считает безнадёжным!" — вертелся у неё в голове отголосок недосказанной фразы.

— К утру точно очнёшься. Понаблюдаю за тобой ещё, а то странная какая-то, — негромко сказал Ляпус, оставляя кису одну в полутёмной комнате. Дверь он запирать не стал — рассудил, что вряд ли Хисстэрийя будет представлять какую-то опасность в ближайшее время.