Хрустальный феникс (гет)

Драко ходил кругами по комнате. Сколько он уже так измеряет шагами свою территорию не знал даже он сам. Он потерял счет времени. Понятие секунд, минут, часов уже давно испарилось. Он весь был пропитан переживаниями и мыслями. Мерлин, и почему эта дрянная девчонка забивает все его мысли? Неужели стоит того? Почему-то она заставила его мучиться уже который день. Та последняя их встреча не кончилась ничем хорошим, да и на самом деле Драко не очень хорошо помнил подробности. Но рыдающую гриффиндорку и себя, лежащего на полу, он помнил хорошо. А еще ее губы и горячую кожу под одеждой. Не смотря на то, что в голове на тот момент была абсолютная каша, и правил им алкоголь, эти ощущения парень запомнил, пожалуй, на всю жизнь. Было что-то в этой грязнокровке. Что-то непостижимо живое, настоящее… Чего не было ни в одной из этих хогвартских шлюшек. Зачем он постоянно приходил к ней, зачем он вообще все это делал? Как бы он хотел, чтобы кто-то рассказал ему ответы на все мучающие его вопросы! Но, увы, он был один. Всегда был один, но сейчас, по непонятным причинам, это ощущалось еще более отчетливо. Все, кто разделяли с ним житье в этом доме, безумно раздражали его. Вечно им что-то нужно от него, вечно все лезут со своими требованиями, упреками. Он что, Поттер, чтобы вечно всех спасать? Упаси Мерлин! Поттер… Как же он его ненавидел… Последнее время ненависть въедалась все глубже. На протяжении всего обучения в школе, Малфой считал, что эта троица неразлучна и пусть издевался, пусть все считали, что он так гнобит Поттера за то, что тот когда-то очень давно не принял его дружбу. Пускай. Но ведь он то знает, что вызвало у него ненависть.

Ведь если вдуматься, эти двое мальчишек очень похожи. Судьбами. У Поттера не было семьи, жил у сестры матери, семья которой его терпеть не могла. Потому что он был другим. Эта глупая маггл всегда завидовала его матери. Таким образом родных у Мальчика-который-выжил и не было. А Драко? У него ведь тоже не было родных. Нет, конечно, теоретически они были, вон отец где-то бьется в муках мыслями, как заполучить утраченное положение, мать тешит себя, что может скоро все и закончится, слышен безумный смех тетки. Только разве же он был здесь кому-то действительно нужен? Хоть кто-то любил его по-настоящему? Хоть кто-то из них мог любить? Ему с детства вбивали в голову, как надо жить. Он был другим. С самого начала. Но время и заклятие «Круциатус» сделали свое дело. Он все дальше начал прятать все свои чувства, играть роль, которую ему так усердно навязывали. Малфой младший знал, что возможно, мать и любила его, но показывать это хоть как-то боялась. Он часто ловил ее обеспокоенные взгляды, блеск страха в серых глазах. Они никогда не разговаривали, как близкие люди, единственным способом их связи были те редкие и короткие взгляды, за которые они успевали сказать друг другу так много. Она боялась. Чего? Может даже она боялась за него и потому никак не давала знать о своей любви. Но, по крайней мере, Драко верил, что она любит его. Только разве от того легче? Когда отец безжалостно выкрикивал заклинания, а их сын корчился на полу от боли, будучи еще совсем ребенком, она молчала. Смотрела, почти плакала, но молчала. Это выбешивало и вызывало недоверие. У Поттера же были близкие люди, они появились у него. Крестный, погибший так быстро, но успевший отдать ему свою любовь и ведь даже погиб он, защищая своего крестника. Да, у Драко тоже был крестный. И, как казалось парню, ничем не хуже Сириуса Блэка. Малфой не понимал, но чувствовал. Но и этого было мало. В конце концов у Поттера появились друзья, настоящие и верные друзья, эти двое — Уизел и грязнокровка Грейнджер. И эти двое каждый раз спасали его шкуру, он им жизнью должен и далеко не одной жизнью за все, что они делали. Хотя, у Уизела башки нет, для него дружить с «Избранным» даже выгодно, хоть как-то ближе к центру внимания. А вот Грейнжер искренне любила этих двоих придурков. Драко видел это в ее глазах, когда замечал компанию в Большом Зале за завтраком, когда Поттер принимал участие в соревнованиях за Кубок Огня. А что было у него? Подпевалы Кребс и Гойл, да толпа девочек, желающих его тела? Был Блейз. Но даже он был не тем, чего хотелось бы парню. Конечно, Забини славный, он все время где-то рядом и может прикрыть тылы, но в то же время, Драко не мог рассказать ему все и открыть то, что так долго и упорно прятал внутри. Но он знал, что Блейз все это чувствует. Они не много разговаривали, им просто не нужно было слов, чтобы понять друг друга. Оба и так прекрасно обходились. Да. Пожалуй, Блейз — единственный близкий для Драко человек. Но его так же было мало. А что Поттер? Поттер, имея все, чего желал сам Драко, не ценил подарков жизни. Конченый эгоист, на первом месте у которого слава. Да если бы он по-настоящему дорожил своими друзьями, своим крестным, он бы ни за какие шиши не бросался каждый раз спасать мир, зная, что все они бросятся защищать его, даже если это будет стоить их жизней. С первого года жизни золотой мальчик был избалован вниманием. Родители погибли опять же защищая его. А он? А он все последующее время своей долбанной жизни продолжал рисковать ей. Это называется благодарностью родителям за их главный подарок? Вот за что Драко ненавидел его так сильно. Вот почему он никогда не упускал случая напомнить ему, что такое боль. Вот почему он так любил наблюдать, как этот урод поджимает губы, сдерживая рвущиеся ругательства и сжимает кулаки. Он никогда не будет ненавидеть кого-то сильнее, чем Гарри Поттера. Никогда.

* * *

Драко нерешительно топтался у железной двери, ведущей в подземелье. Сомнения одолевали разум и заставляли уже который раз сжимать ручку двери и вспоминать пароль, но каждый раз отдергивать руку, будто коснувшись раскаленного железа. Зарычав от безысходности, Малфой вцепился в собственные волосы и пройдя круг, выдохнул, решительно произнеся в мыслях ключевое слово и распахнув дверь. Здесь как всегда царил больший мрак, чем во всем доме. И здесь было холоднее. Потому что люди, попадавшие сюда, как правило, были привязаны к теплу, а холод обезоруживал их, вводил в отчаяние. В несколько шагов Драко достиг камеры, в которой «гостила» пленница. Его быстрый взгляд, пробежавший по тьме клетки почти тут же уперся в пол под ногами. Молчание повисло в воздухе, и оно давило, было крайне неприятным. Наконец собравшись, Малфой негромко, но уверенно заговорил.

— Грейнджер, — парень выдержал паузу, хотя ответа и не ждал. Не напрасно, так как никто ему так и не ответил. — В прошлый раз… Я был немного не в себе. И, возможно, совершил глупости. Но никто не должен узнать об этом, поняла? Если ты скажешь кому-то, я вышибу тебе все мозги. Я не шучу.

Он ждал, что гриффиндорка начнет возмущаться, что ее хоть немного заденут его слова. Но все так же она молчала. А он не хотел искать ее утонченную фигурку в этой кромешной тьме. Пусть сидит в своем углу. Он ни в чем не виноват перед ней. Но почему тогда он чувствует вину?

— Ладно, Грейнджер, ты хочешь чтобы я извинился? Хорошо. Я был не прав. Теперь ты довольна? — и вновь тишина. — Тебе что, и этого мало? Да скажи спасибо, что я вообще пришел сюда, а не оставил подыхать от голода! Грейнджер! — парень начинал сильно раздражаться. Он уже нетерпеливо повернулся к камере и сжал рукой один из прутьев решетки, пытаясь рассмотреть девушку.

— Грейнджер, ты что, оглохла что ли? Я с тобой разговариваю, соизволь хоть что-то ответить. — но она не отвечала. — Я предупреждал тебя по-хорошему. Не хочешь — будет по-плохому. Я захожу. — терпение лопнуло, так как даже после этих слов никакого ответа не последовало. Тогда он сконцентрировался и прошел сквозь решетку. Ему определенно нравилась магия этого дома. Замерев на пороге, парень прищурился.

— Грейнджер? — позвал он. — Я считаю до трех. Один… Два… Слышишь, я за себя не отвечаю, если ты сейчас не отзовешься… Три. — решительно пройдя в угол камеры, он ожидал почувствовать где-то рядом девушку. Вспомнив, что в кармане спрятана палочка, он достал ее и прошептал «Люмос». Кончик волшебной палочки зажегся неярким огоньком, освещая холодные стены клетки. Парень провел палочкой возле всех углов и стен, но девушки нигде не было. — Что за черт? — непонимающе прошептал он, растерявшись. Она никак не могла сбежать отсюда. Ее физические способности были слишком малы, чтобы выломать эту решетку, да и к тому же, у нее не было палочки, чтобы вернуть все на места. Никаких паролей или беспалочковых заклинаний, способных выпустить ее наружу, просто не существовало. Но факт остается фактом. Грейнджер здесь нет. Тогда в глазах слизеринца мелькнула догадка. Мигом покинув подземелье, он ураганом гнева помчался по дому с воплем:

— Беллатрикс!

* * *

— Я последний раз спрашиваю, где грязнокровка? — прокричал Драко, указывая палочкой на тетку, склонившуюся в кошачей позе, как будто она была готова зашипеть на него. Палочка в его руках сильно дрожала, эмоции зашкаливали, и он уже едва мог контролировать себя и воздерживаться от нанесения вреда своей родственнице.

— Какого Мерлина ты ко мне привязался, Драко? Неужели тебе так важна эта дрянь? — на губах Лестрейндж играла безумная улыбка.

— Заткнись! Я задал вопрос и намерен получить ответ. — жестко ответил Малфой, подходя к женщине ближе. По непонятным причинам он считал, что только сам имеет право называть Грейнджер какими-то грязными словечками, но никак не эта женщина.

— Драко, я не узнаю тебя! — рассмеялась Белла. Похоже, она не понимала, как рискует.

— Последний раз спрашиваю. Где. Грейнджер. — Драко прижал тетку к стене и приставил палочку к ее горлу.

— Ты обезумел! От твоей грязнокровки нет никакой пользы! Ты говорил, что мальчишка бросится спасать ее и попадет к нам в руки, но где он! Так почему мы должны держать ее? Зачем вообще с ней нянчиться, мы можем просто убить ее, а Поттер, если будет нужно и так придет ее спасать! — прокричала Беллатриса.

— Мне казалось, мы уже уладили эту тему. Если ты не помнишь. — Драко сильнее надавила кончиком палочки на горло женщины. — И сейчас меня совершенно не интересует твое мнение, Белла. Я хочу знать, куда ты дела Грейнджер.

— А что, если я убила ее? — с вызовом рассмеялась она, но тут же замолчала, увидев в глазах племянника огни безумства.

— Тогда я прикончу тебя. Прямо сейчас. — прошептал парень, встряхнув Беллу. — Где она?

— Третий этаж.

Резко отпустив ее, Малфой стремительно вылетел из комнаты. «Третий этаж» был самый исчерпывающий ответ, какой он когда-либо слышал. Он прекрасно понимал, что это значит. И если бы он еще хоть долю секунды оставался в одном помещении со своей очаровательной тетушкой, от нее бы и мокрого места не осталось.

По дороге ему попалась Астрия, увидевшая Драко и изменившаяся в лице. Она поставила руки на бедра и прищурилась, выпятив подбородок.

— А вам не кажется, молодой человек, что вы в конец обнаглели?

Парень не обратил на нее внимания, оттолкнув ее с пути к стене. Он больше не слышал всех возмущений девушки и прочих проявлений ее эмоций. Сейчас все мысли были направлены в старания представить то, в каком состоянии Драко найдет Грейнджер в комнате на третьем этаже. Как правило, на этом этаже провинившиеся несли наказание за свои действия. Малфой-младший и сам не понаслышке знал об этом месте. Периодически память подкидывала яркие картинки, связанные с детством на третьем этаже. И эти воспоминания вызывали у Драко судорогу, быстро пробегающую по телу.

Ну неужели он добрался до коридора третьего этажа и преодолел все преграды. Вот та самая дверь. Пусть дверь была и самой обычной, но ему она всегда казалось уж слишком угрожающей. Но сейчас разве было место детским страхам? Распахнув дверь, парень переступил порог комнаты. Здесь ничего не изменилось с его последнего визита. Все те же ободранные стены и какие-то ужасающие приборы из «Горбин и Бэрк».

— Грейнджер, — прошептал Драко, оглядывая комнату в поисках девушки, хотя прекрасно понимал, что вряд ли получит ответ. Хорошо, если она вообще еще жива. Подгоняемый подобной мыслью, парень прошел в центр комнаты. Тогда-то он и увидел за каменным столом лежащее на полу тело девушки. Поспешив к ней, Слизеринец тут же сел на колени рядом.

— Эй, Грейнджер, ответь мне… — тихо попросил он, тронув девушку за плечо.

— Ммм… — в ответ Гермиона тихо застонала, вздрогнув и открыла глаза, повернувшись на спину. — Не надо, пожалуйста, я ничего не знаю, правда… пожалуйста… — взмолилась она, не сосредоточив взгляд слабо приоткрытых глаз на юноше.

— Я ничего не сделаю тебе. Это я. Малфой. Ты встать можешь?

— Малфой? Уходи… Прошу, уходи…

— Ясно. — Драко тяжело вздохнул и наклонившись, аккуратно поднял девушку на руки, еще не зная о ее повреждениях ровным счетом ничего. Потому нужно было делать все еще более осторожно, чтобы не причинить ей еще больше боли. Она попыталась что-то сказать в протест, но разве могли ее слова звучать убедительно в такой момент? Малфой и не обратил на этот лепет никакого внимания, понеся ее к двери так, будто она была пушинкой. Покинув самое ненавистное место в доме, парень через какое-то время уже был в своей комнате. Положив девушку на свою кровать, он сел на край рядом с ней.

— Что она с тобой делала? — в его голосе не звучало ни единой ноты эмоций. Хоть что-нибудь… Но нет. Холоден, как никогда. Грейнджер не удалось ответить что-то членораздельное и вздохнув, Драко отыскал в кармане волшебную палочку. Заметив это, гриффиндорка занервничала и застонала. — Да не бойся, я тебе ничего не сделаю. — раздраженно успокоил Малфой, покачав головой. — Лежи и не дергайся.

Он взял слабую и холодную ручку девушки, сжав ее в ладонях на несколько секунд, после чего приставил палочку к внутренней стороне ладони Гермионы. Короткие минуты концентрации, и магия пришла в действие. С кончика палочки слетел серебристый свет, окутывая руку девушки прозрачными нитями и поднимаясь выше по ее телу. Прошло немного времени, и Драко наконец опустил палочку слегка дрожащими руками. Он посмотрел в заметно посвежевшее лицо Грейнджер и облегченно вздохнул. Поднявшись с кровати, он взял из шкафчика какой-то флакон и вернулся на место.

— Сделай пару глотков. Это не яд. — он слегка усмехнулся, приставляя флакон к губам девушки, в глазах которой появилось напряжение. Даже будучи такой слабой она умудрялась демонстрировать все эмоции на лице. — Ты просто заснешь, тебе станет лучше. Если бы я хотел убить тебя, то оставил бы там. Хочешь, чтобы я отнес тебя обратно? — губы девушки мгновенно приоткрылись, впуская в рот капельки зелья. Закупорив флакон, Малфой слегка приподнял девушку за плечи и подложил подушку ей под голову, затем осторожно уложил и накрыл одеялом. — Может тебя раздеть, а, Грейнджер? — весело фыркнул парень.

— Только попробуй, Малфой, я спущу тебя на консервы… — слабо улыбнулась Гермиона, закрыв глаза и поежившись.

— На что? — непонимающе переспросил Слизеринец, но девушка не ответила. Она уже погрузилась в мир слов. Оставалось лишь надеяться, что приятных. Драко же устало потер глаза и наложив на дверь несколько заклинаний, чтобы никто не смог ворваться сюда посреди ночи, сел в кресло. Сколько ночей он уже провел без намека на сон? Он сбился со счета. Так что не удивительно, что сейчас веки блондина весили под тонну и вскоре вовсе закрылись, а сам юноша погрузился в сон.