Картины безоблачного счастья (гет)

Над умытой, свежей зеленью деревьев забрезжил молодой, розовый рассвет, робко освещая первыми лучами пальмы, фикусы, амариллисы и сотни других экзотических растений. Еще пару мгновений и он достигнет земли… Тогда, возможно, Рону, Джорджу и Гермионе улыбнется удача; хотя им и так неимоверно повезло: деревню, в которую они прибыли по совету Невилла, кошки-упыри облюбовали уже давно, но жители были довольно бдительны и всегда разжигали костры. «Охотникам» оставалось лишь быть предельно внимательными и осторожными. Казалось, что поймать животное очень просто. Но это только казалось — вот уже пятую ночь им не удавалось этого сделать. Но сегодня Гермиона наконец заколдовала сети так, чтобы они при малейшем шорохе ловили предполагаемую жертву.

Слух Рона, Джорджа и Гермионы был напряжен до предела. Когда свет достигнет куста орхидеи, кошки разбегутся. Лишь бы магия, наложенная на сети сработала… Вот солнечные лучи осветили красивейшие цветы, и животные бросились врассыпную. Сеть дрогнула, и в одно мгновение кошка оказалась пойманной и накрепко связанной.

Друзья оттащили ее в тень — солнце было крайне нежелательно для животного. Гермиона раздала всем меховые наушники, чтобы кошка их не усыпила. Джордж открыл существу пасть, Рон подставил колбу под острые клыки, а девушка произнесла длинное запутанное заклинание, заставившее животное отдать яд. Темно-зеленая жидкость заполнила одну колбу, потом еще одну и еще. Для лечения им понадобится много зелья, а значит и много яда. Животное дернулось, и Джордж случайно толкнул друга. Яд потек мимо прямо по пальцам юноши. Маленький порез на ладони защипало, и Рон раздраженно стряхнул жидкость с руки, продолжив наполнять колбы.

Животное было гуманно отпущено на свободу. Рон и Джордж поспешно собирали палатку, рюкзак Гермионы наполнялся многочисленными сосудами с ядом и редкими ингредиентами, собранными в местных лесах.

Из-за высокой пальмы, к которой была привязана палатка, вышел светящийся олень. Раньше друзья не замечали эмоций у патронусов, а теперь по морде животного как будто текли слезы.

— Луна умерла сегодня утром.

Лица волшебников враз побелели, с губ слетела улыбка, знаменовавшая их удачу, прервался смех Джорджа, внутри все похолодело. Гермиона осела на землю, Рон ошарашено глядел на исчезающий патронус, а Джордж закрыл глаза и глубоко отрывисто вздохнул.

* * *

Высота социального статуса в этой деревне измерялась высотой свай, на которых стоял дом, поэтому, чтобы попасть к местному гуру, Гермионе пришлось преодолеть немало ступенек по веревочной лестнице. Хотя сама она этого не заметила. Ее мысли крутились вокруг одного — как быть дальше и как же им всем пережить смерть Луны. С этими вопросами она шла к старцу, о котором говорили здесь очень почтительно и который считался провидцем и мудрецом.

Гермиона вошла в единственную в доме комнату, стены которой были из толстых стволов бамбука, а крыша была покрыта сухими пальмовыми листьями. Девушка разулась и низко поклонилась, как предписывали местные правила приличия. Темнокожий старец кивнул в ответ и жестом пригласил ее сесть на коврик напротив себя.

— Добрый день, мистер Соба.

— Без «мистер». Здравствуй, Гермиона.

Она удивленно посмотрела на мужчину.

— Твои мысли доступны моему взгляду.

Гермиона про себя выругалась: никогда нельзя забывать про окклюменцию.

— Уже лучше, — сказал старец, заметив, что она поставила ментальный щит. — Что же ты хотела спросить у меня?

— Я хотела попросить совет. Моя подруга умерла, и она была…

Но тут Соба прервал ее.

— Я знаю… Нет, нет, легилименция тут ни при чем. Ты хочешь спросить, что тебе и всем твоим друзьям делать. Мне кажется, ты знаешь ответ.

— В этот раз нет. В этот раз все произошло не по воле Волдеморта, а из-за нашего безразличия и глупости.

— Ответ на смерть всегда для тебя один — быть сильной. Ты всех еще не раз вытянешь… Тебе нужно знать нечто иное, что даст тебе понять причину смерти Луны.

— Болезнь от укуса… — начала было Гермиона.

— Это повод. Причина намного глубже.

Гермиона удивленно вскинула брови.

— Полагаю, ты слышала о мировом балансе.

Она отрицательно помотала головой. Старец замолчал и продолжил только через пару минут.

— Думаю, тебе я могу об этом рассказать. Но только тебе, слышишь, ни Уизли, ни тем более Поттер не должны об этом знать.

— Я сама Уизли, — возмутилась Гермиона.

— Нет, ты Грейнджер. Ты поймешь это.

Она замолчала и стала терпеливо ждать, когда же мудрец начнет изрекать истины.

— В мире существует нерушимый баланс. Он — основа мироздания. Мир магов и магглов находится в постоянном равновесии, количество людей и их силы четко уравновешены. Самым важным балансом, как ты можешь предположить, является баланс между жизнью и смертью. Он поддерживается балансом энергий и силы.

— То есть Луна умерла, потому что где-то появилась новая жизнь?

— Если бы все было так просто! Есть еще и пророчества, поддерживающие равновесие.

На глаза Гермионы навернулись слезы: почему это треклятое пророчество напоминает о себе даже сейчас, через столько лет?!

— Ты думаешь не о той стороне пророчества, связанного с Гарри Поттером. Оно связывает всех причастных к нему цепью равновесия. На самом деле исполняющих пророчество далеко не двое. И ты, и Луна, и все Уизли, и Лонгботтом, и Лавгуд — вы все причастны к пророчеству в той или иной степени. Сила этой причастности должна сохраняться, несмотря ни на что. Ее не может стать больше или меньше.

В глазах Гермионы мелькнуло понимание.

— То есть раз Джинни забеременела, то кто-то из нас должен был умереть… Только как ребенок Поттеров связан с тем, что Гарри — единственный, кто мог убить Волдеморта? Это уже давно в прошлом…

— Ты правильно мыслишь. Ребенок, воспитанный в полноценной семье, окруженный заботой и лаской родителей — разве не это было своеобразным символом борьбы против Волдеморта? Символы тоже причастны.

— Получается наша… компания никогда не вырастет в числе?

— Нет, почему же. Подумай, активный участник борьбы сильнее символа этой борьбы?

— Пожалуй… — поразмыслив, ответила Гермиона.

— Смерть Луны может дать далеко не одну, и даже не две жизни. Она была очень важным элементом в пророчестве — с ее помощью Поттер научился понимать и принимать странных и необычных людей не только в теории, но и на практике. Важная ступень к обретению самого сильного оружия.

Гермиона выглядела несколько шокированной такими умозаключениями.

— Тогда получается, что мир вертится около пророчеств и людей, для которых они составлены.

— Нет. Есть люди нейтральные. Между ними существует самый простой баланс, не связанный с причастностью к пророчествам: сколько человек умерло, столько же и пришло в этот мир.

— А баланс энергий?

— Он очень тонок. Порой его сложно объяснить, а порой он даже не связан с балансом жизни и смерти. Но есть и совсем простые примеры: за то, чтобы из мира ушло много отрицательной энергии в лице Волдеморта, погиб не один человек, олицетворявший положительную силу.

Гермиона долго молчала, обдумывая услышанное.

— Спасибо Вам большое…

— Никому об этом, — напомнил старец.

Гермиона кивнула и, распрощавшись, вышла.

* * *

Приближался самый жаркий в году месяц — июль, и это сильно ощущалось. На безоблачном небе вот уже две недели светило палящее солнце. Трава на холмах неподалеку от Норы пожухла и пожелтела, а цветы, недавно возложенные на могилы, завяли и засохли.

Но ни один из тех людей, собравшихся на маленьком сельском кладбище этого не замечал. Они стояли у свежевырытой ямы, одетые в темные одежды и погруженные в свои мысли. Принесли еще не закрытый гроб — похудевшее за время болезни лицо, непривычно загорелая кожа, контрастирующая со светлыми волосами, спадающими на плечи крупными завитками. Голубое платье прекрасно оттеняло бы ее глаза, но те были навсегда закрыты.

Крышку опустили. Гарри, Рон, Невилл и Джордж без магии опустили гроб в яму и засыпали землей. Все молчали, потому что говорить было не за чем: все думали примерно об одном и том же. «Я виноват в ее смерти» и «Будет ли все как раньше? Нет». Тех, кто мог бы произнести пафосную и пошлую речь на могиле Луны, вежливо попросили не приходить. Только отец, Уизли, Поттеры, Дин и Симус. Последние чувствовали себя неуместно и неуютно среди этого молчаливого понимания.

Из женских глаз изредка сбегала слезинка, и девушки смахивали ее быстро и поспешно, будто смывали следы какого-то страшного порока. Мистер Лавгуд мотал головой и бормотал под нос, Невилл сидел на коленях и медленно перебирал свежевскопанную землю. Никто не видел выражения его лица.

В какой-то миг Невилл как будто потерял равновесие и упал на землю. Увидев это, Гарри опустился на колени рядом с другом и попытался заглянуть в его глаза. Но тот отчаянно сопротивлялся и тихо шептал: «Оставьте меня, оставьте». Через несколько минут Лонгботтом резко обернулся, и Гарри пожалел о своем желании: такой гримасы боли и горя он никогда не видел даже во время войны.

— Невилл, прости меня, прости. Я обещал, я ведь клялся тебе! Я опять ничего не смог! Я не смог спасти ее! Я должен был хоть что-то сделать, а я… — яростно шептал Поттер, отчаянно мотая головой.

Лонгботтом лишь скинул руку друга со своего плеча и скорчился на земле, содрогаясь в немых рыданиях.