Выбирая счастье (гет)

Исправить ошибку

Саммари: Иногда прошлое возвращается, чтобы стать будущим.

В гостиной Гриффиндора было шумно, как всегда. Каждый занимался своим делом: Гарри, например, болтал с Джинни; Симус и Дин играли в магические карты; Рон вырывал страницы из старой тетради по ЗОТИ и кидал их в камин, наблюдая, как они сгорают дотла; а Гермиона заканчивала доклад по Астрономии. Дописав последнее предложение, она обратилась к другу:

— Рон, обязательно закончи свое эссе, иначе не получишь хорошей оценки на экзамене!

— Конечно, — кивнул он, не отрываясь от своего занятия.

Нравоучения Гермионы уже не вызывали былого раздражения. Если честно, Рон их просто пропускал мимо ушей. Хватит с нее и того, что она убедила их с Гарри продолжить обучение в Хогвартсе после войны. Школа восстанавливалась недолго, и в нее, казалось, вернулся прежний дух. Вот только каждый кирпичик здесь напоминал о страшных жертвах битвы.

Рон решил продолжить обучение еще и потому, что дома находиться не было сил. Мама очень тяжело переживала смерть Фреда, гораздо тяжелее, чем остальные члены семьи. Каждое утро она готовила завтрак на семерых детей, продолжала вязать умершему сыну свитер, и начинала тихо плакать, когда случайно называла Джорджа Фредом. А здесь, в Хогвартсе, все старались забыть о страшных убийствах, здесь все бежали от себя.

— Рон, можно я возьму твой учебник по Зельеварению? Мой куда-то подевался, — тихо спросила Лаванда.

— Пожалуйста, — он протянул ей книгу, лежащую рядом.

— Спасибо.

От смешливой девчонки, которая все время старалась быть в эпицентре всех событий, не осталось ни следа. Лаванда Браун, как и все, очень изменилась. Она стала тише, спокойнее. Все реже можно было заметить ее болтающей с подругами, и все чаще — сидящей в библиотеке. Возможно, дело в том, что ее лучшая подруга Парвати погибла во время Войны. Лаванда больше ни с кем не общалась так близко.

Рон задумчиво посмотрел ей вслед, вспоминая шестой курс: тогда они с Лавандой были вместе, пускай, он и делал все назло Гермионе. И сейчас он задавался вопросом — собственно, зачем? Рон не испытывал настоящей любви к Гермионе, это была скорее дружеская симпатия. И еще немного чувства собственности — когда Гермиона была с Крамом, это жутко раздражало. А ведь Лаванда и правда его любила, пускай и надоедала, но все же любила.

Рон вырвал очередной листок из тетради, на полях был незатейливый рисунок — сердечко с крылышками, в котором были вписаны инициалы: «Р» и «Л». Это Лаванда рисовала, желая сделать ему что-нибудь приятное. Она вообще всегда старалась угодить Рону, пыталась понравиться ему, потому что явно чувствовала — любви в их отношениях нет. Он просто использовал ее, пытаясь самоутвердиться в собственных глазах и глазах друзей.

— Рон? Может, партию в шахматы? — Гарри подсел к другу.

— Не хочется, — отозвался тот. — Тем более, я все равно тебя сделаю.

Гарри засмеялся.

— Ты прав, здесь я тебе не соперник, — он достал из мантии карту Мародеров и задумчиво повертел ее в руках.

— Давно мы ее не открывали, — заметил Рон.

— Незачем, — пожал плечами Гарри. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — вмиг на старом пожелтевшем пергаменте появился Хогвартс и его обитатели.

И правда, незачем: слизеринцы не вернулись на седьмой курс. Ни один. Рон заглянул в карту, но не знал, кого высматривать. Ненавистная фамилия Малфой больше не появится на ней, а значит, следить не за кем. Но его взгляд зацепился за фамилию Браун в кабинете на третьем этаже. Она была там одна, так поздно.

— Шалость удалась, — пробормотал Гарри и спрятал карту в мантию. — Пошли спать?

— Я прогуляюсь по замку, — ответил Рон. — Мне, в последнее время, не спится.

Гарри отвел глаза и кивнул. Он знал, что друга мучают кошмары по ночам, как когда-то его самого. Он слышал крики Рона, и видел его полные слез глаза, когда он просыпался.

Что могло привести Лаванду Браун в пустующий кабинет? Вряд ли она учит там Зельеварение. Рон сжал в руке листок тетради и покинул гостиную. Конечно, велика вероятность наткнуться на Филча, но на седьмом курсе все правила кажутся смешными.

— Лаванда, ты, что здесь делаешь? — настороженно спросил он, зайдя в кабинет.

Внутри было темно. Не горели факелы, Лаванда даже не использовала Люмос. Она просто сидела за партой, задумчиво уставившись вперед, словно что-то разглядывая. Рон проследил за ее взглядом: это была ваза с ирисами.

— Даже в таком большом замке нельзя остаться одной, можно только чувствовать себя одинокой, — грустно усмехнулась она, не поворачивая головы.

— У тебя что-то случилось? — Рон подошел ближе к парте.

— Война случилась, уже давно.

Голос Лаванды был звонким, как обычно. Вот только пропали веселые интонации и искорки в глазах.

— Ну что ты, Лав.

— Не называй меня так! — вдруг подскочила она. — Не называй...

Ее глаза наполнились слезами, и она обессилено рухнула на стул.

— Я больше не буду, честно, — испугался Рон. — Ты только не плачь.

— Она меня так называла, только она, — говорила Лаванда, рыдая. — Она мне снится каждую ночь, зовет к себе, говорит, что там, — она показала пальцем вверх, — лучше.

— Я знаю, какого это — терять близких, — тихо сказал Рон, чуть приобняв ее.

Лаванда тихонько плакала, спрятав лицо у него на груди, а он думал, что сделал тогда ужасную глупость. Так поступают только слизеринцы — используют других в своих целях. А она ведь человек, не кукла. У нее тоже есть чувства, на которые он наплевал. Рон знал, что совершил огромную ошибку, и собирался ее исправить. Лучше поздно, чем никогда.

— Прости меня, — тихо сказал он.

— Что? За что? — Лаванда подняла голову, вытирая слезы тыльной стороной ладони.

— За шестой курс.

— А, — она улыбнулась, — забыли. А как ты нашел меня?

— Карта Мародеров, — пожал плечами Рон. — Я увидел твою фамилию, и подумал, что тебе нужна помощь.

— Да, мне нужна помощь, — тихо сказала она. — Спасибо тебе за нее. За то, что выслушал и не говорил лживые слова сочувствия. Я каждый день только и слышу «Лаванда, ты так изменилась», «Лаванда, нам очень жаль». Да ни черта им не жаль!

Рон прекрасно ее понимал. Он выслушивал подобное месяц после войны, пока однажды не пригрозил Авадой тому, кто еще раз напомнит ему о брате. Жестко, но после войны все стали другими. Рон вдруг подумал, что сидел бы так вечно в этом темном кабинете, где оживает надежда на будущее. Когда рядом тот, кто понимает тебя — жить становится легче. Сжимая в руке вырванный из тетради листок, он сказал:

— Если тебе нужно выговориться, я всегда готов помочь.

Вместо слов она притянула его к себе и поцеловала. Совсем не так, как на шестом курсе, не на показ. Нежно, ласково, почти не касаясь. И Рон понял, что именно с ней он хочет быть сейчас. Именно она поймет его кошмары, и даст ту необходимую тишину, которую он все время искал в шумной гостиной Гриффиндора.

— Я...

— Ничего не говори, просто будь рядом, хорошо?

Лаванда положила голову ему на плечо и посмотрела на вазу с цветами. Ирисы — любимые цветы Парвати. Наверное, она больше не будет звать ее к себе, когда увидит, что подруга, наконец, обрела счастье.