Потанцуем? (джен)

Разрешите мне, принцесса,

Вас почтительно поздравить…

Имре Кальман «Принцесса цирка»

Фрейлины королевского двора, выставленные ее гневающимся высочеством из гостиной в прихожую, поначалу при каждом вопле и каждом ударе в стену боязливо втягивали прелестные головки в не менее прелестные плечики. Но спустя полчаса барышни попривыкли, расслабились и теперь занимались общественно полезным трудом — вышиванием и сплетнями.

Время от времени глаза всех присутствующих обращались к миловидной блондинке, выкладывавшей на плоской бархатной подушечке психоделическую мозаику из кусочков битого стекла и фарфора. Девушка безропотно отложила свое рукоделие, поднялась с диванчика и бесстрашно скрылась за дверью в комнату принцессы.

Все застыли в напряженном ожидании. Пара секунд тишины — и, не успев облегченно выдохнуть, девушки снова вздрогнули от надоевших до чертиков звуков.

Дверь открылась. Посланница мира вернулась к людям и едва заметно покачала головой. Фрейлины возобновили прерванные занятия, а блондинка отряхнула юбку, вынула из пышной прически пару свеженьких осколков и меланхолично добавила к замысловатому узору на черном бархате новые элементы. Подруги, взглянув на нее, чуть завистливо вздохнули — похоже, вчерашний вечер принес перемены в личной жизни не только ее высочеству…

Ее высочество в своих покоях, впечатленная теми самыми переменами в личной жизни, громко исполняла на подвернувшихся под руку инструментах реквием по загубленным мечтам: о замужестве по любви, надежде на самостоятельный выбор жизненного пути и тихой славе широко уважаемого в узком кругу коллег ученого-экспериментатора. Инструменты, невзирая на похвальную предусмотрительность господина смотрителя королевских кладовых, уже подходили к концу. Расколотив о стену последнюю чашку, ее высочество издала финальный вопль и обессиленно рухнула на софу.

* * *

В покоях ее высочества уже целых две минуты царила блаженная тишина. Осторожно ступая туфлями на тонкой подошве по хрустящему ковру, в комнату величественно вплыла мадмуазель Минни.

— Ваше высочество, вас незамедлительно желает видеть его величество, — чопорно возвестила она. — Извольте привести себя в надлежащий вид и проследовать в большую королевскую гостиную. Его величество желает обсудить с вами результаты вчерашнего вечера.

Ее высочество подняла с расшитой подушки растрепанную голову и гневно сверкнула глазами.

Старая бонна с укором посмотрела на свою любимицу. За прошедшие полтора десятка лет ей, к сожалению, так и не удалось внушить воспитаннице, что покорность и послушание порой позволяют добиваться нужного результата намного быстрее и эффективнее, чем открытый протест. И вот теперь юная бунтарка, посеяв ветер, должна была собрать урожай не просто бурей, но ураганом.

В разгромленную комнату робко, по одной, с ужасом озираясь вокруг и осторожно переступая через особо крупные осколки, начали просачиваться юные фрейлины.

Для провинившейся принцессы вызов в большую королевскую гостиную означал одно: судьба ее решена и вердикт, который ей предстоит выслушать, обсуждению и обжалованию не подлежит. Но сдаваться без боя ее высочество не собиралась. Поэтому она умылась, переоделась и вытерпела положенное время под умелыми руками придворного куафера и десятка фрейлин, которые упорно стремились довести красоту принцессы до неземного совершенства. Затем она неторопливо, с достоинством заняла положенное место во главе пестрого, шуршащего и благоухающего клина и решительно направилась на защиту своих прав и свобод.

Большая королевская гостиная представляла собой просторный зал со строгим декором. Предполагалось, что король проводит здесь неформальные деловые встречи с коллегами, почетными гостями и прочими господами, которые пока не удостоились перехода в категорию близких друзей и следующего за этим приглашения на посиделки в малой гостиной, иначе именуемой личным королевским кабинетом. Но неудобная мебель, способствуя ускоренным темпам ведения переговоров, никак не соответствовала личным запросам его величества, которого дворцовые сквозняки и прожитые годы одарили периодическими болями в спине. Поэтому внутригосударственные вопросы король предпочитал решать, удобно устроившись на списанном еще в позапрошлом году, но вполне пригодном для употребления троне, который покрывала гора маленьких, но туго набитых подушечек, вышитых заботливыми ручками придворных дам, всецело радеющих о бесценном здоровье его величества.

Удобно расположившись на мягком сидении, его величество ожидал появления непокорной дочери. В гостиную для пущей торжественности исторического момента были приглашены некоторые приближенные к королевской семье лица. Но поскольку самой королевской семье сей исторический момент был не особо приятен, круг приглашенных сузили до чрезвычайности.

Из коридора послышались голоса, лакеи распахнули высокие двустворчатые двери и через несколько мгновений красная ковровая дорожка, ведущая к трону, заглушила дерзкую дробь двух десятков тоненьких каблучков. Дамы присели в реверансах, кавалеры согнулись в поклонах. Король выпрямился и принял величественный вид.

«Словно на эшафот провожают», — мелькнуло в голове у проходящей через анфиладу жалостливых, злорадных и просто любопытных взглядов принцессы.

Ее высочество проследовала к трону и остановилась за два положенных по этикету шага. Свита отстала на полдороги и рассредоточилась вдоль стен.

— Вы желали меня видеть, ваше величество? — высоко подняв подбородок, спросила принцесса.

— Да, ваше высочество, — сухо ответил король. — Под влиянием обстоятельств я вынужден был принять судьбоносное для нашей августейшей фамилии и всего государства решение, от которого мне очень хотелось бы отказаться. Но, к моему глубочайшему сожалению, королевское слово — закон как для подданных нашей великой державы, так и для ее государя. Поэтому во исполнение непреложной клятвы и во избежание бед и напастей, неминуемо последуемых за ее нарушением, нашим высочайшим повелением и с глубочайшим прискорбием мы вверяем вашу судьбу человеку, которого само провидение избрало своим орудием. Подойдите сюда, юноша!

От стены отделилась фигура в темном плаще с наброшенным капюшоном и приблизилась к его величеству. Придворные удивленно зашумели. Король одним взглядом пресек намечающееся безобразие, поднялся с трона, подошел к неподвижно стоящей принцессе, взял ее за руку и повернулся к незнакомцу.

— Мальчик мой! — патетически возопил он. «Мальчика» ощутимо передернуло. Его величество недовольно нахмурился, но с тона не сбился: — Мальчик мой! Я тебе доверяю… — король прерывисто вздохнул. — Я тебе доверяю самое ценное, что у меня есть — свое дорогое дитя. Береги ее как себя и пуще того…

Дорогое дитя, не дожидаясь финала прощальной речи, попыталось выдернуть руку. Но хватка старого вояки, хоть и ослабла за мирные десятилетия, но совсем на нет не сошла.

Принцесса рискнула освободиться еще раз, но и эта попытка позорно провалилась. Старый король, опасаясь, что непокорная девица в отчаянии, того и гляди, устроит истерику с падением на пол и дрыганьем конечностями, быстренько соединил руки дочери и незнакомца в плаще и, протараторив ритуальную фразу "Объявляю вас мужем и женой", отпустил руку остолбеневшей от краткости церемонии невесты. Жених тоже особо не настаивал, и через миг новоиспеченная замужняя дама получила в полное распоряжение обе своих руки, чем сразу же не преминула воспользоваться. Уперев руки в корсет в области талии, она приготовилась к произнесению зажигательной речи.

Король при виде этого ни разу не аристократического безобразия, сделал себе мысленную пометочку больше не приглашать ко двору кузину Молли и кивнул главному церемониймейстеру.

— Дамы и господа! — громогласно возвестил тот, выходя в центр гостиной и сбивая с мысли настроенную на долгий разговор принцессу. — Его величество изволит пригласить вас на свадебный банкет, который состоится не позднее как через два часа в большом бальном зале королевского дворца.

Придворные остолбенели: всего два часа на подготовку подарков, нарядов, причесок и всего остального?.. Пара минут визга и суеты — и большая королевская гостиная почти опустела, оставив августейшее семейство в блаженной, но какой-то нехорошей, предгрозовой тишине.

— Ах, значит, так, да? — сузила глаза разъяренная новобрачная.

— Да, ваше величество! — рявкнул король.

— Какое величество, батюшка, не торопитесь, я еще не замужем и не коронована, — отмахнулась принцесса.

— Да! Ваше! Величество! — снова повторил король, выделяя каждое слово. — Изволь обращаться к своему монарху как положено. Распустилась тут! Позоришь меня перед подданными! И перед мужем своим тоже!

Упоминание о муже никак не охладило пыл принцессы, скорее наоборот, и в течение последующих десяти минут все присутствующие были бы вынуждены наслаждаться потрясающе экспрессивным монологом, но на второй минуте у короля лопнуло терпение и он возопил:

— Единственная дочь моя, истерпни!

Молодые, впервые проявив какое-никакое единодушие, в дружном недоумении повернулись к его величеству.

— Замри! — коротко пояснил король и снова перешел на человеческую речь: — Вот тебе твой супруг. Прошу любить и жаловать, холить и лелеять, слушаться и повиноваться до тех пор, пока смерть или высший королевский суд не разлучит вас. Аминь.

— Что? — возмутилась принцесса, — а как же «Согласны ли вы, ваше высочество, стать законной супругой» этого… — она на миг умолкла в поисках подходящего эпитета.

— А зачем? — искренне удивился король. — Властью, данной мне мною же, я еще утром совершил положенный обряд, подписав все обязательства от твоего имени как твой законный отец, опекун и поручитель по причине твоей недееспособности как несовершеннолетней особы.

— Даже так? — принцесса шагнула вперед. Король опасливо поерзал на троне. — Значит, как замуж меня скоропостижно выдавать — так я взрослая и чуть ли не перестарок, а как лично на собственной свадьбе поприсутствовать, так я недееспособная…

— Да зачем тебе эта свадьба? — удивился заботливый отец. — Ты ведь никогда не жаловала шумные сборища. Милая моя, я ведь только о твоем благе забочусь, твоем и всего королевства.

Король приосанился, насколько ему позволили мягкие подушки, горкой уложенные на троне, и величественно изрек:

— И ты, дочь моя, королевская, должна ежеминутно осознавать, что достижение всеобщего блага — твоя главная цель как второго, после меня, лица этого самого государства.

Принцесса знала, что с направления на всеобщее благо отца и отрядом рыцарей не столкнешь, поэтому решила подойти к решению вопроса с другой стороны.

— Ваше величество, дозволено ли мне будет спросить, чьим рукам вы вверили судьбу своей единственной дочери и наследницы, а в будущем — судьбу всего государства? — смиренно заговорила она. — Достоин ли этот человек называться вашим зятем, сможет ли он понять все нужды ваших подданных и справедливо рассудить, что является для них истинным благом, а что ложным? Не затаил ли этот человек, который даже на собственной свадьбе не пожелал выступить с открытым лицом, злоумышление какое против государства и вашей августейшей особы лично?

Король внимательно выслушал вполне разумные рассуждения принцессы, согласно покивал головой, но развеивать ее опасения почему-то не собирался.

— Да кто он такой вообще? — не выдержала принцесса. — Как его зовут? Я уже не спрашиваю о его титуле, какой может быть титул у оборванца, но имя-то у него есть? Простое, человеческое имя?

— А это он уже сам тебе расскажет, — вдруг заторопился король, подхватил полы мантии и съехал с подушек.— Потом. Если захочет.

Он раскланялся с зятем, который за всю церемонию не соизволил произнести ни единого слова, и направился к выходу.

— Всем спасибо, все свободны, — на миг обернувшись, произнес он.

— А поцеловать? — робко пискнула не посмевшая покинуть подругу наедине с мужчинами белокурая фрейлина. Король сбился с шага и недоумевающе уставился на нее.

— Ну, поцеловать невесту! — пояснило эфирное создание, распахнув небесно-голубые глаза. — Ваше величество, ведь все знают, что без поцелуя обряд считается незавершенным!

Молодые снова проявили поразительное единодушие, синхронно отшатнувшись друг от друга. Принцесса — всей душой не желая завершения обряда, потому как его незавершенность ей была только на пользу, а ее новоиспеченный супруг, похоже, всерьез опасался, как бы молодая жена на радостях не промахнулась мимо губ и не впилась ему в горло.

— Ах да, конечно... — спохватился король, — как же я мог забыть? — он строевым шагом подошел к молодым, обнял принцессу одной рукой, ее мужа — правой, нежно прижал их к широкой отцовской груди и припечатал крепким отеческим же поцелуем сначала кудряшки на лбу любимой дочери, а затем прикрытый капюшоном висок новоиспеченного зятя.

— Совет вам да любовь! Перед отъездом не забудьте зайти попрощаться! — проникновенно провозгласил счастливый отец и величественно удалился, оставив присутствующих в состоянии тяжелого ошеломления.

Да-а, не такой виделась юной принцессе ее свадьба. Да и жених, наверное, представлял свое бракосочетание немного по-другому, но кто же ему виноват, если на то пошло?..

Свадебный пир принцесса провела в полной прострации. Старушка Минни, влетевшая в зал сразу после ухода короля, сразу огорошила девушку сообщением, что король велел молодым убираться… в смысле, отправляться в свадебное путешествие еще до восхода солнца, сразу после окончания свадебного пира. Но поскольку муж оказался нищебродом, не имеющим ни кареты, ни лошади, ни даже захудалого осла, в дорогу новобрачные должны будут отправиться пешком. Приданого невесте тоже не полагается, ибо все оставшиеся в государстве финансы теперь будут направлены на предотвращение военных конфликтов с соседями, которые, несомненно, будут оскорблены выбором принцессы и непременно потребуют сатисфакции. Но его величество, руководствуясь опытом зарубежных коллег, разрешил любимой дочери взять с собой из дворца все, что она сможет унести в руках — деньги, принадлежащие ей драгоценности, личные вещи и небольшие сувениры от подруг на память о прошлой беззаботной жизни.

Облагодетельствованная дочь изо всех сил рвалась в королевские покои засвидетельствовать батюшке свое искреннее почтение и выразить безмерную благодарность, но тот почему-то не пожелал ее выслушать и заперся в самых дальних покоях, выставив у каждой двери утроенную охрану. На банкет он и вовсе явился через потайную дверь и поспешно занял приличествующее королю место за отдельным столом подальше от молодоженов.

Чем занимался супруг ее высочества, никто не знал — войдя в выделенные ему покои, он запер за собой дверь и до самого свадебного пира ни на стук, ни на голос не отзывался.

Еще во время традиционного свадебного шествия глазастые придворные, следующие вереницей за молодоженами, обратили внимание на то, с каким хищным выражением лица невеста приняла из рук отца горящий восковый факел, и как после этого жених, нарушая все писанные и неписанные правила, норовил отодвинуться подальше от суженой, даже и не думая перехватить ее ручку поближе к локтю или «неосторожно» наступить на длинный шлейф свадебного платья. Финального поцелуя на пороге пиршественного зала присутствующие, разумеется, не дождались, и порадовать гостей плавной паваной и веселой гальярдой молодые тоже не соизволили. Обескураженные музыканты, которых почему-то забыл, или попросту не сочли нужным посвятить в тайну происходящего, вместо положенного мажора все время сбивались на минорный лад, стоило им только бросить взгляд на еще вчера румяную и веселую принцессу и на мрачную фигуру, неподвижно восседающую рядом с ней. Сорвавшееся с дрожащих губ старого флейтиста «подменыш» тихо шелестело по невысокому помосту для дворцового оркестра, благоразумно не спускаясь в зал. Деревянно бренчала лютня, нервно взрыкивал раушпфайф, смычок фиделя, едва удерживаемый дрожащей рукой, дополнял мелодию почти человеческим визгом и стоном, а за пышно украшенным корпусом арфы мелко и часто крестились, низводя «чудные трели» до банального треньканья.

За свадебными столами царила неуверенная тишина, которую робкие попытки придворных балагуров произнести тост за здоровье новобрачных только усугубляли. Дамы и господа, уже введенные в курс дела вездесущей леди Гретой, опасались попасть впросак и боялись не то что лишнее слово сказать, а даже рот открыть — мало ли как дело потом обернется. Его величество хмурился и много пил, бледная как стена новобрачная, затянутая в черное бархатное платье, сидела, словно кол проглотив, жених, даже за столом не соизволивший явить присутствующим свой светлый образ, смотрелся ей под стать. Созерцающим эту романтичную пару гостям тоже кусок в горло не полез, поэтому самый странный свадебный пир в истории королевства оказался и самым коротким.

Полночь, традиционно приходившую как раз к танцу молодых под вуалью и веселой дележке последней между подружками невесты, встретили в бальном зале только пустота, темнота и гробовая тишина…