Магия (джен)

Мне снилось, что в боли я не одна. Что нас много и все мы испытываем одно страдание.

Из записей

* * *

Студенты слабым потоком один за другим проходили через ворота, напоминая Саюко паломников не слишком популярной религии. Первая пара уже началась, так что подтягивались лишь опоздавшие и безумцы, пришедшие за несколько часов до начала собственных занятий, и народу было не слишком много. Саюко провожала их взглядом, размышляя о том, что скоро прервёт нормальный уклад их дней, а может быть, и оборвёт их жизни, такие хрупкие, такие на первый взгляд невесомые на гигантских весах времени, как будто бы совершенно неважные и лишние в этой симфонии бытия, в которой Саюко исполняла одну их ведущих партий. Но она знала, что эта ничтожность и необязательность лишь иллюзия и каждая из этих жизней бесконечно важна, хотя и может быть в любой момент разменяна, словно монета. Потому что, какой бы властью Саюко ни обладала над ними, именно они определяли её путь. Она была дирижёром, а они — музыкантами, но без их мастерства концерт не имел бы успеха. Именно они привели её сюда, они сами неосознанно так решили. Привели тем, что поступили не так, как ей было угодно.

И всё же главный убийца тот, кто придумал смерть, а Саюко лишь пользуется его изобретением.

Проследив за очередной группой студентов, направляющихся к входу центрового здания, отличавшегося от остальных покатой зелёной крышей и маленькими прямоугольными башенками, девушка обернулась к странной фигуре, уже долгое время ошивающейся неподалёку.

Это был невысокий юноша лет двадцати в белом растянутом свитере, таком длинном, что девушка на его месте могла бы носить его как платье и при этом выглядеть скромно и целомудренно. Кроме свитера на нём были лишь короткие льняные штаны. Никакой обуви. Только щиколотку обвивал растрепавшийся грязный бинт, как будто бы рана уже давно зажила, но парень забыл снять повязку. Странные кажущиеся полупрозрачными волосы, в которых как будто бы заблудилась непогода, развевались над его головой. И пахло от него осенним вет-ром. Этот запах Саюко ощущала даже на расстоянии нескольких метров. Юноша топтался на месте и время от времени мрачно поглядывал на девушку, словно затаив против неё какое-то зло. Заметив, что та на него смотрит, он помрачнел ещё больше, а затем низко поклонился. Саюко передёрнуло от отвращения.

«Какая неприятная встреча, — подумала она. — Однако как мне сегодня не везёт».

Несмотря на свой вполне человеческий внешний облик, этот юноша не был ни человеком, ни даже вампиром. Многие крупные поселения становились пристанищами для таких, как он. Они любили человеческие и вампирские толпы. Тепло чужих тел, так не похожих на их собственные, холодные и пустые, вселяло в них надежду и заставляло жить дальше. Словно свеча на окне в ночи, оно манило их через ледяные тёмные пустыри их собственных судеб, в которых не было ни радостей, ни любви, и, в конце концов, не было даже разума. Со временем эти несчастные превращались в бледные, неупокоенные тени, скитающиеся по свету в поисках спасения от вечного голода. Они бродили следом за маньяками и убийцами, околачивались вблизи проституток, чья жизнь всегда была хрупка и беззащитна, гуляли по самым злачным и опасным местам и провожали в иной мир магов, вконец истерзавших свои тела наркотиками и алкоголем.

Следуя за очередным отморозком или шлюхой, они жадно впивались взглядами в их затылки, мечтая отведать их крови и поглотить их. Но, несмотря на всё желание, они были слишком слабы, чтобы суметь утолить свой бесконечный голод.

Для всех они были обычными опустившимися людьми. От прочих их отличал лишь характерный запах, напоминающий о ветре.

Долгое время считалось, что ими становились люди и вампиры, пережившие по неким таинственным причинам столь чудовищную метаморфозу, но это мало походило на истину. На самом деле всё было гораздо проще. Эти создания были сотворены одним и тем же существом, переживающим вот уже почти десять тысяч лет беспрестанную агонию, воющим во тьме и жаждущим освобождения. Голод этого существа являлось причиной и их голода.

Просачиваясь сквозь щели в своей гробнице, такие крошечные, что даже мысли было тяжело проскользнуть через них, они рождались в мучениях, с единственной жаждой поглощать жизни. Такие, как Саюко, всегда старались уничтожать их, но сейчас у девушки не было на это времени. В конце концов, ещё несколько секунд понаблюдав за парнем, она решила пощадить его, по крайней мере, пока не представится удобный случай, чтобы от него избавиться.

Саюко резко развернулась и решительно зашагала к главному входу в ОГАМ. Высокие каблучки зелёных туфель, которые она надела сегодня утром, вытащив из своей бездонной сумки, быстро застучали приятные однотипные ритмы, но впервые, наверное, за долгие годы девушка пожалела о том, что не надела простые кроссовки или ботинки. Юноша, пахнущий ветром, к её удивлению, бесстрашно последовал за ней, и это её встревожило.

«Да что он себе позволяет? — раздражённо подумала она, оборачиваясь на ходу. — Сам нарывается на неприятности».

На лице парня совершенно неожиданно расплылась странная хищная улыбка, напоминающая о сексуальных маньяках, причём действительно сексуальных.

Саюко, ни разу не оглянувшись, но прекрасно зная, что юноша её преследует, влетела в вестибюль, на бегу вынимая из кармана заранее изготовленный по случаю пропуск. По этому документу её звали Аннет Бердяева, и являлась она студенткой пятого курса факультета прикладной магии. Охранник, листающий со скуки журнал о роскошных автомобилях, которые он с его жалкой зарплатой мог бы приобрести лишь в мечтах или в лучшем случае во сне, глянул на фотографию в пропуске, даже не удосужившись сфокусировать взгляд, и покровительственно кивнул.

«Ненавижу охранников», — подумала Саюко, проходя мимо закрытой на весенне-летний период раздевалки.

Очутившись возле тройки монохромных новеньких лифтов, она нажала на кнопку, одновременно пытаясь из-за поворота разглядеть, продолжают ли её преследовать.

Средний из лифтов, видимо ближайший к первому этажу, послушно поехал к ней. В это время на глазах у девушки фигура, пахнущая сильным ветром, вплыла в двери и, остановившись перед столом охранника, окинула мужчину рассеянным взглядом.

— Пропуск, — на автомате потребовал охранник, прикрывая журнал с зажатым вместо закладки пальцем. На окружающий мир ему на самом деле было настолько плевать, что он даже не обратил внимание на отсутствие обуви у вошедшего.

Вместо того чтобы продемонстрировать документы, фигура неожиданно распахнула рот и издала страшный нечеловеческий звук, заставивший бедного университетского работника отшатнутся и выронить журнал.

Саюко, не веря своим глазам и ушам, замерла, заслоняемая от юноши выступом раздевалки. На всякий случай она ещё раз вдавила кнопку лифта, как будто это могло заставить чёртову металлическую коробку двигаться быстрее. Подъемный аппарат шёл, по её мнению, так долго, словно начал свой путь как минимум с пятидесятого этажа, хотя в здании их было всего шесть.

«Что происходит? — подумала она, наблюдая из-за угла за странным юношей. — Почему он меня преследует?»

Парень, не имеющий права на преследование, словно уловив её мысли, обернулся в сторону девушки и уже было собирался пойти к ней, как вдруг его остановила сильная рука охранника. Несмотря на испытанный только что испуг, тот всё ещё полагал происходящее вполне обычным делом и считал, что сумеет справиться с ситуацией.

— Подождите, молодой человек, сначала покажите пропуск! — воскликнул он. — Сюда нельзя заходить без пропуска. Это вам не проходной двор!

Юноша, пахнущий ветром, вновь повернулся к нему, и на лице его внезапно появилось нечто такое, что заставило бедного охранника тут же догадаться о дальнейшем развитие событий. Не удивлюсь, если он начал перемещение ещё до того, как ненормально сильный рывок за руку опрокинул его набок вместе со стулом.

У Саюко глаза стали как блюдца, а нижняя челюсть отпала. Такой поворот событий она не могла себе и вообразить. В коридоре с противоположной стороны от той, где находилась Саюко, раздались торопливые шаги, кто-то что-то закричал, но девушка не разобрала слов. Сердце у неё бешено заколотилось, и она ощутила безумный гнев. Всё происходило совсем не так, как она планировала, а она ненавидела, когда её планы срывались.

У стола охранника началась возня и драка, как минимум трое мужиков, включая охранника, орали, в основном нецензурно, и пытались усмирить безумного пришельца. Саюко не могла этого видеть, так как теперь прижималась всем телом к раздвижным дверям лифта. Тот, наконец, дополз до первого этажа, но почему-то не желал открываться. Девушка ещё раз в бешенстве врезала по кнопке и, не получив никакого эффекта, изо всех сил пнула проклятые двери.

Что именно сработало — механизм или же заряд дикой ярости, передавшийся через носок туфля, — не ясно, но аппарат, наконец, поддался. Саюко ворвалась в кабину, как спецназ в оккупированную террористами зону, только что не размахивая автоматом и обойдясь без чёрной маски, и нажала на кнопку третьего этажа.

Там, как ей было известно, находился переход в соседнее здание. Несмотря на произошедшее в вестибюле, она всё ещё надеялась исполнить задуманное. Переполох мог бы даже сыграть ей на руку. В ближайшие часы главнейшей темой всех здешних разговоров должен был стать псих, напавший на охранника. Саюко полагала, что сумела отделаться от преследователя, однако на всякий случай она сняла туфли и переобулась в зелёные кроссовки. Так будет удобнее удирать, если что.

На одной из стен в лифте висело зеркало и, несмотря на волнение, девушка не удержалась и осмотрела себя сверху донизу. На вид она была вполне ничего. Кроссовки хорошо смотрелись с длинной расширяющейся книзу красной юбкой и зелёной лёгкой кофтой. Даже рыжие волосы, тщательно причёсанные и уложенные в ванной Тихо, пока тот дрых без задних ног, не успели растрепаться.

Приводя себя в порядок в квартире мага, она выдавила в раковину почти весь его мусс для укладки, а также выбросила в мусорное ведро зубную щётку и тюбик пасты. Зачем она всё это сделала, она и сама не могла сказать. Просто ей почему-то дико захотелось сделать ему какую-нибудь мелкую пакость. Полосатые бело-голубые трусы мага, от которых исходил магический заряд, она сорвала с батареи, на которой те сушились, и сунула к себе в сумку.

Вверх лифт почему-то ехал гораздо быстрее, чем вниз. По крайней мере, Саюко едва успела совершить все эти манипуляции, как уже оказалась на нужном этаже.

Здесь посредине висела огромная доска, вся сплошь обклеенная разнообразными объявлениями: от приглашения в драмкружок до рекламы вино-водочных магазинов, нуждающихся в молодых и перспективных алкоголиках.

Саюко ознакомляться с ними не стала. Она прошла мимо и очутилась в светлом застекленном переходе с розовыми кафельными бортиками по бокам и декоративными серебряными звёздами, свивающими на нитях с прозрачного потолка. После перехода она вышла в короткий коридор, почти упирающийся в широкую лестницу с деревянными тёмными перилами. Поднявшись по ней на следующий этаж, девушка очутилась в холле, в двух концах которого располагались двери с указаниями названий кафедр и списком аудиторий. Вдоль стены тянулась длинная зелёная скамейка, украшенная синими узорами, изображениями разнообразных цветов и листьев. Из-за неаккуратности студентов краска в некоторых местах облупилась и поистёрлась, но всё равно зрелище производило приятное впечатление, и Саюко невольно залюбовалось им. Было видно, что человек, создавший эти рисунки, делал их с душой и талантом. Если это сделал кто-то из здешних студентов, то он явно избрал для себя не тот университет.

Саюко подошла к лавке и присела. Внезапно с правой стороны послышались шаги, и дверь с двумя мутными стёклами отворилась, пропуская парня в забавных оранжевых штанах.

— Привет, — обратился он к Саюко. — Огоньку не найдётся?

— Найдётся.

Она расстегнула сумку так, чтобы парень не смог разглядеть её содержимого, и, нащупав в боковом кармане дорогую зажигалку из чистого золота, подаренную ей когда-то другом, вручила её молодому магу.

— Спасибо большое, — обрадовался он. — О, какая красота. А это что, бриллианты?

С одной стороны зажигалка была украшена изображением лисицы с четырьмя хвостами, глаза которой заменяли крошечные голубые бриллианты.

— Да.

— Круто, — парень возвратил ей зажигалку и блаженно затянулся.

— Сейчас контрольная была. Думал, у меня мозг взорвётся.

— Понимаю. — Саюко из вежливости изобразила на лице некоторое участие.

Видимо, удовлетворившись этим, юноша кивнул и, продолжая испускать клубы дыма, зашагал к лестнице.

Саюко решила, что ей тоже пора. Она извлекла из сумки небольшую коробку и сунула её под лавку, в самый дальний угол, так чтобы её невозможно было заметить с лестницы. Проделав это, девушка направилась к той двери, из которой вышел парень в оранжевых штанах.

За ней обнаружилась кафедра технологии и магии. Вдалеке у окна двое студентов, парень и девушка, невозмутимо курили кальян, поставленный на подоконник. Струи дыма, как змеи, расползались в разные стороны и уже успели добраться до самых дальних уголков помещения. Стоило только Саюко войти, как она тут же почувствовала характерный запах с оттенком вишни.

За одной из дверей, обозначенной как аудитория №1313, грянул дружный хохот, и кто-то крикнул: «Ну ты даёшь».

Саюко направилась к парочке у окна, так как рядом с ними находилась необходимая ей дверь. Парень с чёрными всклокоченными волосами и тремя безвкусными амулетами на шее, символизирующими незнамо что, помахал ей трубкой и дружелюбно указал на зелёный булькающий корпус кальяна, предлагая присоединиться к пополнению магических способностей.

— Хочешь?

Вежливо отказавшись, она прошмыгнула за дверь и оказалась на лестничной площадке. Здесь тоже было накурено, но запах стоял другой, более грубый и терпкий, а ещё немного пахло спиртом, как будто им обрызгивали ступеньки. Эта лестница вела на первый этаж к лабораториям. На карте университета, тщательно изученной Саюко, было указано, что там внизу находилась одна из дверей в подвал.

Рыжая террористка спустилась по серым ступеням винтовой лестницы и очутилась в просторном, обитом деревянными панелями холле. С правой стороны находились двери в учебные лаборатории и служебное помещение, принадлежащее завхозу. Слева на пластмассовых стойках валялись груды разнообразных студенческих журналов и газет, распространяемых бесплатно. Рядом с ними в небольшой нише чернела маленькая дверца склада с алкоголем и сигаретами. Всё это продавалось прямо здесь в университете, в небольшом ларьке, по баснословной цене, хотя водка всегда была палёной, пиво больше походило на мочу и вкусом и, что удивительно, запахом, а сигареты, если и лежали когда-то рядом с табаком, никакого табачного духа от него перенять не сумели.

Место, где сейчас стояла Саюко, находилось на возвышении, а внизу, возле широких стеклянных дверей, ведущих в непотопляемую мансарду с разнообразными растениями, употребляемыми магами для достижения наркотического состояния, за чёрным столом дремал, откинувшись на спинку стула, ещё один охранник.

Саюко полезла в сумку и, найдя необходимую вещь, спустилась к нему. Услышав шаги, мужчина проснулся. У него были густые рыжие усы и голубые глаза.

— Извините, вы не могли бы мне помочь? — начала Саюко, приближаясь к мужчине.

— Да, конечно.

Девушка сделала резкое движение рукой, молниеносно всадив человеку шприц в сонную артерию. Тот даже не успел ничего предпринять. Саюко годами отрабатывала точность и скорость движений, доводя те до автоматизма, так что у бедняги охранника, максимум прошедшего какие-нибудь шестимесячные курсы и умеющего только смотреть в студенческие и переговариваться по рации, не было никакого шанса. Он вздрогнул и, схватившись за шею и разинув рот, посмотрел на Саюко остекленевшим взглядом, и повалился на бок.

Девушке с трудом удалось удержать его от падения со стула. И без того грузное тело, лишившись сознания, расслабилось и стало почти неподъемным.

Саюко, оглянувшись по сторонам, проверяя, не появился ли поблизости нежелательный свидетель, аккуратно опустила мужчину на пол и, взяв его за руки, поволокла его вниз по широким ступеням. Прямо под платформой с пластмассовыми стойками и дверью склада находился туалет. Девушка затащила тело внутрь.

Охранник, устроенный в одной из кабинок женского туалета, был мертв, как только умеют быть мёртвыми мертвецы, и сейчас, возможно, уже во всю прыть нёсся к свету в конце туннеля.

Там же, в той же кабинке и в остальных тоже, Саюко оставила такую же небольшую коробочку, как и та, что сейчас дожидалась своего часа под расписанной лавкой.

Рядом с туалетом находился ряд дверей с тонированными стёклами, через которые ничего невозможно было разглядеть ни с одной, ни с другой стороны. За некоторыми из них девушка различила шорохи и уловила чей-то довольно скучный и невразумительный разговор, касающийся чьих-то подштанников. Никто их тех, кто находился за этими дверями, не заметил исчезновения охранника. Да и даже заметив, вряд ли стал бы бить тревогу, решив, что тот просто отлучился по нужде.

Саюко было необходимо избавиться от охранника по той причине, что тот мог помешать ей проникнуть в подвальное помещение. Дверь в него как раз находилась в поле его зрения. Теперь же путь был свободен, и, довольно вздохнув, Саюко принялась орудовать отмычкой. На коричневой, обитой искусственной кожей двери с надписью «Служебное помещение, ключ находится у завхоза» висел огромный новенький замок, видимо только недавно купленный.

Однако, несмотря на всю новизну и крупный размер, девушке удалось быстро с ним справиться.

С правой стороны дверь закрывала высокая перегородка, так что там, откуда девушка явилась, невозможно было увидеть, что на двери больше нет замка.

Саюко, проявив свою тотальную страсть собирать всё, что только подвернётся под руку, и воровать все, что плохо лежит (до этого она обчистила карманы охранника, забрав у того рацию и мятную конфету), сунула замок в свою бездонную сумку и, достав из внешнего кармана, отведённого под документы, припасённый заранее фонарик, шагнула на тёмную узкую лестницу, обрывающуюся далеко внизу кромешной тьмой.

Дверь Саюко прикрыла, и теперь единственным источником света являлся за-жатый у неё в руке серебристый фонарик.

У лестницы не было перил, так что ей приходилось опираться на стену, а ступеньки оказались такими покатыми, словно создававшие их люди были одержимы переломами и мечтали перетравмировать как можно больше народу. Саюко несколько раз чуть не навернулась, с трудом удержав шаткое равновесие.

Когда она дошла до самого конца лестницы и очутилась под сенью низкого потолка, в который едва ли не упиралась макушкой, то дверь позади неё внезапно скрипнула, и раздались неторопливые шаги.

Саюко, молниеносно среагировав, потушила фонарик и, резко обернувшись, отступила во тьму, так чтобы пришелец, вторгшийся на территорию, где она собиралась вершить своё зло, её не заметил.

Неизвестный закрыл дверь, но при этом никакого света зажигать не стал, Саюко не успела его разглядеть, когда он только вошёл, и теперь ей оставалось лишь, затаив дыхание и прижавшись всем телом к стене, гадать о том, кто это мог быть.

Несмотря на неожиданность ситуации, она не чувствовала особенного волнения. Кто бы это ни был, она собиралась убить его. Вслушиваясь в спокойные уверенные шаги, как будто идущий мог видеть в темноте, и ему не приходилось цепляться руками за стены, она сосредоточенно шарила в сумке, стараясь нащупать один из складных ножей. Как назло, ни один не желал попадаться, а в это время неизвестный неумолимо приближался. Саюко уже засунула руку в сумку по самое предплечье, и лишь когда человек спустился до самого конца и остановился всего лишь где-то в шаге от неё, ей удалось нащупать знакомую прохладную рукоять. Человек, замерший рядом, внезапно издал странный неопределенный возглас, а затем почти одновременно произошло сразу несколько событий.

В подвале вспыхнул свет, и Саюко, ослеплённая показавшимся белым сиянием, ринулась вперёд и нанесла удар прямо в то место, где по её расчетам должен был находиться живот противника. Однако лезвие пронзило лишь воздух, а в следующее мгновение стальные мужские пальцы уже выворачивали ей руку. Саюко вскрикнула от боли и выронила нож, который противник немедленно отфутболил куда-то себе за спину.

— Отпусти! — взвизгнула девушка, пытаясь освободиться из захвата.

Человек, которого она до сих пор не могла разглядеть, рассмеялся и, сдёрнув с её плеча сумку, оттолкнул девушку в сторону. Саюко отлетела к стене и, развернувшись, наконец увидела того, кто с такой лёгкостью лишил её и оружия, и драгоценной бездонной сумки.

Какого же было её удивление, когда она поняла, что это тот самый дух в белом свитере, преследовавший её у входа в здание. Значит, ему как-то удалось разобраться с охраной.

Юноша в белом отошёл от неё и, запустив руку в сумку, с удивлением на лице извлёк оттуда пистолет.

Его он незамедлительно снял с предохранителя и направил прямо в лицо девушке.

— У тебя есть ещё какое-нибудь оружие? — спросил он.

У Саюко ничего больше не было. Все её вещи, не считая ножа, даже фонарик, остались в сумке. Но признавать это ей совсем не хотелось.

— Да, — нагло заявила она. — Ещё много всего. Вместо руки у меня автопротез со встроенной катаной. А из сисек я палю очередями. Юноша расхохотался.

— Как ты смеешь? — буквально воспламеняясь от возмущения, возопила Саюко.

— Как ты смеешь мне мешать?

— Я не могу позволить тебе причинить вред этим людям, — с извиняющейся улыбкой ответил парень.

— Почему?

— Потому что они благословлены богом и избраны, чтобы стать его армией.

— Что ты имеешь в виду? — до этого Саюко только злилась, но ей не было страшно, теперь же волна ужаса пронзила её сердце. Она почувствовала, как поднимаются дыбом мелкие волоски у неё на руках.

— Я перестал чувствовать голод. Это может значить только одно…

— Нет, — Саюко от ужаса зажала себе рот, боясь произнести страшные слова. — Нет, этого не может быть. Ты ошибаешься.

— Я не ошибаюсь, — парень смотрел на неё с искренним состраданием, и от этого Саюко стало ещё гаже.

Она понимала, что он прав, и теперь её мир под угрозой, но не могла в это поверить. Ведь столько тысячелетий всё было спокойно. Почему же сейчас? Когда она вела себя так беспечно. Ей стоило быть более беспощадной и уничтожать магические учреждения в самом зародыше, не позволяя им оставаться даже в том жалком состоянии, в котором большинство из них пребывало. Ведь большинство магов в действительности совершенно не умели колдовать. Страх, что она сама дала врагу оружие, и ужас перед тем, что должно было теперь произойти, заполнили её душу, и как это всегда с ней бывало, преобразовались в гнев.

Словно дикая кошка, она бросилась на парня, намереваясь выцарапать ему глаза, коли кроме ногтей больше ничего не осталось. Раздался выстрел. Девушка зашипела и схватилась за прострелянное плечо.

— Больно! — заорала она обвинительно.

— Извини.

— Ты собираешься меня убить?

— Нет. — Парень направил дуло пистолета ей в голень и снова выстрелил.

Саюко коротко вскинула и, не удержавшись, упала на бетонный пол.

— Просто чтобы ты мне не мешала, — объяснил юноша.

После этого он сунул пистолет в задний карман брюк и занялся обследованием содержимого сумки.

Саюко огляделась в поисках ножа и, найдя его, поползла к нему. Даже не глянув на неё, парень подошёл к столь желанной ей цели и, подняв нож, сложил его и сунул в другой карман. Девушка разочарованно вздохнула и растянулась на полу. Она чувствовала, как кровь мягко, словно убаюкивая, вытекает из неё. О том, чтобы продолжать сражаться не могло быть и речи. Это только в кино бесстрашные и неубиваемые герои могли идти в бой даже с мечом в боку и без ног.

Парень занялся изучением сумки. Та его очень заинтересовала, было видно, что он видит такое впервые. (Не сумку, конечно, а мир, скрывающийся в ней). Да и неудивительно, больше нигде ни у кого такой и быть не могло. Эта сумка вела в искусственно созданный мир. Лучшее, по мнению девушки, что когда-либо удавалось ей создать, даже несмотря на то, что в мире этом не было ничего, кроме барханов из вещей. Да, этот мир вполне можно было назвать коллекционной пустыней. В нём не было ни светил, ни жизни, ни воды, ни даже кислорода и каких бы то ни было прочих газов, так что вещи даже не могли разложиться.

— Какая интересная вещица, — сказал юноша.

В своих поисках ему удалось обнаружить в одном из карманов золотую зажигалку, ту самую, которую Саюко одолжила магу в вестибюле. Рассмотрев её, он улыбнулся и нажал на рычажок запала. Голубой газовый огонь с шипением вырвался на свободу.

Саюко, продолжая лежать на пузе, повернула голову, чтобы наблюдать за парнем. То, что тот трогает принадлежащие ей вещи, её очень нервировало.

А он в это время неожиданно поднёс зажигалку к тканевой сумке. Ткань быстро занялась. Саюко вскочила, завопив от ужаса и не замечая боли, кинулась к своей драгоценности, желая спасти её от гибели. Юноша ловко увернулся, не позволив ей выхватить сумку, и, отбежав в сторону, взялся за длинную лямку, позволяя пламени охватить предмет целиком. Благодаря каким-то добавкам в ткани сумка, сшитая когда-то самой Саюко, горела так хорошо, словно для этого её и создавали.

— Не надо, — взмолилась девушка. Она снова поднялась и заковыляла к юноше, но была остановлена новым безжалостным выстрелом. Теперь уже и вторая её нога истекала кровью. Саюко встала на колени и, сжав голову, словно та грозилась расколоться, уставилась в пламя. Предметы, рассованные по карманам, проваливались через сгорающую подкладку в другой мир, и вместе с сумкой исчезал единственный вход в это грандиозное хранилище. В безжалостном пламени исчезало всё, что было Саюко дорого. Все её драгоценности, без которых она не мола себя вообразить: её оружие, украшения, её наряды и туфли, подарки от тех, кого она любила, её книги, письма, открытки, картины, фотографии, всякие украденные безделушки и многое другое. Свидетельства её долгой-долгой жизни.

Парень наблюдал за ней с лёгкой улыбкой, и когда сумка окончательно догорела и превратилась в кучку обугленных тряпочек, подошёл к девушке и протянул ей золотую зажигалку.

— В мире существует только одно существо, имеющее право создавать миры. И это не ты. Я обязан был так поступить. И ты должна признать это, — назидательно объявил он.

— Я никогда с этим не соглашусь, — прошептала она, забрав зажигалку.

— Прижги раны. А то истечёшь кровью. Саюко тоскливо посмотрела на золотой прямоугольник у себя в руке и вздохнула.

— До встречи, — парень на прощание ещё раз улыбнулся и зашагал к лестнице. Возле неё он ненадолго остановился и, обернувшись к девушке, сказал:

— Ты ведь знаешь: Он любит тебя и всегда готов простить. Усмири свою гордыню и возвращайся домой. Мы все будем ждать тебя!

— Ты ждать не будешь, — возразила Саюко и, когда парень отвернулся, чтобы уйти, не придав её словам значения, изо всех сил метнула тяжёлую зажигалку ему в затылок.

***

Морщась от боли в ранах, она подползла на четвереньках к телу, распростёршемуся на полу, и поспешно вытащила пистолет и нож из его карманов. Стволом пистолета она ещё раз со всей силы приложила парня об затылок, поборов желание просто застрелить или зарезать его. Сначала надо было снять с него свитер. Юбка и кофта Саюко теперь зияли дырами и были испачканы кровью, продолжающей литься из ран. Необходимо было последовать совету юноши и прижечь их, а затем спрятать под плотными тканями чужой одежды.

Однако она не могла забывать и о тех, кто мог слышать выстрелы. С ними тоже нужно было что-то делать. Поразмыслив немного, Саюко взялась за крошечный брелок, висевший у неё на поясе, и сжала его, вдавливая чёрную кнопку. Секунду спустя раздался взрыв и звон разлетающихся стёкол. Девушке показалось, что на неё обрушился неумолимый поток из колких, разрывающих и ранящих звуков.

Наверху уже давно раздавались крики, топот и возгласы. Пора было уносить ноги. Ещё немного, и кто-нибудь из бегающих может сложить два и два и решить наведаться в подвал. Выстрелы они никак не могли не услышать. К тому же полиция, скорая и спецслужбы уже должны были быть вызваны. А значит, скоро из зданий университета невозможно будет выскользнуть незамеченной. Саюко услышала громоподобный женский глас, объявляющий о произошедшем теракте всему университету и призывающий всех сохранять спокойствие. Началась эвакуация, а это означало, что времени у Саюко почти не осталось. Вот-вот должен был явиться спецназ и представители прочих, полагающихся при таких случаях, инстанций.

Поспешно сорвав с врага свитер и расправившись с юношей с помощью ножа, девушка обнажила плечо и, нажав на рычажок зажигалки, направила вырывающееся из неё голубое пламя прямо в центр раны. Беспощадная, чёрная и смолянистая, как нефть, боль пронзила её плечо. Упав на бок, Саюко зарыдала, изо всех сил сжимая зубы, чтобы не кричать. Ей казалось, что в её плече взорвалась звезда и острые раскалённые осколки света разлетаются во все стороны, прорываясь сквозь сетчатку и опаляя мозг. Немного придя в себя, она проделала то же самое с обеими ногами. Лишь в последний раз сила воли подвела её, и приглушенный ладонью мученический вопль вырвался наружу.

Она лежала, уткнувшись лбом в пыльный пол, чувствуя, как холодный пот стекает по лицу и горячие, почти такие же, как пламя зажигалки, слёзы собираются в глазах, выжигая их, кажется, насквозь. Всё тело как будто превратилось в тысячу вопящих и молящих о смерти душ. Так ей казалось, и от голосов этого легиона, звучащих одновременно, у неё закладывало уши.

« — Это было очень больно?

— Да. Но всё уже прошло».

Саюко открыла глаза. Кажется, она уснула на секунду, и ей приснилось прошлое. Всё это уже когда-то было: и эта боль, и эти слёзы, и она тоже была одна. Но тогда у неё был тот, кто ждал её за пределами страданий. А кто мог ждать её теперь? И какая жизнь могла быть у неё отныне, когда Он вырвался на свободу? Девушка поспешила отогнать эти мрачные мысли, пока те ещё не успели захватить её и привести в отчаяние. Теперь у неё была только одна дорога, и не к чему было плакаться и жаловаться на судьбу.

По лестнице она поднялась довольно бодро. Растянутый длинный свитер, как она и ожидала, оказался ей страшно велик, но она всё же его надела, прикрыв таким образом большую часть кровавых пятен.

Из-за двери просачивался сизый дымок. Саюко осторожно выглянула наружу и огляделась. На том месте, где раньше была лестница и туалет, теперь зияла чёрная обугленная рана с оборванными краями из бетона, битого стекла и дерева. Из прорванных труб били фонтаны холодной и горячей воды и, поднимаясь ввысь, обрушивались на то, что осталось от паркета. Часть верхнего яруса, располагавшаяся прямо над туалетом, осела и ощетинилась сломанными деревянными перилами. Белёный потолок над всем этим и стены по бокам чернели от копоти. Тело охранника во время взрыва разорвало на куски, и некоторые из них, если хорошенько приглядеться, можно было разглядеть в куче обломков.

Часть холла всё ещё горела, и несколько человек старательно заливали её из огнетушителей.

Саюко закрыла дверь и спустилась обратно в подвал. Выходить было слишком опасно. Оставшиеся люди никак не смогли бы её не заметить, даже если бы она не была ранена и смогла двигаться быстро и бесшумно.

Оставалось лишь найти другой выход из подвала и попытаться воспользоваться им. Правда, теперь у Саюко не было ни отмычки, ни лома, ни какого-либо другого инструмента. Зато у неё был пистолет, и в нём оставалось ещё несколько патронов. Насколько девушка помнила, в этом помещении были ещё две двери. Одна выходила к подножию служебной лестницы, а другая — во внутренний двор университета.

Хромая и опираясь о стену, Саюко заковыляла в ту сторону, где должна была находиться вторая из них. Подвал расходился двумя коридорами. В них не было лампочек и царила полутьма. Здесь не было старой мебели, ящиков и списанной аппаратуры, как в прошлой части подвала, но на стенах, прикрытые белыми драпировками, висели картины. Гильдия магов получила это здание лишь двадцать лет назад, а до этого оно принадлежало художественной академии. Так что обилию картин, старых мольбертов и поломанных реквизитов нечего было удивляться.

Саюко заглянула под одну из тканей и увидела бледное женское лицо и голубые глаза в обрамлении светлых ресниц. Девушка провела пальцем по застывшим мазкам масляной краски, бессовестно поскребла их ногтём и вернула драпировку на место. От боли у Саюко путались мысли, может быть, у неё слегка помутился рассудок, но совершенно неожиданно для себя, она поднесла зажигалку к закрывающей портрет ткани и нажала на рычажок. От вида огня её слегка передёрнуло, а тот уже переметнулся на драпировку и принялся весело выплясывать на ней и, напоминая жадного духа, подминать её под себя.

Саюко засмеялась и, сорвав объятую пламенем картину с гвоздя, швырнула её на груду вещей на полу.

Сердце девушки восторженно застучало. В древние времена, когда она была моложе и злее, её любимым занятием было поджигать роскошные дворцы и жалкие лачуги людей, а затем, устроившись поудобнее где-нибудь неподалёку, наблюдать за тем, как с криками ужаса и отчаяния те выбегают наружу, призывая домочадцев, и заходятся в истерике, если не обнаружат среди спасшихся кого-то из близких.

Конечно, с тех памятных дней прошло не одно столетие, и Саюко оставила подобные жестокие развлечения, но до сих пор вид высвободившегося из оков огня доставлял ей огромное удовольствие.

И снова она очутилась перед лестницей, ведущей наверх, на свободу, к солнцу и тёплому ветру. От обилия произошедших событий и испытываемой боли Саюко казалось, что она уже как минимум сто лет околачивается под землёй.

За спиной пульсировало и билось, как сердце, тепло разрастающегося пламени. Саюко на всякий случай подёргала ручку двери и, убедившись в том, что та закрыта, выстрелила в замок. Но преодолев и это препятствия, она, к своему удивлению, очутилась в небольшой нише, ограждённой от университетского двора новой дверью. И тут оказалось, что патроны в пистолете закончились. Только теперь она поняла, что уже пользовалась этим оружием несколько месяцев назад и с тех пор не сочла нужным пополнить обойму. И вот теперь из-за своей безалаберности она очутилась в западне. Саюко не могла ни вернуться назад в подвал, ни выбраться на свободу.

Издав гневный возглас, она отбросила пистолет и кинулась на бетонный пол, в надежде нащупать какую-нибудь металлическую проволочку или гвоздь. Но, как назло, ничего подходящего на нём не было. В бешенстве Саюко заорала, дёрнув себя за волосы, и ринулась обратно в подвал.

Внутри всё уже полыхало. Деревянная мебель, ткани и полотна оказались, конечно же, по вкусу огню, и теперь он самозабвенно пожирал один предмет за другим, жадничая, как последняя скотина, и кидаясь то к одной вещи, то к другой, как будто бы кто-то пытался их у него отнять. Начавшись из одного маленького огонька, огонь разросся, и теперь целая орда развесёлых огненных духов носилась по помещению. Один из них, поднявшись на цыпочки, самозабвенно коптил низ-кий потолок, другой, нарядившись в драпировку, выплясывал в воздухе, третий скакал как мячик по мольбертам, шкафам и стульям, четвертый, растянувшись в раме, как полотно, вносил изменения в картину, рисуя на ней то ли очень тёмную ночь, то ли квадрат Малевича. Всё это, конечно, было очень весело, но Саюко ни-как не разделяла радости расплодившихся благодаря ей духов. Хромая и охая, она добралась до основания лестницы и, вцепившись в одну из полыхающих картин, сорвала её с петель. Гвоздь, на котором та висела, остался торчать в стене, и Саюко, ухватившись за него, принялась его выкручивать. Одновременно с этим ей приходилось отбиваться от назойливых духов, жаждущих позабавиться и с её одеждой и волосами. Уворачиваясь от их маленьких настырных ручек, она наконец добилась своего и, восторженно вскрикнув, ринулась обратно наверх.

Кривой гвоздь плохо подходил в качестве отмычки, но делать было нечего. По крайней мере, замочная щель была достаточно велика для того, чтобы его можно было в неё втолкнуть. Она потратила не одну минуту на борьбу, но в итоге одержала победу и, когда замок щёлкнул, так обрадовалась, что даже на несколько мгновений позабыла о боли.

Внутренний двор университета был совершенно пуст. Всех студентов выгнали за забор, и теперь, наверное, они ошивались там, тревожно поглядывая на зелёные здания своего учебного заведения и обсуждая произошедшие взрывы. Кого-то интересовали возможные жертвы, кого-то больше заботил масштаб разрушения, кто-то испуганно и восторженно высматривал террористов, а кому-то было на всё плевать, и как ни в чём не бывало они сидели на бордюрчике, покуривая и болтая о каких-нибудь совершенно далёких от экстремизма вещах.

Полиция и спецназ должны были уже приехать. Саюко слишком долго копалась. Если она теперь выйдет наружу, то тут же окажется в руках целой кучи мужчин в чёрных масках и с автоматами наперевес. Она не человек-невидимка и не Джеймс Бонд, да к тому же ранена. И какой бы крутой и сильной девушкой она ни была, ей не уйти.

А это значит, что остается лишь одно. И уж коли Он выбрался на свободу, то и ей сдерживаться больше нет резона.

Саюко легла на живот и закрыла глаза, приготовившись к новой боли, ещё более страшной, чем та, что ей уже довелось сегодня испытать. Саюко собиралась сотворить настоящую магию, такую, о которой жалкие маги этого мира могли только мечтать. И для этого ей не нужно было одурманивать себя наркотическими веществами и заливать печень алкоголем.

Медленно и осторожно, словно человек, разворачивающий подарок и не желающий повредить обёртку, она раскрыла в своём разуме давно запертые двери и позволила себе заглянуть внутрь. За ними простиралось бесконечное тёмное пространство того, что некоторые за неимением более подходящего слова могли бы назвать безумием.