Золотые дайки (гет)

Из леса мы вышли, когда уже совсем стемнело. Дед встретил нас на пороге, нервно дергая себя за косички.

— Ну, наконец-то! Где тебя только лешие носили?! — дед перевёл взгляд на мою потрепанную спутницу. — Глафира Ивановна?! А вы… вы какими судьбами?

Глафира сперва критически осмотрела моего предка: его полосатые штаны и непонятного цвета рубашку, а затем пробормотала:

— На меня напали какие-то бандиты, а ваш внук меня спас… — девушка замолчала, затем всхлипнула и надрывно закончила: — Д-дедушка Волх,… т-там… т-там в лесу-у… — что в лесу, она не сказала, лишь отпустила меня и закрыла ладонями лицо.

Хотя, по-моему, истерика была несколько наигранной.

От неожиданности я грохнулся. Израненные колючками человеческие ноги меня не держали. Дедушка, глядя на нас, почему-то даже не удивился, несмотря на то, что мы с Глафирой представляли собой занятное зрелище. Он лишь сочувственно приобнял девушку и отвел нас в дом.

Рассказывала в основном Глафира, придя в себя, она четко (наверно сказалась вкусная травяная настойка, которой опаивал нас дед), почти по военному, доложила обстоятельства своего пленения и перешла к нашей встрече. Я только кивал и кутался в теплое одеяло.

— Видимо, эта банда успела что-то украсть, потому что я видела золотой блеск чего-то в мешке. Они тащили его привязанным к палке. Это было что-то большое и тяжелое, мешок аж расперло, и называли почему-то «шкурой». Потом, откуда ни возьмись, на бандитов напал Светозар, они испугались, начали стрелять,… — девушка запнулась, вспоминая мой дикий ор, и закончила: — Затем они скрылись, — помолчала. — Понимаете, дедушка Волх, это еще не все… Светозар он… скорее всего… — Глафира никак не могла подобрать слов для того чтобы сказать об убийстве. — Он оборонялся, мы защищались…

Ой, вот только себя в это дело еще больше не впутывай! Я поспешил на помощь Глафире.

— Кажется, я того…убил человека… Ладно, мне не кажется. Я точно его и не только его… Это была самооборона, дедушка! Я защищал девушку! Все происходило на рефлексах… Что теперь делать, а?

Дедуля и раньше меня считал не шибко умным, и сейчас в его глазах я всего лишь узрел констатацию факта.

— По местному радио как-то объявляли о плане-перехвате банды черных старателей. Но это было в семидесяти километрах отсюда. В Нижних Пижмах. Чуть ли ни неделю назад. Правда, части группировки удалось скрыться. Возможно, это были они. Надо проверить их маршрут. Наверняка совершались какие-нибудь мелкие кражи на пути их следования. Если так, то это они. В любом случае надо доложить обо всем участковому, а потом и в районную прокуратуру. Но это завтра.

— Дедушка! — я попытался было возразить.

— Ну, насчет самозащиты, тут надо подумать. Стоит выдумать драку по правдоподобнее и некоторые моменты лучше опустить…

— Вот тут ты прав, некоторые моменты лучше опустить! Нам надо срочно поговорить!

Какая прокуратура?! Он же ничего не знает про шкуру! Реальную шкуру! После такой находки в Волнушки нагрянет не спецназ, а криптозоологи и специалисты из секретных подвалов ФСБ!

— Светозар! Не стоит так паниковать. Все обошлось. Вы живы-здоровы. Все хорошо, — дед заговорил умиротворяющим голосом. — Обрати внимания на Глафиру Ивановну. Ей давно пора домой, успокоиться и отдохнуть. Ты хоть представляешь, в каком состоянии ее родители? Между прочим, ее отец ко мне два раза уже заходил…

Еще бы, вон, на столе полпузыря стоит.

— Сначала нужно позаботиться о Глафире Ивановне, потом осмотреть твои раны…

— Хорошо, хорошо, я понял! Я по-быстренькому провожу Глафиру до дому, вручу с рук на руки, а потом мы поговорим! — спорить с этим маразмом мне было некогда.

— Дедушка Волх, вы не беспокойтесь. Со мной все в порядке, лучше Светозару помогите. Если в рану что-нибудь попадет, может и нагноение случиться. А еще лучше отправьте его завтра в больницу.

— А вы правы, Глафира Ивановна, я действительно лучше внуком сначала займусь. Вы подождете немного? Я его в баню отведу, там удобнее и чище.

С этими словами дед цапнул меня за руку и вывел из избушки.

— Ай, рука, рука! Больно!

— Ты что творишь!

— Нет, это ты, что творишь, деда! Ты что, не слышал, что она сказала?!

— Я все прекрасно слышал, а также слышал твою истерику. Ты так девушек успокаиваешь? Подожди, я сейчас.

Пока я возмущался на беспочвенные подозрения в истерике, дедушка отошел к сарайчику и вернулся с лопатой.

— На, держи.

— Зачем это?

— Ползи в лес и избавься от линьки. Я позабочусь о девушке. Понятно?

— Это почему это ты будешь утешать девушку, а я ночью закапывать чьи-то отходы жизнедеятельности?! Значит, мне можно с истерикой наедине с трупами оставаться, а с Глафирой нельзя?

— Да! Вот, видишь, ты все сам понял, так что, иди и выполняй. Ну, сам посуди, что ты сейчас ей наговоришь? Возможно, мне удастся урегулировать проблему мирным путем, без постороннего вмешательства.

— Да, прям…

— Как только смогу, я присоединюсь к тебе, и мы вместе решим проблему с телами.

Может быть он прав? Мне все равно ничего путного в голову не приходит, кроме как снять стресс поцелуем, и не только поцелуем…

— Дед, только руки не распускай!

— Как ты мог такое подумать?!

Я свел брови к переносице.

— Кстати, как твое плечо, Светозарушка?

Я молча отбросил повязку, оборотился и взял в зубы лопату.

***

Ептать! Ночью. Один. В лесу. С мертвяками. Надо было послать дедулю куда подальше! И вообще, я раненый, у меня лапка болит! Мне нельзя тяжелое таскать. Тем не менее, костеря родственника и судьбу на все лады, я подполз к брошеной добыче и отвязал от палки, и кое-как пристроив мешок на загривок, пополз в произвольно выбранном направлении. Доползя до какого-то оврага, я остановился и принюхался. Человеком вроде не пахнет и не пахло. Внизу росли кустарники и крапива. Спустившись, я расчистил площадку для раскопок и оборотился. Поднял, погрызенную в процессе носки, лопату и начал копать.

Вот, идиот! Надо было хотя бы обувь с собою брать. Голыми пятками, попробуй, дожми лопату! Возвращаться не хотелось, поэтому снова обернулся змеем и попробовал рыть лапами. Благо когти дайков тверже алмазов, хотя пачкаться не хотелось.

После часа копания в земле, у меня была приличная яма, и не было лап. Я их просто не чувствовал. Мамочка, снеси яйцо обратно… Такое ощущение, что я вырыл метро. Зато я проникся уважением к диким предкам, у них были только лапы и никаких экскаваторов. Я выбрался из ямы, свалил туда шкуру и засыпал обратно. Потом я свалился без сил, и какое-то время просто тупо смотрел на звезды. В змеином облике лежать на спине оказалось тяжело, и я перевернулся на пузо. Вдалеке, в чаще леса, разгорались вспышки колдовского огня, потом возникло зеленое свечение, и лес снова погрузился во тьму. Это дедушка заметал следы. Пора было возвращаться. Только сначала замаскирую место раскопок. Колдовать в змеином облике было неудобно, но перекидываться туда-сюда весьма болезненно.

Перекинулся я уже на пороге избушки, даже не выпустив лопату изо рта. Дедушке, буквально, пришлось отскребать меня от крылечка.

— А зачаровывать лопату ты не пробовал? — участливо поинтересовался дед, рассматривая мое серое от грязи тело.

Я только и смог проскулить невнятно в ответ, машинально поскребывая пальцами по доскам:

— Вот сам бы и закапывал! Это ты накосячил, а не я!

Лицо дедушки стало каким-то уставшим, и я тут же пожалел о сказанном. Он помог мне улечься на лавке возле печки и накрыл одеялом. Печка еще не остыла, и я, пригревшись, начал клевать носом. Но тут с полатей свесилась рука, и я удивленно уставился на конечность.

— Ничего страшного. После пережитого кошмара, Глафира Ивановна была слишком измучена, и я разрешил ей остаться. А завтра с утра ты ее проводишь.

Сомнительное удовольствие.

— Отдыхайте. Если что, я в сенях ночую. Спасибо, тебе внучек, — и уже уходя, на грани слышимости. — Старый я стал…

***

Утром я проснулся оттого, что на меня наступили. Я аж подпрыгнул от неожиданности. Глафира, в одном нижнем белье, взвизгнула и налетела на стол. Нечаянно толкнула крынку с молоком и пролила его на себя. По округлым девичьим бедрам потекли белесые струйки, и я с жадным любопытством проследил за ними взглядом. Девушка не успела возмутиться моим поведением, потому что на шум прибежал взволнованный дед.

— Ой, извините, я тут горшок… — начала смущенно оправдываться Глафира, поглядывая то на деда то на меня.

— Да ничего, Глафира Ивановна. Как вы себя чувствуете?

Девушка на мгновение задумалась и медленно произнесла:

— Знаете, лучше. Я вчера, наверное, перенервничала. В голове, будто туман, но в целом все в порядке. Спасибо.

Говорила она как-то отстраненно. Я насторожился.

— Боже, мои родители! — вспомнила Глафира. — Они же места себе не находят!

— Не беспокойтесь, я только что от них. Все будет хорошо. Они не будут слишком сильно на вас ругаться. Я рассказал им, как все было, о том, как вы помогли нам. Особенно Светозару, — дед добродушно улыбался, как китайский болванчик, и совсем не замечал меня.

Я кашлянул.

— Ах, да. Что это я?! Вам же надо привести себя в порядок! — с этими словами он метнулся через комнату в противоположную дверь и принес полотенца.

А я только и мог прикрывать руками лицо и отворачиваться к печке. Все равно со мной никто не хотел здороваться. К тому же, дед носился в таком коротком халатике, что даже героиня аниме постеснялась бы такое носить. Глафира исключительно из чувства такта молча наблюдала за стройными и крепкими ногами. За не по возрасту стройными и крепкими ногами. Блин, дед, да прикройся ты, наконец! В общем, я повернулся ко всем задом и накрылся с головой, и пролежал так, пока в меня не кинули полотенцем.

— Вставай! Я тебя у калитки буду ждать, — хмуро сообщила Глафира и выскользнула за дверь.

Я чертыхнулся, зевнул и нехотя встал. От движения, пристывшая грязь, начала отваливаться от меня кусочками паззла, и мне пришлось сбегать во двор и нырнуть в бочку. За раз от этой процедуры я чище не стал. Ну, хоть грязь ровным слоем растеклась по телу. Лицо чистое и ладно.

Я быстренько оделся и выбежал к Глафире. Дед к тому времени куда-то пропал, впрочем, не забыв вручить девушке бутерброды. Я не знал, как начать разговор, поэтому просто шел по проселочной дороге, щурясь в солнечных лучах майского солнца. Когда бутерброды кончились, Глафира сама обратила внимание на меня.

— Слушай, а почему у вас есть спальня, а вы оба спите в гостиной?

Лучше бы она про тех разбойников спросила.

— У нас там барахло разное валяется. Дедушка на печке кости греет, а мне лень добро разгребать.

— Угу. Просто ночью мне послышался какой-то шум оттуда и голоса, по-моему. Показалось, должно быть.

— Ага…

Упс. Надо не забыть сказать дедушке, чтобы заканчивал свои эксперименты. Я ведь, когда вселился, хотел было спальню занять. Думал: перина, подушки, матрас — то, что нужно для полноценного отдыха. Все удобства. Как бы не так. В первую же ночь я проснулся оттого, что меня примотали к постели какие-то щупальца. Откуда мне было знать, что под кроватью находится портал в другое измерение?! Хотя иногда дед заглядывает в спальню и выходит оттуда подозрительно довольный.

Когда мы дошли до Глафириного дома, я хотел было спросить ее о произошедшем, без всяких прикрас и намеков, и даже взял ее за руку, но девушка решительно отстранила мою руку и сказала:

— Извини, наверно, я тебя вчера не очень аккуратно несла. Тебе бы еще раз как следует умыться. Так что, можешь не целовать и ограничиться простым спасибо.

Я в недоумении воззрился на девушку.

— Чего?! То есть, за что спасибо-то?! — ничего не понимаю.

Тут уже Глафира начала возмущаться.

— Как за что?! Я тебя в лесу нашла. Ты заблудился, упал в овраг. Я тебя несла, потому что ты подвернул ногу. Ты что забыл?! Наверно, это от шока.

Да, наверно, это от шока мои глаза стали квадратными.

— Амх… Хм… Возможно. А что ты еще помнишь? Там, в лесу, были люди? Или что-нибудь необычное?

Взгляд девушки стал расфокусированным, как будто она пыталась вспомнить что-то важное и не могла. У меня засосало под ложечкой.

— Я испугалась за тебя, была кровь… Мы долго не могли найти дорогу домой… И во сне, кажется, меня хотели… — Глафира внезапно замолкла и замерла.

Я испугался. Она находилась, словно в трансе или под действием наркотиков. Что же такое с ней делал дед, пока меня не было?! Он явно стер ей память.

— Убить? — не выдержал и подсказал я.

— Может быть, — отмерла девушка. — Слушай, не парь мне мозги! Восстанавливай лучше свои!

Тут из Глафириного дома раздались крики, шум, и на пороге возникла ее мамаша. Елизавета Петрововна. Пренеприятнейшая женщина, скажу я вам. Она гневно уставилась на меня. Выражение ее лица было таким, будто это я, тот негодяй, покушавшийся на жизнь ее дочери. Но обрушилась она не на меня.

— Глашка, совсем обалдела?! Что ты там у Лешего делала? Что за бред этот отшельник патлатый нам с отцом недавно втирал?! Ты хоть понимаешь, что твой папашка, чуть дуба не дал, пока тебя по окрестностям носило?! А ты всю ночь неизвестно с кем прохлаждалась! Со шмокодявкой этой городской полянки топтала! Нет, чтобы с Тарасиком Машки-алкоголички или с Сергуней с завода, как все нормальные девки гулять… Я ж… те… — цензурные слова закончились. Елизавета Петрововна буквально задыхалась от возмущения ко мне и к миру.

Пока женщина переводила дух, на помощь неожиданно пришел отец Глафиры, пьяным иком, подтверждая всю серьезность ситуации.

— Знаете что! — попытался вклиниться я, но тут же был заткнут единогласным криком:

— Вали! — и мне пришлось отступить.

Но вернувшись в избушку, я сорвался.

— Дед, ты что творишь?!

Старый Волх даже не шелохнулся, замерев каменным изваянием в позе лотоса.

— Эй, я к тебе обращаюсь! Не смей от меня уходить в Нирвану!

Я осмелел и потряс его за плечо, так что в косицах зазвенели бубенцы, за что и был свален на пол с заломленной рукой.

— Прости, внучек, рефлексы. Ты что-то хотел?

— Да, хотел! Что ты сделал с Глафирой, престидижитатор хренов? Она несла какой-то бред, про то, что якобы спасала меня из оврага!

— А ты бы предпочел, чтобы она мучилась фобиями и пугалась каждой тени? Чтобы она рассказала родителям про «клад» или про то, как ты голый бегал по лесу в поисках приключений? Поверь, так будет лучше и для нее и для нас.

— Полагаю что ключевое здесь «для нас»? Параноик! Нельзя так с людьми обращаться! Так нельзя, понимаешь? — тщетно я пытался донести до родственника весь смысл аморальности поступка. Но дед только снисходительно улыбался всезнающей улыбкой Будды.

Я сполз на пол и уткнулся лбом.

— Искупался бы ты, Светозарушка. А то кожа, поди, чешется?

Недомытое тело и вправду чесалось. Поэтому я вздохнул, еще раз осуждающе глянул на деда и пошел искать мыло.