Тайная история (гет)

Очнувшись, Дженнифер открыла глаза не сразу. Голова болела, и хотелось если не заснуть, так потерять опять сознание. Но предаться мечтам девушка себе не позволила и осторожно открыла глаза.

Свет был на удивление тусклым, хотя физкультура была только вторым уроком. Приподнявшись на локте, Дженнифер поняла, что лежит опять в медпункте.

«Зачастила...» — пронеслось в голове, и девушка услышала деликатное покашливание. Повернуть голову удалось с трудом, и она всмотрелась в лицо парня, сидящего возле неё.

Глаза расширились, когда она поняла, кто это.

— Что, Батлер? Ты будто призрака увидела, — лениво пролепетал Винсент, вытянувшись на стуле подле её кровати.

— Хуже... — пробубнила себе под нос девушка, а потом спросила уже громче. — Что ты тут делаешь, Винсент? Только не говори, что тебе стало меня жаль, и ты пришёл проверить, как я себя чувствую, — приподнявшись на локте, она уставилась на него.

— Хорошо, молчу.

Девушка скептически подняла бровь и продолжила буравить его взглядом.

— О, не смотри на меня так, — сказал он как можно более безразличным тоном, но поёрзал на стуле.

— Что ты тут делаешь? — повторила свой вопрос Дженнифер.

— Когда ты отключилась, зашёл Дайсон, и твои верные подружки обвинили в этом меня. Теперь я вынужден быть твоей сиделкой.

— Оу, и надолго? — девушку не радовал этот факт. Абсолютно не радовал.

— Не надейся, Батлер. Как только тебя выпишут — я покину тебя, но не стоит слёз.

Хмыкнув, она перевернулась на другой бок и заснула. Странно, но сон приснился совершенно обычный: не было никаких кошмаров и продолжения видений. Просто момент из воспоминаний: позапрошлое лето, когда она отдыхала с мамой на море. Дженнифер снились сочные фрукты, которые они покупали каждый вечер по пути в номер. Полупустой пляж, к которому было очень трудно добираться, но это стоило того. Казавшийся солёным морской воздух, который развевал мамины волосы, словно паруса корабля, стоявшего на причале. В душе, там, где засело глодавшее беспокойство, стало как-то тепло, будто кто-то вылил туда бутыль с успокаивающим. Постепенно страхи растворились, уступив место приятной беспечности. Дженнифер проснулась под вечер: подсвеченный фонарями с улицы проём окна бросал на одеяло четыре неровных квадрата жёлтого света. Стул возле её кровати пустовал. Странное наказание... И, собственно говоря, необоснованное. Хотя характер Винсента был не из лучших: он мог и любил оскорблять людей, часто цеплял за живое, но это означало, что он был весьма проницателен. Что весьма хорошо. Подумать только, в человеке смешалось столько положительных и отрицательных качеств, которые при взаимодействии создают взрывную смесь. Интересная личность, правда, без язвительности он был бы лучше. Вздохнув, Дженнифер выбралась из-под одеяла и направилась в коридор, желая вдохнуть свежего воздуха: в медпункте противно пахло лекарствами, и окна при пациентах не открывали.

Как бы ни было страшно ночью, она любила иногда ходить по коридорам. Днём оживлённая школа, казалось, кричала разными голосами, параллельно издавая всевозможные звуки. Ночью же она будто умирала. Такая непривычная тишина давила на ушные перепонки. Школа казалась заброшенной. Днём даже не было слышно своих мыслей. Сейчас же они перебивали друг друга, мешались, сливались воедино. Было так тихо, что, казалось, больше никого поблизости нет. Только где-то в недрах памяти всплывал образ мирно спящих учеников и учителей. Подумать только — в школе огромное количество людей, а ночь будто стёрла их всех и оставила лишь одну Дженнифер бродить по коридорам спящей школы и думать. Думать до боли в висках. До практически полного отключения ощущения окружающего мира. Настолько уйти в себя, что, кажется, тебя и не существует. Лишь ощущение босыми ногами холодного пола сквозь пелену мыслей держало в реальности, не давая полностью окунуться в самотерзания. Сегодняшнее, вернее, судя по времени, вчерашнее видение подкинуло десяток пазлов, но всё же не давало составить полную картину.

Мистер Батлер... Он явно был не просто однофамилец. Скорее всего, родственник. Явно по папиной линии. Жаль только, что при переезде они не захватили с собой старый альбом, где, возможно, она бы смогла найти этого знакомого незнакомца. Знакомый незнакомец? Таинственный и странный мужчина, хранивший какую-то тайну, связывающую того по рукам и ногам, но с отчаянным желанием помочь.

А мисс Адамсон? Дженнифер сразу поняла, что та не выжила. Или всё же выжила? Скорее всего, нет. Такие люди рано умирают. Они просто не умеют долго жить. Если кому-то и вообще удаётся хоть как-то жить. Они ищут проблемы, а те встречают их с распростертыми объятиями, позволяя окунаться в себя с головой. Да ещё и тянуть родственников с друзьями. Во что же вляпалась эта девушка и смогла ли она завершить своё... дело? Чем дальше — тем больше клубок запутывается. Зато сейчас они хотя бы могут начать поиски. Да, много вопросов появилось, на которые нет ответов, но некоторые тайны всё же открылись. Надо будет собрать информацию об этом Батлере. Существуют сайты, где можно узнать историю фамилии, а так как он однофамилец Дженнифер — будет даже полезнее. Не факт, что на сайте не обманут, но попытаться стоит. Закоченев окончательно, она поплелась обратно в медпункт: ещё не хватало заболеть или напороться на обыскавшуюся её медсестру.

Винсент был возмущён. Да что возмущён? Он негодовал, отчаянно желая ослушаться родительской настойчивости. Но это «Сынок, мы соскучились, и папа будет дома. Он так редко бывает дома. Не мог бы ты приехать домой на пару дней?» совершенно не подразумевало вопрос, а тем более отказ. На два дня. Посреди учебной недели. Во время последних контрольных работ. Не мог бы он приехать? А есть выбор? Или директора не оповестили уже об этом и его, их сынка, не будет ждать машина утром возле входа в школу? Зачем он им понадобился, чёрт возьми? Тяжёлый выдох сорвался с пересохших губ. Слишком много вопросов. Слишком.

— Эй, Калеб, брат, я слышал ты уезжаешь на два дня посреди контрольных? Везунчик! Можно я займу твою кровать, пока тебя не будет? — Бенджамин Кроу зашёл в комнату и прямо с порога спросил. Слишком много чёртовых вопросов.

— Тебе своей мало, Кроу? — раздражение разлилось по жилам. Весёлый, хитрый взгляд скользнул по его лицу. Взгляд, не переносящий отказа. Обещающий всё равно сделать по своему. Тогда зачем эти грёбаные вопросы?

— Твоя мягче, брат.

— Сколько тебе раз повторять — не называй меня братом? И зачем спрашивать, ведь если бы даже я запретил — ты всё равно сделал бы по-своему.

— Ой, ну прекрати. Ты последнее время сам не свой. Что-то стряслось, да?

— Нет. Всё в порядке, — у Винсента вырвался предательский вздох, кричащий об обратном, но не удостоенный внимания. — Постарайся не убить мою кровать, Бен.

— Скажи ещё девчонок не водить.

— А они у тебя есть? Прости за вопрос, исправлюсь. А они обращают на тебя внимание?

Успокойся, Винсент, от тебя за километр несёт раздражительностью. Раздражительностью? Да я, мать вашу, взбешён происходящим. И тебе, Кроу, лучше не задавать глупых вопросов. Вообще никаких вопросов. Лучше молчи, ради бога. И тот будто услышал. Взял книгу со стола и улёгся на кровать. Тишина. Наступила отвратительная и в тоже время такая необходимая тишина. Заставляющая мозги лихорадочно работать, обдумывать, вспоминать, прикидывать, решать какие-то вопросы. Тишина снаружи совершенно не обозначает тишину внутри. Там, наоборот, вскипает вулкан мыслей. Что же от него хочет отец, который решил взять выходные посреди недели безумно важных договоров? Конечно же, что-то серьёзное. Паршиво. Сейчас не время забирать его. Сейчас только начало налаживаться с предметами и даже с некоторыми учениками. Появились люди, способные смолчать или не придать значение его колкостям. Удивительно. Нет, ему всегда хватало общения. Просто эти люди были либо мазохистами, либо они рассмотрели в нём то, что не мог рассмотреть он сам. И он хотел знать что.

Сейчас наступило то время, когда хочется просто наслаждаться жизнью, а не сгорать изнутри от беспокойства. Эти вечные недомолвки со стороны отца и смиренно-отчаянные взгляды матери.

Мама. На душе сразу потеплело, когда он представил её. На фоне вечно занятого и строгого отца она казалась неимоверно воздушной. Такой нежной, светлой, доброй. Словно ангел. Она всегда успокаивала его. Всегда помогала. Тратила все свои силы для того, чтобы уберечь, укутать единственного сына в одеяло мира и тепла. Она несла в себе любовь за двоих. Отец тоже любил его. Наверное. По-своему. Но теплом всегда одаривала мать. Такая уютная и милая. Даже залёгшие морщинки на лбу и у глаз от нелёгкой жизни, даже устало опустившиеся крылья носа, даже постоянные мешки под глазами не могли затмить ярко светящийся огонёк в глазах. Огонёк жизни.

Непроизвольная улыбка растянула губы. Мама. Единственный человек, способный выслушать и помочь. Помочь, а не корить. Но чем он старше становится, тем больше он не может рассказать. И теперь это огромным грузом давит. Она не любила розы. Никогда в жизни. Говорила, что этот банальный запах проел уже всё вокруг. Нет, у неё не было аллергии. Просто она терпеть не могла сочетание колючих шипов, нежных лепестков и приторного запаха. Она любила незабудки. Скорее за их название, чем за сами цветы. Незабудки. Она говорила, что если что-нибудь забудет — они помогут ей вспомнить. Такого не было ещё ни разу, но она отчаянно продолжает говорить, что незабудки — лучшие цветы. Пускай так.

Образ матери прогнал ту раздражительность, которая норовила заполнить его. Стало действительно легче. Ненадолго, но всё же.

Собрать вещи удалось как-то слишком быстро. То ли он всё ещё нервничал — ну естественно нервничал, — то ли вещей было очень мало.

Как бы там ни было, он решил лечь пораньше. Заснуть удалось на удивление быстро. И ничего не снилось. Ему вообще последнее время почти не снятся сны. То ли у него настолько насыщенная жизнь, что никакой сон не может превзойти её, то ли...

Он не хотел думать над вторым вариантом. Его слишком волновали дела дома, чтобы придаваться самотерзанию и самопознанию. Ночью он проснулся ни с того ни с сего. Сердце безумно колотилось, собираясь выпрыгнуть из груди. «Чёртовы нервы», — чертыхнулся он про себя и вышел в коридор. Прохлада сразу разбудила его, заставляя мысли работать в ускоренном темпе. В голове творился адский беспорядок, а вот сердце приходило в норму. С каждым шагом ему становилось легче. Вскоре впереди почудилась бледная фигура. Он не верил в привидений, но всё же остановился. Бледная кожа, такое же платье и распущенные тёмные волосы. Нет, это не привидение. Это одна из пациенток мадам Марии решила прогуляться ночью, наплевав на строгий запрет покидать медпункт, когда вздумается. А девушка, тем временем, постояла возле открытого ею же окна и поплелась в противоположную сторону. Сил и желания сделать ей замечание на правах старосты, а тем более следить за ней не было. Винсент постоял ещё немного и вернулся в свою спальню. По пути запустив подушкой в храпящего Кроу, он улёгся на кровать и долго не мог заснуть. В голове была куча вопросов.