Ведьма (джен)

Первые месяцы были самые трудные. Мы избегали больших городов и оплат через банк. Постепенно мы пришли к выводу: либо про нас забыли, либо нас и не искали.

Забавно. Чаще всего при снятии проклятий много времени и сил уходило не на уничтожение узлов или изгнании враждебного духа, которых легко выжечь, особенно имея под рукой толкового ведьмака вроде Симона или хотя бы пару наемников. А на изучение фактологии. Жертвы-заказчики, считая, что лучше утаить неприглядные факты, чем рискнуть их доверить кому-либо постороннему, зачастую увязали еще больше. Еще веселее было, когда должным образом не осведомленные «проклянатели» загоняли в ловушку сами себя. Так один особо ушлый племянничек ради наследства хотел убрать своих кузенов. Сформулировав вектор, как кровь от крови своего дядюшки, но при этом не знал, что он сам плод инцеста, и как следствие и его сын тоже.

Поначалу я и Симон почти всегда работали вместе и иногда разделялись, если заказы были выполнимы в одиночку. Я чаще выбирала наиболее заковыристые с магической и фактологической точки зрения, Симон же те, которые были наиболее опасны и требовали хороших боевых навыков.

Все пошло наперекосяк из-за одного заказа.

Мы не всегда делились друг с другом деталями работы, если это мешало. Так было и в этот раз. Я говорила, что мне поступило хлебное задание, но мы только и делали, что шатались по городкам, перебиваясь случайным заработком. До тех пор, пока я не нашла того, которого искала. Точнее, сам того не ведая, его нашел Симон.

Я возвращалась от заказчика-алхимика, которому отдала слизь риггера, а Симон уже сидел с другим ведьмаком за столом в корчме за городом, где мы остановились.

— Лис, вот и ты! А, ну-ка иди сюда, пока мы не прикончили кабана окончательно!— радостно воскликнул уже явно поддавший Симон и, подхватив меня на руки, усадил рядом с собой.

Второй ведьмак достиг примерно той же кондиции и туповато заулыбался.

— Это Арон. Он с юга. — представил мне собутыльника Симон. — Арон, эта Алиссия де Верес. Луч света в стервозном царстве чародеек.

— Как вы познакомились? — дабы поддержать разговор спросила я.

— Его прижали какие-то разбойного вида ублюдки. А ведьмаки должны помогать друг другу на пути. Верно, Арон?

— Точно. Не знаю, что бы я без тебя делал, дружище. — подтвердил ведьмак.

— Школа Змеи? — спросила я.

— Именно. Правда, я уже много лет там не был. Сейчас на юге прохода нам не дают. Вот и пришлось перебраться сюда. — ответил Арон, но убрал знак школы за пазуху.

— Учти, здесь тоже не сахар. Меня и мою госпожу чародейку уже пару раз чуть не подняли на вилы. — со смешком поведал Симон.

— По сравнению с югом тут весьма по-божески. Хотя из-за моего акцента и тут приходиться браться за самую гниль, когда нет заказов.

— А по тебе не скажешь. Куртка, небось, дороже моего коня. — заметил Симон.

— Да, наверняка. Постоянных клиентов у меня достаточно, но их заказы нерегулярны. Вот и приходится вкладываться в дорогие, но добротные вещи, чтобы реже их менять и иметь хоть сколько-нибудь приличный вид. — пояснил Арон.

— Это ж на что у тебя такие заказы? Даже у Алиссии за раз такие суммы редко выходят.

Мой ведьмак явно перешел разумную стадию опьянения, раз стал пусть и без конкретики говорить о гонорарах, к тому же моих с посторонним. Надо было вывести его из игры.

— Я умею использовать свои таланты, Симон. Чего и тебе советую. В мире много разных чудовищ. Всегда можно найти такое, за голову которого дадут больше. — загадочно ответил Арон. Мне, в отличие от Симона, был полностью понятен смысл его слов.

— К черту работу, мужики. Я на сегодня устала. — сказала я.

— Верно, мыслишь, милая. Эй, трактирщик еще кувшин эля. — заказал Симон.

— Бутылку травяной настойки. — добавила я.

— Угу, она с местным элем, ой, как хорошо идет. — подтвердил Симон.

Спустя полчаса мне удалось споить друга окончательно и, оттранспортировав его наверх, я вернулась к новому знакомому.

— Арон, ты в кости играешь? — спросила я у второго ведьмака.

— А то. Если хочешь, я за.

— Была бы против, не предлагала бы. Только давай не на деньги, а на безделушки. Игра на деньги только к ссорам приводит.

— Согласен. Что ставишь?

— Кольцо-печатку. Серебряное. — сняв с пальца кольцо, я положила его на стол.

— Хм. Хорошо. Могу поставить пару метательных кинжалов или… твои варианты?

— Честно говоря, всегда хотела обзавестись ведьмачьим медальоном. Симон со своим ни за что не расстанется. А у тебя еще и такой экзотичный для этих мест.

— Ради этого игру и затеяла? — со смешком спросил Арон.

— Раскусил. — признала я.

— Ну, смотри. Я хороший игрок. Судя по тому, что кольцо у тебя единственное, оно тебе должно быть дорого. — предположил ведьмак.

— Не дороже твоего медальона.

— Как скажешь.

Пьяный ведьмак, да еще и против чародейки… У него не было шансов. Сыграв для приличия пару партий и дав походить безделушкам из рук в руки, я таки выиграла желаемый медальон и, попрощавшись с ведьмаком, отправилась спать.

Встала я с рассветом, дабы подготовится. Симон на мое счастье спал как убитый.

Вскоре я постучалась в дверь к Арону.

— Алиссия? Входи. — с характерным южным акцентом ответил Арон.

Я открыла дверь. Ведьмак уже встал и начал укладывать сумки.

— Как ты понял, что это я?

— Ты вроде бы с Симоном давно. А так и не привыкла к нашему чутью. У тебя очень характерная походка. И из всех женщин в округе от тебя пахнет прилично. — с усмешкой пояснил Арон.

— Интересный комплимент. Но я не совсем за этим. Солтыс дал срочный заказ еще вчера на логово накеров. Я думала, что Симон возьмется, но он спит, как стрыга в саркофаге, и просыпаться явно не желает. Дело плевое. Жаль, если пропадет.

— Я вообще планировал отбыть как можно раньше. У меня наклевывается денежный заказ в Туссенте. Хочешь, присоединяйся.

— Хозяин барин, но работы на час от силы, а платят пятьсот крон. Предлагаю пятьдесят на пятьдесят за срочность.

— Накеры, говоришь? Сколько гнезд? — почесав в затылке и явно поддаваясь соблазну заработать приличную сумму за безделицу.

— Одно, но крупное. Тропу через болота я разведала, взрывчатка есть. Мне нужен лишь кто-то, кто меня прикроет, когда они полезут. Соглашайся, я и так сделала почти всю работу. — стараясь загадочно улыбаться попросила я Арона.

Тот слегка улыбнулся в ответ и ответил:

— Ну, что ж. Раз такое дело, Туссент, как-нибудь подождет.

Дорога заняла считанные минуты. Перейдя за мной по тропе через болота, Арон обнаружил, что за ними вполне живописный лес.

— Почти пришли. — сказала я и сплела заклинание паралича.

Пройдя еще несколько метров, Арон с маслянистой улыбочкой остановил меня, взяв за свободную от заклинания руку.

— Ты ведь не просто так меня сюда вытащила. Знавал я одну чародейку, та тоже по-нормальному в кровати не любила. Выдумщица была. А ты у нас, значит, природу любишь? — с легкой иронией, не переставая противно лыбиться, спросил ведьмак.

— Угадал. — ответила я и разрядила заклятие на него. Он не успел понять, в чем дело. Будь у него медальон, он бы догадался раньше, что накеры, если и были, то уже уничтожены.

Почти самое неприятное было, что по условиям заказа нужно было предоставить голову Арона. До этого мне не приходилось заниматься отсечением голов людей, пусть и мутантов, и их консервацией, но теорией я владела хорошо. Своей победе я, понятное дело, не особо радовалась. Пусть ренегат и головорез, но все же ведьмак. Утешало, только то, что в отличие от остальных охотников за головами, что преследовали его, я покончила с ним совершенно безболезненно. Тело сожгла, как это положено.

Чуть добавив к гонорару за него, я смогла купить простенький дом на окраине Вызимы, но это было позже.

Симон, прочитав оставленную мной записку, и найдя переданный солтысом за работу гонорар, дождался меня.

Я не стала скрывать, куда и почему пропала.

— Какого черта, Лис? Он же был ведьмаком, мать твою за ногу! — шарахнув по столу так, что он треснул, рявкнул Симон.

— Да вот хрен. Этот умник давно перешел на убийства людей. И неплохо на этом зарабатывал. Реданская, Каэдвенская и даже Темерская разведка объявили награду за его голову. Тем лучше, что я убрала его быстро.

— И чем ты теперь лучше его? Ты тоже убила человека по заказу!

— Тем, что если бы он ускользал и дальше, то объявили бы более жестокую облаву и тогда щепки бы полетели только так. Я не хотела, чтобы из-за этого выродка пострадали другие ведьмаки, у вас и так в обществе шаткое положение, Симон.

— С чего ты взяла, что это он? И что эта самая разведка не лжет? Ты и шанса ему не дала!

— Какой к черту шанс? Убить меня?

— Можно было расспросить, выяснить за что именно его ищут. Если бы он хоть рыпнулся, я бы тогда сам ему башку снес. Он южанин. Ты не хуже меня знаешь, как шпики любят вешать на них всех собак.

— Но не так дружно. Почти все шпики Севера его искали. Симон, включи голову. Вспомни. Он же по одному виду зарабатывал в разы больше даже самых результативных ведьмаков.

— Не факт. Но даже если так. Ты-то куда полезла? Нахрена взялась за это?

— Давали хорошие деньги. А главное, в отличие от всех этих доморощенных головорезов, я знаю и ведьмаков и их слабые места.

Видимо, эта фраза явно разозлила Симона больше, чем все ранее сказанное мной. В какой-то момент мне показалось, что он меня ударит, но он просто встал, закинул торбу за плечи, и сказал:

— А я думал ты не такая, как другие ведьмы, Лис. Подумай, куда ты катишься.

И ушел.

Не контактировали мы с ним из-за этого достаточно долго. И даже, когда все же возобновили, пусть и редкие, но совместные задания, общались мы, как раньше, но этой темы старались не касаться, так как понимали, что к согласию не придем.

Без Симона на какое-то время стало еще тяжелее. В поисках работы приходилось порой забираться в самую настоящую глушь, порой скрывающую крайне нелицеприятные истории.

К примеру, как-то особо добрые селяне попросили сжить со свету старую ведьму, до определенного момента мирно доживающую свой век в паре верст от деревни на болотах. Полуобезумевшая женщина покалечила пару хлопцев из той деревушки, когда те попытались стащить какие-то безделушки из ее халупы. При ближнем рассмотрении старуха оказалась агрессивной в меру. И приступы ярости у нее проходили рецидивами, а не постоянно, как утверждал местный сельский голова. Чувствовались подавленные, по всей видимости, в юности, способности к чародейству. Еще позже выяснилось, что старушку в молодости после долгих экзекуций едва не сожгли свои же за хождение в подмастерьях у местного колдуна, после чего она бежала на болота, где продолжала травничеством и мелким врачеванием выручать не столь враждебно настроенных односельчан за мизерную плату, дабы хоть как-то сводить концы с концами. Мне удалось уговорить проезжающего мимо алхимика забрать ее, как ассистента или хотя бы прислугу. За что сельский голова отказался мне платить.

Еще «веселее» оказалось другое задание.

Один ковирский виконт выслал мне заказ на устранение странного явления в полях, проявляющее себя при свете солнца в полях и мешающего работе крестьян.

Какого рода было явление, заказчик не описал, но, тем не менее, сомнений в том, что это полуденница, у меня не было.

Признаться, с этим видом нежити я была до этого знакома только по книгам. Поэтому определенный страх присутствовал, но, как оказалось, наиболее ужасной была не сама полуденница, а те, кто окружал ее при жизни.

По прибытии я сразу спросила у солтыса, были ли убийства в последнее время. Он ответил, что не знает о таком.

Пройдясь по дворам, я получила такой же ответ. Да и особо скорбных лиц среди селян не наблюдалось. Решив на этом не останавливаться, я зашла в местную церквушку, выслушав в свой адрес воз проклятий и даже один экзорцизм, я добилась от местного священнослужителя разрешения заглянуть в метрическую книгу. Смертей действительно не было достаточно давно. И то, последними были старики.

Потеряв надежду откопать информацию не контактируя с нежитью, я ждала полудня у векового дуба и рисовала руны, которые должны были мне дать небольшой запас по времени. Полуденница не заставила себя долго ждать.

— Ты не Густав. Где же он? Я так его звала… Он должен был прийти сюда в полдень.

— Кто ты? — стараясь не делать резких движений, спросила я, заплетая за спиной заклинание.

— Я? Я Рута… Где же Густав? И где святой отец? Как же холодно.

— Что ты здесь делаешь, Рута? — все так же безэмоционально, стараясь не раздражать духа, спросила я.

— Я пришла, чтобы встретиться с моим возлюбленным. Он не пришел, но пришли… Парни. Арнел, Юзек, Гавел. Они дурачились, обзывались, а потом сказали, чтобы я убиралась, но я не могла, я ждала Густава… Они сорвали мое ожерелье, а это все что у меня было от родителей. Янтарь. Солнечный камень. Потом на них, что-то нашло. Потом… Потом… Почему я тебе это говорю? Кто ты?... Ты пришла убить меня, как они.

Я успела испепелить агрессивно настроенную оболочку духа до того, как моя новая знакомая напала.

Картина начала вырисовываться, и с каждым новым мазком она делалась все отвратительнее. Больше недели мне пришлось обходить дворы и буквально угрозами выбивать правду.

Выяснилось, что Густав был старшим сыном солтыса, а Рута была сестрой милосердия, распределенной одним из церковных орденов в местную церковь и готовящейся принять постриг в монахини. Но, прибыв в деревню, она повстречала Густава. Слабо понимаю, что может привлечь в таком слюнтяе. В любом случае, душевный порыв заставил парочку попросить местного священника их обвенчать.

Сказать, что это мало кому понравилось — не сказать ничего. Недовольны были родители жениха, уже подготовившие ему лучшую партию, чем нищая сирота. Недоволен был священник, из — под носа которого увели выпрошенную многолетним трудом подмогу. Недоволен был местный ростовщик, дочь которого должны были выдать за сына солтыса.

В результате священник быстро стуканул для гарантии и ростовщику и солтысу, что сынок вот-вот соскочит, и собирается венчаться в полдень на следующий день. Ростовщик подкинул деньжат будущему свату, чтобы тот решил проблему. Солтыс нанял местных молодых отморозков, дабы те слегка намяли бока и жениху, и невесте, а последнюю и вовсе убедили убраться либо в церковь, либо вообще из деревни.

Сынок солтыса это услышал. И конкретно струсив или, как он меня пытался убедить, решив, что без него девушку не тронут, на встречу не пошел. Нанятые отморозки для храбрости успели принять на душу. Увидев, что Рута стоит одна, ублюдки и вовсе осмелели. Вдоволь натешившись, они швырнули ее в местное озеро с пригорка, не зная, что она не умеет плавать.

Отморозков исповедовал и причастил священник, солтыс и ростовщик позаботились о том, чтобы все остальные молчали, а жених через пару недель женился на другой.

Вопрос с полуденницей решился опять же через угрозы оборвать род, превратить в мутанта, или наложить проклятье. Во-первых, пришлось заставить этих уродов показать, где именно они скинули Руту, а после с помощью магии поднять тело со дна. Во-вторых, вытрясти из них же части ожерелья и собрать его. В-третьих, заставить святого отца дать разрешение захоронить девушку вместе с ее ожерельем на территории церковного кладбища.

Когда местные убедились, что полуденница им больше не угрожает, а я уже стою на пороге, чтобы отбыть, они чуть «не отблагодарили» меня за помощь. Вся отборная деревенщина во главе с солтысом выстроилась вокруг таверны, где я остановилась. Если вкратце, мне пришлось телепортироваться. Впоследствии, я, конечно, отправила письмо с подробным докладом заказчику виконту. Гонорар он выслал, а сделал ли он что-то с этой веселой деревенькой, я не знаю. Не часто встретишь преступление, в котором молчанием или действием, но поучаствовали все жители.

Тем не менее, год от года мой опыт рос. А имя, как чародейки, стало передаваться из уст в уста, причем не всегда в низших слоях общества.

Я все реже ночевала в дешевых тавернах и все реже считала гроши. Меня тогда сильно забавляло, что лечение гонореи у какого-нибудь дворяшки стоит примерно столько же, сколько за убийство гнильца.

Начало конца было положено тогда, когда мне поступил заказ с королевской печатью из Новиграда. Мне дали срок явки неделя. В противном случае, как было написано, предложение сочли бы отклоненным. Я выдвинулась из Ард Карайга сразу же, но не сильно торопилась.

Я ехала в объезд королевского тракта. Так как это сулило мне не только опасность, но и дополнительный заработок. Которым я даже в особо хлебные годы не гнушалась. Но в тот раз мне определенно не везло. Четыре дня пути, а даже намеков на работу не было. В деревнях тихо, даже на дороге и у водоемов следов не было. Уже позже мне рассказали, что один умник, назвавшись пророком и чудотворцем, какой-то гадостью снятой с намедни сожженного колдуна-отшельника умудрился «изгнать в преисподнюю» почти всю нежить в радиусе пары дней пути. Роль преисподней досталась приграничной с этим новоявленным островком спокойствия зоне. Неудивительно, что спустя какое-то время нежить, чуть начинало темнеть, буквально косяками начинала ходить по, пусть и не слишком загруженному, но вполне действующему, тракту.

Апогеем стало, когда мне пришлось разгонять гулей прямо на дороге. При том, что до ближайшего склепа было не меньше дня пути. Отбившись от них, я прикинула, что в верстах пяти должна быть большая деревня, где можно было заночевать, не рискуя спать под открытым небом с такой компанией. Из размышлений меня вырвал истошный крик.

По моим расчетам источник должен был быть совсем рядом.

Проскакав галопом на звук, я увидела стреноженную и почему-то даже невредимую молодую кобылку, стоявшую рядом с чуть примятыми кустами.

Крик усилился. Я спешилась, быстро поставила барьер, чтобы Ярека не увели и не сожрали, и, на ходу сплетая заклинание, ломанулась через уже примятые кусты. Осмотрев подсвеченные заклинанием небольшие следы, я определила направление. Лес был густым, что усложняло поиски, но магия практически устраняла эту сложность. В метрах ста от себя я услышала сдавленные крики и возню.

Сократив дистанцию, я взобралась на камень высотой метра четыре. Именно за ним и оказалась жертва. Невысокая стройная девушка лет семнадцати с причудливо заплетенной русой косой. Ее загоняли в тупик пара утопцев и поспевающий за ними плавун.

Девушка зачем-то махала какой-то медной банкой на цепочке, от которой шел дымок специфичного запаха.

— О Матерь Мелитэле, спаси и сохрани! Испепели светом своим этих тварей адовых, чтоб их леший дрыном имел! Великая Матерь спаси! Твоих же детей бьют, черти вонючие! — причитала жертва, отступая к камню, на котором я стояла.

Банальный знак Игни, сплетенный с заклинанием солнечного света, дал хороший результат. Все трое сгорели на месте. Я не видела лица девушки, но, судя по отсутствию движений, она несколько не надеялась на такой исход, потому я не смогла удержаться от несколько пафосного представления:

— Я, конечно, не Мелитэле, но просили испепелить? Получите, распишитесь. — спускаясь с камня сказала я.

— Сиськи Мелитэле… Вы… Вы кто? — подбирая челюсть, спросила девушка с огромными, как блюдца, голубыми глазами. Судя по ее одеждам, она была служительницей Культа Вечного Огня. Что меня не сильно обрадовало, так как святоши, путешествующие в одиночку, как правило, были не только прижимисты, но и небогаты.

— Тварь адова более высокого порядка. — уже почти расстроившись из-за наметившейся «благотворительности» ответила я.

— Впечатляюще. Денег у меня немного, но могу поделиться запасами провизии и трав. — словно поймав мою волну тут же ответила девушка.

— Ну, что ж… Хоть так. Идем. Пока еще не набежало.

— Точно. Ягода! Святая Матерь! Ее же эти вахлаки схарчили уже наверное! — чуть не схватившись за голову воскликнула девушка.

— Да расслабься, ничего с ней не будет. Я барьер поставила. Лучше под ноги смотри.

— И то радует. Спасибо.

— Пожалуйста. Кстати, зачем ты это херней под носом у плавуна размахивала?

— Это не херня, а кадило с благовониями. Ладан обычно хорошо всякое болотное шобло хорошо разгонял.

— Ладан? Боюсь, тебя кинули. Это сушеная ромашка. К тому же не первой свежести. Ты где ее взяла?

— Ромашка? Ты уверена?

— Я эту вонь в силу профессии ни с чем не перепутаю.

— Говно с ушами! Вернусь, я тебе посох по самые гланды запихну, и вертеть буду! Маркитантка бородатая! — пробурчала про себя девица.

Надо сказать, меня сильно забавляло сочетание ангельского вида, тик в тик соответствующего роду деятельности, и склонности к не самой мягкой речи.

— Кто хоть продал? — со смешком спросила я.

— Не продал, а выдал. Кладовщик из Оксенфуртской академии.

— Учишься там?

— Отучилась уже. На целителя. Орден распределил в храм в Новиграде. Куда собственно и тащу свою и лошадиную задницу, собирая приключения. Звиняй за назойливость, но ты куда путь держишь? — еще не отойдя от досады, спросила моя новая знакомая.

— Как раз в Новиград и еду.

— Раз так, то не будешь против, если сяду тебе на хвост? Если опять влипнем в неприятности, обещаю оплатить все расходы по приезде. Идет?

— Идет. — ответила я, видя, что другого приработка явно не предвидится.

— Я, кстати, Беата. Сестра Беата, если хочешь.

— Не хочу. Алиссия.

Тем временем мы уже вышли к дороге, где по-прежнему стояли наши лошади.

— Ягода! Слава Мелитэле, хоть тебя эти говноеды не тронули! — воскликнула монахиня, и чмокнув не ожидавшую этого сонную кобылу в морду. Лошадь фыркнула.

— Да что ей будет? Прыгай в седло. Недалеко должна быть деревенька. Там заночуем.

— Идет. — ответила Беата, довольно ловко забираясь в седло.

— Кстати, тебя чего в лес понесло?

— По зову природы. Чуть отошла в кусты, как один из них меня чуть за гузно не цапнул, чтоб ему в аду гореть.

— Ясно.

Следующие несколько минут прошли в тишине.

— Слушай. Можно задать тупой вопрос? — спросила Беата.

— А у меня есть выбор?

— Ты чародейка, а таскаешься по трактам. Сколько тебе подобных видела, у них всегда был хороший дом, высокая должность и иногда свита.

— Где жить, у меня есть. Но если я буду перемещаться исключительно телепортами, то потеряю большую часть заработка. Да и выматывают они быстро, а риск даже с точными координатами велик. А ты зачем в столь юном возрасте подалась в Орден?

— Да… Долгая история.

— Время пока есть.

— Предки лет пять назад здорово поднялись на торговле. Отец купил себе дворянство и решил, что поскольку я теперь не просто девица, а дочь барона, то теперь должна бросить учебу, дабы выйти замуж. В силу того, что среди знати мы были лишь выскочками, предложения были соответствующие. Кривой, слабоумный, старый, в общем, самым милым вариантом был один слащавый петух, которого на следующее утро после приезда на смотрины застукали с его порученцем в конюшне посреди процесса. Отец поставил мне условие, либо он дает мне доучиться, но я прекращаю воротить нос и иду под венец, либо перестает меня содержать. На мое счастье Орден предлагал стипендию при сдаче их экзаменов и постриге. Желающих было мало, проскочила со свистом. А теперь ни содомитов, ни дебилов, ни уродов. Живи и радуйся. И работа есть. Да и дело, в общем-то, благое.

— Служба в Храме. Как по мне — относительная радость.

— Все познается в сравнении, дитя мое, — саркастично, но с интонациями истинного проповедника ответила монахиня.

Надо признать, ее компания в дороге помогла больше мне, чем ей. Когда нас не хотели пускать на ночлег ни в одну хату, она, одолжив мне балахон, сказала притвориться блаженной. Сестра ордена Вечного Огня емкой, но слезливой проповедью заставила купца принять нас под крышу. Самое сложное было не заржать. Беата удивительно быстро умела переключать стили речи. С босячьего на церковный и обратно.

Прибыв в Новиград, Беата отдала мне небольшой остаток денег, заверив, что подъемные от Ордена она снимет в ближайшем банке и без гроша не останется, а так же полушутливо-полусерьезно предлагала заходить, как будет время. Я сомневалась, что мне в церкви будет хоть, кто-то рад, кроме нее, но открещиваться не стала.

Забросив вещи в гостиницу и приведя себя в приличный вид, я отправилась по адресу, указанному заказчиком.