Стальной сердечник (гет)

Стекло, сталь и бетон, Кэтрин давно не была в «Трискелионе», да и не очень-то хотела. Холодное, бескрайнее неуютное здание-лабиринт с высокими потолками, подсвеченными люминесцентом и свободным солнечным светом, бьющим из стеклянных стен. Одинаковые серые костюмы, за которыми прятались лучшие умы страны, окруженные черными, вооружёнными до зубов, стаями охраны. Огромная тренировочная база, научный центр, производственный корпус и чёртова куча этажей аналитиков, айтишников и агентов. И даже лифт с видом на Белый дом. Она всегда напрягалась и подбиралась до самой последней жилки, проходя через три кордона охраны, три сканера личности и ненавистные стеклянные створки карусельных дверей, в которых она панически боялась застрять. С этим загнанным внутрь с детства страхом пока не мог справиться ни один психоаналитик.

Кромешные сутки ада, в которых было слишком много всего, ещё не завершились. Кэт проспала в самолёте два часа, час в машине по пути от аэропорта до своей квартиры, в которой Рената уже успела прибраться, чтобы к началу рабочего дня упаковаться в серый костюм, устаканиться на шпильки и явиться в кабинет Александра Пирса, пока у того не начались важные совещания. Круги под глазами пришлось замазывать уже в автомобиле, когда тактичный водитель опустил разделитель.

— Привет, Кэти. Рад, что всё обошлось, — председатель поднялся с кресла, протягивая руки для скудных отцовских объятий, когда секретарь, наконец, допустила её в кабинет.

— У меня двадцать минут, скоро совещание Совета Безопасности, так что…, — Александр усадил дочь напротив, не выпуская из рук телефона. — Рассказывай, как ты? Как служба?

— Я уже подала рапорт. Ты хочешь о службе поговорить? — шесть часов под дулами автоматов придали ей смелости, но глаза она поднимать не решалась. Пирс виртуозно превращал любую беседу в допрос.

— Нет, — неуверенно протянул председатель. Говорить о работе он мог с нескрываемым энтузиазмом в любое время суток, подними его даже с постели за полночь, не то, что о её личных делах. — Как ты?

— Нормально. Что ты решил с Фьюри?

— Он блестяще провёл операцию, хоть и нарушил мой приказ. Я перевожу его сюда. Директором шестой Интервенционной Тактико-оперативной Логистическая Службы теперь будет Ник. Он нужен мне здесь. Проект «Озарение» на финальной стадии, остались формальности. Скоро мы запустим корабли в производство.

— Я рада, что всё хорошо идёт.

— Да, Кэти, лучше некуда. — В кабинете растворилось молчание, отчуждённое и неловкое от формальной беседы, Кэтрин всё ещё надеялась ощутить хоть немного тепла, ведь жизнь её висела на волосок от смерти. Но всё оставалось по-старому ? блудная дочь и отец, на чьих плечах лежит весь мир.

— Что будет со мной?

— Трёхнедельный отпуск, обязательная психологическая реабилитация, потом поедешь обратно или тебя распределят в другое представительство, я не знаю. Это решать советнику Хоули, она твой непосредственный руководитель. Кстати, она хорошо о тебе отзывалась, — в голосе отца проскользнули нотки удивления, Кэтрин ухмыльнулась. — Ты выпивала? — Пирс сощурился. Маленькие, проницательные глаза опутались сетью мелких морщин, он нахмурился и стиснул челюсти.

— Нет, — Кэтрин зацепилась за мелкую царапину на паркете, не поднимая взгляда, ощущая, как снова превращается в маленькую девочку, разбившую мамину вазу.

— Не думай, что я идиот. Будешь прикладываться — закрою кредитки.

— Ты думаешь, за десять лет я не заработала достаточно денег?

— Заработала, и я даже знаю сколько. Но это мелочь по сравнению с тем, к чему ты привыкла, Кэти, — Пирс никогда не повышал на неё голоса, но ноток досады и разочарования всегда хватало, чтобы самооценка её рухнула ниже плинтуса.

Он красноречиво глянул на часы и поднялся на ноги, показывая всем своим видом, что отведенное на общение с дочерью время подошло к концу. Кэтрин последовала его примеру, разглаживая складки на юбке.

— И что мне делать? — вопрос она задала скорее себе, чем отцу, зависнув в прострации. Лучше бы осталась дома и пригласила Ренату остаться на кофе, чем убивать время и остатки самообладания в штабе организации мирового уровня.

— То, что ты умеешь лучше всего — шарахаться по магазинам и глушить марочный коньяк, — Пирс упал в председательское кресло и вызвал секретаря.

— Доброго дня, папа, — Кэтрин вышла в учтиво раскрытую помощницей дверь, услышав в спину деловое «Доброго дня, Кэти».

Ничего необычного, всё как всегда, отец нарочито вежливо размазал её по стенке. Пирс расправила плечи и пошагала вдоль коридора, ровно к лифту, грохая шпильками по каменному полу, будто разбить хотела тяжелые мраморные плитки. Шарахание по магазинам и употребление алкоголя было самым вероятным развитием сегодняшнего дня — на Фейсбуке светились десяток сообщений от бывших подружек-сокурсниц, с которыми пути разошлись сразу после выпуска. Кэтрин немедля взялась за работу, они же поступали в престижный университет, чтобы найти себе перспективного супруга и ни о чём не думать, кроме того, какое платье сегодня надеть, и все они хотели увидеться спустя столько лет. Что ж, вечер обещал быть забавным.