Поцелуи взасос (гет)

9 декабря

Учёба навалилась снежным комом. Сначала маленьким, таким, как в сентябре. Потом этот ком разрастался и разрастался до самого декабря, пока не превратился в полнейший пиздец.

Сессия нагрянула без предупреждения, ударила под дых, пнула коленом и уже лежачего меня поколотила ногами. Самое ужасное, что мне это нравилось. Нравилось, блядь. Я быстро и неразборчиво трещал Симмонс всё, что помнил. Я обожаю эту женщину, честное слово. После успешной сдачи зачёта мы с ней подшутили над Дрочилой, обсудили мои планы на будущее (кстати говоря, её рассказы вдохновили меня и теперь мне даже хочется закончить блядский колледж поскорее и пойти работать) и она угостила печеньем собственного приготовления.

Ладно, мне нравится сдавать зачёты исключительно у Симмонс. Остальные преподаватели — нет-нет-нет, простите, не сегодня, сэр, нет-нет-нет. Короче говоря, я кое-как сдал у других. Я старался учить, но постоянно меня что-то отвлекало. Например, вино в магазине так и царапалось и просилось купить. Ему было одиноко, холодно и грустно. И как тут отказать?

15 декабря

Эпиграф к сегодняшнему дню: «Восхитительный Далтон и милашка Янг», потому что иначе этот день я не могу никак назвать.

Трупа этих неумелых актёров с дурацкими звуковыми и световыми эффектами произвела на меня, человека весьма далёкого от искусства и подобного, глубокое впечатление. Они ставили «Фауста», и под конец помещение просто взорвалось от аплодисментов.

Не скажу, что всё было на высшем уровне. Я не могу смотреть на мир исключительно восторженными глазами, поэтому то, что некоторые ребята забывали слова, или что там была ядерная импровизация, не скрылось от меня. Но вкупе это смотрелось достойно.

— Янг, ждёшь предложений от продюсеров? — Рейчел сидела на сцене в какой-то буддисткой позе и, видимо, медитировала.

— Очищаю свою ауру от назойливых поклонников.

Я помогал ребятам убраться после всего этого. Люди — мерзкие свиньи, достойные лишь на погребение в собственной лени и неотёсанности. Попкорн, банки из-под газировки, приклеенные к стульям жевательные резинки. Картина маслом.

— Да, тьма тьмущая… — я окинул взглядом помещение. — Как тебя не задавили, бедняжку?

— Их сдерживают мои личные охранники на входе.

— На, — ей в лицо полетела пластиковая бутылка, — прикройся, а то мало ли? О, Далтон! Сучий сын, как играл, как играл! Я там чуть не описался от восторга.

Калеб, видимо, воспринял это как шутку и поводил языком за щекой. Уже зазнался! Эх, вот так и теряют друзей, между прочим.

22 декабря

Успешная сдача зачётов, отсутствие хвостов, прекрасное настроение, отдых от блядской библиотеки. Что может быть лучше? Вписка по всем этим прекрасным праздникам!

Пол Стрикленд, известный всем и каждому в колледже как главный алкоголик штатов, устраивал мини-вечеринку у себя дома. Естественно, это типичная американская вечеринка — какая-то дурь, дешёвый алкоголь, гамбургеры и содовая. Неудивительно, что меня позвали. Пол главный алкоголик, но зато у меня самый выносливый организм.

— О, здарова! — мы заехали друг другу пятернёй и он пропустил меня внутрь. Внутри (ожидаемо) оказалось многолюдно. Куча приевшихся знакомых лиц, которые я видел пять дней в неделю, были уже вмазанными и несло от них чем-то несвежим.

Я влился в компанию и тоже начал пить.

Когда обычная выпивка оказалась нудной, Оливер подала идею:

— А давайте Пол и Джон устроят алкогольный баттл?

Её предложение вызвало бурную реакцию, свисты и хлопки. Кто-то орал: «Давай, Стрикленд, надери этому сосунку задницу!», другие скандировали: «Стивенсон квартиру пропил!».

Мы с Полом переглянулись и были, в общем-то, не против. Перед нами расставили шоты в ряд, кто-то достал телефон и поставил секундомер наготове. Рейчел залезла на плечи Калебу (Далтон как символ Америки) с ложкой и тарелкой. Она, по всей видимости, была не предвзятым судьёй.

— Начали! — ложка ударилась о тарелку, и я удивился, как стекло не разбилось после мощного удара Янг.

Но потом думать оказалось физически невозможным. Я заглатывал в себя пойло, даже толком его не пробуя. Несколько раз давился.

— Первый раунд окончен. Джон управился за минуту, Пол за пятьдесят девять и девять десятых секунд, как вещает нам честный секундомер! Делаем ставки, господа. Сью, мой верный сомелье, лей ещё.

Следующий раунд оказался не на время, а на грузоподъём, если вообще можно так сказать. Суть: выпить за минуту энное количество. Как и следовало ожидать, Пол отключился. Честная победа, спасибо моему стойкому организму.

— А давайте в «Правду или Действие»? — пискнула Рут Флойд. Кто был до сих пор в сознании, поддержали её. Не павшие под натиском развлечений и собственного желудка люди сели на пол в общий кружок, по центру поставили бутылку.

Оливер, блядь, вообще пила хоть что-то за сегодняшнюю ночь? Приходилось наблюдать за ней, ну мало ли. Вдруг будет нас фотографировать? Или изнасилует? Окей, возможно, кому-то такая идея придётся по душе.

Как пить дать, не мне.

— Прок-кручиваем наш жезл судьбы, — на этих словах Калеба кто-то сдавленно икнул, посчитав посредственную шутку смешной. — Ба дум тс. Сью, прекрасная леди! Правда или Действие?

— Действие, — улыбаясь во все тридцать два, счастливо отозвалась Кудряшка Сью.

— Вот это огонь-женщина, вот это я понимаю! Итак, без помощи рук сними с Флойд любую вещь.

Пронеслось дружное «О-о-о», и Сью, под общие подбадривающие крики, всеми правдами и неправдам снимала с Рут рубашку. Ну, если быть точнее, зубами и ногами.

— Крутите, мисс, — бас Далтона перекрывал все остальные звуки и именно ему была оказана честь стать ведущим.

Смущённая и взъерошенная Сью крутанула бутылку и горлышко остановилось аккурат на мне.

— Действие давай, не тяни за яйца.

Кудряшка Сью икнула.

— Засос Далтону поставь, а!

Мы за толерантность и равноправие между геями и людьми, поэтому я без застенчивости и всякого такого оставил отметку на локте Далтона. Что тогда я делал, не понимал. Вспоминать будет стыдно утром, чую задницей и душонкой.

— Ну всё, — мой черёд крутить, горлышко бутылки на Ашли. Дорогой Боженька, неужели я так провинился в прошлой жизни, что ты меня жёстко порешь в теперешней? — Правда? Действие?

— Правда.

— Вот ссыкуха, — гаркнула Рейчел, удобно улегшись на Рут.

Я оглядел присутствующих в нашей игре. Я, Далтон, Финстад, Флойд, Уотсон, Янг и Оливер. Отстойная гик-тусовка.

— Ну ладно. Только рассказывай реально правду. Каким был твой первый раз?

Алкоголь — жидкая храбрость, что я, собственно говоря, многократно подтверждаю на своём опыте. Постоянно лажаю и подтверждаю.

— Гореть тебе в аду, Стивенсон, — милашка отпила чего-то с градусом. — Только не используйте это против меня, мне стыдненько. Мой первый раз был в старшей школе, в чулане завхоза. Двоим подросткам в голову ударило, вот и… Эм, ну, это было ужасно, мягко говоря. Тот парень, э-э, его Джошуа звали, кажется, — она потёрла переносицу, — даже не знал, куда именно нужно тыкать. О Боже, как же стыдно! — кое-где раздались смешки. ? Ну, и я не поняла сначала лишилась я девственности или нет. Это было отвратно, помяните моё слово!, неудобно и пахло «Мистером Проппером».

— Шикарно. Увидимся в суде, Оливер.

Я вышел в туалет, где блевал Питер, и мне стало примерно так же отвратно, как и Оливер в её первый раз. Уснул в ванной комнате, под звуки прочищающего желудок Питера, музыку с гостиной и под розовым полотенцем.

23 декабря

Вывеска неоновыми буквами «ПОСЛЕДСТВИЯ». Традиционно, эпиграф: «Грязь прилипает к тому, кто чище».

Последствия я не любил, они обеспечивали ломящую боль во всём теле и ужасный запах изо рта. Далтон разбудил холодной водой прямо в лицо. Клянусь Богом, я готов был убить его в тот момент.

В итоге, я решил, что мне неплохо выпить крепкого чаю. К кухне пробраться оказалось задачей практически непосильной для меня, но я мужественно вытерпел все палки в колёсах от судьбы (такие, как, груда мусора и безжизненных тел на полу).

Безжизненные тела в последствии оказались очень даже жизненными, иногда стонущими и просящими «чего-то холодненького и не шуметь, пожалуйста».

На кухне петушился Пол, засовывая посуду в посудомойку.

— Остановись! Ты человек, а не женщина, — произнеся это, я горько пожалел. Рот мне открывать вообще сейчас не стоит, серьёзно.

— Я тут десептиконом, блядь, подрабатываю, будь оно всё неладно! Чувак, ненавижу день после бухла.

Пола я понимал, потому и попытался помочь, пока просыпались другие. Далтон нянчил бедолаг, поднося стакан воды и таблетку от похмелья. Вместе с Стриклендом мы кое-как управились. Открыли окна и впустили солнечный свет вместе с воздухом.

Голова довольно внезапно очистилась, давая дорогу свежим мыслям и всякому такому. Чай я всё же выпил. Другим пришлось сложнее.

А кто им доктор?

— Эй, Оливер! — она, в обнимку с Рейчел, прижимала к голове лёд. Посмотрела на меня ужасающим взглядом, реально пугающим. И не поймёшь — то ли ей плохо, то ли от меня тошнит. — А где же твой дружок? И только вот не надо: «А какое тебе дело, Стивенсон?» — попытался прогнусавить её противный голос, но вышло весьма неудачно, наверное.

Она достала из заднего кармана джинс (что было весьма эффектно, Боже, как эффектно) телефон и глянула на экран.

— Среда, два часа дня. Хм, даже не знаю. Возможно, спит?

— Чёрт, он у тебя за здоровый образ жизни, да? — я стукнул себя кулаком по лбу, за что и поплатился. Еблан.

— Совсем из головы вылетело? — попыталась съехидничать Янг, но тоже потерпела крушение, как «Титаник» однажды.

У всех сегодня всё через «пытаться». От слово «пытка», м? Реплику Янг я проигнорировал.

— Кстати, у Пола тут чулан вроде есть. Не против?

— Не против я размазать твоё пустое отверстие. Смекаешь, о чём я? — Рейчел откинулась на спину, раскинула руки и оставила лёд безбожно плавиться на лбу.

— Мэм, о чём вы?

— Никогда больше не буду пить, — застонала Оливер. — Никогда.

— Оливер, не забыла помолиться за алкоголь и гамбургеры, которые Господь прислал нам с небес?

— Господь прислал нам сперматозоида по имени Пол, который в конце концов стал щедрым человеком с непрошибаемой печенью. А карточка Пола прислала деньги, — Рейчел забавляла меня и бесила одновременно. Прямо как Далтон, когда бывает мудаком. Ещё тем мудаком, скажу вам по секрету.

— Мэм, вы всегда влезаете в беседу, которая вас не касается?

— Постоянно, — сказала Оливер.

— Впервые, — одновременно с ней отозвалась Рейчел.

Обе выдавили из себя замученную улыбку.

Оливер нашарила в толстовке пачку сигарет и зажигалку, закурила. Курила она красиво, или это просто я умом тронулся, понять оказалось сложно. Оливер, курящая и смахивающая пепел в пачку, с ужасной растрёпанной причёской, мутным взглядом и в очках казалась самой привлекательной картиной. Картиной, которую я хотел бы видеть каждый день в два часа дня.

24 декабря

Отдохнувший я решил выбраться в центр для покупки подарков на Рождество. Что дарить? Я не знал. Старикам обычно всовывал парную хренотень, но теперь? Для матери покажется оскорбительным, что я подарю именно одну вещь? Или она начнёт горевать, когда я подарю что-то парное? Нет, серьёзно, я не специалист в подобных вопросах, заприте в подвале и дайте пропить квартиру. Что дарить Мари?

Я не знаю.

Меган, спаси!

Ладно, собраться, нужно всего лишь собраться. Я мужчина или кто?

Я смогу разобраться в торговом центре

смогу разобраться

смогу разобраться.

Мне пришлось просить помочь продавца-консультанта. Нет, конечно же я не сказал: «Привет у меня умер отец, что подарить маме?!». На подобное, благо, деликатности мне хватало.

Как отсюда выбраться? Почему все решили массово скупать подарки именно накануне дурацкого Рождества? Повсюду круглое бородатое лицо Санты начинало раздражать, бегающие и кричащие дети с колпаками на головах вызывали желание взять гирлянды и передушить их всех.

Меня иногда преследует назойливое чувство, щекочущее нос, что торговые центры предназначены исключительно для девушек с плотным кошельком (или вместительным ртом, тут кому как). Торговые центры сродни огромному кракену или высасавальщику энергии. Под конец этого всего бреда я оказался полностью обессиленным, ко всему прочему — безмозглым.

Далтону решил купить тёплые носки. А то начнёт ещё кукарекать о том, что дорогие подарки это подачки, бла-бла-бла. Нет, вы видели Далтона? Он же больше меня в два раза, ну нахуй с ним спорить, серьёзно.

Матери — чайник, сестре — именную чашку, рабочим — заводы! За нашу и вашу свободу, вперёд, товарищи!

Ударьте меня чем-нибудь.

Закопайте под деревом.

Или просто кормите и не дайте пойти к родичам и на учёбу.

— Мари? — я решил всё же позвонить сестре, несмотря на то, что вечером буду дома. И «дом» был реально домом. Местом, где я вырос, впервые сломал руку, подрался, опрокинул краску на соседского кота, ну, и впервые влюбился. Место, где жил мой отец. Это, наверное, самое тяжёлое. И вот только сейчас ко мне приходит осознание, что он мёртв. Мой отец чертовски мёртв! — Вам ничего не нужно купить?

Вопрос дурацкий, рядом с домом куча магазинов, у них есть машина. Что ещё нужно? Вопрос дурацкий, но другого нет.

— Привет. Нет, спасибо, — голос на том конце провода довольно странный, будто и не моей сестры. Но нет, я всё же узнаю этот визг. — Приезжай скорее.

Приезжай скорее? Она серьёзно? Мы брат и сестра, бла-бла-бла. Но подобное мы говорим лишь на День Благодарения и Рождество. Мари перепутала даты?

— Угу.

И короткие гудки, которые окончательно выбили из колеи, будто подножку подставил тот парень, что живёт напротив.