Нить измены (джен)

Граф Карей был еще жив, когда Ролан, Крогер и оставшиеся наемники разделались с Ледяными Девами. Но протянул он недолго — рана и лед сделали свое дело, а магия больше не защищала. Так что о том, чтобы доставить изменника в Каз-Рошал да предъявить королю, не стоило и мечтать.

Других враждебных человеку существ, в том числе порожденных чарами ледянников, в замке не обнаружилось. Не удалось найти и Шенгдара — ни живым, ни даже мертвым. По всей видимости, насчет судьбы шута-маркиза Карей не солгал.

Вообще, разжиться интересными находками в Каз-Надэле Ролан не смог. Даже в, собственно, покоях графа обнаружилось разве что Колесо Вечной Зимы — выложенная льдинами на полу фигура, что-то вроде алтаря для магических ритуалов ледянников… ну или для их последователей. Солдаты, служившие на северном рубеже королевства, еще называли Колесо «снежинкой» или «холодным солнцем» за соответствующую форму.

Чтобы обшарить да скрупулезно изучить весь замок, требовалось либо много народу, либо уйма времени. Первым конфидент не располагал, второе же предпочитал беречь. Особенно в свете услышанного от Карея — этого мрачного предзнаменования о приходе Властителя Мора. От одного имени бросало в дрожь. Просто же отмахнуться от слов графа, сочтя самого его сумасшедшим, Ролан для себя считал непозволительной роскошью.

В конце концов, дыма без огня не бывает, и Карей тоже не без причины и с ледянниками связался, и владения свои до упадка довел, и в замыслы изменнические втянул Шенгдара. Если исходить из того, что здравый смысл изначально присущ каждому человеку, то даже безумный, на первый взгляд, поступок мог иметь разумное основание. Оказаться, например, единственным ключом к спасению от смертельной опасности. Просто окружающие почему-то эту опасность недооценивают, а то и вовсе не замечают. Вот и потешаются над якобы безумцем.

Возможно, в изысканиях Ролана могла бы помочь Беспутная Бетти, в детские и юные годы успевшая неплохо изучить отцовский замок. Но, увы, и еще сто раз увы — побочная дочь Карея лежала теперь на полу с вывернутой шеей. Точнее, тело ее лежало, бездыханное и более ни на что не способное. Одно утешало, что смерть Бетти-Беаты оказалась не напрасной. Даже геройской ее можно было назвать в известном смысле. Что уже тянуло на неплохое достижение после далеко не добродетельной жизни.

Расплатившись с оставшимися наемниками и с мастером Винчеле, Ролан уже на следующее утро отправился обратно в Каз-Рошал. И по прибытии доложил обо всем королю. Причем воспринял Лодвиг Третий эти известия, хоть и не без сетования, но в целом обрадованный.

То есть, конечно, измена не только Шенгдара, но и, как оказалось, потомка одного из знатнейших родов королевства, его величество не могла не огорчить. Зато, коль заговор был раскрыт, и эти двое получили-таки по заслугам, оставалось лишь поздравить конфидента.

«И, я думаю, даже к лучшему, что они мертвы, — говорил еще король, — все равно, суровей наказать я бы их не смог. Ну, повесил бы… в лучшем случае. А, скорее всего, просто упек бы в темницу. Чтобы… ну, в день зимнего солнцестояния, например, или в какой-нибудь другой праздник на радостях помиловать и простить».

И была в словах Лодвига Третьего нелицеприятная правда на собственный счет. Потому что Милосердным его тоже не просто так прозвали — не из лести и уж точно не из иронии.

Еще одна хорошая новость для его величества заключалась вот в чем. Если у ныне покойного Карея не оказывалось наследников, то владения его отходили к королю. Вместе с Каз-Надэлом, что Лодвига Третьего радовало особенно. Монарх не преминул поделиться с другом-конфидентом планами по превращению каменного исполина в неприступную крепость для своих войск. Что пришлось-де очень бы кстати, учитывая соседство тех земель с Союзом Вольных Городов.

Тот факт, что тамошние механики научились создавать летающие суда, способные преодолеть даже якобы неприступные стены Каз-Надэла, короля, казалось, ничуть не смутил.

«Ой, так этот корабль ведь единственный, — с каким-то совсем не подобающим легкомыслием заявил Лодвиг Третий по этому поводу, — и имеется только у одного города. Иначе с чего бы вокруг него такая шумиха. Не зря же этот Винчеле назван «непревзойденным», разве нет?»

Имелся в словах короля определенный резон. Во всяком случае, крыть его доводы Ролану было нечем. Разве только предположить, что механикам из Вольных Городов ничего не помешает при желании наделать сотни летающих кораблей. Ну, так, во-первых, боевые маги королевства тоже не зря ели свой хлеб. Как и наездники на грифонах. А корабль этот, как честно признался сам Винчеле, сооружение очень хрупкое. Во-вторых же, что еще даже важнее, до того времени, когда у прославленного мастера из Венталиона появятся последователи, для начала стоило бы дожить. А в возможности такой Ролан не был полностью уверен. Возможный приход Властителя Мора, как уже говорилось, конфидента немало тревожил. Более того, именно Властитель этот казался Ролану главной угрозой — гораздо большей, чем механики Союза Вольных Городов. И об угрозе этой до поры до времени конфидент решил не сообщать даже королю. Решив попробовать разобраться самостоятельно.

Уже в тот же день, в какой он вернулся в Каз-Рошал, Ролан засел в библиотеке своей башни. Он перерывал книгу за книгой, пытаясь отыскать хоть малейшее упоминание о зловещем Властителе. В том же случае, если эти поиски не дадут результатов, конфидент надеялся попытать счастья уже в библиотеке замка, в донжоне. Ну а обратиться к представителям магического цеха хотя бы за советом он решил в самом крайнем случае.

И за занятием этим — перелопачиванием библиотеки — сэра Ролана застиг голубь. Почтовый. Он приземлился на подоконник и выжидающе посматривал по сторонам.

К лапке птицы был привязан маленький клочок пергамента, развернув который, конфидент прочитал: «Нужно встретиться. Как можно скорее. Ханнар, Аника и Джилрой».

С легким раздражением Ролан махнул рукой, вспугивая голубя, а записку скомкал и выкинул в окно. Дело, по которому с ним хотели встретиться предводитель столичных воров, его дочь и веллундский великовозрастный раздолбай, конфидента не заинтересовало. Было лишь чуток любопытно, отчего вдруг эти трое стали действовать заодно. Но и только-то. Бросать все, ища встречи с какими-то простолюдинами, он, доверенное лицо самого короля, и прежде считал ниже своего достоинства. А уж тем паче теперь, когда Ролан был занят куда более важным делом… на его собственный взгляд.

На следующий день визит голубя повторился. «Всему миру грозит опасность, — гласило послание на этот раз, — а я, кажется, знаю путь к спасению! Нужно встретиться. Аника».

Конечно, слова о грозящей миру опасности Ролана несколько взволновали. Ибо прозвучали неожиданно в унисон с тем вопросом, что как раз занимал его самого. С другой стороны, это могло быть простым совпадением. Или кликушеством. А то и просто способом привлечь к себе внимание. Все-таки зловещих пророчеств за историю королевства прозвучать успело видимо-невидимо. Кто-то из ученых мужей, собирая даты предполагаемого Конца Света в особый список, набрал их не меньше сотни. Причем некоторые из них теснились настолько, что между двумя датами не всегда имелся просвет хотя бы в год.

Как известно, если чего-то много, оно резко теряет в цене. Хоть зерно, хоть драгоценные камни, а хоть и зловещие пророчества. Так стоило ли обращать внимание на каждое из них? Кроме, конечно, того единственного, которое имело под собою хоть малейшее основание, а значит, и шансы сбыться.

В таком ключе рассуждал сэр Ролан. Так что уже второй раз голубю пришлось улетать, не дождавшись ответа. Ну а третьего письма просто не было. Зато в ближайшую же ночь, проснувшись от назойливо проникавшего в глаза света, конфидент увидел в спальне своей, возле самой кровати… Джилроя собственной персоной. Он держал в руке канделябр со всеми тремя зажженными свечами. Держал чуть ли не возле самого лица спящего Ролана.

— Ч-что? — встрепенулся, отпрянув от канделябра и привставая, конфидент, — какого демона… что это значит?

— Благородный сэр, — с подчеркнутой вежливостью молвил Джилрой, — как вы знаете, один раз я уже сумел проникнуть в этот замок. А значит, вряд ли что-то помешает мне сделать это вновь.

— Если нужно еще денег… — с мрачным видом начал было Ролан, но уроженец Веллунда бесцеремонно его перебил.

— Представьте себе, благородный сэр, нет, — были его слова, — ну, то есть, деньги нужны всем. Только речь не об этом. Мы с Аникой и… почтенным ее отцом устали ждать вашего ответа. Пришлось вот лично вас навестить… и передать.

— Мне не сейчас не до того, — возразил конфидент, — и не только прямо сейчас… не потому, что ночь на дворе. Я говорю, вообще. Я занят важным делом. И… вот еще что: подобные дерзкие выходки — не самый лучший способ добиться моего расположения.

— Так нам не расположение нужно, — отрезал Джилрой, — но взаимовыгодное сотрудничество.

А то, что сказал он следом, заставило Ролана похолодеть:

— Благородный сэр ведь наверняка начитан, образован. А слышал ли когда-нибудь о Повелителе Чумы? Он же Властитель Мора, Владыка Боли… и прочее, прочее в таком же духе. Так вот, Аника точно слышала. Откуда — уже другой вопрос, а важно, что она не только слышала, но, похоже, знает, как от этого Властителя спастись.

— Знает, — прошептал при этом, обращаясь исключительно к самому себе, конфидент, — вот и Карей вроде знал.

— …ну а если благородный сэр считает Властителя-Повелителя сказками, — продолжал между тем Джилрой, — что ж… думаю, уж хотя бы клад пиратский вас заинтересует. Не себе поможете, так его величеству хотя бы. Казну пополнить.

— Хорошо, — Ролан вздохнул, — будет вам встреча. Где назначим?

— Можно в «Ножах», — веллундец развел руками, оказавшись неготовым к столь скорому успеху, — можно в какой-нибудь другой таверне. Можно дома у Ханнара… к себе не приглашаю, уж больно неприглядный вид у моей коморки. Да и соседи под стать. Негостеприимное местечко, одним словом. Особенно для…

— А я думаю, лучше у подъемного моста, — перебил конфидент, — в случае надобности в замок я вас проведу.

В любом случае, направляться в ту часть города, что буквально кишела ворами, нищими и прочим отребьем, он, понятно дело, желанием не горел.

* * *

Когда на следующий день, ближе к обеду, Ролан вышел к подъемному мосту, на противоположном берегу рва его уже ждали. Ханнар Летучая Мышь стоял, выпрямившись во весь свой скромный рост, замер на месте как статуя и выглядел напряженным. Нетерпеливо переминался с ноги на ногу находившийся рядом с ним Джилрой. Время от времени он еще поглядывал то в направлении замковых ворот, то просто по сторонам. А вот Аника ждать оказалась уже не в силах. Так и кинулась навстречу показавшемуся в воротах конфиденту. Ни дать ни взять, дочь, увидевшая отца после долгой разлуки.

Один из двух гвардейцев, стерегших мост, вскинул было алебарду, заподозрив в бегущей в направлении ворот девушке опасность для лица, приближенного к королю. Но Ролан остановил его небрежным взмахом руки. Никакой, мол, опасности, все спланировано и оговорено.

Тем не менее, когда Аника достигла его и бесцеремонно ухватила за руку, конфидента этот фамильярный жест несколько покоробил. Усилило неприятное ощущение еще и то, что маленькая кисть дочери Ханнара оказалась неожиданно твердой, цепкой… и какой-то странно холодной. Словно пальцы Ролана не соприкоснулись с человеческой рукой, а ненароком дотронулись до змеи. Или, как вариант, до трупа.

Вдобавок, Аника закатила глаза, а лицо ее на миг сделалось отрешенным, точно у гуляки, влившего в себя слишком много вина и пива. Или как у тихо помешанного человека. Не выдержав этого зрелища и потеряв терпение, Ролан с отвращением отдернул руку.

Но едва он открыл рот, чтобы высказать, что он думает о наглых сопливых уличных босячках, которые и сами не в себе и мешают жить окружающим, как дочь Ханнара сама взяла слово.

— О, теперь я знаю! — воскликнула она с детской непосредственностью, довольно улыбнувшись и чуть ли не подпрыгивая на месте, — все узнала… у тебя тоже голова болит из-за этого… Властителя… Повелителя. Ну, то есть, у вас, сэр Ролан… простите.

Когда девушка произнесла последнюю фразу — осекшись и вроде даже с виноватостью во взгляде и в голосе — конфидент хмыкнул. Не очень-то веря в искренность такого признания вины.

— Если ты что-то знаешь о Властителе Мора — не тяни, выкладывай, — произнес он сухо.

— Ну, ничего определенного сказать не могу, — торопливо заговорила Аника, — кроме того, что его приход принесет болезни, от которых не будет лекарств. И от которых люди будут умирать в мучениях. И что нашу столицу тоже ждет такая участь…

Заметив, что сэр Ролан нетерпеливо вздохнул и уже поглядывает в сторону ворот, девушка еще добавила сбивчивым тоном:

— Еще это как-то связано с Ковеном… с Урдалайей и так называемой Черной Звездой. Будто бы Черная Звезда может защитить мир от Властителя. В Ковене знали, как это сделать. Но…

— Я думаю, с меня хватит, — мрачно молвил конфидент, — рассказывать мне, что эта ведьмовская падаль не просто вредила подданным его величества, но делала это ради спасения мира… не с моим рассудком выносить такое. Видимо, не прошло для тебя даром пребывание в Ковене. Успели-таки ведьмы промыть тебе мозги.

И он уже хотел было удалиться, жалея лишь о потраченном времени, но голос Ханнара заставил остановиться. Окликнул Ролана предводитель столичных воров громко и настойчиво. И сам одновременно направился к конфиденту через мост быстрым шагом.

— Не прошло даром — это точно, благородный сэр, — вещал отец Аники, — лучше и я бы не сказал! А помнит ли благородный сэр, по чьей милости моя дочь оказалась в логове ведьм? С тех пор-то у нее и начались все эти… то кошмары, то сны наяву. То просто ведет себя странно и выглядит сама не своя. Вплоть до того, что даже не может… нашим общим с ней ремеслом заниматься. Не по собственной же воле ее в этот Ковен занесло. Нет ведь? Так не кажется ли благородному сэру, что всякий долг платежом красен? Или на нас, простолюдинов это не распространяется? И мы как… нож со сломанным лезвием, который незачем чинить, лучше выбросить и купить новый?

К досаде своей Ролан поймал себя на том, что не только остановился, но и пошел навстречу Ханнару, точно погоняемый его гневной речью.

— Ну, от долга я не отказываюсь, — молвил он, поравнявшись с отцом Аники где-то посреди моста, — хотя… насчет ремесла… не вижу здесь повода для сожалений. Меньше в городе краж, это ведь больше довольных и платежеспособных подданных. Зато Аника, смотрю, научилась читать мысли прикосновением руки. Могла бы гадалкой работать…

— Простите, благородный сэр, но шутка не удалась, — мрачно молвила сама дочь Ханнара, подходя к конфиденту из-за спины, — к тому же не «мысли» и не «читаю». Скорее, воспринимаю образы… чувства, воспоминания. Вижу их, как картинки… движущиеся.

— И, кстати, — это к разговору присоединился Джилрой, также вышедший на мост, — насколько помню по своему пребыванию у лил’лаклов, те тоже поклоняются Урдалайе. Странно, согласитесь, сэр. Магии-то они явно не знали, не то бы в два счета меня разоблачили. А так, мало того, что за своего признали, так один еще на дуэль решил вызвать.

— К чему ты это? — недовольно вопрошал Ролан.

— Да к тому, что во время молитвы… в храме у себя рукокрылы тоже упоминали Черную Звезду. «Пока вновь не взойдет Черная Звезда», как-то так это звучало. Я в том смысле, что это не Аника выдумала.

— Давайте, покрывайте друг друга, — устало молвил сэр Ролан, — не понимаю только, чего от меня-то хотите? Насчет тебя, Аника… я бы, пожалуй, мог пригласить лучших магов, чтобы они исцелили тебя от твоих видений. Раз уж за мной долг… признаю. Но не думаю, что вы, трое, пришли сюда только из-за этого. А еще не понимаю, как ваши жалобы помогут в спасении от Повелителя Мора.

— Боюсь, тут даже маги не помогут, — вздохнув, сказала на это дочь Ханнара, — и к тому же я теперь понимаю, что она мне и ни к чему — помощь такая. С причиной надо бороться… сэр благородный ведь и сам, наверное, признает, что видения о Повелителе Мора не на пустом месте возникли… не в моей голове.

«Может и не на пустом месте, — подумалось при этом конфиденту, — а может, у вас обоих, что у тебя, что у покойного графа Карея, один недуг на двоих. Наверняка графа тоже донимали видения с пророчеством о Повелителе. Потому он и связался с ледянниками, и Шенгдара во все это втравил…»

С другой стороны, будь зловещие грезы порождены исключительно больным рассудком, у графа из Каз-Надэла они неизбежно были бы другими. Точно не такими, как у дочери простолюдина-вора, даром, что влиятельного. Ибо уж очень разные были люди. А значит, и с ума сходить должны были по-разному. Даже не будучи знатоком душевных болезней, конфидент это понимал.

— …а прятаться от беды и пытаться не замечать ее — это не по мне, — продолжала между тем Аника, — и я уверена: если мы правильно воспользуемся предостережениями, которые мне посылает… не знаю, Урадалайа, а может магия чья-то… в общем, если опасность минует — видения тоже прекратятся.

— Все равно не понимаю, — Ролан развел руками, — не вижу пользы от твоих видений. Сама же говоришь, что не узнала о Повелителе Мора ничего полезного.

— О Повелителе — нет, а вот о спасении — да, — парировала Аника, — карта. Карта с кладом… сэр помнит?

— Ну да, — согласился Ролан и обратился к Джилрою, — ты действительно говорил о карте, указывающей, где зарыты сокровища. Уж не знаю, как этот клад поможет отвести опасность… в жертву, что ли придется золото и драгоценности принести, чтобы Повелителя умилостивить? Но все равно, хотелось бы взглянуть. Ну и показать сведущим людям заодно.

— Карта у господина Ханнара, — отвечал веллундец с ноткой почтительности, — мы договорились, что она будет храниться у него. Так безопаснее. А то я еще тем же вечером, как только ее выиграл, чуть с жизнью не простился. Сразу нашлись охотники… на дармовые богатства.

— Большой город есть большой город, — философски изрек Ханнар Летучая Мышь, пошарив рукой под плащом и извлекая из-за пазухи свернутый лист пергамента, — много людей… и много таких вот охотников.

С этими словами он протянул карту Ролану.

* * *

Сам конфидент, разумеется, едва взглянул на роковой выигрыш Джилроя. Даже не пытаясь угадать, контуры какого острова изображены на карте, и где этот остров находится, Ролан немедля отправился в замок. Где собрал у себя в башне упомянутых им сведущих людей. А именно, придворного картографа, адмирала королевского флота, а также жившего в замке еще одного ученого мужа — автора трактата «Землеописание или сведения о морях, островах и континентах». Им-то он и поручил разобраться с картой. В присутствии Ханнара, Аники и Джилроя, увязавшихся следом.

Картограф притащил с собой целый ворох карт разных масштабов и изображавших разные уголки обследованной людьми части мира. Он едва ли не ползал по ним, нависая над контуром очередного острова или береговой линии и всматриваясь в их очертания, поднеся к глазу стеклянную линзу.

Адмирал, надутый как жаба, с важным видом изрекал, какой корабль из флота его величества и за сколько суток способен достичь тех или иных берегов. Наконец, автор «Землеописания» утверждал, что остров, пригодный для сокрытия клада, должен быть необитаемым. И, соответственно, указывал, где именно в море, омывавшем земли королевства, остались необитаемые острова. С другой стороны, в чересчур уж глухом месте, куда редко заходили корабли, заветный остров тоже вряд ли мог находиться. Хотя бы потому, что и заходить туда прежним владельцам сокровищ было ни с руки — рискованно, и вообще, само обнаружение такого острова тянуло на счастливую случайность. С шансами еще меньшими, чем выиграть в карты или кости.

Еще одной немаловажной деталью была гора, точнее вулкан, располагавшийся в сердце искомого острова. Именно в нем… или, что звучало более ободряющее, рядом с ним был запрятан клад, если верить отметке на выигранной Джилроем карте. Отметка, кстати, была не привычным крестом, а фигурой, похожей не то на снежинку, не то на маленького раздавленного паучка.

Не так много имелось в море островов с вулканами. Но все равно обсуждение продлилось больше часа. И нет-нет, да переходило в ожесточенные споры между придворным картографом и автором трактата «…о морях, островах и континентах». Проходили споры на повышенных тонах, каждый из ученых успел даже обвинить другого в невежестве и необходимости учиться заново. И только своевременное вмешательство сэра Ролана, напоминавшего спорщикам, о нужности таки результата, а не бурного выражения чувств, вынуждало их диспут прекратить. До следующего повода, впрочем.

Адмирал в эти споры не вмешивался, гордо отмалчиваясь. Ибо, во-первых, был человеком дела и рассуждал просто: есть задача, есть и решение. Которое ему надлежало либо предложить, либо выполнять. Ну а во-вторых, что греха таить, бравый командующий королевским флотом не всегда понимал, из-за чего вообще препираются те двое умников. Некоторые из произносимых ими слов адмиралу так вовсе не были знакомы. А еще он про себя решил, что будь парочка ученых по-настоящему, не на словах, умнее его, то и решили бы все быстро, без лишних словес. В противном случае, какой вообще прок в их уме и учености?

Тем не менее, прок был. Потому что в итоге сэру Ролану было доложено, что клад следует искать на острове под названием Из-Монта-Фог. Открытый примерно полвека назад, коренного населения он не имел, а переселенцами с материка оказался не востребован. Потому как был сравнительно невелик по размерам — за день можно обойти. А значит, мало-мальски крупному городу разместиться там попросту негде.

Сообщили ученые и координаты острова. Впрочем, адресованы были эти сведения уже адмиралу. Который, едва их услышав, не преминул вспомнить, что лет десять или около того назад его предшественник предлагал поставить на Из-Монта-Фог форт и возвести пристань для военных и грузовых судов. Однако королевский казначей отговорил его величество, сочтя ту затею обременительной и пользы в ней не увидел. Даже толком обследовать остров морякам тогда не довелось.

«Конечно, куда ему увидеть-то, — посетовал адмирал, — такой крысе сухопутной и канцелярской, пороху не нюхавшей. И какой вкус у морской воды, он если и знал, то с чужих слов, да. До побережья далеко, говорит, торговые маршруты там не проходят. Не понимал тот болван, что как раз возле таких удаленных островов вся пиратская шваль и отсиживается. И на островах этих тоже…»

Ролан слушал его запоздалые жалобы вполуха, не пытаясь спорить со старым морским волком, но внутренне и не соглашаясь. Он помнил: королевству в те годы было не до новых крепостей. Особенно в землях дальних и почти не населенных. После Эбера Пятого в казне только что ветер не гулял, и нового монарха больше заботил вопрос, чем ее наполнить, а не куда потратить остатки.

Под конец своей обвинительной речи адмирал сообщил и кое-что по делу. Какая-нибудь шустрая бригантина могла бы достичь заветного острова меньше чем за неделю. Дней за пять. Однако раз речь идет о походе за сокровищами, не грех было подстраховаться. Для пущей безопасности отправиться к Из-Монта-Фог на могучем фрегате, ощетинившемся пушками. Времени фрегату потребуется примерно вдвое больше, но чего стоит время по сравнению с возможностью дать отпор всяким негодяям, разевающим рты на тот же клад.

Чтобы уж совсем быть уверенным в безопасности путешествия, лучше было бы, по словам адмирала, вообще прихватить с собой целую эскадру. Ну, или хотя бы флотилию. Но здесь уже сэр Ролан не удержался от возражения. Сказав, что предпочел бы все-таки еще и пополнить найденными сокровищами казну. С эскадрой же путь к Из-Монта-Фог мог и банально не окупиться.

После совещания с адмиралом и учеными конфидент отправился к королю — получить разрешение на экспедицию. А после того, как разрешение было получено, следующие три дня прошли в сборах и подготовке корабля. И если Ролану, Крогеру да вызвавшимся тоже участвовать Анике и Джилрою требовалось лишь приготовить вещи, которые могли понадобиться в пути, то моряки после пребывания на суше освежали свои навыки — в том числе боевые. Вспоминали, как фехтовать, стоя на шаткой палубе, как обращаться с пушками и все такое прочее. Еще один из двух корабельных магов как раз был вынужден прервать многодневное свидание с зеленым змием. И теперь требовалось убедиться, способен ли он вспомнить и правильно произнести хотя бы одно боевое заклинание.

Адмирал лично следил за учениями команды этого корабля. Относительно новенького фрегата с трогательным именем «Перст Сабрины» — названный так в честь дочери Лодвига Третьего.

А вот Ханнар Летучая Мышь от участия в экспедиции отказался. Говорил, что не может оставить без присмотра воровскую братию столицы. Да и, что греха таить, побаивался этот человек, всю жизнь проживший в одном городе и ни разу не покидавший суши, ступать на борт корабля.

За всеми своими приготовлениями ни Джилрой, ни Ханнар с Аникой, ни сам сэр Ролан не заметили внимания к себе со стороны других желающих обогатиться за счет клада, зарытого на необитаемом острове. Между тем, желающие эти, однажды попытавшись прибрать к рукам карту Джилроя, не угомонились и попыток своих не оставили. Они лишь поубавили прыти после того, как веллундец отдал карту на хранение Анике и ее отцу. От преследования перешли к слежке. И выжидали удобный момент.

Выследив, где Джилрой проживал, один из этих людей наведался в снимаемую веллундцем комнату, когда тот отсутствовал. Обыск, правда, ничего не дал. А связываться со столь опасным человеком, как предводитель столичных воров, те, охочие до чужого добра, людишки не решились. Но и опять-таки не спешили выбрасывать белый флаг.

Слежка продолжалась. С ее помощью соперники Джилроя в желании заполучить клад, выяснили, что веллундец в компании Ханнара и его дочери ходил к Каз-Рошалу. Где у самых ворот (ах, как неосмотрительно!) все трое общались с самим конфидентом его величества. Соперникам хватило ума, чтобы понять, какое такое дело — общее дело Ханнара и Джилроя — могло привести их к королевскому замку.

Дальше — больше. У моряков длинные языки… по крайней мере, становятся длинными от долгого сидения в кабаке. А многие кабаки в соседствующем с портом районе столицы в тот же день обошла печальная новость. То одного, то другого бедолагу, успевшего стать в этих заведениях завсегдатаем, вдругорядь срочно вызывали на борт. Причем шел приказ от самого адмирала королевского флота, а то и вовсе от его величества.

Пара сочувственных слов, несколько медяков, да лишняя кружка пива или рома, выпитая с одним-двумя из тех несчастных моряков — и люди, замыслившие добраться до клада, узнали название корабля, на котором этим морякам не повезло служить. Затем злоумышленники приметили в порту и сам «Перст Сабрины», готовящийся к отплытию.

А когда, наконец, отплытие это все-таки состоялось, следом из столичного порта отбыл еще один корабль. Был он легче фрегата королевского флота и более быстроходный. Однако соревноваться с «Перстом» не пытался, совсем наоборот. Не торопясь, корабль этот двигался вслед за королевским фрегатом, то приближаясь к нему, то удаляясь. В последнем случае стараясь все равно не упускать «Перст Сабрины» из виду надолго.

На борту самого этого фрегата, если и замечали незваного попутчика, то чаще всего в подзорную трубу. Но даже когда чужой парус можно было разглядеть невооруженным глазом где-нибудь у горизонта — все равно никто в команде не придавал тому большого значения. В конце концов, это у суши бывают хозяева вроде короля, дворян или городских общин. Море же принадлежит всем, кто способен устоять на палубе и не вывалиться за борт хотя бы при слабом ветерке.

Пираты? Ну, так «Перст Сабрины» вообще-то был одним из крупнейших боевых кораблей королевского флота. Не лодчонка какая-то. И не суденышко жмота-торгаша, сэкономившего на защите, зато переполнившего грузом трюм до такой степени, что оно еле тащится и готово перевернуться.

Примерно так сказал Анике капитан фрегата в ответ на ее смутные опасения. «Пушки чищены, сабли наточены, маги всегда начеку, — были его слова, — так что, даже если это пираты, пусть сами нас боятся!»

На корабле-сопернике и боялись. Но при этом не трепетали, не удирали в панике, а просто соблюдали меры предосторожности. В бой не рвались. Когда же до Из-Монта-Фог осталось несколько часов пути — и вовсе отклонились от курса. Так, чтобы выпасть из поля зрения команды «Перста», а, обогнав их и частично обогнув остров, высадиться на нем пораньше. И в некотором отдалении от того места, где по расчетам должен был пристать к берегу королевский фрегат.

Дабы как можно с большей надежностью сохранить свое присутствие на острове в тайне, команда корабля-соперника оставила свое судно в некотором отдалении от берега. К суше же направились две шлюпки с полутора десятками вооруженных головорезов.

Встреча двух сторон, вступивших в соперничество за спрятанные сокровища, стала неизбежной. И она приближалась.