Антро львиная проза: Священная Стрела (джен)

— Ох, Арзис.

Это Мауна неграциозно и тяжко прислонилась к дереву.

Он запретил ей говорить слова «ужасно» и «тяжело», и она ни разу их не сказала.

— Отойдём ещё, — и снова сказал он. — Мало.

— А потом найдём ночлег, — тут же продолжила она, сползая по стволу. — Уснём. Утром встанем и снова пойдём по реке на юг.

— Именно, — похвалил её Арзис за то, что всё запомнила.

— Семья… Как ты думаешь, они всех убили? — сказала она, запрокинув голову.

Выглядела она, конечно, интересно. В львиных штанах, великоватых, затянутых ашайским ремнём потуже (слава Ваалу, что даже самая балованная Вестающая носит ремни, какие положены всем Ашаям), под ними — высокие кнемиды, дальше ашайская свира (плохо так-то, выдаёт), сверху — накидка, подвязанная на голове ремешком от сумки.

— Наверное, — пожал плечами Арзис, отставив копьё, которым пользовался как палкой для ходьбы. — Хвост с ним, чуть посидим.

— Ваал мой… Может, Гвардия поубивала нападающих? Может, нас ищут? — с безнадёгой посмотрела Мауна.

— Ну да, идём ещё проверим. Смылись наши гвардейцы, Хозяйка.

— Это невозможно, — ещё безнадёжнее молвила она.

Вообще-то, Арзису не очень-то и хотелось на неё жаловаться. В их блуждании Мауна не ныла, больших дуростей от неё не было, а только так, мелкие непрактичности.

— Чё невозможно, да смылись они, — чуть посмеялся он.

— Ваал мой, Арзис, что всё это значит?

Оба задумались: Арзис — о дурацкости вопроса; Мауна — вообще.

— Это, наверное, хальсидские повстанцы, они ненавидят всех Ашаи-Китрах. Они считают нас посланницами зла в мире, связано с их верой, — Мауна начала рассматривать что у них там есть, в мешке.

— Не гельсианцы? Мы уже в Гельсии вроде. Вот сраная Гельсия, только заехали, а тут уже полный карнавал.

— Хальсиды — гельсианцы, только радикальные. Хальсидство — это вера. Кровожадные, глупые.

— Мы глупее и кровожаднее, ца, пусть не думают много, — плюнул он. — Другой вопрос: почему смылась Палатная Гвардия? — развёл он руками. — Я думал, с них будет толк.

— Это хороший вопрос, — медленно закивала она, вытащив их сало.

— И третье: что ты делала в повозке для дхаарок? — показал на неё когтем.

Вздохнула, помялась.

— Я предчувствовала, предложила Урузу, он согласился. Я никогда так не делала, но… Мне было очень неспокойно. Я не знала куда деваться. Я хотела спрятаться, очень не хотела ехать, но должна. Я не знаю. А как ты узнал, что я там?

Никак. Это была случайность. Арзис не узнавал, что Мауна там. Там ожидалась немножко иная львица.

— Увидел, — соврал он.

— Но как? А мы так скрывались, так скрывались, это знали только я, Уруз, Тай. И ещё кто-то…

— Ещё кто-то. Ну вы даёте. Глаза у меня есть, — показал двумя пальцами. — А куда делись Бастиана, Тоя, Селестина?

— Дхаарки, что-ли?

— Да, дхаарки, что-ли! — вдруг разозлился он.

— Не кричи на меня. Нельзя тебе на меня кричать. Ехали в моём дилижансе.

Арзис задумался. Кажется, Мауна впервые увидела, чтобы он задумался всерьёз и надолго.

— Слушай сюда. Противник не достиг целей. Противник не выполнил задачу, задачей была ты, это не налёт, так дела не делаются. Теперь надо идти дальше. И всё будет путём, если ты будешь послушна. А не будешь — брошу саму. Но перед этим хорошо отлуплю. Вот здесь. Зеркальцем.

Она посмотрела на него, сняла себе накидку, повела ушами. Вспомнил о матери — так иногда могла смотреть; взгляд задерживается, цепляется за тебя.

— Как скажешь. Но извини, зеркальца нет.

— Ну и отлично. А что у тебя есть?

— Ничего, кроме кольца, — показала сереброкольцо сестринства на пальце.

— Снимай.

— Я не могу. Не снимается, — подёргала она.

— Ладно, замотаем пока. А сирна где?

— Тоже в дилижансе оставила. Вообще всё оставила.

— Ничего себе, — сказал он. Подумал, и: — Ладно. Это хорошо.

— Это плохо. Так Ашаи-Китрах не делают. Им всегда должно всё при себе иметь.

— А что ж в этот раз случилось? — иронично спросил Арзис.

— Инсайт.

— Что?

— Безмолвное знание. Не хотела брать, и всё. Всё в дилижансе развешала, сама, на стеночке. Сирну, стамп, амулет. Даже сидела, поправляла. Теперь вот, у тебя Хозяйка без декорума.

— Но с головой, — успокоил Арзис.

— С головой. Моя Семья… Амая… Моя Семья… Амая… Амаенька, почему я тебя никогда не называла Амаенькой, почему я такая дура? — что-то себе уплыла Мауна, а потом заплакала; эх, сколько держалась, но всё равно, куда без этого.

— Какая ещё Амая? — забрал он у неё сало, пока та растирала себе всё по мордахе; ей стыдно плакать, она не привычна, прям позор.

— Это долгая история, Арзис.

— Ну и хвост с ней. На, поешь, — отрезал кусок, не без труда.

— Не хочу.

— Хочешь-хочешь, жрякай.

— Жрякай, — почему-то заулыбалась она. — Жрякай, говоришь…

И принялась, неохотно.

— Это. Значит, идём в Тенескал, — говорил Арзис с забитым ртом, — оттуда — к нашим. Завтра там будем. Значит, ты помнишь, что эта река ведёт к Тенескалу?

— Так должно быть, — припоминала она карту, помотала перед собой рукой, затейливо, Арзис пронаблюдал это. — Если это первый мост. Если второй, то я не знаю. Но кажется, это был первый.

— Ладно, — отмахнулся. — Да завтра там будем. Недалеко. Главное, чтобы подле реки можно было идти.

Но Арзис уверен, что подле реки можно будет идти, здесь шли тропы; главное, чтоб на тропах ещё кто не попался. Растянулся, жуя. Сало оказалось вкусным.

— Да расслабься. Живы-здоровы.

— Моя Семья… — и дальше уууу, слёзы, из носу течёт.

— Ну что ты заладила. Не вся же. Там в форте ещё целая куча осталась. Ну прям знали, когда понос получить, просто молодцы. Надо было и нам тоже, сейчас бы срали и в карты резались. Ну а ты бы пасьянсы раскладывала. Умеешь?

— Арзис, не ругайся столько. Я уже однажды наслышалась ругани, знаешь, и всё… и всё кончилось… так неправильно.

Ох уж эти нюансы и подводные течения с Ашаи-Китрах. Всё кончилось. Так неправильно.

— Главное — ты жива, всё ровно, — поуспокаивал он её, это львицам нужно, поездить по ушам чепухой.

— Это не главное, всё не в порядке — всё ужасно.

— Я ж те говорил, Хозяйка: никаких «ужасно». Эти хальсиды пролетели: они за тобой охотились, и чё получили? — и показал ей красочный жест.

Мауна сквозь слёзы посмотрела на его уверенное и беззаботное движение. Захотелось, чтобы он сделал это ещё. Хорошо, что он убил Карриса. Хорошо, что он убил какого-то урода-хальсида. А потом какого-то глупого подростка. Хорошо, что он есть…

— Слушай, а ты сможешь провестать, что у нас проблемы? — пришла ему в голову идея, даже жевать перестал.

Она уже думала об этом; но это — очень непростая задача, с множеством неясностей.

— Я попытаюсь, но мне ночь нужна, — честно ответила Мауна.

— Вот, другое дело, — всё упростил он. — Всё путём.

Отпил немного кислющего вина из фляги; в отличие от сала, оно оказалось ужасным. Надо будет слить и набрать из реки воды.

— Всё нормально будет, хозяйка, — сказал, вспомнил о Тое, настроение сразу упало. — Не у всех, конечно. Твою мать… и действительно, Семья, — подумал о том, как её могли убить: быстро, медленно, с издевательствами, без?

Это было быстро, решил он.

— Если б не Тай, мы бы сдохли, — отметил, и поднял флягу в его честь. — Самый ровный львяк.

Тоя даже ничего не поняла, решил он. Болт в голову. «Что-что происходит?», — вылезла из дилижанса, испуганная. И всё.

— Хотя нет: думаю, им за тебя, Хозяйка, выкуп рисовался. Я бы выкуп брал, зачем выбрасывать тачку золота. Слышал, ходит байка одна: за какую-то Вестающую на Востоке дали тачку золота. Это правда?

— Правда, но золото было не в тачке, а сундуке, и не за какую-то, а за Ваалу-Сирьяру. Но здесь не выкуп — меня хотели убить.

— Вот суки, — пригрозил Арзис, всё-таки выливая кислючее вино. — Невозможно это пить, воды наберём.

Ей понравилась угроза. Почти все угрозы, что слыхала, оказывались ничем, или жалким подобием. У Арзиса — простые и настоящие. Он способен взять и прекратить жизнь, если решит — какой невероятный Дар. Зря сказала ему не ругаться. Мало кому идёт, а ему — идёт. Было бы неплохо, если б он и её назвал сукой. Она бы обиделась.

— Слушай, ну как так? Я всегда думал, — оглянулся кругом, и даже тише заговорил, — что Вестающих так охраняют — палец не всунешь, — Арзис внял просьбам Мауны и деликатно подменил слово. — А Гвардия хоп! — и сделала лапы. Слушай, Хозяйка, дело дрянь, подстава это всё.

Поразмышлял.

— Наверное, из-за того, что мы тайника замочили, — очевидная причина.

Ещё прикинул варианты.

— Или тебя сестрицы решили завалить, — ещё одна.

— Ты с ума сошёл. Это невозможно, — с презрением Вестающей ответила Мауна.

— Ну видишь как всё вышло, — показал он вокруг пустой флягой.

— Нет. Ты об этом ничего не знаешь. Сёстры не убивают своих… просто так. Тем более, таким идиотским способом. Это хальсиды, Арзис!

Ай, пустое это всё.

— Слушай, Мауна. Надо так: в Тенескал, затем в Империю, а потом перекрасимся, да и всё.

— Что значит «перекрасимся»? — не понравилось ей слово.

— Растворимся. Исчезнуть тебе нужно, а то вообще не пойми что такое. Не нравится мне это дело, гнилое всё.

— Куда я исчезну, Арзис, я — Вестающая.

— Ну, перестанешь ею быть на времечко, а то непонятно, кто на тебя клык наточил. Кто-то серьёзный.

— Это невозможно, — _нйах-гастау_ от неё.

— Слушай, ну понос у наших — раз, — загнул палец. — Гвардия — два. И ты сюда спешила, тебе в форте главный сам же говорил: сюда ещё не ездили. Не, за тебя взялись серьёзные хвосты, Хозяйка, которые Гвардию рылами подмазали, — под «рылом» Арзис имеет в виду империал — на нём профиль Императора, пусть Ваал направит его решения. — Надо делать лапы и ложиться на дно.

Он говорил настолько глупые вещи, что Мауна аж зажмурилась.

— Арзис, ты просто не представляешь, о чём говоришь, — она даже не знала, с чего начать.

«Сёстры решили убить»? Ваал мой, прости. «Подкуп Гвардии»? Это тебе не мелкий чинуш в портовой таможенной конторке. «Убийство Карриса»? Мауна знала, что делает; и не только она знала, что она делает. Обеты Вестающей: Ваалу, сёстрам, Империи, Сунгам.

Арзис закивал, мол, ну ладно-ладно, допустим.

— Ну ты-то сама что думаешь? Что это всё, по-твоему?

Мауна не нашлась, гладила себя там, где инсигния, уже скрытая тканью.

— Ладно, поживём-увидим, — отмахнулся.

Захотелось покрутить кольцо, взялся — а его нет. Покрутить кольцо не выйдет — оно на шее, не его.