Попаданец не туда (джен)

Двадцать лет спустя

Я стоял у окна и взирал на раскинувшийся подо мной шумный город. За эти годы Ланисполис разросся до невиданных масштабов, с лихвой обогнав Королевскую Гавань по численности населения и Старомест по количеству каменных зданий. Хорошо, что ещё на стадии проектирования были предусмотрены многочисленные очистительные сооружения и глубокая сеть канализации — благодаря этому город не смердел как деревенский сортир.

Раздался стук в дверь и в проёме показалась голова, а затем чуть ниже ещё одна.

— Заходите. — Махнул я рукой и, приблизившись к столику, набрал себе кубок вина.

Прихрамывающий и седой Пейт и Тирион, в бороде которого стали проявляться серебряные нити, перешучиваясь, зашли в кабинет и расселись по местам.

Мы начали наши очередные посиделки. Практически каждый свободный вечер мы собирались дружной компанией, пили вино, пировали и вспоминали былые времена. Инициатором попоек являлся я и организовывал я это потому, что в последнее время меня грызло постоянное чувство одиночества и горечи. Кажется, только сейчас я полноценно понял, каково было Роберту Баратеону и почему он предпочитал забыться в вине.

Бухал я много. Начал налегать на выпивку после смерти Пса и эпидемии Чёрного Мора, которая прошлась по Вестеросу год спустя после победы над шайкой Стоуна. Болезнь унесла много жизней, и она не делала различий по сословиям, скашивая как дворян, так и крестьян. Целые знатные рода вымерли под корень. Для борьбы с ней пришлось срочно вводить карантин, закрывать границы и мобилизовать всех доступных мейстеров и лекарей, включая недоучек. Разумеется, это сильно ударило по казне королевства. На восстановление экономики и торговли ушли годы и всё равно некоторые считают, что Вестерос до сих пор окончательно не оправился от последствий эпидемии. Но в дальнейшем это послужило обоснованием для медицинской реформы, которую я претворил в жизнь. По ней в каждом крупном поселке численностью от трехсот человек должен был находиться фельдшерско-акушерский медпункт. А проще говоря, дом государственного лекаря, который оказывал первую помощь, вправлял вывихи, проводил роды, лечил переломы и заболевания как у людей, так и у скотины. Фельдшерами назначались бывшие мейстеры, которые после Чёрного Мора зачастую оказывались без хозяина по причине вымирания его династии, а также выпускники медицинских факультетов и лекари, доказавшие свой профессионализм.

А потом ещё эти постоянные восстания знати, бунты черни и теракты этих революционеров-народовластников, которые были уже как кость в горле и за эти двадцать лет не думали сдаваться, а только расширили свое влияние. Постоянно в седле, постоянно скачаешь то туда, то сюда, подавляя мятежи. И я не выдержал и запил. Помню, как однажды проснулся на крыше самой высокой башни Харенхолла, который во избежание неприятных ассоциаций был переименован в Белый Замок и служил имперской резиденцией. Как я там оказался, я не помнил, пришлось громко звать на помощь своих гвардейцев, которые знатно пересрались, увидев меня высоко в облаках.

Маргери мне уже всю плешь проела своими скандалами. После рождения второго сына у неё совсем резьбу сорвало, и она стала больше походить на Лизу Аррен, а не на ту хитрую и остроумную молодую девушку, на которой я женился. Она набрала вес, растолстела в щеках и, что самое обидное, практически не допускала меня в свои покои. Любовников у неё не было — я проверял, скорее всего, просто наступил климакс. Изредка, раз в месяц мы занимались сексом, но это происходило так дежурно и отстранённо, что в полной мере могло претендовать на термин «супружеский долг». К тому же, это действо сопровождалось постоянным недовольным ворчанием с её стороны и не вызывало у меня никакого удовольствия, поэтому мне ничего не оставалось, как самому завести себе любовницу.

Выбор был широк, поэтому я смог собрать себе внушительный гарем из женщин, которых в то или иное время где-то подмечал. Только вот ожидаемого удовольствия это мне не приносило, всё превратилось в обыденность и рутину. Всех бастардов, которые рождались от моих любовниц, фиксировала специально созданная мной служба, которая обязана была обеспечить им счастливое детство и успешное будущее. В воспитании некоторых бастардов я принимал большее участие и в дальнейшем пристраивал их на хлебные места, тем самым обеспечивая себя верными мне кадрами.

Любовницы, пьянство, бастарды, чувство тоски — я что, повторяю путь Роберта или Эйгона Недостойного?

Вчера посмотрел в зеркало и увидел в отражении полноватого сорокалетнего мужика с косматой бородой, покрасневшей рожей и потускневшими уставшими глазами, в которых когда-то горел огонь. Я разбил это зеркало на тысячу осколков и изранил кулаки в кровь. Жаль, зеркало-то мирийское было, они нынче дорогие.

Кем я был и кем я стал?

За эти двадцать лет многое изменилось. Вестерос стал централизованной империей со строгим административным аппаратом и иерархией. Ближайшим аналогом устройства Вестеросской Империи в нашем мире являлась Византийская Империя в лучшие свои годы. Я был коронован императором в 310 году от Завоевания Эйгона. Было пышное торжество, торжественная церемония и много гостей. Мой полный титул гласил как: Император Вестеросский, Эссоский, Сарнорский и Застенский, властитель андалов, ройнаров и первых людей Джоффри Ланнистер. Нетрудно заметить, что я открыто заявлял претензии на весь Эсосс, а не только на контролируемую часть. Умные люди в Эсоссе тоже не дураки, заметили и предприняли меры. До полномасштабной бойни пока не дошло, но холодная война уже во всю шла. Диверсии, шпионские игры, противостояния спецслужбы, дипломатическое противостояние — всё, как мы любим в нашем двадцать первом веке. Резкий технический прогресс отразился эхом и на других сферах, включая общественную и социальную жизнь. Нет, это всё ещё общество Средневековья и до Ренессанса как до Асшая раком, но некоторые нестандартные для феодализма нюансы уже имелись в наличии.

Впрочем, сложившийся в Вестеросе строй нельзя уже было назвать феодализмом. Имперская администрация больше походила на переходную стадию к капитализму, а порой и вовсе открыто напоминало собой империализм. Пентос и Браавос не являлись частью Империи, а формально значились независимыми олигархическими республиками, но на деле, безусловно, являлись нашими марионетками, на территории которых располагались значительные воинские контингенты вестеросцев, а кандидатура президента, которого потом «избирали» на липовых выборах, утверждалась лично мной. Но что касается Летних Островов, которые были покорены одним десантным полком, то они представляли собой классическую европейскую колонию в Африке. Ресурсы и полезные ископаемые тоннами вывозились с Летних Островов в Вестерос и реализовывались на рынках сбыта. Больше всего ценился особый тип дерева, который рос только на Островах и из которого получались прекрасные корабли и дальнобойные луки. Местное население не гнобилось и, несмотря на введённый режим апартеида, им была назначена адекватная колониальная администрация, построена инфраструктура и нормальные жилища взамен бунгало и землянок из глины.

Дальнобойные луки с Летних Островов стояли на вооружении реформированной вестеросской армии, несмотря на существование пороховых мушкетов. Проблема огнестрельного оружия заключалась в сложности производства. Из двухсот тысяч, включая разбросанные по всему миру гарнизоны, только пятнадцать были полностью вооружены пороховыми ружьями, и они входили в состав Императорской Гвардии — особого подразделения, которое базировалось в казармах Белого Замка, имело лучшее снаряжение и куда набирались наиболее опытные и преданные бойцы. Оружием массового поражения служили различные орудия на основе дикого огня, ведь они были более эффективны в этом плане, чем пороховые пушки и к тому же не требовали таких затрат при производстве — Гильдия Алхимиков сильно разрослась и получала огромное финансирование, взамен исправно храня секрет рецепта и поставляя зелёную субстанцию на нужды армии и флота. Обмундирование было существенно переработано и стандартизировано. Летний комплект включал в себя рубаху и штаны темно-зеленого камуфляжного цвета, кирзовые сапоги со шнурками, кирасу, кольчужно-латные рукавицы и шлем-топхельм, наподобие тех, что был у крестоносцев.

Императорский Университет стал кузней кадров. Вот уже пятнадцать лет он выпускает из своих стен настоящих профессионалов своего дела. Существовало несколько основных факультетов, которые осуществляли подготовку по наиболее востребованным специальностям. Разумеется, в силу некоторой примитивности средневекового общества было глупо ожидать огромного списка кафедр и различных специальностей — подготовка велась только на самые необходимые и жизненно важные профессии.

Политехнический факультет выпускал инженеров-строителей, чертёжников-проектировщиков и механиков, которые специализировались на различных несложных механизмах вроде подъемников, мельниц и прочего. Гуманитарный факультет готовил историков, лингвистов (они совмещали в себе функции переводчиков и языковедов) и картографов. Педагогический факультет массово готовил учителей для школ и училищ. В основном каждый студент факультета получал знания широкого профиля, что позволяло ему работать учителем практически любого школьного предмета. Медицинский факультет готовил врачей. В основном на самую востребованную специальность — фельдшер, но также существовало несколько немногочисленных узкоспециализированных направлений подготовки, вроде хирургии, гинекологии и стоматологии, куда брали только уже имеющих медицинское образование или бывших мейстеров, специализирующихся на медицине. Юридический факультет выпускал юристов, судей и прочих. Административный факультет был наиболее востребованным и, в свете недавней административной реформы, наиболее лакомым кусочком. Готовил он чиновников, бюрократов, писарей и прочих лиц государственной службы чиновничьего аппарата.

Все эти факультеты были в Императорском Университете в Ланисполисе, а всего в Вестеросе было три университета. Бывшая Цитадель после бунта была превращена в Староместский Университет на базе знаний мейстеров и архимейстеров, которым позволили остаться в некогда своей вотчине в качестве преподавателей. Буквально три года назад был открыт третий университет в Белой Гавани, он был самым слабым из всех. В университете Староместа было представлено три факультета: административный, педагогический и медицинский, а в Белогаваньском лишь первые два. Обучение длилось в среднем шесть лет, заканчивалось четырьмя месяцами практики и носило смешанную форму. Можно было сдать экзамены, доказать свои знания и попасть на бюджет в рамках квоты, большинство студентов университета именно так и учились. Если экзамены сдать ты не смог, но обладал знанием грамоты и желанием учиться — деньги вперед.

Помимо университета в Ланисполисе существовали две академии: Академия Императорского Войска и Академия Искусств. Как нетрудно догадаться, первая готовила офицеров высокого ранга и специалистов армейского дела, а вторая художников и скульпторов.

Профессиям среднего ранга готовили ремесленные училища, которые массово были открыты по стране и служили аналогом колледжей из моего времени. Училище представляло собой помещение, где один мастер-ремесленник обучал десяток подмастерий. Раньше подобная практика тоже существовала, но как правило ремесленник брал себе одного подмастерья и обучал по ходу своей основной работы. Здесь же учителя не работали, жалование им платило государство. В зависимости от размера училища и его местонахождения, количество наставников варьировалось от одного до пяти, а количество учеников от пяти до двадцати. Ремесленные училища через четыре года обучения выпускали кузнецов, гончаров, плотников, столяров, кожевников, пекарей, портных и сапожников. Попасть в училище было гораздо проще чем в университет и это не требовало знаний грамоты. К тому же, простота этих учебных заведений порождала их массовость, в одной только столице их насчитывалось около восьми.

Буквально вчера министр архива и статистики приносил мне доклад, в котором были даны точные цифры. В столице насчитывается три высших учебных заведения, восемь ремесленных училищ, четыре лицея, одиннадцать общеобразовательных школ и десять благотворительных. В крупных городах процентное соотношение сохранялось: в Староместе один вуз, четыре училища, один лицей, восемь общеобразовательных школ и двенадцать благотворительных. В Ланниспорте, Солеварнях и Белой Гавани цифры были меньше, но по закону в каждом поселке с населением более пятисот человек обязательно должна была быть одна общеобразовательная и одна благотворительная школа (разница между ними в качестве образования и цене: обучение в общеобразовательной школе стоит символические десять оленей в год, но для бедняков эта сумма серьезная, поэтому они, если и предпочитают отдавать детей в школы, то в благотворительные). Грамотой владело около шести процентов населения, и эта цифра медленно росла. Всего население Вестероса составляло приблизительно десять миллионов человек, из которых миллион проживал в столице, а три миллиона в Просторе. Веру в Семерых исповедовало девяносто пять процентов населения, и это объяснялось тем, что вера в Старых богов была законодательно запрещена и любое обнаруженное чардрево рубили и сжигали. Я помнил, какую свинью мне подложил Трехглазый Ворон, и не хотел повторения тех весёлых деньков. Северяне, за исключением пары восстаний, особо не роптали, потому что их численность сильно просела после войны с Иными. О культе Утонувшего бога и говорить не приходится, большинство железнорожденных были истреблены, оставшиеся загнаны в рудники, а их острова превращены в место для каторг и ссылок. Этот народ был способен только на грабежи и насилие и был уничтожен как низшая раса. Культ Рглора также был объявлен вне закона, и его постоянно пытались навязать населению Вестероса иностранные агенты и купцы. В Семи Королевствах этот номер не прошёл, а вот в марионеточных Пентосе и Браавосе этот культ нашел отклик, ведь исторически имел в этих государствах большое влияние. Не забуду, как красные жрецы прислали однажды к моему двору сексуальную красную жрицу, наподобие Мелисандры, которая тут же принялась обрабатывать меня. Какой вой Маргери тогда подняла, пришлось быстренько отправлять «засланную казачку» на виселицу.

В Эсосе было неспокойно, и империя И-Ти мутила воду в Вольных городах. Восемь лет назад в Великом Травяном Море объявился кхал Ихго, который провозгласил себя сыном кхала Дрого и великим кхалом всего Травяного Моря. И-тийцы науськали его на меня, и он, осмелев, собрал большой кхаласар и повел его на Пентос, который перестал платить дань дотракийцам сразу как там установился мой режим. Самопровозглашённый кхал Ихго требовал от Пентоса выплатить дань за все двадцать лет её отсутствия.

Разумеется, подобную наглость я не собирался спускать с рук, но императору не пристало сражаться с каким-то голожопым дикарём и в этом нет никакой чести. Пользуясь случаем, я решил проверить то, насколько мои дети готовы к браздам правления, и отправил моего старшего сына Роланда в Эссос во главе экспедиционного корпуса. Моему наследнику было уже пятнадцать лет, и я гордился им. Мне удалось воспитать в нём любовь и к мечу, и к знаниям. Роланд превосходно владел воинским делом, но не чурался книг и управления, как это делали многие вояки. Он обещал стать прекрасным королём, и я мог не бояться, что моё наследие будет утрачено. Уильям, мой второй сын, отличался от брата мягким нравом и чрезмерной тягой к книгам и пыльным библиотекам. Этакий второй Томмен. Утешало, что ему всего десять и что он не наследует императорскую власть — для управления такой гигантской страной иногда необходимо проявлять жестокость и твердость. Да и не интересовала Уильма власть, его больше привлекала роль профессора в Императорском университете. Ну, чем бы дитя не тешилось.

Роланд доказал, что по праву может считаться моим наследником. Прибыв в Пентос и возглавив вестеросский отряд, он отправился наказывать кочевников за набеги. Кхал Ихго не был дураком, поэтому предпочитал прямым столкновениям налёты на фуражи. Мой наследник поступил просто — он не мог полностью захватить обширную территорию Дотракийского моря, поэтому он заблокировал основные пути отступления и пустил огонь в степи. Зелёное пламя легко пошло по сухой траве, и вскоре вся степь пылала. Некоторые дотракийцы пытались вырваться из ловушки, но их уничтожали на заставах. Вскоре пламя потухло и мой сын победно въехал в безлюдные и выжженные пустоши. Земля почернела и ещё долго не будет давать траве взойти. Не представляю, какой сильный удар был нанесен по озоновому слою этой планеты, если он вообще существует, но зато я представляю, какой удар был нанесён по дотракийцам. Уцелели единицы, вся их варварская народность была сведена практически к нулю, а выжившие вобьют в головы потомков легенды о кровавом андальском кхале с запада, что колдовством заставил землю гореть. Это послужит отличной прививкой от набегов и грабежей моих земель.

Стремительный рост технологий и социальные преображения не могли не сказаться на свободомыслии. Стало больше школ и стало больше образованных людей, которые начинали задавать сами себе вопросы. Начали появляться первые студенческие кружки. Разумеется, я заранее держал руку на пульсе и моя тайная служба была в курсе брожений умов. Более того, я разрабатывал целые революционные манифесты и программы, которые потом борнхольмские ребята внедряли в умы смутьянов, которые наивно полагали, что сами дошли до этого. Не можешь остановить — возглавь и соответствующим образом направь. Но и тут произошла неприятная оказия. Контролировать студентиков, возомнивших себя бунтарями, оказалось не так-то просто. Усилиями внешних врагов в революционной среде Вестероса начинало набирать популярность движение народовластия. Да-да, то самое, чей лидер Стоун издох почти двадцать лет назад. Что самое смешное, что до сих пор неизвестна судьба его ближайших соратников. Партизанское движение было сильно ослаблено, несколько крупных ячеек было уничтожено, а мой маршал Рендилл Тарли по прозвищу Кровавый Охотник изрядно сократил поголовье бунтующих в лесах. Но лидеров партизан так и не удалось взять. Скорее всего, они давно где-то подохли или, если хватило ума, бежали в Эссос под теплое крылышко империи И-Ти, которая всегда рада поднасрать вестеросскому императору.

Не нужно думать, что каждый второй житель Вестероса буянил или проклинал меня. Нет, революционно настроенных элементов было крайне мало на фоне остального населения, но я прекрасно знал по истории моего родного мира, во что может превратиться небольшая подпольная ячейка и что она может устроить. В Вестеросской империи произошёл демографический взрыв, который обернулся усилением индустриализации, а вслед за этим пошел рост вольнодумства. Борнхольму не позавидуешь, ведь ему приходилось бороться с народовластниками, уцелевшими последователями Старых Богов, сектантами Рглора, недовольными представителями знати и кознями внешних врагов.

Административное деление сильно поменялось и стало максимально централизованным и зацикленным на фигуре императора. Я знал, что это естественный исторический процесс, поэтому всеми силами стремился к этому. Переход от феодальной раздробленности к абсолютной монархии — это ступень к переходу от феодализма к капитализму. Вместо верховных лордов существовали наместники, которые назначались мною на срок пять лет. По прошествии этого срока я мог заменить их на более удобную фигуру или оставить, что и делал в большинстве случаев. То же самое было с более мелкими лордами, которые теперь назывались префекторами и назначались на десять лет наместником с моего согласия. Мэры городов шли отдельно и подчинялись не наместникам, а напрямую мне. Такая система ломала классическое феодальное представление «вассал моего вассала не мой вассал» и давала мне широкое поле для манёвра. Я мог в любой момент снять и заменить любого лорда в обход вышестоящего и это было моим правом. Сроки для полномочий были введены как раз для того, чтобы общество свыклось с мыслью, что отныне всякая верховная власть, кроме власти императора, не наследственна, а воля императора выше законов наследования земель. К счастью многих, это касалось только вопросов титулов, поэтому какой-нибудь сын мельника продолжал наследовать мельницу от отца. Все положения были детально и подробно расписаны в Конституции, которую я заранее погодя издал, чтобы избежать событий в духе Французской революции. Заранее издал и заранее сделал ее максимально удобной для меня. Общество поражалось такой новаторской вещи, поэтому прописанные в Конституции мои широкие права казались им верхом прогрессивности. Лопухи. Мнение общества вообще стало гораздо проще направлять и корректировать. Квиберн, по моим наводкам, предоставил мне законченную версию печатного станка. Технология сразу была засекречена, а к типографии имели доступ только доверенные лица. Началось издание двухстраничной газеты «Вестеросские Известия», которая издавалась два раза в месяц и которую лично могли приобрести лишь обеспеченные люди, а остальные читали газету, приколоченную к табличке. Подобные доски объявлений стояли в каждой деревне, чтобы все могли слышать официальную пропаганду и понимать, как хорошо мы живем.

Конечно, нашлось много несогласной знати, которая устроила череду восстаний против моей власти. Несколько лет подряд я не вылезал из седла, подавляя мятежи лордов. Хорошо, хоть многие из домов были ослаблены Войной пяти королей и второй Войной за рассвет, а иначе бы не поздоровилось. В ходе подавления бунтов менялись границы лордств и исчезали целые династии. Например, Дорн был расколот на две части: Айронленд, где правили Айронвуды, и небольшой клочок побережья, куда согнали всех соленных и песчаных дорнийцев, устроив им резервацию. Север был изрядно раздроблен на несколько кусков, а земли за Стеной превратились в генерал-губернаторство Застенье, которым управлял Давос. В его задачи входило поддержание контроля на Стене и за ней, поддержка экспедиций в Земли Вечной Зимы, управление Ночным Дозором, который превратился в службу обеспечивающую защиту и сопровождение членам экспедиции, а также охрану каторжан. Да, за Стеной были открыты несколько тюрем, где уголовники возмещали своим трудом причиненный государству ущерб. В основном валили лес и добывали руду. Климат в этих землях похуже, чем на Железных Островах, поэтому попадали туда за что-то большее, чем карманничество.

Удалось достичь прорыва в металлургии. В основном благодаря изобретению сварки, и это открытие сильно опередило время. Выяснилось, что обсидиан имеет чрезвычайно высокую температуру плавления, а обсидиана у нас осталось немерено после войны с Иными. Брался обсидиановый стержень, который вставлялся в железный держатель, затем кончик стержня окунали в сосуд с диким огнем и поджигали. Всё, можно сваривать нужные листы металла. Роль инертного газа играли испарения от дикого огня, которые защищали шов от быстрого окисления. Одного стержня хватило надолго и кузнецы оценили новинку, которая позволяла за пару минут сплавить воедино несколько металлических деталей. Аналогом подобного в нашем мире является аргоновая сварка вольфрамовым электродом, но до неё Вестеросу ещё тысячу лет развиваться. Благодаря этому открытию удалось вывести выплавку стальных изделий, снаряжения и оружия на совершенно иной уровень.

Но это всё была ерунда. Настоящие технологии и прогрессорство творилось глубоко под землёй в секретной лаборатории Х-1, о которой знал только я и Квиберн, который являлся её руководителем. Даже министр внешней и внутренней разведки Борнхольм лишь смутно догадывался о её существовании. В полной секретности проводились опыты по выработке электричества, созданию парового двигателя и фиксации радиоволн. Самым главным объектом изучения являлись обломки космического корабля, обнаруженные двадцать лет назад внутри кургана за Стеной. Несмотря на многочисленные и тщетные попытки запустить корабль, старичок Квиберн не отчаивался и обещал мне, что он не умрёт, пока не заставит космолёт работать. Очень на это надеюсь.

Я встал из-за стола и вновь подошёл к окну. Мои друзья перестали шуметь и смеяться, умолкнув, посмотрели на своего императора.

— Что такое, Джофф? — спросил Борнхольм. За годы управления разведкой он поднаторел и даже в кругу друзей его глаза смотрели внимательно и цепко.

Я задумчиво посмотрел в окно, окинув взором ночную столицу и её огни. Где-то там люди тоже не спят и сидят так же, как я, у окна со свечой и ждут непонятно чего.

Мне опостылела эта жизнь и эта корона. Я сделал всё, что планировал, и даже больше. Всё, что было в моих силах — я воплотил в жизнь. Я воспитал себе достойную смену — мой наследник возглавит империю и будет достойным правителем.

Я выполнил своё предназначение в этом мире, и уже почти забылось, кем я был до того, как попал в тело некогда ненавистного мной Джоффри. Со временем я смирился с этим и принял его личность со всеми недостатками и вспышками злобы. Мне нечего было задерживаться в этом мире. Я устал, и мне надоело.

— Ничего, — ответил я, в последний раз взглянув на звезды.

Позже, лёжа в постели, я размышлял о будущем и вспоминал, как мы обнаружили останки звездолёта. Храп Маргери в соседней комнате сбивал с мыслей и раздражал. Когда буду улетать с этой поганой планеты к звёздам, то перед этим обязательно прирежу эту тварь.

Я повернулся на бок.

Интересно, получится ли у Квиберна отремонтировать космолёт? Если да, то, где я возьму скафандры и оружие для открытого космоса? Готов ли я шагнуть в неизвестность, понимая, что с большой долей вероятности умру? Послать кого-то в космос как испытуемого? Кого? Кому можно доверить подобное и кого мне не жалко терять? Может, эту храпящую за стеной суку?

Раз Дети Леса откуда-то прилетели, то мы явно не одни во Вселенной. Значит, помимо зеленошкурых существуют и другие расы?

А что, если… Что, если существует Земля?

Я даже заволновался.

Что, если на одной из планет находится мой родной мир? Что если я попал не в другую реальность, а просто на другую планету?

Остаток ночи я спал плохо и ловил сны урывками. Обычное дело. В последнее время я вообще плохо сплю и кошмары снятся. Вспоминаю во снах разбитую голову Вариса, горящего заживо Станниса, падающего навзничь Барристана, обугленного Тайвина, одинокого стоящего Дорама и умирающего на моих руках Пса. В конце концов, все, кого я знаю, уходят навсегда.

Утром меня разбудили слуги. Оказывается, сегодня предстояла поездка по городу в карете. Важный ритуал, показывающий людям, что император рядом с ними, а не заперся в высоком замке.

— О, нет! — простонал я, ударив кулаком по перине. Но ничего не поделаешь, придется вставать и идти выполнять королевский долг. Точнее, императорский.

Скажу честно, быть королём мне нравилось больше — это проще.

В коридоре столкнулся с заспанной Маргери.

— Опять бухала? — поморщился я, глядя на её опухшее лицо.

— Кто бы говорил! — визгнула она своим высоким голосом, так что уши заложило, и начала орать про случай, когда мы с Роландом напились и, переодевшись в крестьян, проникли на деревенскую ярмарку, подрались в кулачных боях и выпили все запасы пива у мельника. — Хочешь, чтобы Ролли пошёл по твоим стопам, скотина?! Спаиваешь дитятко!

Я огляделся по сторонам и залепил Маргери затрещину. Она умолкла.

Жаль, не всегда получается. Обычно она устраивает скандалы на публике или при свидетелях, а я, как император, не могу позволить себе прилюдно прописать ей леща.

— Уймись, дура, — прошипел я особо без эмоций, привык уже.

— Ненавижу тебя! — крикнула она и хлопнула дверью.

Сегодня был прохладный день, поэтому я застегнул пальто, водрузил на голову черную меховую шапку и взял трость с набалдашником из драконьей кости.

У входа уже ждал экипаж. Роскошная карета, запряженная четырьмя лошадьми. В качестве сопровождения прилагался конный отряд имперских гвардейцев с ружьями. Деревянные колеса были обшиты резиной, которая производилась из каучука, добываемого на Летних Островах. Сама карета лишь снаружи выглядела изящно и помпезно, а изнутри была обита металлическими листами. Сделано это было для того, чтобы уменьшить шансы моей смерти при покушениях. А покушения бывали. Не так часто, но периодически кому-то из малолетних бунтарей приходило в голову стащить у старшего брата-охотника лук и попытаться выстрелить в императора из толпы. Забавно, да, но не хотелось бы из-за таких мелочей рисковать жизнью.

Пройдя мимо шеренги почётного караула, что семь дней в неделю стоит у входа в замок, и остановившись у кареты, я оглянулся и отдал честь гвардейцам.

Усевшись на обшитое кожей сиденье внутри дилижанса, я постучал по потолку. Кучер крикнул «Трогаем!» и хлестнул лошадей поводьями. Зацокали подковы о мощённую булыжником улицу. Слух разнёсся по городу с невообразимой скоростью, и вскоре я мог наблюдать через затемнённое окошко в карете шумные толпы людей, которых сдерживала городская стража. Вместо нелепых золотых плащей стража нового образца носила стальные кирасы, резиновые дубинки, алебарды и черные плащи.

Шума становилось всё больше и уже начинала болеть голова, но следовало выполнить свой королевский долг.

Специальной ручкой я приспустил стекло вниз и, выглянув в окно, помахал народу рукой, чем вызвал новый взрыв восторженного шума.

В ту же секунду в толпе началась толкотня, шум возрос и резко сменился на оглушающий взрыв.

Меня отбросило в другой конец кареты, половину крыши вместе с дверью как корова языком слизала.

Карета перевернулась и упала на бок, я ударился головой и начал чувствовать, что теряю сознание. В глазах задвоилось, и я увидел, как огонь быстро начинает пожирать обломки кареты.

— Спасайте императора! — раздался крик.

Послышался треск досок и через отверстие проснулся человек, который одним рывком вытащил меня из-под обломков наружу.

Тут же замельтешили люди, гарцующее на лошадях, сопровождение что-то орало, забегали мейстеры, меня положили на носилки.

— Только не теряйте сознание, ваша Светлость, — уговаривал меня неизвестный спаситель.

— Кто ты? — пробормотал я. Я не знал человека, который, рискуя жизнью, бросился в огонь спасать меня, хотя его лицо смутно было знакомо мне.

— Королевская Гавань, триста первый год от Завоевания Эйгона. Война сожгла мою ферму и я, умирая от голоду, решился на крайние меры: я пришел к вам и попросил помощи. И вы мне её дали, — улыбнулся он.

И я вспомнил обнищавшего фермера, который пришёл на королевский приём. И, когда стража хотела прогнать его прочь, я выслушал его и дал мешок с двадцатью золотыми на восстановление имения. Это было, когда я только попал в это тело, и вот сейчас, спустя двадцать лет, это аукнулось.

Фермер увидел узнавание в моих глазах и продолжил:

— Теперь я крупный купец и торговый магнат в Ланисполисе, занимаю крупную нишу городского рынка. Я смог добиться всего этого только благодаря тем двадцати драконам, которые вы мне дали.

Тут к моим носилкам подбежал гвардеец.

— Ваша Милость, удалось установить, кто совершил покушение на вас. Террористы действовали сообща. Один подал знак при вашем приближении, махнув платком, а другой бросил бомбу в вашу карету.

Я приподнялся на носилках и увидел, что двоих бомбистов связывали стражники.

Знакомые лица.

— Ну, здравствуй, Адриан. — Я обратился к тому, кто бросил в меня взрывчатку, а затем перевёл взгляд на террориста азиатской внешности. — А ты, должно быть, Чжуанцы? Живучие вы, гаденыши, столько лет бегать да корнями и ягодами питаться

Адриан скривился.

— Мы, может, и не жильцы, но и ты тоже покойничек, тиран.

Я посмотрел на свои ноги. Взрывом мне оторвало две стопы, и бинты, наложенные гвардейцами на культи, покраснели. Мои носилки и мостовая были залиты кровью.

Болевой шок начал отходить. Меня срочно погрузили во врачебную карету, и на всех конях повезли в замок, где могли оказать полноценную медицинскую помощь. Чтобы я не орал от боли, меня поили маковым молоком, поэтому большую часть пути я находился в бессознательном состоянии.

В замке меня поместили в палаты. Квиберн и собранные со всего города мейстеры носились вокруг меня, как курицы-несушки. Припарки, смена повязок, прижигание, наложение жгутов — всё это слилось в один повторяющийся цикл. Всё, как в тумане.

Прошло несколько часов борьбы за моё здоровье. Квиберн ничего не сказал, но я всё увидел в его глазах.

Когда он склонился надо мной, я схватил его за воротник и притянул себе.

— Скажи всем, чтобы собрались здесь. Я хочу проститься.

Квиберн не стал упрямиться и помчался выполнять поручение. Вскоре в палату начали заходить мои родные и близкие.

Мой Роланд едва сдерживал слёзы, а Уильям, не стесняясь, разрыдался.

— Я доживаю последние часы в этом мире, — хрипло произнёс я. — Хочу проститься со всеми вами.

— Отец, — Роланд резко дернулся вперед. — Не говори так! Ты будешь жить, мы будем помогать тебе перемещаться, не волнуйся!

Я лишь усмехнулся на это. Дыхание смерти ощущалось совсем близко.

— Джон, — обращаюсь к Борнхольму.

— Да, император? — он припадает на одно колено и в глазах его глубокая печаль.

— Огласи мое завещание, что я дал тебе на хранение.

Он кивнул, удалился и вскоре вернулся с свитком.

Роланд становился новым императором Вестероса, а Уильям получал титул ректора Императорского университета, которому я завещал свою обширную королевскую библиотеку с множеством редчайших трудов. Борнхольму я завещал престижный титул Защитника Государства, Пейту титул лорда, а Тириону…

— Дяде же моему Тириону Ланнистеру я завещаю… Кувшин арборского вина? — запнулся Борнхольм, а хлюпающий носом Тирион звонко рассмеялся.

Я лишь горько усмехнулся.

— Мне будет вас не хватать, друзья, — тепло сказал я. — Тебя, хитрый Полумуж, и тебя, проницательный Борнхольм, и тебя, верный сир Пейт Черноводный…

Тирион нетвердой походкой приблизился к моему ложу и молча уткнулся лбом в мою холодную руку. Я почувствовал кожей горячие слезы, что лились из его глаз.

— Будет тебе, — ласково пробормотал я, потрепав его волнистые кудри. Бросив взгляд на Маргери, я удивился, увидев в её глазах скорбь и теплоту. — И тебя, жена моя, мне будет не хватать. Прости, если не смог дать тебе той любви, что ты ждала от меня.

— И ты меня прости, Джоффри. — ответила она и разрыдавшись, выбежала из комнаты.

Квиберну я лично в руки отдал записную книгу, озаглавленную как «Размышления». В ней я изложил свои взгляды и всё, что знал об изобретениях и устройствах моего времени. Надеюсь, это пригодится Квиберну.

— Здесь я описал всё, что знаю, — тихо сказал я. — Постарайся отремонтировать космолёт, в этом тебе помогут мои записи.

— Обещаю, ваша Милость. — шёпотом произнёс Квиберн и поклонился, фанатично вцепившись в полученную книгу. Не сомневаюсь, что он справится. Правда, меня уже это мало утешит, мне уже будет всё равно

После поцелуев, прощаний и теплых слов присутствующие стали удаляться. В помещении остались лишь Роланд, Уильям и Тирион. Они категорически отказались покидать меня, а Пейт вызвался самолично дежурить у дверей.

Мои сыновья вскоре в обнимку заснули, а Тирион по привычке принялся заглушать горе вином.

— Ты ведь из другого мира, верно? — раздался его голос.

— Да, — спокойно ответил я. — Как ты понял?

— Догадался. Ещё в первый день.

— И что теперь?

— Ничего.

Вскоре Тирион, под грузом выпитого, заснул прямо за столом.

Сильный порыв ветра настежь раскрыл ставни. Звук хлопнувшей рамы напомнил звук взрывающейся бомбы.

Я повернул голову к окну. Темно-синее вечернее небо было усеяно россыпью мерцающих звезд. Сквозняк ворвался в помещение.

Тело сковала усталость, руки онемели и послышался звон в ушах.

Я почувствовал могильный холод и понял, что умираю.

Последний тяжёлый вздох.

Дыхание со свистом прервалось.

Душа покинула тело.

Император Джоффри Баратеон умер.

Примечания:

Спасибо всем, кто читал и, кто был со мной всё это долгое время. Вообще, процесс написания фанфика изрядно затянулся, а изначально я планировал написать около десяти глав и вообще писал сугубо по заявке "Попаданец в ненавистного персонажа", но за эти три года идея произведения менялась от главы к главе и в итоге приобрела окончательный вид, который вы можете наблюдать.

Спасибо за внимание, всем пока и до свидания :)