Антро львиная проза: Священная Стрела (джен)

Тот, кому самые разные львы дали подходящую кличку «Худой», глядел на эту троицу и дёргал себя за гриву, справа. Такого у него ещё не было, и он не знал, что об этом думать.

Пограничный пост, стол, два стула. Один занимает он. Второй, напротив — именующая себя Ваалу-Мауной, Вестающая (так представилась, и так записали). Сидит гордо, даже с превосходством, без обычной скованности, которую он видит во львицах, кои входят во всякие служебно-воинско-суровые здания. Возле неё стоит именующий себя Арзисом (так представился, и так записали), без копья. Копьё и меч, даже вполне вежливо, попросили оставить на входе в пост, не сам Худой, а его подчинённые. Подле Арзиса стоит именующая себя Тоамлианой, дхаарка породы Мрамри (так представилась, но Ваалу-Мауна одновременно представила её «Тоя», и так записали — «Тоя»). Тоамлиана, она же Тоя, стоит чуть позади Арзиса и прямо за Мауной, и руки у неё спрятаны за спиной (стесняется цепей). Стоит она ровно, прям в строю.

Всё дальше есть плод скорее чутья, нежели размышления: Тоя раздражает Худого и сеет в нём больше всех смутных сомнений, тем более, на ней обнаружены доселе скрытые цепи и ошейник; о Ваалу-Мауне он даже не знает, что думать, она не даёт отнестись к этому делу просто; Арзис — с ним всё просто, у него на морде отпечатано лихое, таких сразу за решётку до выяснения; он сразу решил, что троицу стоит опасаться и ждать от неё неприятностей, эти трое оказались градом на голову, комком проблем, которые невозможно было просто взять и выкинуть в мусор, спихнуть на завтра или перевалить соседям.

Он доверял чутью, потому и прожил пять десятков лет, это много.

Они ещё даже и единым словом не обменялись. Подчинённые лишь растерянно представили Худому этих троих, и с облегчением удалились — за сложное и непонятное дело взялся командир. Всё, что он знал о них, состояло из мозаики слов, среди которых с угрозой щетинились «нападение», «Вестающая», «срочно», а на куске бумажки было записано три имени: Арзис, Ваалу-Мауна, Тоя.

— С кем имею честь? — вежливо начал он.

Сидящая перед ним было начала говорить, потом что-то надумалась и поглядела на своего льва (или кто он ей там? кто он вообще такой, этот Арзис?). Тот поглядел на неё, сверху вниз. Львица резко вернула взгляд к Худому и, неотрывно глядя, заговорила:

— Ваалу-Мауна, из рода Нахт-Сераи, Ашаи Вестания, дочь Дагаза, старокровь Андарии. По просьбе моих блистательных сестёр и по зову Империи, я отправилась к Тринадцатому Легиону из форта Шатт. Меня сопровождали моя телхрана, моя прислуга и помощники, и Гвардия Палаты. Вчера в полдень, по дороге между Шаттом и гельсианским городом, — нахмурившись, сделала странный жест: будто гладила на руках невидимую кошку, — Ивер-Савени, на нас напали неизвестные; предположительно — хальсиды. Я и один из моих телохранителей, — кивнула на Арзиса, — смогли спастись. Остальные, похоже, погибли; я не знаю их судьбы. За ночь я и мой телохранитель пробрались к Тенескалу, вниз по реке. Здесь, в Тенескале, обнаружили одну из моих служанок, дхаарку Тою. Нам пришлось прибегнуть к насилию, чтобы отобрать её у неизвестных гельсианцев, которые, скорее всего, замешаны в нападении на мой кортеж. На неё надели рабский ошейник и цепи, которые надо побыстрее снять.

— Побыстрее? — уцепился приграничник.

— Именно.

Она молча показала ему инсигнию, показала кольцо. Приграничник внимательно поглядел на всё.

— И Гвардия Палаты охраняла… эм… огненную?

— Да, — кивнула Мауна.

— Сколько же голов Палаты?

— Сто двадцать голов. Но вся Гвардия сбежала ровно перед тем, как появились нападающие, или при виде нападающих. За меня сражались только мои телохранители, которых было — к сожалению — семь. Остальные шестнадцать ранее слегли с болезнью в форте Шатт.

Вот эти две цифры Худой и записал: «7» и «16».

— Почему Гвардия сбежала?

— Я тоже очень желаю это узнать, — повела она бровью, ухом, неотрывно глядя на него.

— Это… очень… грустная история, — почесал командир загривок, крайне осторожно подбирая слова.

— Я понимаю сомнение и даже прощаю иронию. Мне нужно только три вещи: чтобы лев огласил совершенно всех, что я здесь: Легату, Магистрат, Палату Дел Ашаи-Китрах, — Мауна загибала пальцы, — безопасное пребывание, пока ко мне не подойдёт помощь; встреча с любой местной Ашаи-Китрах, а ещё лучше — с несколькими.

— Можно же, наверное, в качестве Вестающей… связаться с другими Вестающими, и сообщить о своей, так сказать… непростой ситуации.

— Для этого мне нужны прекрасные условия для сна, которых, увы, я была лишена в эту ночь. Ибо пыталась выжить.

Арзис сильно потёр нос, а потом и всю морду.

— Хм, — задумался Худой, глядя на Мауну и не боясь её очень внимательного взгляда. Засмотрелся, даже замечтался. Вспомнился один эпизод из детства-львячества, так некстати.

Так, ладно, дело надо делать.

— Итак. Ошейник с оковами я прикажу кузнецу снять, — показал на Тою. — Вам будут поданы пища и питьё. Магистрат, Палата сейчас будут уведомлены. Также я попытаюсь привести к вам местную Ашаи, для… — задумался он, забыв, как правильно эта хрень у сестринства называется, — …для… опознания. Ввиду особой важности вопроса… — стучал он графисом по лбу, — …мне надобно некоторое время, чтобы определить все обстоятельства и дальнейшие действия. Превосходная должна некоторое время подождать здесь, под нашей охраной.

— Превосходно, — кивнула Мауна, — спасибо большое. Славой Сунгов.

— Слава навсегда, — удалился командир, хлопнув дверью.

Как только тот вышел, Арзис заходил по казённой комнатке этого поста.

— Он взвешен, осторожен. Не дурак. Всё хорошо, — сказала Мауна, глядя перед собой. — Мы в руках Имперской власти.

— Имперской власти. Да, — дакнул Арзис, выглядывая в окно: так-сяк, вверх, вниз, по сторонам, даже прислоняясь к стенке. Заглянул под стол. Даже вылез на стол, очень тихо, и потрогал деревянный потолок, балку на нём.

— Успокойся, не ведись подозрительно.

— Да, — дакнул Арзис, продолжая шариться.

Позвенев цепями, чуть походила Тоя. Она страшно, невероятно терпела, ей очень хотелось в одно место, но надо терпеть, потому что кругом такие дела, а Ахей приказывает мрамрийкам терпеть вообще всё…

Командир не стал выдумывать, и послал за местной Ашаи, а сам лично направился в Палату. Здесь, в Тенескале, на Сунгской стороне, даже была Палата Дел Ашаи-Китрах и Охранения Веры, представляемая единственным львом — полнейшая синекура: дел у Ашаи-Китрах здесь мало как собственно, и самих Ашаи — лишь одна. Вот и Магистрат. Оживлённо здесь, какие-то служивые в нешуточных доспехах. Пригляделся — ну вроде Палатная Гвардия; обрадовался — что надо! Может даже, временем, та самая, о которой рассказывала Ваалу-Мауна?

— Служим Империи. Кто ваш командир?

На него посмотрели эдак интересно. Без презрения, но интересно.

— Сунг-миллис Кар, — ответили, кажется, неохотно, — в Магистрате.

Зашёл, нашёл. Его попробуй не найти. Доспехи дороже его дома с женой и всем добром впридачу (он знает, что покорная Сунга на чёрном гельсианском рынке стоит довольно много).

— Служим Империи, Сунг-миллис Кар. Сунг-прим-триг Сэтиру, командир Имперского пограничья Тенескал.

— Во славу Сунгов. Сунг-миллис Кар, Палата, — поправлял тот перчатки. — Чем обязан?

— На границе была остановлена львица, называющая себя Вестающей, Ваалу-Мауна, с телохранителем и служанкой. Она утверждает, что вчера на её кортеж напали, и она спаслась бегством. При расспросе сообщила сомнительные детали, её история — невероятна. Но, в то же время, у неё есть инсигния и кольцо сестринства, а ещё она действительно очень похожа на Ашаи-Китрах. Ведётся дружелюбно, отвечает на вопросы, — доложил, и замолчал.

Перчатки перестали поправляться, а затем — снялись.

— Она под охраной?

— Да, она у нас на посту.

Сунг-миллис Кар, он же, в иной реальности — ярл Кайрис-Тарраз, Гвардия Руки Ваала (личная Гвардия Императора, они же — Безмолвные), поглядел на покусанного жизнью приграничника, потом — на дождевой бочонок.

— Сэтиру подождёт здесь.

Пошёл. Коридорчики этого захолустного магистрата. Второй этаж, портик, скрипучий деревянный пол. Его заместитель и помощник, кровобрат, отчитывает в хвост и гриву несчастного служителя Магистрата за ненапоенных коней, и далее по списку. Заместитель отведён в сторону. Нет. На улицу.

— Объект жив.

Безмолвным не пристало выдавать эмоций, но всё же выдалось удивление.

— Они нас обманули.

Удивление пропало, появилась злобная насмешка.

— Есть сирна, стамп, амулет, зеркало, — всё же привёл хилейший аргумент заместитель.

— Всё есть. Головы нет. Надо было голову.

— Надо исполнить Волю, — очевидность от помощника.

— Ненавижу, когда тайники планируют операции. Сложность — мать провала.

— Приказы?

Тут без вариантов:

— Вводная: объект — ловкая мошенница и самозванка, искомая по всей Империи. Готовимся к выезду на место — приграничный пост. Захватываем объект, сами производим ликвидацию в безопасном месте.

Оба хмыкнули. Все, кто любит чистенькие ручки, получают грязненькое кой-что ещё. Так бы сразу, так — честнее. Но операцию планировали не они. Они оба, всем сердцем, ненавидели и не понимали эту Волю. Но никто из них даже и не подумает об этом намекнуть. Если будет Воля убить кровобрата во сне — они это сделают. Если будет Воля убить тысячу львят — они это сделают.

Кар, он же Кайриз-Тарраз, вернулся к приграничнику, который не сошёл с места ни на шаг.

— Кто об этом знает?

— Я пришёл уведомить Магистрат и нашего представителя Палаты. Также приказал сообщить местной Ашаи-Китрах, её имя…

— Отставить. Отменить распоряжение о сообщении Ашаи-Китрах. Никого не уведомлять. Эта львица — мошенница и самозванка, разыскиваемая по всей Империи. Мы немедленно отправимся на пост и возьмём её. Сэтиру отправляется на пост вместе с… — сказал он, и потёр живот; угрожающая обстановка всё-таки потребовала корректировки плана: — Точнее, Сэтиру немедленно отправляется на пост сам. Палатная Гвардия сейчас прибудет к посту, вы нам её передадите. До этого: не спугнуть львицу, не вызвать подозрений, во избежание осложнений.

Обстановка действительно перерастала в угрожающую. От плохой местной пищи, в которую, по гельсианской манере, бросали всё самое жирное, что только может быть в мире жирного, у ярла Кайриса-Тарраза, Безмолвного Руки Ваала, беспощадно крутило живот. Обгадиться фигурально он уже успел, а сейчас есть риск обгадиться реально.

Залез в толчок, на заднем дворе Магистрата, который делил его с местными фискалами, управлением стражи и свечно-писчей лавкой (очень выгодное дело в приграничном Тенескале). Задача: сделать всё как можно скорее, даже с ущербом для эстетики. Средства: исписанные ошмётки черновиков фискальных ведомостей, которые здесь кто-то заботливо обеспечил. Обстановка: мухи. Неожиданность: какая ещё, твою мать, неожиданность, в такой ответственный момент?

И всё-таки, операции всегда несут в себе неожиданности. Кар (Кайрис) не ругнулся, потому что ни у кого нету такого строгого обета: ни у Ашаи-Китрах, ни даже у Вестающих, ни даже у Правдовидиц. Бескровным запрещено ругаться. Почему? Сложная метафизика, есть несколько трактатов, интересующихся отсылаем к ним. Дело вот в чём: в своём священном служении, ему приходилось перевоплощаться в: обычного дренгира Легаты (на поверхности — просто, но есть нюансы); учёного натурфилософии Мистфальнского университета (просто); криминального элемента (самое сложное); и дренгира Гвардии Палаты Дел Ашаи-Китрах и Охранения Веры. Доселе вроде тоже было просто, только одно: он никак не мог привыкнуть к элементу снаряжения, палатные зовут его ташкой, что висит и болтается на поясе, вышитый значок, с карманчиком, в него даже пару империалов влезет. На нём вышито высшим алфавитом, Триада: «Тиамат, Ваал, Нахейм». Подвязывается двумя-тремя ремешками. Хорошо? Нет, плохо. Ремешки у него попались какие-то бракованные, и эта ташка ему всё держалась паскудно. Надо бы обменяться с каким-то рядовым кровобратом, но Кайрис не хотел так поступать — перекладывать свои трудности на подчинённого.

Так вот, Тиамат, вместе с Ваалом и Нахеймом, свалился в говно, при завершении манёвров. По долгу служения, пришлось нырять туда, заляпываться, и прочие необходимые действия…

…Тоя уже царапалась по стенкам; тормошения от снятия ошейника с оковами ещё более усилили страдания (кузнец не понадобился, просто перекусили клещами). Она прижала хвост, как только можно. Сейчас с ней произойдёт большой стыд. Но не до неё, она понимает: только что пришла Ашаи-Китрах, и она вступила в беседу с Хозяйкой и Арзисссом.

Старшая сестра Ваалу-Лиара-Мирантэ, в довольно далёком прошлом — Айнансгарда дисциплара, прайд Амастилаари (мастийка, по-простому), села напротив Ваалу-Мауны. И практически сразу всё поняла, глядя на Вестающую. Это ж огнеясно — взгляд, движения, чувство, сновидица. Для чистейшей проформы сделала лишь первый шаг, посмотрела на кольцо Мауны, а та — на её.

— Церемония Признания, сестра? — спросила Мауна.

— Признания не нужны тем, кто понимает вещи, сестра.

— Аамсуна не требует слов.

— Понимание взгляда, понимание крови, понимание духа.

— Понимание — вода: поймать нельзя, только направить.

Лиара развела руками.

— Я как раз шла, мне бегут навстречу, повезло, что вышла… — сказала, и не стала продолжать. Взаправду обеспокоилась: — Вестающая? Здесь? Мауна, что случилось, Ваал мой? Как… как?

— Это трагичная история. Но сестринство обязательно выяснит, что как и почему.

— Только так. Тебе что-то нужно? Как с тобой тут… — Лиара с презрением похлопала по столу… — обращаются? Надо ли…

Тоя поняла, что так невозможно. Честь мрамрийской львицы очень скоро посрамится, и Арзис — увидев такое! — больше никогда к ней… не притронется. Вот он, сидит прямо на столе, боком. Ахей!

— Хозяйка, молю прощение.

— Что, Тоя? — обернулась Мауна.

— Мне нужно-нужно. Мне очень нужно, — прислонилась дхаари к стенке. — Я больше не могу терпеть-терпеть.

Вдруг решительно открылась дверь, и вошёл командир приграничников. Завидев местную Ашаи, которую хорошо знал, поубавил пыл, решительность разъелась: приказ об неуведомлении — неисполнен. Да и вообще, всякие с ней, с Лиарой, у него дела были, в том числе одно, деликатное.

— Что ты творишь, Сэтиру? Освободи эту Ашаи, немедленно, — накинулась с требованием Ваалу-Лиара.

— Пока не могу, выясняем.

— Ты что, это — Вестающая! — показала на Мауну она, жестом.

— Всё устанавливаем, преподобная Ва-Лиара.

— Я тебе сейчас установлю тут! Ты что?!

— Сестра, покой делам, — спокойно вмешалась Мауна. — Пусть Империя натягивает стрелу не спеша. Так что ты хотела, Тоя? — снова обернулась.

— Выйти ей надо, — показал на Тою Арзис, но разглядывал он только приграничника.

— Погоди, погоди, Сэтиру, — подошла к нему Лиара, схватила за плечо, — куда это ты? Иди сюда. Иди. Посмотри.

— Что?

— Смотри, — показала на Мауну.

Он посмотрел. Поглядела и Мауна. Ей разгладились черты, чуть открылся рот, чуть прикрылись глаза. Она выдохнула, как выдыхают больные, отходя от боли.

— Ну? — неуверенно спросил.

— Это — Вес-та-ю-щая. Это — Ашаи-Китрах, — показывала очевидное Лиара. Потом махнула рукой — эти тупые самцы, Ваал им не дал.

— Ты уверена? — по-настоящему обеспокоено спросил он.

Ваалу-Лиара с презрением прыснула, посмотрев в сторону. Скрестила руки.

— Знала бы я, что ты такой, то не… — не договорила. И даже пригрозилась ему, неожиданно: — Смотри мне, сестринство хранит память.

— Мне тоже необходимо выйти, — вдруг заявила Мауна. И поглядела на Арзиса, её глаза на миг сощурились: — Арзис, а тебе ведь тоже нужно, правда?

— Само собой, — с готовностью кивнул он. — Не могу уже.

— Выходите, конечно, — сказала Ваалу-Лиара.

— Преподобная, им пока необходима стража, — зачесался Сэтиру, затиснутый в тиски.

— Ну я пойду с ними, ла, стража? — с издевкой сказала Лиара. — Дай нам ещё одного своего, чтобы всё было, как устав пишет. Ла?

— Да. Да. Конечно.

Выходят. Вышли. Вон, в стойке стоит его копьё; Арзис с сожалением смотрит. Брать, не брать? Не брать. Риск… Меч хвост пойми где, забрали. Есть кнемидный ножик. А ещё у Мауны есть…

Она почти прижалась к нему:

— Он хочет нас убить. В нём — смерть, через него — смерть. Арзис. Он изменился, когда пришёл. Он опасен, Арзис. Он — опасен, он — весь чёрный! — с убеждённой, задушенной яростью прошептала она. — Нам надо уйти отсюда, тут плохое место.

Понял. У львиц — новые требования. Вылезут на тебя и начнут прыгать лапами: сделай, сделай, сделай. Но, вообще, знает он, требования самок, они штука такая: плохая самка — дурные требования; хорошая — хорошие, хоть и зачастую трудные, иногда — нельвино невозможные.

— Внимай мне, не смей ослушаться, — только и сказал.

А тем временем они же направлялись на юг, к речке, к сарайчику (Арзис удивился, что построили именно тут, видимо, чтобы проще поились лошади). Тут лошадям место, но их самих — нет. Сопровождают: Ашаи-Китрах Ваалу-Лиара-Мирантэ (никто из присутствующих не знает, что _амарах_ дисциплария оценивала её как лучшую, пророчила занятное метропольное будущее, но в итоге та осела здесь, в приграничном Тенескале; сёстры иногда её жалели, но Лиаре здесь, на самом деле, очень хорошо) и пригранец-юнец, здоровый на самом деле, хорошо откормили. Вооружен протазаном, любимая вещь стражи, ну ещё коротким легатным мечиком. Ну и прочие стражные шмотки на нём.

Придётся привлечь возможное подозрение, но не выбирать:

— Тоя, иди сюда! У тебя есть моя трубка?

— Что-что, Арзис? — подошла она, аж прыжком.

Обнял её.

— Видишь, Тоюнька, а ты переживала, всё хорошо кончилось, — сказал, а теперь — приказ ей в ухо: — Я буду первый. Мауна — вторая. Ты — третья. Встанешь перед погранцом. Перед ним. Задерёшь юбку до морды. Сядешь и сразу начнёшь ссать. Ты — дура-дхаарка.

Она молчала.

— Третья. Дура. Села перед ним. Юбки вверх, до морды. Ссышь. Не подведи, — и показал перед ней кулак, мол, попробуй так не сделать. Громко спросил: — Нашла трубку? Ну?

— Нет-нет, Арзис, потерялась мне, — грустно ответила Тоя.

— Ай, ца. Эй, служивый, куришь?

— Нет, — равнодушно отказал юнец.

Мауна уже успела взяться под руку с Ашаи. Что-то даже перешептываются.

— Так, извиняйте, я — первый, — заспешил Арзис к сараю.

— А как же львицы вперёд? Как брутально! — серьёзно укорила Лиара.

— Пусть идёт. Львы не умеют терпеть, — заметила Мауна, остановившись.

— И то правда.

— Да он не просто так — привычка. Пошёл первый, проверять.

Арзис вошёл в сарай. Юнец встал подле всех, уставив протазан на землю. Подмёл им сено на земле, как метлой.

— Ах, ясно. Телохранитель, верно? — кивнула на сарай Лиара.

— Да, — подтвердила Мауна. — Единственный, кто выжил.

— Ваал, направь нас к отмщению. Это могли быть только хальсиды.

— Всё верно, сестра. Только они.

— Здесь, в Тенескале, полно гельсианской дряни. Просто полно, Мауна.

— И хальсиды есть?

— Ты не отличишь гельсианского разбойника от хальсида. И здесь они днём — просто не пойми кто; по ночам — хальсиды. Одно и то же… И наши здесь совсем с ними снюханы. Всё одним мазано…

Арзис осматривал сарайчик, справляясь. Сено. Кормушки, корыта, гной и сток для него. Куча верёвок обмотаны вокруг деревянной перегородки, ну это просто подарок. Лопата. Нет… Почему-то мотыга. Нет… Ржавый железный шар на цепи, Арзис не знает, что это такое, но эта штука — идеальна. Но большая! Ещё молотилка. Нет, этот в нагривнике, не пойдёт, молотилка слишком лёгкая. Сейчас бы нормальную боевую палицу.

Разочарованный, вышел наружу.

— Теперь хозяйка, прошу, — показал на сарай.

Валяется старый точильный круг; он, падла, слишком тяжёлый. Всё может пойти не так. Арзис потянулся, зевнул.

— После всего этого просто напьюсь в хлам, — озвучил свои планы.

Никто не нашёлся с ответом, и Арзис прошёлся туда-сюда, весело посвистев.

— Погода будет хорошая.

Хозяйка вышла.

«Давай, Тоя, не подведи», — взмолился внутри Арзис. Ему не нравился план, ему вообще всё не нравилось, но ничего лучше придумать не смог.

Тоя не подвела. Медленно она пошла к сараю, развернулась ко всем; она так боялась за честь мрамрийской львицы, но в жизни всегда случается именно то, чего боимся, причём в худшем виде; очень старательно она задрала юбки (верхняя, нижняя), и Арзис успел отметить, что у неё грязно-бурые потёки на лапах; села, и дело обильно пошло.

— Ваал мой, — прокомментировала Лиара.

— Тоя, что за _анасурма_, почему внутрь не пошла? — укорила Мауна.

Приграничник ничего не сказал, но предсказать несложно, что с ним будет — засмотрелся на весь этот юный дхаарский эксгибиционизм. Затем он получил в загривок (по нагривнику) точильным кругом.

Сначала Арзис хотел всё сделать как-то не так радикально, пытаясь придать всему флёр порядочности, благородства и всего такого, хорошего. Рядом ведь Хозяйка ещё. Юнец вырубается, Ашаи как-нибудь связывается, и делаются лапы; это если всё пойдёт идеально. Да, кстати, он присмотрелся, куда и как сделаются лапы. Вроде ничего: приграничник упал мордой вперёд, но посмел зашевелиться, переворачиваясь, и уже всё, Арзис перестал думать: круг второй раз опустился ему на морду. Вынулся кнемидный нож, всадился в горло несколько раз, схватился выпавший из руки протазан. Далее протазан наставился на Лиару, он даже надавил ей в живот, в пояс.

— Мяукнешь, сука — убью.

Та не промах, даже успела вынуть сирну. Арзису понравилось вот что: умная попалась; а шаги умных легче предугадать, чем шаги глупых. Развела руки, держа своё оружие двумя пальцами. Мало того, стала смотреть не на него, вот умная, а на Мауну и Тою, на львиц. Разумный ход, расчёт на сестринство самок (очевидно, сестринство Ашаи-Китрах уже не работает; по крайней мере, он бы на её месте мгновенно пришёл к такому выводу). На самом деле, сестринство львиц работает в некоторых случаях удивительно хорошо: они грызутся и плюются друг в друга каждый Ваалу день, но способны иногда собраться против самцов так, что мама не горюй.

— Не убивайте, — важный выбор слова, вместо «не убивай», — у меня дети, и сироты. Сироты Тенескала. Не надо.

Ваалу-Лиара даже не врала.

Всё сработало даже на Мауну, она даже приблизилась к Ашаи:

— Арзис, не убивай её…

— Не подходи к ней. Внутрь пошла, быстро. Брось хуйню. Сирну брось.

Мауна послушалась. Послушалась и Лиара — бросила.

Арзис затащил погранца в сарай, бросил в угол, в сено. Мауна на ватных лапах пошла за ним. Тоя осталась снаружи, даже ещё не встав.

— Стань к столбу.

Стала. Набрал верёвок, всяких-разных, начал её привязывать; Лиара не сопротивлялась. Привязал лапы, талию, плечи, руки, запихнул шнур в зубы, завязал всё. Мауна стояла, опираясь на иной столб, и закрывала ладонями мордаху. Арзис обыскивал Лиару, высматривая, чего есть полезного.

Попыталась зайти и Тоя.

— Стой у входа, паси.

Забрал немного денег. Забрал кремень, отлично. Что-то в железной баночке.

— Что это?

— Маф кили.

— Что? — наставил ухо к ней.

— Мафь кили.

— Мазь кири, — помогла Мауна.

Спрятал и это. Начал снимать ножны сирны.

— Арзис, оставь ей сирну, — затребовала Мауна, вмешиваясь уже руками.

— Мауна, блять, не мешай.

— Оставь ей сирну, её на Совершеннолетии дают!

Посмотрел на Хозяйку.

— Хуй с ним.

Залез Лиаре за ворот, пазуху, порыскал там. Какой-то конверт; скомкав, небрежно всунул назад. Что ещё… Куча кусков ваты, почему-то в ткани.

— Оставь это, — и снова потребовала Мауна. — Ваал мой, сестра, прости, как всё сложно, что присходит…

Не оставил, взял и это.

Пошёл к погранцу. Судорожное дыхание, всё очень уродливо. Стянул с него стражный плащ, надел себе. Стянул меч, подцепил, даже неспешно. Карты. Табак, а говорил, что не курит…

Мауна глядела на Лиару, та — то на неё, то на Арзиса, что обчищал ещё такого молодого приграничника, попеременно.

— Прости меня, сестра, — Мауна сказала такие глупые слова, дотронувшись к руке, плечу Ашаи-Китрах. Та поглядела на это касание, потом — снова на неё. Ага. Да. Простила. Даже не пыталась ничего сказать; львица Ваала может сказать всё взглядом. — Однажды я к тебе приеду и всё объясню.

Лиара покачала головой, насколько могла.

— Не приедеф, — прокляла.

Напялив нагривник погранца и приладив себе его сумку (не смотрел, что в ней), Арзис сказал:

— Всё, уходим.

Вышел наружу, взял Тою за руку, и все они очень быстро пошли, куда направил Арзис — вдоль реки; от поста их выгодно прикрыл рельеф. Издалека он вполне похож на стражника или приграничника.

— Арзис, там я видела по дороге тех, блестящих. Ехали на конях. Далеко, там-там, — доложила Тоя.

— Каких ещё блестящих? — не посмотрел, куда она показывала.

— Блестящую стражу. Она с нами была вчера.

— Это точно они?

— Очень похожие, я далеко вижу, я хорошо-хорошо вижу.

Мало кто знает и то, что мрамрийцы видят в темноте лучше остального львинорода, а не только острозорки.

— Арзис, а тот лев умер? — спросила Тоя.

Не ответив, повёл их через луг, на перехват к дороге. Очень кстати. Успеть бы… Не успеет с ними.

— Догоняйте, — и побежал.

Резво ехала одинокая одноконка, двуколочка, на ней — седой старик. Арзис бежал на перехват, вспомнился Восток и эта идиотская вылазка на шамхатов, откуда еле лапы унёс (он и мелкий, юркий хустрианец Соска, у которого фигурка была как у львички, остальные сдохли; Соска, на самом деле, был тот ещё).

Заградил путь, выставив перед собой протазан двумя руками, прям как стражники толпы разгоняют.

— Стой! Стоять! Приказом Империи!

«Или “именем”?» — подумал Арзис.

— Что такое? — недовольно раскричался старик. — Я с нашей стороны, границу сегодн…

Арзис стащил старика с двуколки, лошадь захрапела. Столкнул его в придорожную канаву.

— Залезайте! — сказал своим львицам, те залезли. Скинул ящик сзади, отстегнув, ещё какое-то нехитрое добро, покатился котелок по дороге. Тоя и Мауна залезли вперёд.

— Встань сзади, сильно держись! — сказал Тое.

Старик кряхтел в канаве, мокрый, он пытался встать. Бич он не упустил.

— Но! — стукнул Арзис лошадь протазаном, еле достав к крупу; тряханул вожжи. Дела пошли, лошадь взяла рысь. Обернулся, что там сзади. Вроде ничего, кроме ругающегося листигийца.