Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 46

Марина вылезает из каюты. Смерть, как и вчера у флагштока сидит. На этот раз без удочек. Судя по виду, только что плавала.

— Ты вообще спишь когда-нибудь?

— Я проснулась сорок минут назад.

— Что-то незаметно.

— Умение мало спать, не используя препараты, крайне полезно. Пару раз спасало мне жизнь.

— Зануда ты, — сообщает Марина.

— От такой слышу! — бросает Смерть, но принцесса уже прыгнула в воду.

Вынырнув, вылезать не спешит.

— Понятно, чем тебе так это место глянулось. Водичка чудесная. Интересно, лавой снизу не подогревается?

— Мы, вообще-то, на вулкане живём. В прошлый раз он крайне зрелищно просыпался.

— Ага. Свидетелей до сих пор выкапывают.

— Предкам не повезло. Они не знали о вулканах того, что знаем мы. Тут уже бывали сильные извержения. Сотни тысяч лет назад. Раз последнее было столетия назад, то нового ещё десятки тысяч лет не будет.

— Ты и этим интересуешься?

— Ага. Волнует, знаешь ли, что у меня под задницей находится.

Марина забирается на борт.

— Сама же сказала, на наш век хватит. Поехали, покажешь свой чудо-грот.

— Так рано?

— Как раз, ожидание настояться успело.

Смерть пожимает плечами.

— Будто ты природных чудес не видела. Во «Дворце воды» гроты не хуже. И гораздо уютнее. С регулируемой температурой воды.

— Ты же там не была никогда.

— На этой должности много свободного времени. Читаю много.

— Здесь среда естественная. Это тоже играет определённую роль.

Смерть идёт на нос катера. Поднимает якоря. Марина стоит, держась за флагшток. Наёмница машет рукой.

— Там, в ящике, флаги лежат. Есть и твой. Поднимешь?

— Нет. Мелочным честолюбием не страдаю.

— Тогда МИДвовский для судов подними. Помнишь, как он выглядит?

— Ты смеёшься или издеваешься? — огрызается Марина, отодвигая крышку.

Катер мчится, флаг полощется на ветру.

— Неужели у тебя личного флага нет?

— Мелочным честолюбием не страдаю, — хмыкает наёмница. — Мне по должности не положено, тем более, по острову перемещаюсь преимущественно на машинах. На катерах мне достаточно министерского. Кстати, этот катер на балансе министерства числится, так что ты можешь свой личный флаг поднимать.

— Судя по его наличию в комплекте, такая возможность рассматривалась изначально.

— Вообще-то, это резиденция ЕИВ и периодическое присутствие на территории его самого, супруги, или кого-либо из детей, как бы, подразумевается.

— Сордару-то что тут делать?

Смерть усмехается.

— Вообще-то тут приличная часть складских помещений его имуществом забита.

— Он же, вроде, не испытывает особой привязанности к вещам.

— Это смотря к каким... Судя по твоему виду, он с тобой не всеми своими тайнами делился. Начиная от самой большой по объёму.

— Это какой? — надуто спрашивает Марина, слегка обидевшаяся на Сордара. Смерть знает про него нечто, неизвестное ей.

— Сама знаешь, он увлекается всем, связанным с китобойным промыслом. Соответственно, водит знакомства со всеми, сколько-нибудь значимыми людьми на Архипелаге, кто этим делом занимается. На Побережье у него тоже знакомых полно, но живёт-то он больше здесь. Ну, вот и решили местные китобои, что они ничуть не хуже береговых. Решили здесь создать свой собственный музей кита. Как в Приморье, только больше и лучше. Народ они основательный, стали собирать экспонаты, купили довольно большой участок. Но из-за войны к строительству так и не приступили. Вот и лежит тут разобранный скелет кита и ещё много всякого-разного.

— Что ты раньше не говорила?

— А ты и не спрашивала. К тому же, туда ограничен доступ гостям Резиденции.

— Не думала, что Сордар тоже такой вредный.

— Я сказала, доступ ограничен гостям, но не сказала, что доступ ограничен вам двоим.

— Мне он ничего не говорил.

— Забыл, наверное, — Смерть закладывает резкий вираж.

— Ты «Правила вождения судов малого водоизмещения» читала хоть?

— Какой русский не любит быстро ездить? — через плечо бросает наёмница, на родном языке Императора у неё выходит гораздо лучше, нежели на мирренском.

— Ты и это язык знаешь? — по-русски спрашивает Марина.

— Для сотрудников МИДв это обязательный язык. — наёмница отвечает на том же языке. — Хотя нигде его знание не прописано. Но неофициальные правила — сильнее установленных.

Марина чуть челюсть за борт не уронила. Смерть говорит с какими-то механическими нотками, акцент заметен, но говорит же!

— Умеешь ты поражать! — переходит на родной язык принцесса.

— Не слишком сложно выучить язык, особенно когда это приносит ощутимые материальные выгоды, — Смерть говорит с такой же механической интонацией, только теперь на родном языке.

Марина смеётся:

— Ты деньги любишь вовсе не настолько сильно, как говоришь.

— Нет, я известная чистюля, и крайне разборчива в методах заработка.

Смерть снова вираж закладывает. Марина флегматично озирается по сторонам. В общем-то, что ЕИВ, что Сонька, что она сама водят в похожем стиле. Только у неё с умением катером управлять плоховато. Смерть, раз тут родилась и выросла, все скалы и мели знать обязана. В противном случае разговаривала бы сейчас с кем-то другим… Кажется, Чёрная просто развлекается, явно желая услышать испуганный визг и крик Марины. Плавали, знаем, сами на такие шуточки способны.

Смерть сообразительна и, быстро поняв, что лихой гонкой Марину не пронять, направляется к намеченной цели. В какой-то момент кажется: несутся прямо на скалы. Принцесса лениво зевает, прикрывая рот ладонью. У наёмницы боковое зрение — что надо, всё замечает.

Вроде бы несутся прямо на скалу. Штурвал чуть повёрнут — становится виден проход. Проскочили! Снова резкий разворот. Скорость резко сброшена. Катер спокойно качается на волнах.

Марина выдыхает. Заметила ли Смерть?

— Вон у той скалы. Видишь проход?

— Ага! — кивает Марина. — Даже не знаю, хорошо или нет, что ты самолёт не умеешь водить так же, как катер.

— Из точки один в два долететь смогу. Летала на соседние острова, правда, признаю, при идеальных метеоусловиях. Но не более того. Чтобы было, если бы более обширными познаниями обладала?

— Ничего особенного, — прикрывает рот Марина, — была бы личным пилотом у ЕИВ. Он летает — примерно как ты катером управляешь.

— Думала, рассказы про его полёты — что-то вроде местных легенд.

— Видать, постарел, — хмыкает Марина, — но у Соньки такие же черты.

— Правила полётов для неё с прошлого года не изменились, — усмехается Смерть, — вряд ли ей самостоятельно удастся полетать.

— Полёты в другой сфере куда более занимательны, — бурчит Марина.

Наёмница хихикает, как девочка, заводя мотор на малые обороты.

Под своды катер заходит очень медленно. Херктерент по сторонам озирается.

— Тут же два прохода! И второй гораздо шире.

— Зато к нему на такой скорости не подрулишь! Там столько камней, что только малым ходом можно идти.

— И похвастаться пред принцессой не получится.

С усмешками переглядываются.

— Ну что поделать, и это тоже, — констатирует очевидный факт Смерть.

Катер ткнулся носом в берег. Марина сидит на носу, свесив ноги, но спрыгивать не спешит. Разглядывает своды.

— Очень похоже на искусственные.

— Тоже так подумала, когда впервые сюда заплыла. Потом не поленилась все документы по строительству Резиденции просмотреть. Уже первый архитектор отмечал их крайнюю живописность. Ну и рельеф дня ему крайне не понравился. Но тогда больше интересовались видом с берега. Видом с моря заинтересовалась мама Херенокта. Но ей была нужна не красота, а большие глубины и спокойные воды. Скоростные катера она тоже обожала. Так что это местечко до меня никто обживать не пытался. Тут приливы невысокие.

— Часто тут бываешь?

— Захожу время от времени.

— Рыбку половить?

— Хотя бы. Тут крупные да ленивые живут. Почти пруд природный.

— Удочки, конечно, у тебя с собой?

— Специально для тебя есть даже гранаты.

— Тут не обвалится от взрыва?

— Проверено! — вскидывает палец наёмница. — Не обвалится.

— Потом что-нибудь взорвём. И где-нибудь не здесь.

Марина наконец, соизволила в воду спрыгнуть. Не спеша на берег выходит.

— Умеешь ты места необычные находить.

— С детства обожаю всякое необычное искать. Некоторые места на давным-давно обжитом острове знаю только я.

— Почему ты так уверена?

— Сохранились мои детские тайники. Да и главного следа человеческого присутствия — пустых бутылок и банок — не появилось.

— Хм. Я думала, в уединённых местах основной след человеческого присутствия несколько иной.

— Там море везде близко, а изделия эти лёгкие слишком. В море уносит. Да и птицы с рыбами иногда, по причине невеликого ума, их съедают. Тут никто не бывает, кроме меня.

— Даже Херенокт?

— Он — в особенности. Когда пересекались на острове, нам обоим больше всего хотелось большой и мягкой постели. Различными «прелестями» ночёвок в разнообразных диких местах мы оба были сыты уже вот по это самое место! — наёмница энергично проводит рукой по горлу, — Тупо хотелось нормальной человеческой еды, а не змей с моллюсками. Это ты в приключения просто не наигралась, а у меня они уже вот где сидят, — Смерть снова проводит по горлу, но уже не столь энергично, — и одновременно не могу уже без всего этого жить.

— По-моему, тебя спокойная жизнь более чем устраивает.

— И это тоже... Хотя денег у меня уже столько — на первого тунца до конца жизни хватит, даже если я ухитрюсь прожить ещё столько же, сколько смогла, хоть это и крайне сомнительно...

— Потрясающая вера в будущее! У тебя мечта большей части женского населения Империи сбывается, а ты о смерти думаешь.

— Так я всегда к меньшей части населения страны относилась.

Марина упирает руки в бока:

— Но в итоге оказалась там, где оказалась. И я уже знаю, какое торжество будет главным этим летом. Подсказываю, это не двадцать второе седьмого. Оба вы от меня никуда не денетесь!

— Слушаюсь, Ваше Высочество, — откровенно дурачится Смерть.

Рация издаёт писк. Марина, хлопнув себя по лбу, отвечает на вызов.

— Забыла, что должна на связь с ними выходить.

— Через три минуты объявили бы тревогу. Ты бы точно услышала, — хмыкает Смерть.

— Сама-то про сеансы связи не забывала?

— Нет. У меня всё чётко. Но мой выход на связь не является подтверждением, что всё хорошо у тебя.

— Надо запомнить на будущее, — вредно усмехается Марина.

Смерть отвечает ей в тон:

— Так ведь если всё пойдёт, как больше всего тебе хочется, в моём нынешнем качестве, ты меня скоро уже не увидишь... Если я в новом займу павильон на берегу второй бухты — не будешь возражать?

— Занимай, — пожимает плечами Марина, — я всё равно тут жить постоянно не собираюсь. Да и павильон тот слишком уж кукольно-девчоночий...

Призадумавшись принцесса несколько раз щёлкает пальцами, зачем-то разглядывая Смерть. Криво ухмыляется:

— Не думаю, что ты там долго проживёшь. Ты и так с Хереноктом ссорилась, а за осквернение памяти его матери он тебе и вовсе голову оторвёт, а я в сторонке постою. Это же её попытка попробовать себя в качестве архитектора. Попутно самая значительная вещь, что осталась от неё, не считая самого Херенокта.

Теперь уже Смерть смеётся:

— Обязательно передам, что ты его вещью считаешь. Допускаю, что он мне может голову оторвать. Только сделает он это за что-то другое, ибо он мне предлагал именно там жить. Как одно из подтверждений серьёзности своих намерений.

Марина снова лезет на катер. Обратно выбирается с открытой бутылкой пива. Стоя на носу, изрядно отпивает, и только потом сообщает:

— Что-то я ничего в ваших больных отношениях не понимаю...

— Посмотрим, с какой скоростью ты начнёшь бегать от потенциальных брачных партнёров... Если не начала уже...

Марина вскидывает бутылку.

— Один-один.

Смерть хитро щурится:

— Это в смысле, от скольких каждая бегала?

— Это в смысле счёта, не связанного напрямую ни с чьим количеством, — изрядно отхлебнув из бутылки, Марина задумчиво сообщает, — иногда даже жалеешь, что законные брачные договора с несколькими мужчинами... хотя, можно и женщинами сразу, запрещены. На столько разнообразных активов можно было бы руку наложить…

— Меньше всего ты похожа на охотницу за состояниями. Это вот меня многие считают таковой.

— По формальным признакам соответствие полное. Хотя с моего, слегка затуманенного, — взбалтывает полупустую бутылку, — взгляда, ты как не ядовитая змея, у кого окраска смертельно ядовитой. Мимикрия! — вскидывает руку с бутылкой Марина. Отпив ещё, глубокомысленно, со своей точки зрения, заявляет: — Херенокт по молодости на по-настоящему ядовитых иммунитет выработал. А тут ты, непонятно на кого похожая. Все известные ему схемы не сработали, что ещё хуже, он считал, будто знает их все.

— Знаешь, чем вы оба друг на друга похожи?

— Поделись мудрой мыслей!

— Тем, что оба способны так высказаться о человеке, что тот сам должен долго думать, её похвалили или обругали.

— По отношению к большинству в разные периоды времени хочется то того, то этого, то вовсе пристрелить, но это незаконно, к сожалению. Основные законы гарантируют жизнь.

Смерть хлопает в ладоши.

— Замечательно! Точно, брат и сестра. Ты его почти в точности процитировала. Только он топить предлагал. Почему-то в тёплой воде.

— Это чтобы не простудились? — чешет затылок Марина.

— Именно так он и сказал.

Херктерент взвешивает в руке пустую бутылку. Замахивается.

— Подвинься! Хочу украсить это место самым распространённым следом человеческого пребывания.

Смерть невозмутимо руки на груди скрещивает.

— Кидай! Ты в меня не попадёшь, даже если захочешь!

Марина демонстративно поворачивается чуть в сторону. Снаряд пролетает метрах в пяти от Смерти. О песочек не разбивается.

Херктерент стоит в той же позе с новой бутылкой.

— Иди лучше сюда!

— Не, тут побуду. К пиву поближе.

Смерть показывает рукой за спину:

— Там оно тоже есть. Я же здесь отдыхаю иногда. Даже эта же марка.

Тайник Смерти устроен для защиты от солнца, не от людей. Когда наёмница показала, Марина решила, что и с катера можно было бы разглядеть, но она не туда смотрела.

— Хм. Судя по дате изготовления, тайник заложен совсем недавно. Не для моего ли высочества?

— Не обольщайся! Шарик совсем не вокруг тебя вертится. Это моё любимое место отдыха на территории, приоритетное право использования которой принадлежит в том числе и тебе.

— Умеешь ты совсем как юрист разговаривать.

— Я не во всех случаях вопросы перераспределения прав на ту или иную собственность решала с помощью пулемёта.

Марина, потирая подбородок пристально разглядывает Смерть. Та демонстративно упирает руки в бока.

— Хватит пялится! Я всё-таки не картина, а ты говорила, что не интересуешься девушками...

— Ну да, ты очень чётко не картина, потому что чётко трёхмерная. Как там это относительно статуй называется... О! Вспомнила! Круглая скульптура.

— А ты, в свете современных веяний, приближаешься к кубической!

— Слушай, когда вернёмся, надо будет Эр спросить, существует ли данный термин. Но если совсем серьёзной быть, я тебя с пулемётом попыталась представить. Всю такую лентами замотанную.

Смерть хихикает в кулак, совсем, как маленькая.

— Представляй! Для большей живописности, могу ещё пару деталей добавить: вот такую сигару в зубах и пулемёт с водяным охлаждением ствола.

Марина сглатывает.

— Даже если на тебе была обычная форма для этих широт, все видевшие, наверняка, помнят тебя до сих пор. Роскошная полуодетая девушка с огромной пушкой.

— Видимо, понятия о роскошности фигуры в Столице и здесь отличаются довольно сильно. Разве мода на худых прошла?

— Нет, не прошла. Иначе бы братец выбрал кого-то другую.

— С его образом жизни, ему негде было бы искать пышных. Красотки стараются ориентироваться на Императриц, а они все трое — весьма худощавые женщины. Вроде меня. Да и его идеалы красоты сформированы грэдской культурой.

Марина давится, не то от смеха, не то пивом.

— С тобой весело. Немаловажное качество для человека, с кем предстоит проводить много времени. Понятен выбор братца.

— Скорее, это не я веселая, это у тебя со мной почти одинаковое чёрное чувство юмора.

— Так почти родственницы, — хмыкает Марина. — Как там такая родственница называется?

— По древней, северной, южной обычной и церковной или островной системе родства?

— Я сама по ним по всем прекрасно умею считать.

— Тогда зачем спрашиваешь, как мы скоро друг другу называться будем? Если будем вообще...

Марина кулак показывает.

— Э, нет! Об этом даже думать не смей! Мне хочется взглянуть на маленькую Смерть с бантиком!

— Это уж как получится, — вздыхает наёмница, — при таких родителях и тётке вроде тебя такое может получится...

— Вот уж не надо на меня наговаривать. Я хорошая... Иногда.

— Никто и не говорил, что ты плохая.

— Особенно, если учесть сильное различие этих понятий в зависимости от места, времени, социального слоя и ещё множества факторов.

Смерть не поленилась положить в свой тайник пару складных стульев из металлических трубок и ткани. Расположилась на одном.

— Сеансов связи ещё долго не должно быть. Даже поспать можно.

Марина хотела было съязвить, но некстати Хейс вспоминается и случающиеся с ней приступы сонливости, обычно бывавшие после экзаменов или каких-либо значимых событий... Интересно, что по этому поводу теперь Сонька может рассказать?

В виде насмешки на происходящем пищит рация Марины.

Смерть задумчиво держит в руках свою.

Марина щёлкает тумблером. И так ясно, что это Софи.

— Ты на связь не вышла. Что произошло? — Что это у неё с голосом? На помехи не похоже.

— Вышла же в итоге. Неужели тебе не доложили?

— В чём причина задержки? — в командный тон Софи тоже вполне умеет. Другое дело, это не тот случай, когда Марина намеревается слушать подобную интонацию.

— Заотдыхалась. Как-то забывать стала, что вокруг что-то ещё существует. Особенно, всякое-разное, с тобой связанное.

Ожидала, Сонька тут же отключится. Ожидания не оправдываются.

— Как-то подозрительно на тебя не похоже...

— Не пытайся собственное значение преувеличить. Поссорилась если, то так и скажи. Я всё равно, последний человек, к кому стоит идти плакаться. К тому же, с нулевыми способностями миротворца. Девчонок, кто на что угодно с тобой согласятся тут полно. Я уж не говорю про саму Эр... Или если, девочки надоели, тут наверняка есть, кто могут подсказать насчёт мальчиков...

Голос у Марины и так не тихий. Она намеренно ещё и громче обычного говорит, чтобы наёмница всё слышала. При слове «мальчики» Смерть энергично кивает головой, ухмыляясь до ушей. Марина на всякий случай, подносит палец к губам. Хотя, Сонька должна знать, что Чёрная где-то близко от сестры.

— Судя по твоей «вежливости», с тобой на самом деле, всё хорошо.

Несколько секунд каждая выжидает, отключится другая. В итоге, не отключается ни одна.

— Хорошая погода, правда? — криво ухмыляется в трубку Марина. Софи её не видит, но вполне в состоянии соотносить интонации с выражением лица.

— И тебе не болеть. Возвращаться не собираешься?

— В жизни не поверю, что ты по мне скучаешь. Остальным, вроде бы нет повода друг друга убивать... Если, конечно, тебя не бросили ради кого-то помоложе...

— Убью!

— С использованием данного технического средства при текущем уровне развития технологий — совершенно невозможно.

— Радиофугас можно сделать, — сквозь зубы цедит Софи.

— Да вот незадача, — подхватывает Марина, — делать это надо было несколько дней назад, а сейчас совершенно невозможно.

— Сказала бы я...

— Сладенького в сладенькой обстановке с водичкой розовой перепила да переела, решила для отрезвления принять чего-нибудь остренького с перчиком?

Смерть, посмеиваясь в кулак, крайне выразительно глаза вытаращивает. Марина кулак показывает. Наёмница в защитном жесте вскидывает ладони.

— Sestra, ты иногда есть потрясающе проницательность, — бросает Софи с карикатурным мирренским акцентом. Выдержке принцессы на самом деле, можно позавидовать.

— Перец, особенно местный, в больших количествах есть невозможно.

— Зато, я тебя в состоянии выносить абсолютно в любых объёмах.

— В последнее время ты в этом особо не нуждаешься. Особенно, если учесть, что я особо не разбираюсь в самой волнующей тебя сфере жизни.

— С этим вопросом я и сама в состоянии разобраться!

— Ага! Вот и разбирайся! Только без меня! — Марина отключает рацию. Некоторое время держит в руке. Нового вызова не последовало.

Тишину прерывает наёмница.

— Кажется, я одна из немногих, кому посчастливилось наблюдать одну из легендарных еггтовских свар!

— Легенды эти сочиняли, когда участники знаменитых ссор уже поумирали, — ворчит Марина, — Если бы наследники Великих не были такими ничтожествами, могли бы этим писателям великим крайне весёлую жизнь устроить, затаскав по судам за клевету.

— Займись сама.

— Поздно уже, — машет рукой Марина, — писать опровержения спустя десятилетия. Да и произведения уже успели перейти в разряд общественного достояния.

— Месть — такое блюдо, что со временем особенно вкусным становится.

— Мстить надо непосредственным виновникам, а не их потомкам. У меня правосознание всё-таки отличается от людоедского.

— Людоеды иногда тоже бывают правы! — наёмница выхватывает из ножен на щиколотке нож диверсанта, подкидывает и ловко ловит.

Марина даже не шелохнулась.

— Возможно, это именно тебя стоит благодарить за возможность в этом гроте сидеть.

Херктерент усаживается на второй стул, берёт новую бутылку:

— Это ещё как? Я явно чего-то о себе не знаю...

— Да вот так. Были вы обе для меня объектами. После личного знакомства неожиданно стали крайне интересными для меня людьми. Я ведь в прошлом году хотела в прежнюю жизнь окунуться. Но тут вы появились... Возможно, у меня инстинкт самосохранения наконец включился, возможно, я придумала оправдание собственной трусости и нежеланию снова идти воевать. Мне тупо захотелось вас двоих снова увидеть. Притом этот вариант не требовал от меня абсолютно никаких действий. Оставаться на прежней должности и не писать никаких рапортов.

— Просто сбежать не думала?

— За эти годы я стала уважать документы значительно больше, чем раньше. Как-то о себе бы известила. Но тут вы обе на меня свалились. Признаю, дурное желание появилось. Но захотелось его осуществить. Вот и осталась.

— Не говоря уж о таких «мелочах», что именно через меня решила помириться с Хереноктом, — хмыкает Марина. — Точно у тебя был, как выразилась бы великая я, «управляемый приступ трусости».

— Можешь и так это называть, — пожимает плечами наёмница, — Именно из-за твоего появления здесь я и решилась на примирение с Хереноктом. Как-то глупо показалось хорошо относится к сестрам и плохо — к их брату.

— И ты, наконец-то, научилась статусы считать!

— Меня и собственный, в общем-то, удовлетворяет. Некоторые награды всех этих дружественных нам режимов с точки зрения закона приравнены к некоторым нашим. Так что на титул я себе заработала ещё до Крепостного полка, правда, юридическим оформлением статуса не занималась.

Марина кисло ухмыляется:

— Зачастую правильное оформление заслуг значит гораздо больше настоящих свершений.

— Я это успела понять как раз тогда, когда у меня наступил избыток свободного времени. Всё, что можно было документально подтвердить — всё подтвердила.

— Умничка!

— Одинаково это слово говорите, — замечает Смерть.

— Кажется, поняла, что с тобой вчера было. Так как мозги у тебя, так же как у меня с Хереноктом, весьма и весьма перекошенные. Вот и всплыла мысль о своеобразной благодарности. Тем более, тут Сонька и Эр ещё присутствуют. Но я в гораздо меньшей степени озабочена определённым вопросом, чем большинство сверстников.

— Вроде бы этот вопрос уже обсудили, или же, — с умением многозначительные взгляды бросать у наёмницы всё почти как у Соньки, с умением двусмысленные позы принимать даже получше, — у тебя изменился взгляд на моё тогдашнее предложение? Оно ещё в силе...

— Ты верно сказала, вопрос обсуждён уже. И больше к нему лучше не возвращаться. Симпатию к человеку лучше излишне сильно не углублять. У меня достаточно широкие взгляды, но не настолько. Хотя, как я подозреваю, я одна из первых, если не вовсе первая, кому ты так откровенно предложила. С другими были всякие предварительные игры.

— Сглупила я, а не ты, — качает головой Смерть, — оказалась взрослее и сдержаннее, чем я предполагала. Хотя ничего не планировала. Захотелось... Ну, пусть странного.

— Лучше забыть и не вспоминать... Хотя выпитое часто снимает ограничения...

— Так это ты пьёшь, а не я. Притом самостоятельно безо всякого моего участия.

— Выпивка-то твоя! — щурится Марина.

— На катере лежит гораздо больше, — усмехается наёмница, — да и знаю я прекрасно, ты иногда разыгрываешь из себя пьяную.

— Можно подумать, ты подобного никогда не делала.

— Не обо мне речь, а о тебе.

Марина трёт подбородок:

— Слушай, как ты думаешь, Софи с Хейс правда поссорились?

— Могла бы и просто спросить, но предпочла ругаться, — ворчит Чёрная, — можешь съездить и спросить... Но если серьёзно — я не особо разбираюсь в том, как такие связи развиваются.

— Говорила же, что пробовала.

Чёрная чуть наклоняется вперёд.

— В местах, где либо тебя, либо близкого друга или подругу могут убить каждый день у чувств и отношений совсем иные законы, чем на пляже под ярким солнышком.

— Горячие источники здесь имеются, — ухмыляется Марина.

— Подростковые отношения не переходят во взрослое состояние, — почти так же гримасничает Смерть в ответ.

— Сонька взрослая с точки зрения закона. Одно время даже свадьбу с Яриком планировала.

— Марин, ты же прекрасно знаешь, возраст не тут, — наёмница показывает себе на грудь, — а вот тут, — стучит пальцем по лбу.

— Ну и что скажешь про Софи?

— Что я действительно про её отношениях думаю? Ладно, скажу, только тебе это может не понравиться...

— Переживу как-нибудь.

— Мне кажется, она, говоря по-простому, зажралась. Попробовала всё, что можно — и захотелось необычного.

— Сейчас такая дружба почти в порядке вещей.

— Значит, я от жизни стала отставать. В моё время... Прямо скажем, довольно распространено было, но напоказ демонстрировали немногие.

— Так и они особо не демонстрируют, — пожимает плечами Марина, — даже в городе вместе не были.

— Вообще-то, ничего другого от вас двоих и не ждут. В конце того года вы обе были крайне запоминающимися. Что большинство подумало, думаю, не надо объяснять?

— Не страна, а сельское поселение!

— В новых полках ПВО полным-полно народа из того же выпуска. Да и девушки в ПВО не то, чтобы редкое явление. Даже здесь есть несколько. Но ты явно не про их лётную подготовку. Если к первоначальному вопросу вернуться, то я не особенно верю, что эта связь Софи продлится сколько-нибудь значительное время.

— Эрида тоже так думала, а теперь в подушку ревёт.

— Видимо, разные представления о длительности связей, — хмыкает наёмница. — Меня в аналогичной ситуации хватило на два месяца.

— Её убили?

— Нет, на континенте осела. Давно из виду потеряла. За это время ухитрились совершенно опротиветь друг другу, и решили, что лучше разбежаться. В противном смысле вынесли бы друг другу мозги. В прямом смысле слова.

— Надеюсь, под этим не подразумевается парное самоубийство, что часто бывает в историях про нежную девичью дружбу? Уходят два не понятых никем одиночества, — Марина смахивает несуществующую слезу.

— Я уже сказала, мозги бы вышибли в прямом смысле слова. Я метко стреляю, она тоже не была мазилой... Разбежались и правильно сделали. От живых больше пользы, нежели от мёртвых. У этих двоих выдержки куда больше моего. До стрельбы не дойдёт.

— Вот утешила!

— Ты же не горишь желанием в эти отношения вмешиваться.

— Я — нет. Но тут Эрида ещё есть. Знающая, что я тебе доверяю. Вполне может прийти с расспросами.

— Пусть приходит! — пожимает плечами наёмница. — Скажу, что знаю. Тем более, я не в её вкусе. А уж она и подавно не в моём. На неё я смотрю только как на охраняемый объект.

— С ней никогда не угадаешь, как именно она смотрит на окружающих, — Марина совершенно серьёзна.

Смерть в ответ что-то беззаботно насвистывает.

— Она не злая и не мстительная, мне этого вполне достаточно. Языком работать я тоже неплохо умею.

Марина от смеха давится в кулак, впрочем, именно такой реакции наёмница и добивалась.

— Софи по мне уже соскучилась. Как думаешь, кто следующей будет? Я так думаю, что Звезда.

— Ты шутишь или как? — щурится Смерть. — Я людей, в подобной среде выросших, немного знаю. Без действительно чрезвычайной ситуации она к тебе никогда не обратится... Да и собственное окружение ты недооцениваешь.

— Эр беспокоить меня не захочет, раз у меня всё хорошо. Тогда Рэда?

— Она с вопросом воспитания подрастающего поколения и без тебя прекрасно справляется. Дина ведь в состоянии подолгу без тебя обходится?

— Дней десять бывало. Нет, мы не ссорились. Она ухитрялась перемещаться там, где я не хожу.

— Островитянок можно не учитывать, у них в вопросах отношения к тебе одни мозги на всех, а для одной из них ты крайне немало сделала. К тому же, тут даже стены напоминают, кто ты, а кто они... Некоторые предрассудки живут гораздо дольше породившей их эпохи.

— Как праздновать-то будешь? Только не говори, что об этом не думала.

— Зачем что-то делать самой, когда это могут сделать другие? В данном случае, твой брат. Часть торжеств, связанных с его мамой проходили здесь. Он решил воспользоваться старым сценарием. Преемственность и всё с этим связанное.

— Соньке понравится, — хмыкает Марина, — жаль, что ты на ту Императрицу совсем не похожа.

— Это уж точно! Особенно, если учесть, что я её старше.

— Зато Херенокт моложе отца, — скалится Марина, — кстати, вопрос его присутствия поднимается? Давненько церемонии подобного уровня не проводилось...

— Присутствие Верховного на свадьбе двух пусть и не самых рядовых, но и не самых высокопоставленных офицеров не является обязательным. И так все принцы и принцессы Империи в сборе.

— Один из немногих способов, когда урождённой принцессой становятся не по праву рождения, — хихикает Марина, — уже представляю девочку, спрашивающую «Мама, а ты правда была наёмницей когда-то?» Сама не скажешь — я ей точно разболтаю про твои похождения на песке!

— А я — про твои, — Смерть, дурачась показывает язык.

— Не успеешь, я это первой сделаю. Уже воображаю рожи окружающих, когда на вопрос «Как зовут твою маму?» Она ответит:

«Мою маму зовут Чёрная Смерть».

— Ты не смейся! — наёмница пытается быть серьёзной, но усмешку сдержать не может. — У меня собралась изрядная коллекция документов различной степени подлинности, по многим из которых меня на самом деле, так зовут. По офицерскому удостоверению я действительно Чёрная Смерть, а так как из имеющегося у меня, у данного наивысшая степень подлинности...

— Значит, в брачном договоре будет стоять то же имя... Слушай, знаешь что я придумала? Позови свидетелем со своей стороны разноглазую! Визгу будет!

— Если честно, то я тебя... То есть вас, Ваше Высочество, хотела попросить оказать мне подобную честь. Засвидетельствовать мой брачный договор.

— Так как я ещё и Марина Саргон, то отвечу согласием... Но все мы знаем, как различные шуточки любит один наш общий знакомый...

— Ты о чём? — настораживается Смерть.

— О законах, о чём же ещё? По ним свидетелями при подписании договора должны быть двое совершеннолетних граждан Империи. Принято, что это мужчина и женщина, но в законах это не прописано... Мне очень нравится идея с Эр, поэтому Херенокт позовёт её.

— Вообще-то, это он хотел позвать тебя, но раз я успела первой...

— Ах он, поросёнок, — грозит пальцем непонятно кому Марина, — представляю, как это понравится самой Эр... Получится и скандально, и красиво. Особо умные будут гадать, кто из троих невеста.

— Угу. Или кому именно, невесте или свидетелю, я мать.

Марина одобрительно вскидывает большой палец.

— Формальных причин для заключения им договора с Эридой, кстати, не имеется. Кстати, с его чёрным чувством юмора ему наверняка понравится идея затащить в постель любительницу девочек...

Смерть весьма наглядно демонстрирует кулак.

— Шуточки у вас... Скажем так, семейная черта...

— Правда, потрясающе весёлые и остроумные?

— Угу. Как говорят, людоедское веселье...

— Шуточки Дины, — Марина щёлкает пальцами. — Надо не забыть распорядится, чтобы знаменитых «Младенцев Дины» подали. Так, чтобы всем хватило... — Марина кровожадно облизывается, — Чёрный Еггт я, или кто?

Смерть только рукой махнула. В некоторых вопросах спорить с ненормальной сестрой самого ненормального принца столетия — крайне изощрённый способ самоубийства.

Не станет же Чёрная Смерть вслух признавать, что хочет увидеть эту, неоднократно сегодня упомянутую, девочку.

— У Пантеры тут есть отделения, — ухмыляется Марина, — каких цветов будут платья?

— Чёрные, — наёмница явно не шутит, и шутить не собирается. — Я, хотя и Смерть, не люблю большую часть символики, со смертью связанной. Цвет смерти — белый, в древние времена — цвета погребальных одежд, символ смерти для одного рода и рождения для другого. Родоплеменной строй — давно пройденный этап развития человеческого общества. Давно пора избавляться от его пережитков. Основная ячейка общества — именно парная, а не какая-либо иная форма семьи.

— В общем-то, у меня аналогичные взгляды... Впрочем, ты непоследовательна, пышное празднование этой церемонии — тоже пережиток, причём, как бы не ещё более древних времён.

— Всего сразу не отменишь. Если средства позволяют — почему бы не отпраздновать? Я достаточно честолюбива, и люблю праздники в свою честь.

— Не забывай про любовь Херенокта из каждой церемонии устроить скандал.

Наёмница усмехается:

— Одна из причин, почему я крайне нуждаюсь в твоём присутствии. Только надо мной — он достаточно безумен, чтобы подшутить. А вот тебя в смешном виде выставлять не станет...

Марина открывает было рот, чтобы кое-что рассказать, но вовремя догадывается закрыть. Все они тогда хороши были. И принц, и принцесса, и у общества попался слишком уж неудачный срез. Сейчас прошлое ворошить — не самая умная идея. Иногда даже у южан не очень глупые обычаи попадаются, вроде священника, спрашивающего при заключении брака «Знает ли кто о причинах, могущих воспрепятствовать этому союзу? Если знает, то пусть скажет сейчас, или же молчит вечно!»

— Я тоже умершей не больно-то хочу выглядеть. Что там у меня с гербовыми цветами? Чёрный, красный, золото и серебро.

— Из всего этого что-либо сооруди, — и не поймёшь, шутит наёмница или нет.

— Для этого надо привлекать таланты Пантеры.

— То она не примчится на твой вызов. Тем более, наверняка у неё для такого случая альбом на несколько сотен выкроек есть.

— Доспехи велю привезти!

— Я список сокровищ смотрела. Они у тебя тоже либо красные, либо чёрные с золотом, — похоже, наёмница в полном несоответствии возрасту, дразнится.

— Полированный металл ещё есть.

— Это уже другая эпоха.

— Кирасирским палашом, если что, я владеть умею.

— Да я и не сомневаюсь. Только без эскадрона мы точно обойдёмся.

— Уже мы?

— Так принято говорить. Тем более, у нас на двоих всё-таки два мозга а не, один. Да и, что он, что я — не самые лучшие кавалеристы... — Смерть усмехается, — Не подумала о самом логичном и простом. И я, и он можем быть в парадной форме.

— В наше время такие сцены уже отдают банальщиной.

— Ну и что? Быть в центре внимания всё равно хочется?

— Наград у кого из вас больше?

— Почти одинаково. Но визуально я гораздо ярче выглядеть буду. На периферии большого мира любят очень пышные награды. И не жалеют на них настоящее золото и камни.

— Сомнительно, что у Херенокта нет ничего подобного.

— Он куда чаще моего ездил в путешествия с гораздо более официальным статусом, нежели у меня. Соответственно, хотя и бывали часто в одном и том же месте, награждали нас совершенно разные люди. Мне как-то раз даже рабов предлагали.

— Они что, не понимали, что ты грэдка, и тебе такие награды не нужны?

— Дикие люди! Думали, что я — чёрная колдунья, а таким люди для жертвоприношений нужны всегда. Причём даже без разницы, какой расы и пола. Хотя дети предпочтительнее. Правда, там всё-таки налёт цивилизации присутствовал, скорее, ждали, что я кого-нибудь на косметику пущу... Ну, вроде ваших ванн из крови...

— Сколько столетий уже от этих обвинений отмыться не можем, — качает головой Марина.

— Потому что никогда особо и не старались, — хмыкает наёмница, — духи «Кровавая роза» сама знаешь, что содержат по легендам.

Марина скалится во весь рот:

— Тоже хорошая шутка. Почти как младенцы. Духи эти и сейчас производятся. Рабов-то взяла? Вроде говорила, людьми не торговала...

— Выбора не было... — выдавливает Смерть из себя, — в противном случае, их весьма затейливо убивали... Перепродала не глядя одному из местных командиров. Ему рабочие на поля были нужны. Всяко лучше, чем на жертвенник попасть. Или стать мишенями. Тем более, командир это рабов через пару лет отпускал в родные места.

— Отпускал на самом деле? Или? — Марина складывает руку пистолетиком. Делает вид, что дует в ствол.

— Отпускал. Проверяли. Он слишком хотел грэдом быть. При этом, меня спрашивал, могу ли я ему имперскую женщину достать.

— И что ты?

— Я сказала, что женщинами не торгую...

— Особенно, после некоторых твоих поступков это смотрится.

— Когда много и оптом, у местных это и за торговлю не считается. Вот просьба кого-то определённого достать... Это другое, и в общем-то осуждается.

— Двойные стандарты.

— Ка всегда и везде, — пожимает плечами Смерть.

Марина решает не спрашивать, чем Херенокт приторговывал. Попал в свинарник — изволь хрюкать. Иначе сожрут — свиньи, что с четырьмя ногами, что с двумя — животные всеядные.

— Сколько у тебя тайн ещё сохранилось?

— Почти всё озвучила.

— А у Херенокта?

— Он, хотя и причастен к значительной части моих, гораздо о большем может рассказывать. Меня ведь много где и вовсе не было. Только дырке в шкуре остались. Включая уже упоминавшуюся самую большую, — наёмница резко чиркает пальцем по животу.

— Так его тоже много где не было.

Переглядываются с невесёлыми усмешками.

— Хоть эту часть биографии скрывать не придётся.

— Да и на всё остальное со временем выйдет срок давности, — в тон ей подхватывает Марина.

— Там и бессрочное есть.

— У тебя или у него?

— То, что знаю — у обоих.

— Бессрочное может быть рассекречено в любой момент.

— Сомнительно, что это кому-то пользу принесёт или понравится. Иногда официальные версии являются наиболее подходящими для всех.

— Универсальная фраза «умер при невыясненных обстоятельствах» или «пропал без вести» тоже на многое намекает...

— Угу, — хмыкает наёмница, — особенно хорошо это понимают те, кто не хотят следующими «пропавшими без вести» стать.

— В каком мире мы живём? — закатывает глаза принцесса.

— И не говори, — усмехается наёмница.

Смеются обе.

Марина прислушивается:

— Что-то подозрительно тихо.

— В каком смысле? — настораживается Смерть.

— Нигде ничего не происходит. Словно нас и вовсе нет.

Наёмница показывает рацию.

— Видишь? Батарея заряжена полностью.

— Знаю. Скучно, когда ничего не происходит.

— В чём дело? — Смерть показывает глазами на катер. — Садимся и вперёд. Точнее назад, к происшествиям.

— Нет! — Марина откупоривает очередную бутылку. — Мне скучать ещё не надоело. Надоело, когда то одно, то другое. Не убьёт же Динка никого.

— С утра уже подралась. Видимо, вместо зарядки. На утреннем сеансе связи было. Всё с той же личностью. Очевидно, нашли друг друга. Всё происходило в присутствии инструктора и медиков, так что повреждения минимальны.

— О Звезду бы лучше кулаки чесала. На предмет того, с кем может столкнуться, — флегматично хмыкает Марина.

— Очевидно, Морское Животное бережёт себя, хочет предоставить мне честь первой что-нибудь ей сломать.

— Ты же обещала.

— Но она-то о характере данных мной обещаний не знает. И настроена на худшее, особенно с учётом определённой моей славы в этих местах.

— Да уж куда определённее, — хмыкает Марина, — Смертью же тебя здесь прозвали, когда ты не старше меня сейчас была.

— У тебя имя и статус есть с рождения, мне же и то, и другое пришлось создавать.

— И по тому, и по другому пункту саму меня почти догнала. Совсем неплохой результат.

— Ты к созданию себе имени фактически даже не приступала. Урождённых принцесс довольно много...

— Скоро ещё одна появится, — хмыкает Марина.

Наёмница невозмутимо продолжает:

— Даже Принцесс Империи аж целых две. Имя себе только Софи создала...

— Моё время ещё не пришло, — Марина ухмыляется так, что видны кончики верхних клыков.

— Так и я о том же самом говорю, — Смерть ухитряется почти в точности воспроизвести ухмылку Марины. — Наделаешь ты ещё дел.

— Если южане не убьют в ближайшие годы, — со злым весельем ухмыляется Марина.

— Мой опыт подсказывает: убивалка у них ещё не выросла.

— У них могут думать и по-другому.

— Спор становится беспредметным, — пожимает плечами Смерть.

Марина изучающе смотрит на катер.

— Слушай, а у него дальность вообще какая? Хватит топлива вокруг острова обойти?

— Хватит, и ещё останется. Он, если сильно формально, ещё и эвакуационный. Должен дойти до любого из соседних островов, где базируются воинские части.

— Всё-то у нас двойного назначения.

— Разъездной катер командира линкора — вариант этого проекта.

— Ух ты! Как на «Владыке»! Значит, и у Сордара такой есть?

— По штату положен, имеется ли в текущий момент — не знаю.

— Это как?

— Так ему попало как раз в один из шлюпочных ангаров, превратив на металлолом всё, что там было. Хорошо, он любитель радиолокации, и считает корабельные самолёты-корректировщики бесполезным грузом. Взаимодействовать предпочитает с машинами дальней разведки. На «Владыке» между шлюпочными авиационный ангар находится. Близко и топливные цистерны разведчиков. Там было пусто, потому пожар и погасили быстро.

— Мне он ничего не говорил, — дуется Марина, — Эскадрилью-то корректировщиков куда подевал? У него же всегда и всё штатной численности. Пусть, с его точки зрения и лишняя вещь, но расформировывать её он права не имеет.

— Доклад о боевых повреждениях доступен лицам с твоим уровнем допуска, — скучно сообщает наёмница, — эскадрильи он не расформировывал. Теперь разведчики патрулируют места якорных стоянок. То есть, по сути дела, бездельничают на главной базе, ибо патрульных самолётов здесь — ненамного меньше, чем крабов.

— Сордар как всегда, — хмыкает Марина, — избавился от балласта, ничего при этом не нарушив... Ты, надо думать, выискивала о повреждениях совсем другого корабля.

— Сходи в медицинский отдел местного «Музея Флота». Там есть очень наглядные, к тому же, постоянно пополняющиеся стенды, посвящённые операциям, проводимыми в ходе боевых действий. Там есть много очень впечатляющих осколков, извлечённых из самых разных мест. По традиции, в экспозицию попадают только осколки, извлечённые из выживших. Знаешь, это был последний раз, когда меня что-то напугало. Столько металла, вынутого из живых людей, да в одном месте. Бр-р-р! — наёмница зябко ёжится, несмотря на жару.

— Примерила это к одному строго определённому человеку?

— Хотя бы, — соглашается Чёрная, — ожидание в неопределённости и страхе — крайне неприятные чувства. Это не мины, с которыми всё просто — при подрыве либо живы и даже целы почти все, либо не остаётся почти никого.

— Ты разве сталкивалась?

— Когда на недокрейсер охотилась, сначала была идея завалить минами все выходы из той бухты. Но потом передумали. У нас были мины только против кораблей малого водоизмещения. Эсминец она вряд ли из строя выведет. Городить связки и прочие конструкции из нескольких мин — долго и сложно, тем более, время было против нас. Мы много этих мин там ставили. Ставили и на нас. Но у нас было больше людей с руками из правильных мест. Потому и решили, что торпедой — надёжней.

— Ты как-то умеешь рассказывать — чуть ли не страшнее, чем у Сордара получается.

Смерть смотрит, словно не замечая Марины.

— У него снаряды по две тонны и вроде бы, есть и больше, но убить может осколком даже меньше, чем ноготь мизинца ребёнка. Чудовищная скорость пробивает любую кость. Такой осколок достали изнутри черепа. У человека маленькая ссадина на голове — но он мёртв. В фондах и не такие осколки хранятся. С весьма детальными описаниями. Даже для меня было крайне занимательное и зрелище, и чтение.

— Ты напугать хочешь?

— Нет, — мотает головой наёмница, — всего лишь, делюсь опытом. Остаётся добавить, что в воде тебя могут просто сожрать, хотя так же велик шанс умереть от страха. Если спасательная операция задерживается — то при самом спокойном море и отсутствии акул поднимают очень много трупов.

— Исход этой войны решится на суше, — глубокомысленно заявляет Марина.

Смерть как-то странно на неё смотрит. Принцесса настораживается.

— Чёрная, ты чего?

— Ничего, — усмехается наёмница, — на голове у тебя ничего нет, а не то бы обязательно это тебе на нос сдёрнула.

— Видела бы ты, какие шляпки Эрида иногда надевает.

— Некоторые видела. Наверно, поэтому ты шапки носишь только зимой.

— Да и то чаще в виде танкошлемов. Приезжай зимой в школу — увидишь.

— Не жила ещё в Столице, думаешь, стоит попробовать?

— Все большие города довольно похожи между собой. Видела один — значит, видела все.

— Это уж точно, — кивает наёмница, — даже полуразвитые страны копируют схемы наших городов. До сих пор считают, крепость в центре города — обязательно.

— Хочешь сказать, «Старую Крепость» копируют.

— По мере возможностей, ибо испытывают нехватку ресурсов. Дома из ящиков и груды мусора на фоне бастионов под старину — то ещё зрелище.

— Они там «Старого Дракона» не скопировали?

— Скопировали. Только там на него одного денег и хватило. У нас заказывали. Правда, крепость строить не стали. Зато в псевдокрепостях доводилось видеть вырезанные из дерева и покрашенные под бронзу пушки Великой эпохи.

— Вообще-то из деревянных пушек можно стрелять...

— Я знаю, но там народ более-менее развитый, предпочитали наши полевые, особенно любили малокалиберные зенитные. В тех краях — воистину универсальные орудия. Вот только местные не знали, что из них ещё и по самолётам можно стрелять.

— Может, просто не знали, стрелять и попадать — разные вещи?

— Там всё, что угодно было возможно. Я только там по-настоящему ела на золоте. И это даже не было признаком особой роскоши.

Марина щурится.

— Знаешь, кажется у Хорта читала про такое. Интересно, много он приврал?

— Хочешь верь, хочешь нет, но почти ничего. Более того, некоторые из упомянутых им людей и сейчас живы.

— Не знала, что ты его читаешь.

— Не так много книг, про похождения в тех местах. К тому же его рекомендовано, то есть считай, приказано было прочесть. Характер местных он передал блестяще, там и сотни лет мало будет, чтобы они изменились.

— Что у нас за страна? Все всех знают!

— Прекрасная и удивительная?

Марина кулак показывает.

— Уж ты-то должна как раз, во всяких не красотах разбираться!

— Так уж сложилось, что с изнанкой жизни нашей страны я крайне мало знакома. Зато свои деньги мне нравится тратить именно здесь.

— Что-то непохожа ты на такую уж любительницу материальных благ.

— Привыкла жить по принципу «моё — это то, что на себе можно унести». Без всего остального можно обойтись. Уметь надо себя ограничивать.

— По тебе чувствуется, — хмыкает Херктерент, — самого видного жениха Империи заполучила. Куда уж ограничиваться!

— Шансы и у других были, но повезло именно мне. Ну, что поделать, нравятся ему честные и злые...

— Наверняка ещё какие-то способности есть...

— Не без этого, — не стала спорить наёмница, — но во мне наиболее удачное сочетание всего того, что он ценит в людях.

— Самомнение у тебя...

— Сказала самый титулованный человек в Империи.

Марина усмехается:

— Я такой родилась. Это я к тому, что не люблю расхожих рассуждений, если я родилась в другой семье, то была бы тем-то и тем-то. Ты, со всеми твоими характеристиками, могла родится только там, тогда, и именно у тех людей. Обстоятельства рождения приносят тебе определённые выгоды, но не являются определяющими в жизни. Статусы, деньги — всего можно добиться, или всё потерять. Сама всего этого блестящая иллюстрация.

— На обложках моё лицо пока не печатали. В отличии от твоего, — и опять не понятно, шутит Чёрная или нет.

— Сомнительно, что в возрасте месяца ты так уж сильно отличалась от меня.

Наёмница разводит руками.

— Сказать тут нечего, счёт в твою пользу. В журналах для школьников я по определению не могла появиться, ибо училась не слишком хорошо.

— Слушай, я тебя точно под арест посажу. И выпущу только когда первую часть «Воспоминаний Смерти» напишешь.

— Я и без ареста могу начать писать. Но с одним условием — принеси мне сперва обещанное предисловие.

— Написание чего-либо — тоже труд. Должно оплачиваться. Мне это занятие не слишком нравится, да и с вдохновением не очень, тем более на определённую тему...

— Придумываешь оправдания, ибо просто боишься, — наёмница откровенно дразнится.

— Я? Боюсь? Ты издеваешься? — теперь уже Смерть не может понять, злится Марина или нет.

— Констатирую результаты визуального наблюдения.

— Констатирует она! — Марина пинает песок. Надо со Смерти затребовать что-нибудь, что она не в состоянии отдать, чтобы получить законный повод не делать обещанного. Чем там она особенно дорожит? Если Марина не ошибается вещами, связанными с песчаной жизнью. Что там может ценится особенно сильно? Вылезает не слишком удачная аналогия с главной ценностью Младшего Еггта — легендарным клинком всех четырёх Дин, а теперь ещё и Марины, «Глаз Змеи». Хотя, такие аналогии в случае наёмницы могут и не сработать... Всё равно, придумывать что-то лучше совершенно нет времени, — Один из твоих акульих мечей будет вполне достойной платой за «Предисловие» от Принцессы Империи. Ничто другое меня не устраивает.

В кои-то веки наёмницу удаётся озадачить. У неё тоже недостаток времени, ибо ответ давать надо быстро.

— О каком объёме идёт речь? — кажется, пытается начать торг. — Можно ведь и парой строк отделаться.

— Слово Еггта значит что-то? Если серьёзно, то будет как у большинства романов, начиная от пяти страниц.

Что наёмница хочет выторговать? Или хочет выдвинуть со своей стороны невыполнимое условие?

— За редкие вещи надо платить достойную цену, — наёмница задумчиво трёт подбородок. Понятно, что долго размышлять ей не позволят. Рубящий взмах руки, — Ладно, живём один раз, пусть у меня будет то, чего ни у кого нет. Какой меч ты хочешь взять? И назови срок.

Она шутит? Крайне непохоже...

— Когда вернёмся, я на них сперва снова взгляну. Тогда и выберу. Срок — десятидневье. С твоей стороны срок первой части — к началу зимних каникул. Сама знаешь, меры за невыполнение я придумать смогу.

С опозданием Марина соображает, где именно погорела. Переоценила значение мечей для Смерти. Они действительно стоят немалых денег, но это обычная вещь, что можно за деньги купить. Не имеющая ни тени славы старых клиноков.

— Выполню. Слово Смерти тоже кое-что значит.

— Значит, договорились?

— Да.

Рукопожатие.

— Самое странное соглашение, что я когда-либо заключала! — потирает руку наёмница.

— Представляешь, у меня аналогичная ситуация! — так же потирая руку, усмехается принцесса.

Наёмница берётся за рацию. Марина в сторонку отходит, хотя может потребовать включить громкую связь. Только зачем?

— Случилось что?

— Нет. Обычный сеанс связи. Все живы и целы.

— Обожаю твои шуточки! Думала, ты потребуешь пишущую машинку прислать.

— Зачем?

— Ну, я должна тебе «Предисловие» написать.

— Ты меч не забрала ещё, значит не должна пока ничего, — наёмница недоуменно трёт подбородок. — Ты разве владеешь машинописью?

— Даже какой-то уровень этого по профессиональному законодательству есть.

— Мне написать быстрее... Обещанное я выполню, только мой почерк не все разбирают.

— Разве ты мало всяких приказов написала?

— Предостаточно, но на родном языке — минимум. На письме выходит южная скоропись, не важно на каком языке.

— Я её вполне разбираю. Да и мы не в прошлом веке живём. Отдашь в перепечатку. Потом мне пошлёшь. Или отдашь. Рассчитываю тебя зимой увидеть.

Смерть хлопает себя по лбу.

— Точно! Глуплю я иногда. Если не делаю чего-то, то забываю, что это существует. Есть же машинистки в штате!

— Тем более, раз они военнослужащие, то чтение южной скорописи входит в перечень того, что они должны уметь на этой должности.

Наёмница тяжко вздыхает. Марина такие вздохи сильно не любит. Шуточки у Чёрной... Примерно, как у самой Херктерент... Тоже Чёрной, если память напрячь.

— Ну что ещё?

— Лучше сразу сказать, пока совсем уж нагло тебя обманывать не начала. Есть ведь кому всё-всё за меня написать. Гораздо лучше выйдет, чем у меня самой. Сама понимаешь, о ком я...

Марина пожимает плечами. Лучше попытаться оставить последнее слово за собой.

— Я, собственно, и предполагала, что мой братец ещё и для этого пригодится. Вообще-то большинство известных «Воспоминаний» написано не теми, чьё имя на обложке золотом выбито, а теми, кто в лучшем случае упомянут в выходных данных на одной из последних страниц как «литературный редактор». Тот, кто числился автором, хорошо, если хоть что-то рассказывал, иногда только доступ к своим документам предоставлял. Отсюда и разные несуразности в воспоминаниях таких. Кто их писал, словом владел, а вот техникой — далеко не всегда. У тебя степень достоверности гораздо выше будет — сама признаёшь, словом Херенокт лучше тебя владеет. В технике разбирается, да и участвовал кое в чём вместе с тобой. Как бы вообще про себя не написал с тобой только в качестве фона и колоритных деталей... Хотя нет, именно этого он делать не будет... Я же смогу его стиль определить.

Смерть неожиданно скалится:

— Ты, как всегда, не поймёшь, похвалила или обругала. Но его стиль ты не определишь. Наверняка ведь читала только то, что в открытой печати было. Но у него и неопубликованного немало. Сомневаюсь, что он этим делился с тобой...

Нехотя приходится кивнуть. Марина и вовсе не знала, что Херенокт пишет ещё что-то, кроме известного всей Империи.

— Не делился, ты права. Хотя из гостящих в Резиденции я почти лучше всех словом владею. И думаю, Херенокта на бумаге от тебя отличу.

— Почти лучшая... Ты не любишь о неудачах говорить. Кто же это тебя превзошла?

— Эрида, разумеется. Только она не превзошла, а всю жизнь превосходила... Может, её привлечь к писанине? — размышляет Марина вслух. — С одной стороны, она не любит, когда про кровь, кишки и мозги на потолке. С другой стороны, как художник, прекрасно представляет, как это всё выглядит. С третьей стороны, это может её от мрачных мыслей отвлечь, или переключить на более мрачные. С четвёртой, даже если она ни на что не переключится, а просто мою просьбу выполнит, ты сразу догадаешься — писала не я. Слишком уж по-другому она слова складывает. Кружева настоящие плетёт. Даже мне иногда завидно бывает.

— Не видела никогда написанного тобой, но мой опыт подсказывает — у тебя на письме выйдет нечто, крайне похожее на твою обычную речь. Уж в этом-то предмете я неплохо теперь разбираюсь.

— Скорее всего, так и будет, — не стала спорить Марина. — Кстати, если интересно, с написанным разноглазой и моим высочеством ты вполне можешь ознакомится. В местной библиотеке есть все школьные издания.

— Назад приедем — посмотрю обязательно, — усмехается наёмница, — сравню, насколько у вас троих схожий стиль.

— Херенокт что, себя любимого с отцом сравнивал?

— Не совсем. Как-то раз предложил в игру сыграть. Предложил угадать, на основании знаний о написанном им из «Сборника речей ЕИВ», по десяти произвольным, какие речи написаны самим ЕИВ, а какие — специально обученными людьми. Угадала больше половины случаев. Уверена, тебя тоже отличу с лёгкостью, тем более, сама подсказала, с чём можно сравнивать.

— Херенокту проще будет приказать тебя машинописи научить.

Смерть чуть манит Марину пальцем. Шепчет чуть слышно:

— Уши иногда есть и у скал. Это, конечно, секрет... Но Херенокт кое-что писал и про меня. Вышло вполне узнаваемо, хотя он в тех событиях и не участвовал.

— Так ты вообще можешь заранее своей ненаписанной книжкой начинать гордится. С таким предисловием и таким литературным редактором... — Марина качает головой, — точно разойдётся тиражом больше, чем «Речи ЕИВ». Только сначала купи мешок побольше.

— Это ещё зачем?

— Чтобы деньги складывать.

— Предпочитаю другие формы хранения наличности, — усмехается наёмница.

— Ты на многих церемониях бывала?

— Тебя волнует статус официальности или искренности?

— Общее количество, — хмыкает Марина. — Эти два качества сплошь и рядом ничего общего не имеют. Про искренность можешь не рассказывать. Меня тоже заносило пару раз... На церемонии. Честное слово, могли бы вместо меня мой портрет в полный рост поставить — эффект бы был тот же самый.

— Это где ты была? — Марина чуть не роняет челюсть на песок, ибо интонацией и блеском в глазах наёмница сейчас в точности напоминает Эриду, разглядывающую фотографии со свадеб. Марина только в прошлом году обратила внимание, собирала разноглазая исключительно фото невест. Женихи в лучшем случае либо случайно в кадр попадали, либо служили неизбежным злом на фоне красавицы с разноглазой точки зрения. Мода последних лет, когда несколько подруг делают совместные фото в свадебных платьях, хотя на деле ни одна замуж не собирается, Эр очень нравятся.

Марина щурит один глаз. В текущий момент времени даже невольное сходство Смерти с разноглазой вызывает только раздражение:

— Смерть, ты же сильно неглупая. Мне не особо много лет, просмотри «Ежегодники» Великих Домов, могу даже подсказать, только первые разделы. Так как раз будут групповые фотографии. Где подробности найти — ты и без меня знаешь.

Смерть хихикает:

— Веду себя, наверное, как пятилетняя, кого первый раз на свадьбу взяли?

— Весьма высокая степень сходства, — не удерживается от укола Марина.

Всё-таки, Смерть первый человек из тех, кого она неплохо знает, кто столь значимо меняет свой социальный статус. В общем-то понятно: бесстрашная Смерть попросту трусит. Потому и делает странные вещи. Да и братец, вообще не знающий, как слово «страх» пишется такие же эмоции испытывает. Только Херенокт далеко, а Смерть, вон она, рядом.

— Давно в таком состоянии не была...

— Только в прошлый раз наверняка была высока вероятность твоей безвременной и насильственной смерти в ближайшие часы и дни?

— Сама всё верно сказала, — устало машет рукой наёмница, — Только перед боями такое бывало... Если к мирной жизни вернуться... Общее количество празднований, где бывать приходилось, весьма велико. Но... либо меня звали либо в составе отряда, либо потому, что тут главная, или очень известная... Какой-то оттенок искренности был здесь пару раз. Тут принято собирать родню всех уровней, ну вот и вспоминали, что ещё и я существую. Да и приятно, в общем-то упомянуть, что Чёрная Смерть — твоя дальняя родня.

— Только в этот раз никто тебя убивать не собирается. Разве только ты сама. С перепугу.

— Не дождётесь! — Смерть с усмешкой показывает язык.

Марина тяжко вздыхает.

— Знаешь чем ты крайне похожа на Херенокта, а он, соответственно, на тебя? Рядом с каждым из вас я испытывала такое чувство, будто это я самая старшая.

— По крайней мере, возможно, ты скоро перестанешь быть самой младшей, — к колкостям наёмница способна ничуть не меньше Марины.

— Имя-то этой самой младшей не обсуждали ещё?

— К процессу создания ещё не приступали.

— Многие эти вопросы обсуждают задолго до.

— Сейчас здесь новая мода на имена. Числительные на древнем варианте языка.

— А по шее?

Смерть с усмешкой кивает.

— Меня за такое предложение уже обещали убить. Предложение подобрать имя по аналогии с моим, в честь какой-либо морской живности, я в целом восприняла нейтрально. Вариант Морской Змеи, даже понравился, только не в варианте Плоскохвоста. Но теперь я вариант гораздо лучше нашла... Ещё не обсуждали, но думаю, он против не будет, — Смерть замолкает уж очень загадочно.

— Это какой же? — Марина, наконец, не выдерживает.

— Так вон этот вариант рядом стоит и непонимающе на меня смотрит. Мариной я дочку назову, и это не обсуждается.

— Теперь я понимаю, как именно ты командовала отъявленными головорезами. — пожимает плечами Марина, — Я, в общем-то, даже не против. Но ты один вариант не учла. Надёжного способа выбора пола будущего ребёнка не существует. Что будешь делать, если ребёнком мальчик окажется?

Наёмница выглядит крайне озадаченной.