Почти достойная замена (джен)

Знакомое, пусть и не слишком уютное место немного успокоило взбудораженные чувства и разум Эйприл. Она долго сидела на краю каменного «бассейна», всматриваясь в тьму, кутавшую противоположный берег, рассеянно прислушивалась к журчанию воды и размышляла… о чем? Спроси ее кто-нибудь потом, Эйприл не сразу бы сообразила, что сказать. Мысль, подобно тому же потоку у ног, текла прихотливо и причудливо, не останавливаясь ни на чем. Прокладывала, без участия самой девочки, свой собственный путь.

Эйприл и не пыталась это сделать. Возможно, в этом был какой-то смысл… Правда, последнее время попытки довериться чувствам и наитию завели ее уж слишком далеко. Она стала чужой сразу обеим сторонам. Отец… по сути, только он один у нее и остался, кто примет ее любой, несмотря ни на что, вот только остался ли? Кто знает наверняка? Донни упомянул мельком, что Кренги сменили место дислокации и их долгое время не удавалось вычислить. Удалось ли сейчас? Делали ли они хоть что-то из обещанного или просто забыли, как забыли и о самой Эйприл, стоило ей лишь на время пропасть? Вопрос, на который она вряд ли когда-нибудь получит ответ.

Что же делать? Эйприл долго, слишком долго старалась не задумываться об этом, малодушно надеясь, что все разрешится как-нибудь само. Не сейчас, так после. Но вот прошел один день, подходил к концу второй, а решение, окончательное, единственно верное, так же далеко от нее, как и прежде. Завтра последний срок, а в голове столь же пусто и муторно, как и было два дня назад.

«Тебе придется выбирать», — так, кажется, сказал мастер Сплинтер. И, безусловно, был прав. Только как… вот как она могла выбрать, сознательно отказавшись от другой стороны, если обе они так близки ее душе — а между ними пролегла пропасть вражды и ненависти? Даже Эйприл не властна это изменить. Не властна ни в чем, кроме этого ужасного выбора.

Услышав в отдалении голоса, эхом разносившиеся по коридорам, Эйприл одним слитным движением быстро поднялась на ноги. И скрылась в противоположном тоннеле прежде, чем шедшие по нему — а это наверняка был кто-то из братьев-черепашек — достиг ее укрытия. Да, они были ее друзьями (Эйприл сердито обругала себя за это неуместное «были»), но сейчас вряд ли могли ей помочь. Лишь осложнить и запутать все еще больше. Даже Донни, даже простодушный и незлобливый Майки. Каждый из них был уверен в своей правоте и наверняка постарался бы убедить и ее. Нет, только не сейчас. Раз уж это ее решение, то и принять его Эйприл должна сама. Ни на кого не оглядываясь, не поддаваясь давлению (которое, к сожалению, порой оказывают даже самые близкие).

* * *

Конечно же, прошедшая ночь оказалась даже хуже предыдущей. Эйприл ничуть не сомневалась в этом. Сон, которым ей таки удалось забыться перед тусклым тревожным желтовато-мутным рассветом, был беспокойным и отрывочным. После такого, с позволения сказать, отдыха нещадно разболелась голова, а пасмурная погода снаружи еще менее способствовала прогулкам.

Эйприл сидела на перилах балкона, благо те были достаточно широки и позволяли не беспокоиться о безопасности, и смотрела на улицу. Небольшая и малолюдная, она не часто радовала девочку прохожими и происшествиями. Зато с лихвой воскрешала воспоминания о том, как она наблюдала примерно то же самое, только через декоративную решетку своей золотой клетки. Те же лица, те же фонарные столбы и серые стены домов. И точно так же они были далеки и холодны, чужды ей. Сейчас Эйприл была вольна в любой момент выйти наружу, присоединиться к толпе, посетить, скажем, Мураками (тот наверняка обрадуется гостье), или зайти в школу, узнать о начале занятий.

Напрасно. Никому на улице — да и во всем городе, — не было до нее дела, до того, хорошо ей или плохо, грустно или весело. Есть отец… но с тем же успехом его могло и не быть. Есть Дон… но изобретатель наверняка нетерпеливо ждет ее решения, и ничто иное его не волнует. Чего доброго, обидится еще, что вчера сбежала, не попрощавшись. И как объяснишь, что она не могла… не могла и не хотела прощаться, настолько отвратительным сейчас казалось это слово.

— Я знал, что найду тебя здесь.

От неожиданности Эйприл дернулась и вполне могла бы сорваться, если бы причина ее испуга, свесившись с крыши, не протянула руку, помогая удержаться. Выпрямившись, Эйприл чуть смущенно торопливо отпустила ладонь друга. И спустилась на пол, позволяя Дону зайти на балкон.

— Не ждала? — тот грустно улыбнулся. — Прости, что вчера все так… так паршиво вышло. Если честно, мы тебя уже и не ожидали.

Эйприл тяжело вздохнула.

— Да уж поняла…

— Нет, я не об этом, — протестующе замахал руками Донни. — Просто… просто мы не думали, что тебе удастся так быстро сбе… освободиться. Да еще Караи… — изобретатель поморщился, — чего только не наговорила. Эх, зря я ей не наподдал тогда, когда мог…

— Мой ты защитник, — Эйприл невесело улыбнулась. — Да проходи, что стоишь на пороге?

— А ты… — помолчав, черепашка вопросительно уставился на подругу. — Ты больше к нам не придешь? — он перевел взгляд с ее лица куда-то ниже, выражение зеленой физиономии стало грустным. — Ты нас оставляешь?

— С чего ты взял? — возмутилась Эйприл, старательно пряча неловкость.

Донни молча указал на привлекший его внимание предмет, и тут только Эйприл вспомнила про висящую на шее подвеску.

— Это. Он подарил?

Эйприл молча кивнула.

— Я не хочу вас оставлять… правда, не хочу, — чуть запинаясь, проговорила она. — Я бы ни за что вас не оставила. Но мастер Сплинтер поставил меня перед выбором. Я должна выбрать одну сторону и никогда не пересекаться с другой. Если бы можно было иначе…

Девочка судорожно выдохнула, спрятала лицо в ладонях. Глаза жгли невыплаканные слезы, но их и так было довольно пролито прошлым вечером и ночью. Слез обиды и разочарования за все, что так вышло. Эйприл чувствовала себя одинокой и брошенной, как никогда прежде. Наверняка это и сейчас заметно на ее лице. Дон-то уж точно видел.

Ощутив слабое, робкое прикосновение, Эйприл открыла глаза и изумленно уставилась на друга. Донни, робкий, стеснительный Донни, нещадно красневший при малейшей попытке близости, на этот раз набрался мужества и обнял ее. Ну, как обнял… положил руки на плечи, обхватив их ладонями. Эйприл видела его глаза как никогда близко, каждую красную точку на карей радужке.

— Я понимаю… — черепашка неловко кашлянул. — Наверно, Лео понял бы еще лучше, он проходил через такое…

При одном упоминании имени Эйприл нахмурился. Лео? Нет, уж точно не он.

— Не говори о нем, — буркнула девочка.

— Не буду, — покорно согласился изобретатель. — Просто… — он запнулся и поднял взгляд к потолку. И, наконец, посмотрел на Эйприл. — Не знаю, что уж ты нашла в этом… ну, да ладно. Но я не могу, великий Дарвин, просто не могу винить тебя.

— Спасибо, Дон, — Эйприл вздохнула и обессиленно опустила голову на его плечо. — А вот другие наверняка сочтут меня предательницей.

— Не сочтут, — уверенно заявил Донни. Затем, видимо, что-то вспомнил, чуть менее решительно добавил. — Ну, уж мы с Майком точно нет. Ты зайдешь попрощаться с ним?

— Нет, — Эйприл невольно вздрогнула, уткнулась лицом в плечо мутанта. И проговорила тихо и почти невнятно. — Он верил в меня, а я… Прости, Донни, я просто не могу.

Память немилосердно явила ей простодушное веснушчатое лицо младшего из братьев-мутантов. Нарушить его доверие, глядя в эти глаза… нет, она сразу умрет на месте. Хотя, возможно, так было бы и лучше.

— Передашь ему от меня привет? — попросила Эйприл совсем тихо, почти умоляюще. — Скажи, что мне очень жаль, что так получилось. И что я всегда буду помнить о нем… обо всех вас.

— Передам, — отпустив ее плечо, Донателло коснулся щеки девочки. — Все передам, только не плачь. Я никогда, никогда не буду считать тебя предательницей. И тоже не забуду. А сейчас, — он неловко отстранился и с тревогой взглянул на серое небо, — мне надо бежать. Я и так нарушил приказ мастера, покинув убежище днем. Эх, и влетит же мне!

— Тогда поспеши, — Эйприл ласково погладила друга по щеке. — И пусть тебе повезет. Счастливо, Донни. Может, еще увидимся.

Тот лишь грустно вздохнул, но согласно кивнул. И, запрыгнув на перила, одним движением исчез на крыше. Эйприл могла поклясться, что с улицы черепашку никто не видел.

Девочка вернулась в комнату, опустилась на кровать. Задумчиво коснулась пальцами дракона. Она ведь и правда не помнила, когда успела достать безделушку из верхнего ящика стола и, уж тем более, надеть на себя. Донни прав. Она уже приняла решение, и не хватало лишь сущей малости, чтобы отважиться последовать ему.

— Спасибо, Ди, — негромко произнесла Эйприл, глядя на сумрачное небо. — Спасибо за все.

* * *

И вот снова сгущается темнота. Когда-то давно, еще несмышленой девочкой, Эйприл боялась ее. Да и потом тоже, помня о всяческих неприятностях типа Драконов или бродячих собак, что могут в ней скрываться. Когда-то, но не сейчас. Видимо, самой судьбе угодно, чтобы именно в темное, потаенное время суток с ней случалось самое необыкновенное — как хорошее, так и не слишком.

Эйприл торопливо шагает по улицам, на этот раз не слишком смотря по сторонам. Уже вечереет, и по сторонам от нее то тут, то там загораются фонари, витрины, переносные стенды. Вспыхивают, подобно маякам, светлячкам, путеводным огням. Эйприл не оглядывается. Путь хорошо ей знаком и так, нет смысла отвлекаться.

Когда же приходится задержаться на очередном перекрестке, не успев на зеленый сигнал светофора, девочка зябко потирает ладонями плечи — еще одна причина не задерживаться на одном месте надолго. Почти летнее тепло к ночи исчезает бесследно. Однако, выходя из дома, Эйприл не надевает куртки. Хотя у нее и есть, почти такая же, как оставленная в крепости. Пускай. Недалеко, добежит.

Однако на границе площади, отделяющей старую церковь от жилого квартала, Эйприл все же останавливается. Прячет ладони в подмышки и вглядывается в черный даже на фоне вечернего неба силуэт здания. Верхний этаж… как же он, блин, называется? — озарен уже привычным тревожным синим светом, ниже же стены черны и неприглядны.

В душе вновь просыпаются былые сомнения и страхи. Может, она и правда сошла с ума? — еще раз совать в голову в пасть тигру. Ее вполне могут не пропустить охранники-Футы, тем более, в позднее время. Может встретиться Острозуб… ну и пусть в прошлый раз он сам шарахнулся от нее, сейчас-то псу нечего бояться. А может, ее просто никто не ждет. Прогнал же сам, точнее, перепоручил это сделать безликим Футам, даже не оглядываясь лишний раз в ее сторону. Правильно, на что Шредеру лишняя обуза, ни куноити, ни заложница, вообще не пойми кто?

Знакомое здание в сгущающейся тьме выглядит зловеще. Эйприл смотрит на него издалека, не решаясь приблизиться. И даже не знает, что страшнее — быть пойманной как шпионка со всеми вытекающими последствиями или же просто оказаться ненужной.

Но оставаясь здесь, она так ничего и не узнает. Эйприл растерянно оглядывается. Может, еще не поздно вернуться. Домой, к друзьям, куда угодно — лишь бы не стоять здесь в неподвижности, гадая, как ее встретят.

Эйприл решительно сжимает ладонью амулет и делает шаг. Потом еще один. И еще. Ярд за ярдом вокруг нее сгущается тьма, не нарушаемая даже светом дальних фонарей. Девочка не оглядывается. Эйприл привыкла к темноте еще во время ночных патрулей с ребятами. Она придает всему какой-то новый, нездешний оттенок. И добавляет уверенности и смелости, скрывая лица и очертания.

* * *

Как ни странно, возле массивной двери с ручкой-кольцом охраны не оказывается. Как и далее по коридору. А может, они просто не показываются ей на глаза, не считая заслуживающей внимания. Эйприл не знает и не желает знать. Она судорожно пытается припомнить расположение лестниц, а главное — путь, ведущий наверх, в «тронный зал». Что-то подсказывает девочке, что хозяина крепости следует искать именно там. Было бы чертовски глупо и обидно опоздать, просто заплутавшись в здешних переходах.

И вот она на месте. Те самые треугольные створки, с еле слышным шипением отворившиеся перед ней. Стражи у порога, по-прежнему упорно кажущиеся Эйприл неживыми. Длинная, почти что бесконечная дорожка меж крытых резервуаров, ведущая к подножию огромного, с виду каменного кресла.

И почти сразу же Эйприл видит его — темную фигуру на этом самом троне. Невидимые с порога светильники рождают в шипах и гранях доспехов отблески, окрашивая и лицо нездоровым голубоватым, почти мертвенным оттенком. По спине невольно пробегает холодок, Эйприл замедляет шаг. Зрелище величественное, бесспорно, но… затем ли она здесь?

Усилием переборов робость, она идет дальше. Похоже, что Шредер не заметил ее. А скорее всего, и вовсе не ожидал — во всяком случае, сумрачный неприступный вид наводит как раз на такие мысли. Проглотив обиду, Эйприл подходит ближе. Чему удивляться — она и сама не была уверена, что вернется.

Она уже почти у первой ступени, когда мастер ниндзя наконец переводит на нее взгляд. И поднимается навстречу. Уже знакомым, страшновато неуловимым движением. Но в нем нет угрозы. Эйприл чувствует это наверняка.

Подходит ближе, практически вплотную… Какой же он все-таки огромный! Почти в два раза выше нее. Но Эйприл не боится. Охрана здесь, и если бы ее желали вышвырнуть немедленно, это бы уже произошло.

— Это ты? — голос ниндзя звучит привычно глухо и невыразительно, но Эйприл слышит в нем нотки волнения. Может, и кажется, как знать?

— Конечно, — приободрившись, она делает еще один, последний шаг. И поднимает голову, заглядывая в глаза. Сама не зная, что именно надеется увидеть.

Светлые, неподвижные, с виду точно такие же, как и прежде. Но что-то неуловимо поменялось. Пусть и не столь значительно. Мастер Фут остается врагом ее друзей, и при очередном их столкновении Эйприл будет с тревогой гадать, кто же уцелеет. И переживать. На этот раз за всех. Но когда это будет? Да и будет ли вообще? В это хочется верить вопреки всему.

Эйприл протягивает руку, осторожно касается своей ладонью его, аккуратно избегая острых шипов тэкко-каги. Шредер переводит взгляд на дракона, качнувшегося от движения. И в этот момент на запястье девочки смыкается крепкая хватка. Точнее, на обоих запястьях. Резко, судорожно. В голову приходит неожиданное сравнение с тонущим и соломинкой. Отнюдь не случайное.

И Эйприл понимает все. Чуть укоризненно качает головой.

— И все же ты не верил. А я ведь обещала вернуться. Я не сумею постоянно жить здесь, эти стены… они меня угнетают, — голос слегка дрожит, но девочка упрямо мотает головой и продолжает более уверенно: — И не только стены. Но и уйти я не могу. Черт возьми, я просто не в силах так поступить! Я не Караи и никогда ей не буду, — на этом слове голос снова подводит Эйприл, и она заканчивает уже совсем тихо. — Но пока я тебе нужна, я всегда буду возвращаться. Ты больше не будешь один. Обещаю.

Осторожно высвободив руки, она крепче сжимает ладони, словно скрепляя клятву. Слегка склоняет голову, не отводя глаз… ни слова, ни движения более. Да и нужны ли они?..