Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 47

Решают сегодня никуда не возвращаться. Возможно и завтра, и вплоть до бесконечности. Безделье может быть очень затягивающем занятием. Выплыли из грота на солнышке поваляться. Катер остался внутри. Наёмница совершенно не боится обгореть, Марине тоже в общем-то всё равно, как её кожа выглядит, к местному солнцу она устойчива.

В приступе вредности вспоминается Кроэн. Надо было её взять, главным образом, чтобы посмотреть, во что она будет заматываться и чем обмазываться. Слишком уж за белокожестью следит, в отличии от покрытой ровным загаром по всему телу сестрёнки. Вот той бы здесь понравилось...

Впрочем, это не значит, что Марине захотелось с кем-то видеться. Общество Смерти, моря, солнца и воздуха вполне устраивает. Тем более, островок мал, никакими изменениями не подвергался, следовательно, абсолютно дикий. Относительную ценность представляет только источник пресной воды.

Да и чтобы на катере спокойно к островку подойти, не говоря уж о заходе в грот, отчаянностью Смерти надо обладать. Камушки сверху неплохо просматриваются. Всё-таки слишком стремительная маневренность Смерти — несколько не в стиле Марины. Ломить в лоб — как-то проще. Возникни у неё потребность — гонять между камнями не стала бы. Велела бы провести дноуглубительные работы, чтобы из точки один в точку два можно было добираться не петли выписывая, а кратчайшим путём, то есть, по прямой.

Правда, тогда далеко не все виды были бы доступны. Любые красоты для Марины — совсем не приоритетная ценность.

Впрочем, насчёт ценностей возникает мысль: что если на этом островке до конца лета просидеть? Привезти сюда всё, что угодно привезут. Информационного голода нет и не предвидится, на катере есть радиоприёмник, но как-то за эти дни ни разу не возникло желание включить. Видимо, когда поблизости нет вещей, каждая из которых вызывает ассоциации с сотней других, выстраивая бесконечные цепочки дел, эти цепочки не выстраиваются, следовательно, и дела не делаются.

Несколько дней сводки не слушала — что-то изменилось? Если что-то значимое произойдёт — она всё равно узнает. Пока продолжается обычная кровавая рутина. Да сообщения о ней, где крупицы истины приходится выкапывать из под груд... Всякого разного, в зависимости от складывающейся на фронтах обстановки.

Выискивать ляпы вражеской и собственной пропаганды сначала было весело. Но постепенно надоело. Весёлая ненависть стала глухой и усталой. Будничная жестокость из дня в день. Устать и привыкнуть можно ко всему.

Но сейчас думать об этом не хочется. Забыть и отвлечься от всего. Мир где-то там. Далеко. Марина здесь. Как умеет, так жизнью и наслаждается. За этим сюда и приехала. Оказывается, намного спокойнее становится, когда привычные вещи и люди взяли и куда-то делись. При этом точно известно, вернуть всё можно в любой момент. Но они все где-то совершенно на периферии сознания.

Прямо сейчас не нужен совершенно никто. Вдвоём хорошо. Примерно так же было, когда в прошлом году с Рэдой на поплавках гидроплана сидели. Некоторые вещи слишком сильно в памяти отпечатываются, хотя со стороны могут показаться совершенно незначительными.

Себя Марина знает. Понимает, что эти дни на острове будут вспоминаться вновь и вновь. Хотя всякого яркого много чего было и ещё больше будет.

Марине даже интересно, как преобразится Смерть, если сейчас пискнет рация и придёт сообщение о прибытии Херенокта. Сама же пообещала, что всё кончится в этот момент. Но Херенокт словно чувствует, что сестрёнке никуда не хочется. И на Остров почему-то не торопится.

Решил зверски гульнуть напоследок? Сомнительно... Смерть по отношению к жизни и себе точно такая же. Вполне могли бы и вместе развлекаться. Или они решили отложить это на недалёкое будущее?

Или же Херенокта на линкоре зацепило куда сильнее, чем докладывают? Тоже сомнительно. Сордару не стали бы врать о состоянии брата. Даже если решили скрыть гибель линкора, как бывало делали в прошлом. Тут сложно было бы скрыть гибель человека. Слишком со многими связан Херенокт. Хотя если приказ пришёл с самого верха...

Высшие интересы зачастую вынуждают делать крайне жестокие вещи.

Или же это у Марины приступ необоснованной паники? Сама Смерть, во всяком случае, выглядит совершенно беззаботной.

— Ты этот грот нашла уже когда в крепостной попала?

— Его нашли задолго до моего рождения. На первой крупномасштабной карте острова он уже обозначен. Видела карту, в детстве мечтала попасть на эти островки.

— Но ограничивалась прогулками по кромке минного поля? — усмехается Марина.

— Именно так. В первый год всё тут излазила. Много чего интересного увидала, что в детстве пропустила. Во времена моего детства под минные поля были запланированы куда более обширные участки, нежели сейчас. По опыту той войны высадка десанта считалась куда более вероятной, нежели сейчас. Обороняться планировали в центральной части острова, за пределами дальности корабельной артиллерии, авиацию тогда недооценивали.

— Спорная концепция, — трёт подбородок Марина

— Сами совсем недавно по подобной концепции планировали острова Большой Дуги защищать, — пожимает плечами Смерть, — хотя согласна, без содействия Флота такая оборона обречена, хотя знающих местность одиночек потом десятилетия можно вылавливать.

— За столько лет любая война кончится.

— Но они об этом могут и не знать... — наёмница задумчива.

— Выглядит как сюжет романа Хорта. «Последний морпех» или что-то в таком роде.

— Это реальность другого мира. Последние солдаты давным-давно разгромленных гарнизонов сражались на тропических островах годами. Не верили, что кончилась война, разбита Империя.

— Эта история не про нас. Флот держит острова.

— Но теоретически допускаешь такую возможность? — умеет Смерть задавать странные вопросы.

— Империя не может пасть. Раз дана присяга. Раз есть Император.

— Император тогда и объявил о капитуляции. Понял, что сражаться уже нельзя. Остаётся только погибать.

— Я знаю историю. Там уже нечем было сражаться. Корабли погибли. Вспомогательные части начинали заострёнными бамбуковыми палками вооружать. Оставалось только белый флаг поднимать.

— Ты бы подчинилась приказу о капитуляции? Даже зная про погибшие корабли и палки со штыками вместо винтовок? — тон такой, становится понятно, почему Смерть зовут Смертью.

— Нет, — решительно мотает головой принцесса, — Еггты не знают, как выглядит флаг капитуляции.

— При этом осуждаешь людей, думавших так же, как и ты.

— Я никого не осуждаю. Только факты констатирую. Смерть иногда лучший выбор, чем жизнь.

— Не стану спорить, только вот инстинкт самосохранения — один из сильнейших. Слабоватое утешение, что мёртвые не увидят позора живых.

— Тоже бы подобный приказ не выполнила? — неудобные вопросы и Марина прекрасно умеет задавать.

— Не дойдёт до времён, когда он будет отдан.

— Они тоже так думали.

— Это был их выбор. Мы никогда не окажемся перед подобным.

— Флот Великих Морей ещё далеко не разгромлен...

— Мы никак не можем повлиять на эту битву гигантов. Ни ты, ни я ни имеем ни малейшего отношения к Объединённому флоту.

— Я имею, — хмыкает Марина. — Точно такое же, как Херенокт. Даже линкор из той же серии. Тоже могу в море выйти. Даже зенитки наводить умею. Нежные чувства у меня к «близнецам». Как-никак, над моей головой, защищая в том числе, и мою шкурку, погибли два расчёта.

— Надо мне модель этой спарки завести и на столе держать. Буду дочке рассказывать, какую огромную роль сыграло это орудие в жизни её отца и тётки.

— Девочки может и не получится, — скалится Марина.

— Я во множестве диких мест была. И множество этих ненадёжных способов, способных привести к рождению ребёнка нужного пола знаю. Они, в основном, направлены на рождение мальчиков, но есть и касающиеся девочек.

— О дремучих суевериях я ничего знать не хочу! — вскидывает ладони Марина.

— Ну, женится на Еггте лучше не тому, кто о сыновьях мечтает. Ваша тайная сила уже столетия перебивает множество желающих обзавестись потомком мужского пола.

— Да, мы такие! — самодовольно ухмыляется Еггта.

Смерть чуть наклоняется вперёд загадочно шепчет:

— Понимаю, умение это тайное, и только среди женщин вашего Дома распространяется, — наёмница ещё сильнее голос понижает, — о таких вещах не принято спрашивать, но нету в этом вашем средстве чего-нибудь, что можно посторонним говорить? Больно уж хочется ещё одну Марину увидеть.

— Приплыли! — тяжко вздыхает Марина, схватившись за щёки.

— Слушай, я конечно, понимаю, ты из не самой образованной части общества происходишь, но неужели... внизу, — Марина употребляет термин, означающий часть острова, но допускающий и более широкие трактовки, — в такое на самом деле, верят, и в это веришь ты сама?

Наёмница делает вид, будто поняла только про часть острова. Говорит невозмутимо:

— Насчёт верят, я бы сказала, и да, и нет. Моряки вообще народ довольно суеверный, а тут все с морем связаны. Тут, если копнуть есть пережитки верований из всех портов от одного полюса до другого. Здесь считай, экватор, но у многих есть кость из полового члена моржа. Считается, способности помогает сохранять. Или порошки из рога носорога. Для тех же целей. Это ещё из разряда самого безобидного. Как уже говорила, я много где была, и много чего видела. В том числе, не виденного в Империи никем, кроме меня. Вижу, хочешь спросить, чем я такая особенная? Так сразу и отвечу, тем же, чем и ты. Дело в нашем поле. В некоторых местностях, наёмники, даже дружа с местными, никогда не бывали в женской части их домов. Мне же туда вход был открыт. Вот и набралась... Суеверий определённых. Сама же знаешь, есть места, где родовая аристократия у власти на самом деле, а не как у нас.

— Угу, — зевает Марина, — даже у нас иногда вылезают пережитки самого дикого родового строя.

— Вот и узнала я некоторые тайны родовые. В том числе, и с полом наследников связанные.

— И тебе доверили? Вроде же ты не этих родов. Или ты и к этому приобщится успела?

Смерть усмехается:

— Шанс был, женская солидарность существует на самом деле, особенно когда они видели, что я не претендую на их мужчин. Где-то даже жалели, ибо всерьёз думали, что не могу найти себе нормального мужа.

Марина в кулак хихикает.

— Поэтому и рассказывали всякое... Пару раз даже в ритуалах участвовала...

— Стоп, стоп, стоп! Насколько я в народоописании разбираюсь, такие вещи запретны для чужаков.

— У них старики тоже кряхтят, что молодежь нынче не та, — усмехается Смерть, — да и ритуалы эти не столько для чужаков запретны, сколько для мужчин. Правда, они сначала хотели удостоверится, что я на самом деле женщина.

Марина снова хихикает.

— Представляю, в каком виде эти ритуалы проводились...

— Ага! — Смерть ловко воспроизводит интонацию собеседницы, — не зря они для мужчин запретные. В дикие даже по их меркам времена, за попытку подглядеть казнили. В более близкую к нам эпоху — глаза выкалывали. Вера слабеет — когда крепка была, никому ив голову подсматривать не приходило. Так как я не обещала ничего не рассказывать....

— То я буду первой, кто узнает.

— Будешь. Только не сейчас. Это будет в одной из глав обещанного тебе.

— Только без Хереноктовской правки!

— Так это ты девочка, а не он! — смеётся наёмница. — Может, сделать для некоторых глав подзаголовок: «Чтение только для женщин!»

— Лучше возрастное ограничение поставь. Тогда точно все и всюду читать будут, — советует Марина.

— Я подумаю! — наёмница поднимает палец. — Пожалуй, о некоторых вещах я не буду писать. Ибо точно найдутся дуры, что захотят на себе проверить. Причём в и так не бесспорной рецептуре нарушат всё, что можно. Так как всех не поубиваешь, придётся судиться, а у меня есть значительно более интересные планы... Так как актуальность определённого вопроса и в нашем обществе весьма высока. Когда нет эффективных современных методов с гарантией сделать что-либо, приходится пользоваться самыми древними и дикими... В общем, о самом диком лучше помалкивать, иначе моё и без того плохое мнение о людях, испортится окончательно.

— Иногда древние методы оказываются очень даже эффективными.

— Скорее, эффектными. Хотя... Ты, правда, ничего такого не знаешь, ну, чтобы точно девочка родилась?

— К Херенокту обращайся, — напоказ зевает Марина, — плоховато твой последний вопрос соотносится со всем, сказанным ранее...

Наёмница только разводит руками. Принцесса продолжает:

— Я, конечно, сама объект определённых суеверий, но по интересующему тебя вопросу могу сказать, и ещё Словом Еггта подтвердить — никакого тайного знания не существует. Мы такими рождаемся. Подавляющее большинство беременностей заканчивается рождением девочек. Особенность это у нас такая, вероятно, генетическая, хотя эта наука ещё недостаточно развитая. Кстати, Слово Еггта, по большому счёту, тоже суеверие.

— Угу. Притом настолько дремучее, что ни ты, ни Софи этим словом не разбрасываетесь.

— Ещё Кэретту помяни для комплекта! — огрызается Марина.

— Насколько мне известно, её суждения отличается выдержанностью.

Мозги посоветовали Марине не ляпнуть вертевшееся на языке « Она блестящий знаток тактики молчи — сойдешь за умную». Не сказала, да и за последние года познакомилась с приличными количеством людей, у чьих матерей со степенью развития материнского инстинкта было гораздо хуже, нежели у Императрицы.

Детские обиды крайне плохо забываются, но плохой мир всяко лучшей хорошей войны. Особенно среди и так немногочисленных Еггтов. Марина со скрипом, но признаёт: намеренно Кэретта ей никогда не вредила, и даже не пыталась.

Марина криво ухмыляется:

— Это хорошо, что она тебя лично не знает. В противном случае, был скандал в Императорском Доме — принц на прислуге женится... Ты примерно так ей воспринимаешься, то есть будь она здесь, на тебя бы обращала внимание не больше чем на предмет мебели. Хотя, надо признать, по именам персонал знает всех. Вроде как Великой Дине с её знанием по именам всей Армии. Она на статусах и древней славе маленько того.

— Херенокт ей не сын.

— Но он сын ЕИВ. Я же говорила про её сдвинутость на статусах... Хотя, — Марина щёлкает пальцами, — мне, знаешь ли, в нашей семейке лишние конфликты тоже не нужны... Рано или поздно ты с ней встретишься. Раз на церемонии не будет ЕИВ, то она там и подавно не появится. По протоколу они должны вместе быть... Там отдельная церемония есть представления супруги, в общем, туда, где тебе предстоит столкнуться с ней, надевай парадную форму со всеми наградами. Кэретта крайне уважает всё, связанное с Вооружёнными Силами. Наличие звания и наград значительно повышает любой статус... Во всяком случае, будет вести себя ровно. Может, и нейтрально станет относится, особенно, если у тебя есть награды за значимые события.

— За выслугу мне ничего не положено, — криво ухмыляется Смерть, оправдывая ухмылкой имя-прозвище.

— Короче, играй роль офицера сил специального назначения. Служба в Крепостном полку — формальное прикрытие ради той же выслуги лет. Так для всех будет лучше, включая лично меня.

— Странно, что ты ЕИВ даже не упомянула.

Херктерент с усмешкой махнула рукой:

— У него личные мыши в амбаре с северного слона размером. Хочет увидеть прямого потомка кого-либо из своих законных детей. Нам двоим возраст в его понимании ещё не подошёл. А Сордар с Хереноктом не спешат радовать старика. Всё-таки, не забывай, сколько ему лет... Он чуть ли не прямым текстом заявлял: сын может заключить брачный договор с кем угодно, лишь бы смогла родить... Твоей дочке с Дня Рождения от него будет много всего очень вкусного и полезного во всех смыслах слова. Так что, чем скорее займёшься процессом претворения в жизнь надежд ЕИВ — тем лучше.

— Ребёнка я никому не отдам! — наёмница мгновенно превращается в Чёрную Смерть из тропических лесов.

В общем-то, предостаточно историй про Великие Дома, правда, преимущественно южные, когда Глава Дома изымал у матери будущего наследника и занимался воспитание самостоятельно.

— Не того боишься, роди сначала, — хмыкает Марина, — его к детям не особенно тянет. Он довольно старомоден и считает, что детьми должны женщины заниматься, а потом — сами расти. С мужчины в основном материальная составляющая вопроса. В вопросы воспитания он начнёт вмешиваться только в крайних обстоятельствах... Отвечаю сразу. Да, такие обстоятельства имели место быть в отношении меня. Но до самого края не дошло.

— Не зря говорят, у каждого дворца множество тайн.

— Большинство из которых сочинено сильно после смерти тех, кому те или иные тёмные дела приписываются.

— Чёрные — сперва ваше прозвище, а уже только потом — моё, — забавляется наёмница.

— В нашем случае — это часть имени, — принимает игру Марина.

Смеются обе.

— Здесь думаешь остаться, или в Столицу переберёшься?

— Не строила таких планов, мы оба, в общем-то перекати-поле, где угодно сможем жить. Но ребёнка лучше растить в привычной для родителей среде.

— Среда у вас изначально сильно разная была.

— Зато, потом весьма похожей стала. Мне вот здесь, например, очень даже нравится...

— Примеряешься к собственности?

— Все так делают. Раз уж повезло настоящего принца заполучить.

— Принц и наёмница, — хмыкает Марина, — обратный вариант старой сказки про принцессу и стражника.

— Ты в будущем прямой вариант не устрой.

— Есть какие-то возражения против статуса моего избранника? Быстро же у тебя предрассудки включились; я думала это не заразно.

— Верное проклятие в отношении брачного договора — «Чтобы тебе на Еггте женится!» — усмехается наёмница.

Марина только ухмыляется в ответ:

— Сама понимаешь, в нынешнем поколении Еггтов на брачный договор в ближайшее время можно не рассчитывать.

— Думаю, доживу до тех времён, когда вы обе передумаете.

— Как бы твоя Марина не успела стать взрослой к тому времени.

— Думаю, это произойдёт гораздо быстрее.

— С чего ты взяла?

— Достаточно в людях разбираюсь. Грубо говоря, чую как собака.

— Попробуй Софи это сказать, — гримасничает Марина.

— Я знаю, когда следует промолчать. Мне лишние конфликты с будущими родственниками тоже не нужны. И говорила уже, мне дела нет, чем взрослые люди добровольно в одной постели занимаются.

— Хочешь сказать, это я не туда лезу?

— Я всегда говорю только то, что говорю.

— Ладно, оставим пока Соньку в покое. Тем более, у неё нехарактерный приступ постоянства... Который наверняка кончится чем-то этаким...

— С трудом могу себе это представить. Не будет же Эрида пытаться Хейс убить.

— Это больше будет похоже на попытку самоубийства, — хмыкает Марина, — хотя разноглазая на деле куда сильнее и ловчее, чем кажется...

— По-моему, ты на неё наговариваешь. И это больше всего похоже именно на ревность.

Марина усаживается с надутым видом, скрестив руки и ноги.

— Ничего я не наговариваю... Интересно, эшбадовок этих она перетянет в Столицу? Хотя, там у неё ещё несколько есть...

— Хорошо или плохо, что она мальчиком не родилась? Таким бы успехом пользовалась...

Марина судорожно сглатывает, делая вид, что хочет расстегнуть отсутствующий воротник.

Говорит сипло:

— По аналогии Эр в мужском варианте пользовалась бы популярностью не у девочек, а у мальчиков. Это не настолько мило, как может показаться.

— Как-то не подумала, что и мозги тогда тоже были бы другими, а не только некоторые детали анатомии.

— К счастью, это только мысленный эксперимент, — трёт горло Марина, — хорошо хоть, Эр принципиально с мальчиками не общается, притом с любыми.

— Всё серьёзнее, чем мне сначала показалось. Это не как у Софи, совершенно другой случай. Игры в следующую стадию стали переходить...

— Пока они никому не мешают.

— Именно, что только пока...

Если кажется, будто недоговаривают, лучше сразу заняться прояснением ситуации:

— Ты что, с такими сталкивалась? Что-то сильно плохое знаешь?

Наёмница ухмыляется, словно наевшись кислятины:

— Лучше бы спросила, что я могу рассказать хорошего. Нет, сразу про плохое...

— Ты по краю минного поля бывало, разгуливала. В жизни, знаешь ли, таблички «мины» стоят далеко не везде. Где ты таких любителей мальчиков откопала?

— Я с кем только в жизни не сталкивалась. Таких тоже видала. Первый раз... Ещё тогда, в молодости, когда насмерть дралась. Были там такие, жизнью пресыщенные. Разумеется, среди зрителей. Меня уже тогда не подводила наблюдательность. Видела, кто там не просто друзья. Пьянели от крови они, пожалуй, сильнее прочих... Впрочем, и я была хороша. Со мной ведь тоже можно договорится. Ну, ты понимаешь, о чём... Притом, сама я эти деньги считала самыми лёгкими из всех, что у меня тогда были. Напряжения — минимум, а разовый доход гораздо выше, чем у лучших из тех, кто этим постоянно промышляет. Они мне даже завидовали. Я не всегда деньги требовала... Говорила же, золото люблю. Да и лестно внимание к себе было ещё и в этой сфере. Но тогда принцы до меня не снисходили. Не скажу, что горжусь, но и стыдиться мне нечего. Всякое я тогда вытворяла... По сути, такой же сорт отброса, существо для кровавых и иных развлечений зажравшихся бездельников. Вовремя я спрыгнула с этого поезда, летевшего в пропасть...

— Помог кто?

— Нет. Тогда я сама решила, всех денег Империи не добуду всё равно. Полученное не оправдывает лишний риск. Херенокту как-то раз со зла рассказала про всё, чем занималась. Ссорились тогда. Думала, этот вечер только один из нас переживёт. Он только посмеялся: «много слышал о бурной молодости портовых девочек, не знал, что бывает настолько бурно и весело».

— Можно подумать, ты чем-то безопасным занялась, — бросает Марина. Чувства странные, но осуждения среди них нет. В конце концов, отчаянной наёмницей и даже разбойницей одно время сама Дина I была. Кто знает, что она по молодости вытворяла. Ходили же слухи о многочисленных связях. Включая женщин. По насмешке судьбы, самую известную звали Рэдрия Хорт. Да и Кэретта, Линк и Дина II не от игры в «Смерть Императора» с Фьюкростом появились.

— У меня было не сильно много вариантов для выбора рода деятельности. Вовремя я спрыгнуть решила. Эти остались. Некоторые ещё и сейчас живут. Притворяются, знают меня только в нынешнем качестве. Я притворяюсь в ответ. Так проще всем жить.

— Проще — не значит лучше.

— Тут все стороны решили прошлое не ворошить. Справедливость — слишком философское понятие, крайне плохо дружащее как с писаными, так и с неписанными законами.

— Ты так и не сказала ничего плохого.

— Вполне достаточно, что там не было ничего хорошего. Про некоторых говорили, что развлекаются с малолетками. Но для подобных личностей это практически норма. Как там древние говаривали? «Женщины — для рождения детей, для любви — мальчики».

— И где теперь те древние?

— Мы, вообще-то, их прямые потомки. У кого-то формальная родословная аж на Империю Островов уходит. Видимо, мальчиками они не злоупотребляли. Да и не очень-то запрещать противоположному полу то, что своему разрешаешь.

— Кто бы говорил... Не зря южане зовут Архипелаг Островами Разврата.

— Думали, что будет бесплатно, — хмыкает наёмница, — а оказывается, за всё платить требуется. Бесплатно только у кошек бывает.

— Южане, что с них взять, — хмыкает Марина. — Как там у них было раньше заведено? Все женщин должны одеваться прилично, ходить в церковь и всё такое, при этом в больших городах в определённых районах... Ну да, тех самых куда не ходят приличные люди, собой торговали абсолютно все женщины и приличное число мужчин. При этом подобная торговля строжайше запрещена была. У нас хотя бы честнее, что написано на вывеске, то и продаётся.

Наёмница усмехается:

— В странах бывших под сильным южным влиянием такие районы до недавнего времени сохранялись. Я была, мне не понравилось. Как-никак, главная местная достопримечательность. Вот и решила посмотреть.

— Подзаработать не предлагали? — на этот раз язык опередил мозги.

— На мне, вообще-то, написано было, что я очень дорого беру. Таких богатых не нашлось.

— Чего-то ты не договариваешь, тебя не по причине золота на тебе стороной обходили.

— Золото на мне в качестве наряда и преобладало, — усмехается наёмница, — местные в основном смесь белой и желтой расы, мелкие в основном. А со мной — пятеро чёрных бойцов, самый низкий — два метра два.

Марина от хохота чуть не подавилась. Смерть — это действительно Смерть всему живому!!!

— Херенокт тебе на это что сказал?

— Так он этим самым низким и был. Грим не вчера изобрели. Твой брат этот маскарад и придумал. Как те четверо ржали, когда наряд принцу подбирали, чтобы совсем уж от них не отличался. Ибо слишком на роже написано: я — офицер Империи. В общем получился самым диким и жутким из них на вид. Старались ребята.

— Они хоть из настоящих племён были, или это наши южные, притворявшиеся дикарями?

— Два — два, — усмехается Смерть, — кто из племён слишком давно жили среди нас, старались во всём быть грэдами, дикарский вид был чем-то вроде камуфляжной накидки. Зато наши на дикарей уж очень старательно старались походить. Двое из племён их по-настоящему боялись, за жестокость даже по наёмническим меркам и полностью отбитые мозги. Про одного, кстати с университетским образованием, слухи ходили, что он человека съел. Посмотрев на него — можно было поверить. Ел кого или не ел — не знаю, а как уши резал — видела. Пленные хотели жить, говорили, они мобилизованы насильно, а так они всей душой... Так и не научилась понимать это глупое высказывание преданы тому, кто нас послал. Мы склонны были их отпустить. Нам платили ещё и за то, чтобы особо не зверствовали. Так вот тот сказал «Знаем мы вас, это сейчас вы тихие, а отпустим опять мобилизоваться насильно побежите. И ведь наверняка бегали уже... Стрелять мне вас без нужды. Отпустить — отпущу. Но каждого помечу. Встречу одноухого в поле — не будет ничего. Встречу в лесу — выпотрошу. Когда по-человечески просили, он не понял». Когда сталкивались с теми, кто про грэдов хоть пару книжек читал он ещё и представлялся: «Меня Живодёром зовут. В честь старшего телохранителя Дины III. Если кто не знает, он точно знал, сколько в человеке костей, и как каждую можно сломать самым болезненным способом». Действительно, ломал кости по выбору на спор.

— Ухи-то отрезал?

— Да. У него слова с делом не расходились.

— Как, однако, тонок на человеке налёт так называемой культуры. Пропали сдерживающие факторы — и из выпускника Столичного вылезает кровавый дикарь.

— Мы все, вообще-то, хищные обезьяны. Глупо отрицать животную составляющую в нас.

— Только в некоторых она основная...

— Этот ухорез и костелом погиб через три месяца. Закрыв собой меня от взрыва гранаты. Успел сказать «Ты и правда Смерть. Настоящая Белая, а не Чёрная. Рядом с тобой умирают...» Хотел ещё что-то, но не успел. Будешь разбираться, какой составляющей в нём больше было?

— Человеческой, — выцеживает Марина, — что тут непонятного?

Смерть прислушивается. Резко хватает рацию.

— Что такое?

— Я слышу самолёт. Это запретная для полётов зона! — щёлкает тумблерами.

Марина почему-то вспоминает — при ней из всего арсенала только один нож. У Смерти, правда, ещё есть пистолет в водонепроницаемой кобуре. От грота они довольно далеко. Наёмница бросает несколько фраз. Видно как напрягшиеся черты разглаживаются. Машет Марине.

— Отбой тревоги! Это Софи решила покататься.

— Сама? — настораживается Марина, вспомнив, что благодаря какому-то хитрому выверту законов сестре на Архипелаге запрещено самостоятельное пилотирование. Спорить с ЕИВ в вопросах безопасности полётов даже бесстрашная Сонька не решиться.

— Нет. Я помню, ей запрещёно пилотирование. За штурвалом — пилот МИДв высшей квалификации, машина прошла освидетельствование месяц назад.

— Она там одна?

— Нет. С Хейс, — играет бровями наёмница.

Марина кривит рот.

— По-другому не налетались. Решили классическом способом попробовать. Они знают, где мы?

— Разумеется, но ты не волнуйся, у этого островка даже гидросамолёт не сядет. Камней слишком много.

— Вертолёт у вас есть?

— Да. Два флотского образца, но это не он, я по звуку определяю.

Марина укладывается на самом большом камне, раскинув руки.

— Пусть видят и завидуют?

— Чему?

— Не знаю, но ей всегда плохо, когда мне хорошо.

— Зря ты на неё наговариваешь!

Марина никак не реагирует. Гидросамолёт-биплан летит чуть ли не цепляя верхушки деревьев. Закладывает вираж. Херктерент даже не шевелится.

Смерть стоит рядом. Машет рукой.

Марина садится, обхватив колени.

— Ещё не хватало, чтобы решили, будто мне плохо.

— В таком случае, я должна предпринимать совсем другие действия. Да и Софи может связаться и с тобой, и со мной.

— Нервы помотать решила.

— Кому?

— Всем нам. Хейс не больно-то любит летать.

— Мне кажется, Софи несколько лучше тебя знает, что она любит, а что — нет.

— Они ещё долго кружить собираются?

— Машина создавалась как связной самолёт, дальность до любого острова Архипелага. На этом оборудован салон на четырёх человек.

— Делать кому-то нечего!

— Его ЕИВ пилотировал.

— Так про что я и говорю, — хмыкает Марина. — Точно надо было с соблюдением всех инструкций улететь куда-нибудь подальше. Пусть и со штатным радистом, и всеми остальными, кем полагается.

— Лето ещё длинное, — усмехается Смерть, — прикажешь готовить большую летающую лодку?

— Бесполезно! — Марина переворачивается на живот — Всё равно найдут. Пусть на мою задницу любуются! Обе говорили, что она у меня крайне удачной формы.

— Лучше я на самом деле редко видела, — и не поймёшь, шутит наёмница или серьёзна.

Марина прислушивается.

— Кажется, улетают...

— Вертолёт вызвать?

— Зачем? Мне здесь ещё не надоело.

— Они явно вокруг Острова собрались. Возвращаются — а ты их на аэродроме встречаешь.

— Побегать придётся. Гидросамолёты и вертолёты из разных мест. И обойдутся они без встречи со мной. Чести много!

— Надо мне, независимо от отношений с Хереноктом, до конца лета в отставку подать. — скучно сообщает наёмница. — Не хочу оказаться причастной, когда вы обе начнёте друг друга убивать.

Марина только самодовольно ухмыляется.

— Если я прибью Софи, меня попытается убить Эр. В случае её гибели, начнётся самая настоящая внутренняя война с её отцом. Так себе сценарий развития ситуации в стране.

— Всегда поражалась твоей жизнерадостности и жизнелюбию.

— И не говори! Самой нравится.

— Скромность украшает девушку...

— Угу. Полупрозрачное платье украшает ещё лучше. Эшбадовки с Эр не дадут соврать.

— То блестящее, которого словно на тебе и нет, она сама придумала?

— Быстро же слухи распространяются... Там же, вроде, только свои были... Хотя да, её фотографировали все, у кого аппараты были... Что, думаешь такое заказать?

— Это на женщину не моего телосложения. У меня плечи слишком широкие, да и мускулатура. Да и рожа у меня слишком злая для такого... Хотя будь я помоложе...

— Второй быть так себе...

— После такой принцессы? — хитро щурится Смерть.

— Ты что, тоже в разноглазую влюбилась?

— Не обижайся, но самая красивая девушка нынешнего поколения — это не твоя сестра. Ты их обеих видишь почти каждый день, и кое-что от тебя просто ускользает. Я их почти год не видела, и изменения очень резко бросились в глаза.

Марина ворчливо поднимает губу.

— Если уж к оценке этих личностей подходить, то разноглазая — гигантский неогранённый алмаз. Из которого брильянт может выйти, а может, и нет. Сонька же — брильянт законченный, и жутко боится, чьи-то грани могут ярче заблистать. Думаю, она потому и держит Эр в таком состоянии, чтобы та её не превзошла.

— «Милая» девичья грызня... Как долго я была далека от всего этого...

— Это хорошо или плохо?

— Это не могло быть по-другому.

Марина хитро щурится:

— Тебе мускулы и плечи когда-то не мешали быть одной из первых красоток Архипелага.

— Ты же читала моё «Личное дело»... Хотя там многого нет.

— Так и я о том же. Интересно, к уже имеющимся сколько материалов о тебе уже засекретили?

— Это неизбежно при достижении определённого положения... Хотя на Острове про меня толком ничего и не найдёшь. Разве, что про то, как я в школе училась. Про другие мои дела ведомости не составляли.

— Школьные материалы про тебя, наверное, уже изъяты. Сейчас вовсю тебе сочиняют официальную биографию... В «Придворный календарь» этого года ты уже не попадёшь. Но точно будешь в следующем. Разошли по экземпляру всем людям из своего прошлого, кто тебя недооценивал.

— Скорее всего, так и сделаю... — устало вздыхает наёмница, — Хотя там некоторые искренне порадуются за меня. Хотя да, большинство полопается от зависти... — Смерть мечтательно смотрит на море.

— Ждёшь, когда трупы твоих врагов поплывут? Хотя при взрыве скопившихся газов труп обычно тонет…

— Есть способы, чтобы плавал подольше. Или тонул побыстрее. Разные бывают потребности... Ты права, времени когда трупы врагов мимо меня поплыли, я дождалась. И мне хорошо!

— Это на Юге свадебной церемонией всё заканчивается. У них даже шутка есть: «после свадьбы жизни нет».

— Конечно, нет, — хмыкает наёмница, — добровольно в зависимость продаёшься. Твоей собственностью теперь муж будет управлять. Какая уж тут жизнь при отсутствии финансовой самостоятельности? Родить ребёнка до заключения брака на Юге даже сейчас ужас-ужас. Ни статуса, ни претензий на наследство.

— У тебя устаревшие представления о их законодательстве.

— Отменённые законы часто действуют десятилетиями... Как по мне, прежде чем «моё» и «его» станет нашим, должно довольно много времени пройти.

— От содержания, положенного по твоему новому статусу Имперской Принцессы отказываться не собираешься?

— Вот ещё! Я уже много раз говорила, как деньги люблю. Тем более, это же мечта многих — чтобы тебе платили только за то, что ты такая красивая!

— И главное, скромная!

Наёмница смеётся:

— Брачный договор в нашем обществе — пережиток прошлой эпохи, да и у южан при всех их церковниках идёт к тому же самому. Слишком многие виды деятельности позволяют быть финансово самостоятельными.

— Это для тебя или меня важный пункт. Но многие предпочитают, чтобы за неё думал кто-то другой. Один мозг становится придатком к другому. Как у глубоководных рыб самец прикрепляется к телу самки, кровеносные системы срастаются. Придаток служит только для выработки молок...

— Всегда поражалась образности и меткости твоих высказываний. Только в нашем обществе такие придатки чаще бывают женского пола.

— Представляешь, я даже знаю таких. Притом, среди сверстниц.

— Ничего не меняется, — хмыкает наёмница, — откуда столько дур берётся.

— Так величина разума на планете — величина конечная, а население-то увеличивается...

— От кого-то это я уже слышала.

— Ты лучше увеличением этого населения поскорее займись.

— С этим вопросом я и без тебя в состоянии разобраться.

Марина качает головой:

— Переписка с кем привела к надвигающемуся событию? Что-то без меня у вас плоховато получалось...

— Как уже говорила, ты крайне убедительной умеешь быть. Знаешь, я даже опасаться начинаю — не слишком ли высоко забралась? Ведь если свалюсь — целых костей не останется. Договор с Принцем Империи собираюсь заключать, при содействии Принцессы Империи.

— Можешь добавить, ещё и Младшего Еггта, — скалится Марина.

— И это тоже, — соглашается наёмница, — мечта глупенькой маленькой девочки сбылась. Вот только я опять сомневаюсь, настолько ли всё хорошо, как кажется?

— Тебе не по шее, а по голове надо стукнуть. Чтобы мозги на место встали. Кажется, тебе в молодости что-то там отбили. Или ты южных сказок про сбежавших невест в детстве начиталась? Про ваши больные отношения книги можно писать, причём, как медицинские, так и приключенческие, и народоописательные, и даже любовные.

— Сомнительно, что ты про любовь станешь читать.

— Про вас двоих может быть, и прочла бы. Как литературу для взрослых. Сомнительно, что в своих путешествиях не набрались ничего, для взрослой жизни полезного...

— Я подумаю, может и подскажу кое-что. Хотя у твоих потенциальных друзей ещё не должно быть сложностей с потенцией.

— Зато с мозгами сложностей хоть отбавляй! — огрызается Марина. — Где-то я даже начинаю понимать Соньку и разноглазую. Их подруги способны на более сложные чувства, чем противоположный пол.

Наёмница чуть было не напомнила Марине, что не надо неудачный опыт на всех распространять. Но, слегка подумав, решает промолчать. У неё у самой разборчивость далеко не сразу началась. Далеко не сразу научилась видеть в людях что-то, кроме физической привлекательности. Да и даже с привлекательными не все опыты были удачными.

Марина, в полном соответствии с возрастом, всезнайство и опытность старательно изображает.

— Чуть ли не впервые ты о чувствах заговорила.

— Я что, иначе, чем другие устроена? Хотя, признаю, чувственная сфера у меня перекошена в сторону недоразвитости.

— Тут уж сама решения принимай. Мой опыт тут бесполезен. Я ведь не являюсь ценнейшим призом, как ты. Лжи ты ещё очень много наслушаешься, в дополнение ко всему, что слышала уже.

— Как мне кажется, соревнование по добычи этого приза уже началось.

— Оно началось вскоре после твоего рождения. Впрочем, ты это и так знаешь? Сильно много предложений было?

— Мне хватило, чтобы ещё больше в людях разочароваться...

Смерть качает головой:

— Сомнительно, что с тобой пытались не по правилам играть... У тебя самой никаких привязанностей сейчас не имеется...

— Я сюда не за красавчиками местными приехала, как некоторые дуры столичные сюда катаются.

— Количество развлекательных поездок сюда за последние года очень сильно сократилось.

— Лайнеры на войну ушли, — хмыкает Марина, — а самолёты могут обеспечить скорость, но не комфорт.

— Да и там регулярных рейсов намного меньше стало.

— О чём я и говорю. Я не за чувствами сюда приехала.

— Не уверена, что это правильное решение. Тебе пока можно только на внешнюю привлекательность ориентироваться. Ты же не южанка, как предохраняться знаешь...

— Тоже мне тайна великая. Это даже Кошмар, то есть, Дина знает.

— Про местных я и вовсе не говорю.

— Остров разврата, — усмехается Марина.

— И не говори. Архипелаг на последнем месте в Империи по числу беременностей среди лиц, не достигших возраста восемнадцати лет. Умные все стали.

— Мне ты предлагаешь побезумствовать?

— Если тебе этого хочется.

— Я слишком примелькалась в прошлом году... Хотя я подумаю. Молодость всё-таки — один раз. Да и всевозможные надвигающиеся события способствуют странным знакомствам...

— Если ты про мою церемонию, то придётся тебя разочаровать. У большинства моих соратников нет детей, а у тех, у кого есть — все младше тебя по возрасту.

— Придётся положиться на Херенокта и его известность среди местных чинов, — напоказ вздыхает Марина. — Надеюсь, тут не слишком многие хотят его убить?

— Намекаешь на старые любовные похождения своего брата? Только я совсем не ревнива. При моём образе жизни ревность — излишнее чувство.

— Теории свободных отношений придерживаешься?

— В основном. Надо иметь возможность для сравнения.

Марина посмеиваясь, с остановками разводит в стороны указательные пальцы.

— Преувеличиваешь, — хмыкает наёмница, — это уже не человеческий размер.

— А какой ты самый большой видала?

Наёмница разводит пальцы куда меньше, чем Марина:

— И как?

— Никак. Я испугалась. И пробовать не стала.

Марина рот от смеха зажимает. Отсмеявшись, сообщает:

— Я бы тоже испугалась. Растяжимость некоторых органов всё-таки имеет определённые границы.

— Этот тоже переживал, что его дубина пугает большинство женщин. Шутку, что дело не в размере, а в умении использовать знаешь?

— Это высказывание старше Империи Островов, — пожимает плечами Марина, — там ещё другие есть, про пальцы и язык.

— Этими предметами не все пользоваться умеют, — вздыхает наёмница. — Кстати, по моему опыту, у девушек это получается гораздо лучше.

— Не будем углубляться в подробности. Вокруг меня и так слишком много излишне близко дружащих девушек.

— Ты же говорила, понимаешь, что они друг в друге находят.

— А ты весьма верно подметила, что некоторые тупо зажрались. Особенно это относится к разноглазой.

— Я уже говорила о допустимости подобных явлений? «Подруга по горячим источникам» применительно к дружбе между девушками — термин, по всей стране существующий. Да и близкое общение с Эридой пойдёт скорее на пользу, нежели во вред.

— Особенно, в материальном плане будет велика выгода, — хмыкает Марина.

— Тебя так волнует, сколько Эрида на тратит на подруг? Особенно если учесть, что они все находятся здесь за счёт средств ЕИВ.

— Подожди немного, увидишь много интересного...

— За всё время с прибытия она не обращалась с просьбой осуществить какие-либо закупки или снять суммы наличных денег. Внешние траты они, знаешь ли, очень прозрачны для посторонних.

— Финансовые отчёты тоже пишутся?

— Разумеется. Про каждую из вас. И не притворяйся, будто не знала. От его высочества соправителя дополнительно поступило «Разъяснение», что траты Эриды ничем не ограничены. На вас такие ограничения формально есть, но вы физически не сможете столько потратить.

— Когда Херт этот «отчёт» получит, его ждёт много крайне неприятных сюрпризов.

— Пока в этом «отчёте» не написано ни строчки.

— Как уже говорила — лето ещё длинное.

— Марин, у тебя по отношению у Эр смесь зависти, ревности и детской обиды, хотя речь идёт совсем не о детских вещах. «Почему у неё есть то, чего нет у меня?» Причём необходимость для тебя самой этого самого чего-то проходит последним пунктом.

— Как уже говорила, — хмыкает принцесса, — ты потрясающе наблюдательна.

— Потому и жива до сих пор, — пожимает плечами Смерть.

— И это ты тоже говорила, бессмертная наша!

— Это что-то новенькое.

Марина только посмеивается:

— Принцесса Смерть. Неплохо звучит.

— Я ей ещё не стала.

— Вопрос времени. Интересно, разноглазую сюда принесёт?

— Это зачем ещё?

— Вслед за Софи. Посмотреть, куда это неразделённую любовь понесло. Вот и захотелось того же.

— Самолёты и пилоты в наличии, — пожимает плечами Смерть, — хочется — пусть летает. Тут всё равно не сядешь.

— А с парашютом прыгнуть?

— Эрида? С парашютом? — переспрашивает наёмница.

Марина трёт подбородок:

— Кажется, солнце местное на меня действовать начинает. Мысли всякие глупые в голову лезут.

— Странно, что у Софи такая идея не возникла.

— У неё со здравыми мыслями в последнее время сильные сложности.

— Исключительно с твоей точки зрения.

— Почему все, и всегда на её сторону становятся?

— Марин, время детских игр и старых обид давно прошло.

— Угу. Время взрослых игр начинается.

— Временами ты совершенно невозможна.

— Потому что второй такой попросту нет!

— Мир этого не пережил бы!

— Не в таких катастрофах устоял. Я ещё не самое разрушительное, что может произойти.

— Главное, потрясающе скромная!

— Есть такое, — усмехается Марина, — Что такая задумчивая? Что-то невесёлое вспомнила?

— Нет. Стала понимать, как это — стареть. Вроде, рядом с тобой снова чувствую себя молодой, и одновременно понимаю, насколько же это всё не так.

— Кажется, сегодня последний день тут досиживаем. Слишком уж много народа стали мной интересоваться.

Смерть плечами пожимает:

— Столько времени на острове — надоедает.

— Тебе-то пока можно не спешить. Всё равно, Херенокт не приехал ещё. Дать Звезде по шее не займёт много времени.

— Тебе и подавно спешить некуда.

— Думаешь, успеешь подготовиться?

— Если учесть, на украшение города запланированы совсем небольшие средства, а элементы парадного убранства кораблей и так на борту находятся. То особо на подготовку налегать не придётся. Это же не двадцатые числа следующего месяца.

— Там уже мне можно не напрягаться, — отмахивается Марина, — Местная администрация сделают всё самостоятельно. Верноподданнический инстинкт изжить крайне сложно. Я всё-таки умею адекватно оценивать затраченные усилия. Пусть и не на самое желанное мной мероприятие. Но вот ты там обязательно будешь. Притом, в своём новом качестве. И не вздумайте оба мне сбежать!

— Мы достаточно по миру шлялись, чтобы в нём разочароваться. В путешествие отправляться не планируем, да и время сейчас не самое подходящее.

— Вместо себя кого-то уже подыскиваете?

— Зачем? Только тратить лишние средства. Я пока планирую здесь ещё пожить. Насколько я помню, новый статус совсем не обязывает меня находится где-то в определённом месте.

— Ближе к зиме такое место появится, — усмехается Марина, — планируется Великий Бал Императрицы. Она слишком чтит все формальные статусы, так что, ты точно будешь приглашена. И даже не пытайся отвертеться. Это уже лично я предупреждаю!

— И в мыслях не было такого! Это ведь детская мечта абсолютно все девочек Архипелага.

Марина мысленно стонет. Точно, огромная Империя потрясающе едина во всём. Дурочки в самых разных её частях мечтают об одном и том же. Интересно, у Херенокта хватит наглости устроить какой-либо скандал? На мероприятиях такого уровня он ещё ничего не устраивал. Надо будет обсудить с ним это, хотя, сомнительно, что брат захочет с Кэреттой ссорится.

— Думала, ты несколько взрослее...

— Говорила уже, рядом с тобой снова ощущаю себя молодой... Или ты этот Бал не горишь желанием посещать?

— Ты наблюдательна.

— Странное желание...

— Не люблю быть редкой зверушкой, на кого все пришли посмотреть. Кстати, в данном вопросе к тебе это тоже относится.

— Для меня это будет в какой-то степени возвращением в состояние в каком я неоднократно бывала в молодости. Не думаю, что тот блеск как-то сильно отличается от того, что я уже видала.

— Тебе виднее, — хмыкает Марина, — змеятник там намечается ещё тот...

— Переживаешь из-за того, что внешностью уступаешь многим из сверстниц?

Марина кулак показывает.

— Статус он знаешь ли, скрывает большинство недостатков внешности.

— Примерно, как крепкие спиртные напитки? — щурит один глаз наёмница.

— Как-то не доводилось сравнивать действие того и другого.

— Учти, крепкое спиртное способно увеличивать привлекательность.

— Думаешь, я этого не знаю?

— Не сомневаюсь.

Марина задумчиво обхватывает подбородок:

— Я, да ты, да Херенокт — на мероприятии у Кэретты. Интересно, там ничего не рухнет?

— Марин, я не собираюсь ссорится с людьми, среди которых собираюсь прожить оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы моя дочь встроилась в эту часть общества, а не была там чужой. Тебе или Херенокту спустят и простят любые выходки. Мне же совершенно нельзя ошибаться. Тут я в положении сапёра.

— То есть, что-либо устраивать ты не намерена?

— Совершенно верно. Да и тебе не время уже для подобных развлечений.

Марина решает промолчать. Где-то Смерть можно понять. Новый представитель весьма узкого круга будет в центре всеобщего внимания. Смерть не из этого круга, она пришла со стороны. Конечно, огромную роль играет, кто именно её привёл. Но немалую роль сыграет, как именно поведёт себя она сама. Смерть — не Марина, Еггте забудут и простят всё, что угодно.

Правда, нравы в этой среде в последнее время определённо, смягчились. Та же Кэретта, к огромному удивлению Марины, весьма положительно восприняла Рэдрию. Наёмница куда умнее и опытнее, нежели Хорт. Со смертельно опасными персонажами вполне ладила в своё время. Раз уж собралась по таким законам жить... Хотя, законы не такие уж и плохие.

— Как и где мне развлекаться я сама в состоянии решить. Но, соглашусь, пожалуй, портить розовые мечты слишком большого количества девочек — славы Еггтов как-то недостойно. Куда проще будет просто не прийти.

— Не получится, — качает головой наёмница, — Мы тебя вытащим, где бы не пряталась, и доставим на это бал. Как я себя вести начинаешь, принимаешься бегать от того, чего хочется, и одновременно, боишься.

— Какое точное наблюдение! — криво ухмыляется Марина, — Не боитесь, что покалечу?

— Нет. Ты хороша, как боец своей возрастной категории. Против нас двоих тебе не выстоять!

— Сомнительно, что Херенокт станет на меня нападать.

— Нападение и доставка Принцессы Империи на Великий Бал Императрицы несколько разные вещи. Уж кто-кто, а Херенокт — великий знаток самых разных полутонов...

— Он у тебя уже великим стал, — потирает переносицу Марина, — Мозг уже начал атрофироваться превращаясь в придаток к Хереноктовскому?