Исповедь хакера - version 2.0 (джен)

Медсестра хотела отпустить Мэтта из изолятора вечером, но лично мне отпускать его не хотелось. Во-первых, он мог столкнуться с Кеем, и тогда они наверняка сцепились бы. Во-вторых, я хотел быть уверен, что он не пойдёт опять куда-нибудь прятаться. Да и вообще валяться одному ещё несколько недель было не интересно. Но на мою просьбу выдать мне костыль и отпустить медсестра ответила отказом.

— Ещё не хватало, чтобы ты этим костылём опять кого-нибудь поколотил!

— Кей заслужил! И в тот раз, и сейчас тоже вообще-то! — я надулся. Ну да, прошлый раз я ломал ногу тоже по вине Кея, и он за это получил. Но это же не повод оставлять меня в изоляторе почти на месяц!

— Мелло, вопрос не в том, заслужил он это или нет! Вопрос в том, что ты не умеешь держать себя в руках! Прошлый раз Кей отделался синяками, да. Но ты можешь гарантировать, что в этот раз он не покалечится? Я не могу.

— Ну пожалуйста! Я же занятия пропускаю! Я отстану от всех!

— Вот только не надо про учёбу мне тут, — медсестра замахала руками. — Ты не из тех, кто может отстать из-за простого перелома. Иди в кровать, нечего тут прыгать. Мне Роджер запретил давать тебе костыли.

Это был сильный аргумент. И если мы все часто игнорировали распоряжения Роджера, то вот учителя и медсестра себе такого не позволяли. Расстроившись, я ляпнул, не подумав:

— А как же Мэтт?

— А что Мэтт? — переспросила медсестра. Тут до меня дошло, что я сказанул лишнее, но отступать было уже поздно.

— У него конфликт с Кеем. Кей к нему цепляется на ровном месте, и я не хочу, чтобы у Мэтта были проблемы, пока я торчу тут.

Медсестра вздохнула, потом заглянула в приоткрытую дверь изолятора и посмотрела на Мэтта. Он сидел на кровати, обхватив руками колени, и выглядел таким потерянным, что мне захотелось поскорее вернуться к нему и подбодрить его.

— Ладно. Вечером отпущу вас обоих. Но с условием — костылём никого не лупить! Ты хорошо меня понял?

— Понял. Обещаю, костылём я никого бить не буду.

* * *

За несколько дней я разругался из-за Мэтта почти со всеми своими приятелями, но не жалел об этом ни секунды. Инициатором конфликта был Кей, конечно, — он от души постарался настроить против Мэтта как можно больше ребят, и меня это бесило. Я наконец-то нашёл человека, которого мог смело назвать своим другом, а не просто знакомым или — не дай Бог — фанатом. Дживас был моим, и я не собирался позволять всяким придуркам цепляться к нему.

Сам Мэтт первое время всё порывался сцепиться с Кеем буквально из-за каждого оскорбления в его или мой адрес. Но когда после очередной драки Роджер пригрозил Мэтту, что отберет у него приставку, он тут же сменил линию поведения и просто стал Кея игнорировать. А через какое-то время от него все отстали.

Вообще, мы с Мэттом на удивление хорошо поладили. В отличие от всех остальных, он всегда чувствовал моё настроение и знал, когда меня лучше оставить в покое и не трогать, а когда лучше наоборот расшевелить. Порой мне казалось, что он знает меня даже лучше, чем я сам, — это при том, что мы только-только подружились! С ним было легко и удобно. Он не болтал без умолку, как тот же Кей, всегда готов был помочь мне, не дожидаясь, когда я его об этом попрошу. Но при этом делал это как-то так, что я не испытывал никакой неловкости от того, что принимаю его помощь.

В свою очередь я довольно быстро понял, что было нужно Мэтту, чтобы чувствовать себя на своём месте, как держать его настроение в норме. В отличие от меня, привыкшего к одиночеству, ему было необходимо, чтобы его любили. Он отчаянно хотел быть нужным, хоть и скрывал это, не впуская в своё личное пространство почти никого. Но мне повезло — меня Мэтт подпустил к себе максимально близко, так что я был почти не ограничен в способах показать ему, насколько он важен для меня.

А он был действительно важен. Рядом с ним я чувствовал себя совсем другим человеком, чувствовал себя на порядок свободнее и увереннее в себе. Он был нужен мне почти так же сильно, как воздух, и я не уставал ему это повторять. Конечно, не в таких пафосных выражениях, но всё же. А когда после моих слов он начинал улыбаться, у меня за спиной будто крылья вырастали. Ради этой улыбки я готов был передраться со всеми приютскими мальчишками, даже со старшими. А как он смешно смущался, когда я обнимал его! Но я видел, что эти объятия нужны ему не меньше, чем любое другое одобрение и проявление привязанности, поэтому обнимал его так часто, как только мог.

Но к сожалению, мне приходилось делить Мэтта ещё с одним человеком. Оказалось, что тёплые чувства к нему испытывал не только я, но и Ал. Помимо того, что он вытащил Мэтта из пруда и чувствовал себя в ответе за него, оказалось, что оба они питают нездоровую слабость к порграммированию, компьютерам и прочей технике. Из-за этого Мэтт часто пропадал вместе с Алом в кабинете информатики на дополнительных занятиях. А я безумно ревновал, потому что в такие моменты изо всех щелей выползали мои комплексы и некому было их вернуть на место.

На почве этой ревности я едва не подружился с Бейондом. Он тоже бесился от того, что Ал проводит много свободного времени не с ним, а с Мэттом, но делал он это как-то иначе, не так, как я. И это было… страшно. Бейонд был слишком агрессивным в своей ревности, он стал чаще ссориться с Алом, пошли даже слухи, что они подрались из-за этого. Оба, конечно, всё отрицали, но здоровый синяк на скуле Ала не добавлял убедительности их словам. А когда Бейонд стал докапываться до меня, требуя, чтобы я повлиял на Мэтта, я понял, что лучше держаться от этого странного парня подальше. Но с Мэттом всё же решил поговорить на эту тему, потому что реально стал опасаться, что Бейонд переключится с меня на него. А методы убеждения у Бейонда были весьма специфические.

* * *

Обычно раз в месяц Роджер выдавал всем нам немного денег и разрешал нам ходить в город — под присмотром кого-нибудь из учителей. Чаще всего все сразу же спускали всю сумму на всякую ерунду типа конфет или журналов. Я, например, всегда покупал себе шоколад, но Мэтт в первый же поход в город удивил меня — почти все деньги он отложил себе в заначку, купив себе лишь пару батареек для приставки. Таким образом за несколько месяцев он накопил неплохую сумму денег, на которую собирался купить себе плеер.

И вот настал день, на который Мэтт запланировал покупку. А я не придумал ничего лучше, чем поговорить с ним о его постоянном общении с Алом и ревности Бейонда именно во время этого похода в город. Если бы только я знал, чем это закончится…

Учитель не очень внимательно следил, кто и где тусуется, так что мы с Мэттом сначала заглянули в продуктовый магазинчик, чтобы купить мне шоколадки. В самом начале знакомства я неоднократно пытался Мэтта угощать, но его от одного запаха шоколада начинало мутить. Первое время я обижался, но потом он объяснил мне, в чём дело. Но, несмотря на свою нелюбовь к шоколаду, он всегда охотно составлял мне компанию при походе в магазин, хотя мог этого и не делать — я никогда не настаивал.

Пока мы стояли у стеллажей, и я выбирал себе плитки, я решил начать разговор на волнующую меня тему.

— Мэтт, тебе не кажется, что ты слишком много времени проводишь с Алом?

— Мелло, ты опять, да? Ну сколько можно ревновать?

— Я не ревную, не говори ерунду, — я передёрнул плечами. Всегда не любил врать Мэтту, но и признать, что он прав, не мог. — Просто его приятель бесится из-за этого. Он уже ко мне привязывался на эту тему, грозился, что если я не поговорю с тобой, он сам будет с тобой разбираться.

— Да ладно, блин, чего он сделает? Мы же не просто так, у нас допы с Джорджем, ты же знаешь.

— Я-то знаю, но что я могу сделать?! Он настроен очень серьёзно! Ты же помнишь, как долго Ал ходил с синяком на физиономии! Я боюсь, что он и тебе что-нибудь сделает.

— Если бы он хотел, уже давно навалял бы мне. Ему никто не мешает, — Мэтт закатил глаза. — Готов спорить, ты сам бесишься, что я не сижу весь день при тебе, и специально преувеличиваешь, чтобы напугать меня.

— Что?! Это я-то преувеличиваю?! — я аж задохнулся от возмущения и приладил шоколадки на первую попавшуюся полку. — Да он псих самый настоящий! Ты с ним близко не общался! Если ему что-то не понравится, он тебя убьёт и скажет, что так и было!

— Ой, не выдумывай. Ничего он мне не сделает. Прекращай ревновать, мы с тобой друзья, а не супруги. Я имею полное право дружить и с другими людьми!

— Я не ревную!!! Придурок!!! — выкрикнул я и, резко развернувшись, быстрым шагом пошёл прочь из магазина.

— Мелло! Стой! Ну куда ты?! Эй! — Мэтт кинулся за мной, но я шёл достаточно быстро, и ему пришлось почти бежать, чтобы не отставать.

Было очень обидно. Да, я ревновал. Мэтт был моим первым и единственным другом, настоящим другом, и я просто боялся, что однажды потеряю его, что рано или поздно ему станет неинтересно со мной общаться, и тогда он найдёт себе новых друзей, а я останусь один. Но и беспокоился я сейчас более чем искренне! Я совершенно не представлял, как далеко может зайти Бейонд, если выйдет из себя. Я на самом деле боялся за Мэтта, так что дело было не только в ревности.

— Мелло! Да блин! Ну чего ты?! — он всё-таки догнал меня и схватил за плечо, разворачивая лицом к себе. Но я уже был в раже, накрутил себя, и поэтому оттолкнул его.

— Оставь меня в покое!!! Иди к своему Алу!!!

Лишь краем глаза я успел заметить, как дрогнули губы Мэтта, — накричав на него, я сразу же бросился бежать. Я сразу же пожалел, что наорал на Мэтта, но был сейчас не в состоянии успокоиться и извиниться за свои слова. Так отвратительно я себя ещё никогда не чувствовал, слёзы стояли у меня в глазах, и я не смотрел, куда бегу. Внезапно у меня за спиной, почти над ухом, раздался крик, полный ужаса:

— Мелло!!! Осторожно!!! — а затем меня сильно толкнули, я не удержался на ногах и грохнулся, едва успев выставить вперёд руки. И в ту же секунду услышал визг тормозов и глухой звук удара. Я сразу же развернулся и… И закричал.

Убегая от Мэтта, я выскочил на проезжую часть и едва не попал под колёса машины. Но вместо меня там оказался Мэтт. Вытолкнул меня в последнюю секунду… Сил подняться у меня не было, и я подполз к лежащему на асфальте другу. Вокруг уже суетились люди, водитель размахивал руками, оправдываясь перед кем-то… Всё это было где-то в другой реальности, далеко. А здесь был только Мэтт, бледный, с разбитой головой, в луже собственной крови. Где-то раздался вой сирены…

У-у-у, как же больно-о-о!!! Как будто меня на части разорвало… Какое я имею право называть себя его другом, если допустил такое? Меня с трудом оторвали от Мэтта, я не хотел его отпускать, хотел остаться с ним. Не позволили. Оттащили в сторону. Мой лисёнок… Его увезли на скорой, вместе с ним поехал учитель, а меня не пустили. Не пустили…

Пока я размазывал слёзы по лицу, ко мне подошёл Ал. Он был явно взволнован и обеспокоен, попытался выяснить у меня, что произошло, но я только наорал на него, обвинив в произошедшем. Я хотел, чтобы он ушёл, оставил меня в покое, но вместо этого он крепко обнял меня, а потом предложил не ждать, когда за всеми нами явится ещё кто-нибудь из приюта, а вместо этого доехать на автобусе до больницы.

* * *

Никогда я ещё не был так благодарен Алу за то, что он тоже дружил с Мэттом, как тогда. Понятное дело, он был старше, но при том, какой он был нервный, я даже думать не хочу о том, какие усилия ему пришлось приложить, чтобы взять себя в руки, да ещё и не дать мне впасть в истерику. Всю дорогу до больницы он отвлекал меня разговорами — рассказывал, чем они занимаются на дополнительных занятиях, о его странной дружбе с Бейондом, о том, почему так привязан к Мэтту.

Доехали мы быстро — почти одновременно со скорой. Ал не дал мне подойти близко, и я мог лишь издалека смотреть, как моего Мэтта вывозят из машины на каталке. Я думал, что его сразу повезут куда-нибудь в операционную или в реанимацию, но Ал объяснил мне, что так никогда не делают. Он сам в более юном возрасте несколько раз попадал в больницу и знал, что сначала врачи должны пациента осмотреть, чтобы решить, что именно нужно делать.

В коридоре нас увидел учитель и очень ругался, что мы отправились в больницу без разрешения, и пообещал нажаловаться Роджеру, но остаться тем не менее позволил. Хотя, конечно, нас никуда не пустили, так что нам оставалось только сидеть в коридоре и ждать новостей. Сначала ничего не происходило, но потом внезапно все засуетились и забегали. Воспользовавшись суматохой, я подобрался поближе к врачам — или кто там они были, я не разбирался в этом, — и подслушал часть разговора.

— Готовьте операционную, у мальчишки разрыв селезёнки и парочка ограниченно диффузных САК. А, ну, и кровь, естественно. Скорее всего придётся переливать.

Что такое САК, я не знал, но в сочетании с фразами про разрыв селезёнки и переливание крови звучало это весьма пугающе. Поэтому я не выдержал и влез в разговор.

— Я хочу быть донором, пожалуйста! Возьмите мою кровь! Это я виноват, что его машина сбила!

Врач, которого попросили подготовить операционную фыркнул, закатил глаза и ушёл выполнять поручение, а второй — высоченный мужик в толстых очках — присел передо мной на корточки и, с трудом сдерживая улыбку, заговорил:

— Парень, ты молодец, конечно, что готов помочь другу, но мы не можем воспользоваться твоим предложением. Во-первых, крови может понадобиться много, тебе просто поплохеет. А во-вторых, нам не всякая кровь подойдёт.

— А какая вам нужна? Может, моя как раз подойдёт.

— Маловероятно. У твоего приятеля первая отрицательная… Она встречается не так часто. И к тому же люди с такой кровью — почти идеальные доноры, но вот рецепиенты так себе. Им подходит только такая же.

— Ну, а вдруг! Пожалуйста, проверьте! Вдруг у меня подходящая! Я правда хочу помочь! — на самом деле, я слабо верил в то, что у нас с Мэттом окажутся одинаковыми не только группа крови, но и резус-фактор. Но из чистого упрямства продолжал настаивать, чтобы хоть немного заглушить голос совести. Я чувствовал себя слишком виноватым, чтобы спокойно сидеть и ждать, что будет с Мэттом.

— Ну хорошо. Пойдём. Сделаю тебе экспресс-анализ. Если у вас совпадут результаты, сдашь кровь. А если не совпадут, ты сядешь в кресло в коридоре и будешь спокойно там сидеть, а не бегать тут и мешать нам работать. Договорились? — я кивнул, и врач повёл меня в один из ближайших медкабинетов.

Естественно, у меня группа крови оказалась другая. Но несмотря на то, что я ожидал этого, всё равно было ужасно обидно. Пришлось вернуться в коридор и ждать, но спокойно сидеть я не мог. Каждый раз, как где-нибудь открывалась дверь, я вскакивал в надежде, что смогу узнать что-нибудь о состоянии Мэтта. Мы с Алом проторчали в больнице до самого вечера, но никто не хотел нам ничего говорить. Наконец, откуда-то снова возник наш учитель и, не слушая наших возражений, повёз нас обратно в приют.

По дороге он всё-таки поделился с нами информацией о Мэтте и даже объяснил некоторые непонятные слова из диагноза. То самое таинственное САК оказалось субарахноидальным кровоизлиянием — весьма неприятная штука, когда в голове лопаются кровеносные сосуды и кровь растекается под черепом. Кроме этого, у Мэтта была сломана левая нога, пара рёбер — тоже слева, сильно повреждена селезёнка. Собственно, из-за неё и кровоизлияния в голове Мэтта и отправили на экстренную операцию.

Звучало всё это не слишком оптимистично, и я разревелся уже второй раз за день. Пока Ал обнимал и утешал меня, учитель сказал, что всё не так плохо, как может показаться. Врачи давали весьма оптимистичные прогнозы и предполагали, что через пару месяцев Мэтта уже выпишут. Самые большие проблемы могли возникнуть из-за частичного удаления селезёнки. Учитель объяснил, что из-за этого у Мэтта сильно снизится иммунитет, но я и сам это знал из книжек по анатомии.

Лично меня больше беспокоила травма головы. Один только факт того, что у Мэтта было кровоизлияние, уже был неприятен, но ведь им всё не ограничивалось! Со слов учителя я знал, что Мэтт к вечеру пришёл в себя и даже дышал самостоятельно, но при этом его сильно рвало, он почти ничего не помнил о событиях этого дня, и к тому же у него оказалась нарушена речь. Всё это меня ужасно расстраивало, и я чувствовал себя последним мерзавцем. Больше всего мне сейчас хотелось отмотать время назад и оказаться под машиной вместо Мэтта, не дать ему вытолкнуть меня из-под колёс.

В приют мы вернулись уже сильно после отбоя, и учитель отправил нас по комнатам, предварительно отдав мне пакет с вещами Мэтта — одеждой и рюкзаком. Конечно, нам с Алом потом влетело от Роджера за самодеятельность, но по крайней мере я не мучился от неизвестности, только от угрызений совести.

* * *

Через пару дней я узнал, что у Мэтта аллергия на одно из выписанных ему лекарств. Пока врачи это обнаружили и выяснили, на что именно у него аллергия, у него пошло осложнение на глаза. Из-за этого его даже продержали в реанимации на пару дней дольше — на всякий случай. Я постоянно психовал, был просто не в состоянии ни на чём сосредоточиться и серьёзно съехал по оценкам. Было ужасно знать, что Мэтт где-то там, в больнице, совсем один… А хуже всего было то, что виноват в этом был я… Если бы мы не поругались, ничего бы не случилось.

* * *

Примерно каждые два-три дня кто-то из учителей ездил в больницу, чтобы узнать о состоянии Мэтта. И естественно, я не давал им всем проходу до тех пор, пока они не пересказывали мне все новости. А когда к Мэтту стали пускать посетителей, я со скандалом вытребовал себе право съездить в больницу и навестить его.

Оказавшись в палате Мэтта, я разревелся в голос. Стоял на коленях рядом с больничной койкой, ревел и просил прощения. Никогда не забуду, как Мэтт удивлённо посмотрел на меня и тихо, почти шёпотом, спросил:

— А за что?

Я даже плакать почти перестал от неожиданности.

— То есть, как это — за что? Я же… Я же… Если бы мы не поругались, ничего бы не было… Всё… Всё из-за меня… И из-за моей дурацкой ревности… Ты был прав… Прости…

— Не говори глупости, Меллс, — Мэтт тяжело вздохнул и провёл ладонью по моей щеке, вытирая слёзы, а я от этого снова заплакал сильнее. — Какая разница, поругались или нет… От неприятностей никто не застрахован.

— Но… Если бы я не был в таком раже, я бы не выскочил на дорогу, и тебе не пришлось бы…

— Мелло, ну хватит! Какая сейчас-то разница? В этот раз ты выскочил, в другой раз какой-нибудь придурок на тротуар въедет. Это не важно.

— Но… Но… — я не нашёлся, что сказать. Мэтт был в чём-то прав. Даже если бы мы не поругались, я всё равно мог оказаться на проезжей части в неподходящий момент… И Мэтт точно так же вытолкнул бы меня из-под колёс… И… Слёзы потекли из глаз с новой силой, и я уткнулся лицом в колени Мэтту. Несмотря его на уверения, что всё нормально, мне было ужасно стыдно.

— Эй, Мелло… Ну чего ты? — он взял меня за руку и легонько сжал, чуть поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Но я никак не мог успокоиться… Никогда в своей жизни я не плакал столько, сколько сейчас из-за Мэтта. Несмотря на то, что его уже перевели из реанимации в обычную палату, выглядел он кошмарно — бледный, худой, прямо как в самые первые дни в приюте, с воспалёнными красными глазами, с синяком на пол-лица…

— Мелло… Ну не плачь… Пожалуйста… Всё же нормально.

— М… М-мэтти-и-и… Прости-и-и!.. Я… Я о-обещаю, мы больше никогда, никогда не будем ссориться!

* * *

Когда пришло время очередного похода в город, я не без труда убедил Роджера выдать мне на руки, помимо моих, ещё и причитаюшиеся Мэтту деньги. Сложив всё это с тем, что у меня осталось с прошлого похода, и тем, что накопил Мэтт, у меня получилась довольно неплохая сумма. Этих денег мне хватило, чтобы купить Мэтту плеер чуть лучший, чем тот, который он планировал, и ещё пару дисков с музыкой к нему. По моим прикидкам Мэтта должны были выписать примерно к Рождеству, и я рассчитывал порадовать друга покупкой. Конечно, была вероятность того, что могли возникнуть какие-нибудь неожиданные осложнения, но я хотел надеяться на лучшее.

К счастью, всё дерьмо имеет тенденцию однажды заканчиваться. Закончилось и вынужденное пребывание Мэтта в больнице, а вместе с ним и моё одиночество. Мой лисёнок вернулся ко мне как раз в канун Рождества. Уроков в тот день не было, и я провёл первую половину дня, сидя на подоконнике и читая. Книжка была интересная, но немного грустная, и я несколько раз ловил себя на мысли, что надо будет обязательно дать её Мэтту почитать, чтобы можно было потом обсудить всё.

Я так увлёкся чтением, что даже не заметил, как открылась и закрылась дверь в комнату, и среагировал, только когда услышал знакомый голос.

— Мелло?.. Привет…

Книжка тут же полетела на пол, а через секунду я уже стискивал Мэтта в объятиях, прижимаясь щекой к его щеке.

— Мэтти!!! Ты вернулся!!! — о, как же я был рад видеть его снова. Была бы моя воля — я бы не выпускал его из объятий до самого вечера. Но я не мог себе этого позволить хотя бы потому, что Мэтт наверняка ещё не до конца пришёл в себя после своих травм. Отстранившись, но не отпустив его до конца, я взволнованно посмотрел на него. — Ну что, как ты?

— Живой, как видишь, — Мэтт криво улыбнулся и обнял меня уже сам. — Так фигово, когда приходится почти целый день валяться в кровати в гордом одиночестве…

— Теперь всё будет хорошо. Обещаю, — я положил подбородок Мэтту на плечо и вздохнул. — Так рад, что ты вернулся… Самый лучший подарок на Рождество…

Я был невероятно счастлив, что Мэтт снова рядом, но моё приподнятое настроение моментально испортилось, когда Мэтт стал переодеваться и снял кофту. Через весь живот у него проходил длинный уродливый шрам, ещё не до конца заживший. Горло сдавило спазмом, и я, не удержавшись, снова обнял его, теперь уже со спины, и Мэтт взрогнул от неожиданности.

— Мелло? Всё нормально? — он обернулся и посмотрел на меня через плечо, положив свои руки поверх моих.

— Да… Просто… Просто я скучал по тебе…

Весь оставшийся день я не отпускал Мэтта от себя ни на шаг, ходил с ним к медсестре, чтобы она накапала ему в глаза и обработала послеоперационный шов, потом мы зашли к Алу, чтобы он не беспокоился о том, как у Мэтта дела. После отбоя мы ещё долго не спали — никак не могли наговориться, болтали обо всём на свете. Но усталость всё же победила — у меня даже не хватило сил, чтобы перебраться на свою кровать. Так мы и спали до самого утра почти в обнимку.

Впервые с того дня, как Мэтт попал в больницу, я нормально выспался. Проснувшись и увидев рядом с собой лицо спящего друга, я смутился и кубарем скатился с кровати. От грохота Мэтт проснулся и стал удивлённо осматриваться, видимо, спросонья не до конца понимая, где находится.

— Мелло?.. А ты тут чего?..

— Привет! — я широко улыбнулся, поднялся с пола и метнулся к тумбочке, откуда достал плеер и диски для Мэтта, и вручил ему. — С Рождеством, Мэтт!

— Ох… Спасибо… А у меня ничего для тебя нет… — он смутился и опустил взгляд.

— Да ладно тебе! — я махнул рукой и уселся к нему на кровать. — Во-первых, без твоих сбережений я не смог бы тебе всё это купить. А во-вторых, для меня самый лучший подарок — то, что ты рядом.

— Спасибо… — Мэтт придвинулся ближе, порывисто обнял меня и… И поцеловал в щёку. В этот момент я забыл, как дышать, и к собственному невероятному удивлению почувствовал дикое смущение и какой-то необъяснимый жар в груди. Прикосновение мягких сухих губ к щеке оказалось очень приятным — раньше меня никто никогда не целовал, по крайней мере, на моей памяти. И теперь я не знал, что думать и как вести себя дальше.