Тигр (джен)

Море огней, затхлого воздуха, безобразных зданий, ухабистых, как русские дороги, рваных эмоций. Третий Рим с высоты птичьего полёта. Первый нравился ему куда больше. Потому что он видел Москву совсем другой. Зарывшейся в землю, зато душевной, искренней, неповторимой, фонтанирующей Силой, тянущейся к магии каждым своим колодцем, переулком, каждой стеной. Нет, тогда он ещё не руководил Дневным Дозором. И не собирался никогда и ничем руководить. Эх, молодость, молодость. У него в ту пору были совсем другие занятия. Но Москву несколько раз посещал, больше — успел полюбить этот странный город, в котором жили странные люди. И ещё более странные Иные. Славяне… Даже после разорения Ордой — всё равно не метисы, а славяне… Кажется, все, кто долго живёт на здешней земле, становятся славянами — и он не исключение…

Тёмное пятно Ваганьковского, увенчанное Домом на Беговой, — в Сумраке лучше не смотреть. МИД, «Украина», МГУ. Храм, сверкающий куполами, как напомаженный покойник — золотыми коронками. Омерзительный мост «Багратион». Князь Петре Иванес в гробу извертелся. Завулон поморщился, отошёл от края крыши и присел на короб кондиционера. Надо устроить здесь парк. Чтобы было, куда приходить думать. А то окружающая «Сити» картинка потерявшего себя большого города перебивает стройность мыслей. Хочется взмахнуть рукой — и разнести что-нибудь, например, «Сафиса». Но нельзя. Договор. И вообще… Завулон вздохнул — понял, почему на самом деле эта Москва нравится ему гораздо меньше той. И даже бесит. Архитектура не при чём. В той Москве он был молод и… позволял себе меньше человеческих эмоций. А значит, чувствовал меньше боли… Парадокс. Кризис среднего возраста почти бессмертного Великого?

Хм, вот ему — отвратно, а многих виды с небоскрёбов «Москва-сити» впечатляют. Людей. Нет, Завулон не считал их сбродом, стадом безмозглых баранов или чем-то подобным, что обычно приписывают всем Тёмным. Наоборот, он людское племя ценил, с удовольствием пользовался его достижениями, иногда воевал за него. Потому что, помимо известного факта о природе прямой зависимости Сумрака и, стало быть, всех Иных, от Силы, которой именно люди питают мир, прекрасно осознавал, на собственной шкуре убедился, как этот «сброд» может быть могуч, опасен, беспощаден. Страшен. Если захочет. Или сильно испугается. Или ему нечего станет терять. Или если этого захочет твой враг. А ещё Завулон уважал некоторых людей. Представлял, как эти слабые существа за свою короткую жизнь успевают создавать такое, что иному Иному (тьфу, заразное же дело — каламбуры…) не под силу и за века — и готов был снять перед ними шляпу. Но шляп Завулон в последние годы не носил. Не тренд. Поэтому он снял блейзер — захотелось свободы, ветра под рубашкой — и откинул в сторону. Тот прошуршал металлом, как кольчуга. Завулон расстегнул рубашку и задумчиво растёр себе левую грудь — под карманом, чуть провисающим от тяжести медальона. Нет, сердце у него никогда не болело. Изредка щемило, когда собирался сделать шаг, уже заносил ногу, да не знал, в какую сторону…

Кажется, девочка очень далеко продвинулась. Только почему-то забуксовала на месте. Держит все ниточки в руках, а смотать их в клубок и связать из получившейся пряжи то, что нужно, не то чтобы не может, даже не пытается. Сказывалось отсутствие опыта и навыков ведения интриг. Будь Наденька Тёмной, наверняка уже догадалась бы, как воплотить собственное желание в жизнь. Или хотя бы активно искала способы — глядишь, если не умом и сноровкой, то хотя бы методом тыка наткнулась бы. А Светлая даже себе боится признаться в этих желаниях. Страдает — а словно не понимает, от чего. Не хочет понять. Упрямая. Вся в прадеда! Придётся её подтолкнуть, подсказать немножко, чуточку направить. Но так, чтобы и намёка на его вмешательство не отыскалось.

На сегодняшний день в распоряжении Завулона реально имеется только один элурантроп мужского пола — и то огромная удача. Значит ли это, что сам Сумрак помогает ему?.. Инквизитор Хена, оборотень-смилодонт, конечно же, не по зубам, нечего и думать. Хотя, кхе-кхе, кандидатура из всех самая выгодная. Абиг, лев, ведёт скрытную жизнь где-то, кажется, в Буркина-Фасо, в его прайде есть два львёнка-мальчика, но совсем малыши, а ждать слишком долго нельзя — кто знает, что там будет с Тигром в Сумраке, сколько ему осталось, вечно ли его посмертие? В Америке силён клан Йи наалдлуши, однако у Завулона нет на него влияния. Волколаков он бы без труда подобрал для предполагаемой миссии хоть дюжину, а Котолаков — один единственный на всю подвластную территорию Белухин Паша, как раз претендующий на должность эксперта в новом отделе Дневного Дозора. Очень хорошо, что он второго уровня — повезло вдвойне, спасибо, Сумрак. Слабачка пришлось бы подкачивать — а у Светлых нюх на такие апгрейды.

Правда, есть в этой операции под кодовым названием… ну… (А чего креативить? „Мagna felis“ (1) — простенько и сердито)… Существует в „Мagna felis“ серьёзная закавыка. Пожертвовать одним Иным, пусть и высокого уровня, перспективным, ради дела не жалко. Подсунуть его тёплый труп Наденьке в нужный момент и под нужным соусом — выполнимо. А вот предположить, что она использует для личных целей оболочку Тёмного — значит, совсем не знать Надежду Антоновну Городецкую. А Завулон правнучку знал гораздо лучше, чем она — сама себя, не зря же в Сумрак за ней столько лет по пятам таскался, как служебно-розыскная овчарка. Каков же выход? Элементарный! Сделать так, чтобы Наденьке в нужный момент под нужным соусом попался трупец нужного «окраса». Есть ли способ перекрасить Тёмного Иного извне, быстро и без его на то желания? Теперь есть. И открыла его Абсолютная, хотя пока об этом даже не догадывается. И никто не догадывается… разве что Светлейший — со старого бродяги станется. Но если Гесер и задумывается над кошачьим Дозором в подобном ракурсе, то, скорее всего, не видит опасности (потому что её просто нет), отслеживать и вмешиваться не станет.

Подвести под нужные Завулону действия Белухина — дело тонкое, но скорее психологическое, всего на пару шагов. Легче, чем с Наденькой выйдет. Застопорить его продвижение по карьерной лестнице, без конкретики, напустить туману, намекнуть через третьи руки, что, мол, шеф не доволен, косячит Паша, не справляется, не оправдывает надежд. Ну, придётся сорвать Белухину два-три дела, поювелирнее — пусть в провалах винит Светлых (а кого же ещё?) и собственную несчастливую звезду. А потом снова через третьи руки подкинуть идейку про артефакт, которым занимается Абсолютная: мол, принеси начальству уникальную корону — оно и сменит гнев на милость.

Такие интересные задачки Завулон любил, как орешки щёлкать. Если честно, что из всей этой „Мagna felis“ выйдет, и путно ли, он всё ещё не знал, и предвидеть не мог — разве такое просчитаешь по вероятностям? Но печёнкой чувствовал, что выйти может нечто жутко любопытное! Потрясающее, возможно, и в буквальном смысле. Колоссальная заварушка! И всяко Наденька получит то, что желает. Своё! Имеет право. Должна получить. Иначе и быть не может — чтобы у правнучки Завулона не исполнялись заветные желания?!

Он достал из нагрудного кармана увесистый серебряный медальон, щёлкнул крышкой, улыбнулся крошечному Наденькиному портрету — и рассмеялся от предвкушения грандиозной игры. Или битвы — какая разница!.. Стёкла соседней башни вздрогнули, на цилиндрах «Белграда» и «Золотого кольца» погасли мультимедийные экраны, гладь Москвы-реки забурлила, словно её тронуло крыло урагана. Или демона…

........................................

(1) Мagna felis (лат.) — большая кошка