Шрамы солдата Джейн (гет)

Джейн никогда не отличалась милосердием — но совсем бессердечной себя не считала. Партия новых рыбок поедала корм, едва не затевая драку, а Джейн нервно постукивала пальцами по подлокотнику дивана — только что Гаррус по коммуникатору спросил разрешения подняться к ней. Повод поговорить нарисовался сам собой.

Турианец был взвинчен, судя по подергиваниям его мандибул, и, заблокировав дверь, сразу спросил с плохо скрываемым сарказмом:

— Предпочитаешь оставлять за собой привилегию убивать меня взглядом, а, Шепард?

Она хмуро отвернулась в сторону шкафчика с броней, где спрятала то, что сожрало почти все ее личные финансы… говенная минутная слабость!

— Шепард? — похоже, Гаррус некоторое время не мог ее дозваться.

Джейн, кашлянув, попыталась отделаться банальностями:

— Ты делал свою работу. Не им осуждать тех, кто хорошо делает свою работу.

Он замер, а потом с хитрой интонацией, плохо завуалировавшей неуверенность, поинтересовался:

— Считаешь, что пустив пулю Кайдену в грудь, я делал только свою работу?

— А только ли? — наклонила она голову вбок.

— Он бы убил тебя, помедли ты еще хоть секунду. Я видел это, поверь.

Джейн хотелось бы заявить, что у Аленко кишка тонка для этого, но то, как Гаррус переступил с ноги на ногу и посмотрел на рыбок, словно они могли ему помочь, заставило ее проглотить это и, обронив: «Садись», — хлопнуть по дивану рядом с собой.

С несколько минут они молча сидели бок о бок, глядя в обзорное окно в потолке, пока турианец не заговорил первым:

— Доктор Мишель сказала, что ты так его и не навестила. В больницу приходила, интересовалась им, разговаривала с Тейном, но к нему так и не зашла.

Джейн пожала плечами:

— Я не видела в этом смысла. Шел на поправку — и шел, к чему было еще говорить с ним?

— Если бы ты хоть раз с ним поговорила, возможно, он бы не встал на сторону Удины.

Она иронично хмыкнула, качнув головой:

— Ты не был с нами на Марсе. Кайден четко дал понять, что я связана с «Цербером», по его мнению, и мне нельзя доверять. Так что он бы принял сторону кого угодно, только не мою.

— Не потому ли, что ты его постоянно затыкала?

Джейн недовольно покосилась на Гарруса:

— А ты бы предпочел слушать его глупые рассуждения и стоны по поводу того, что Эшли нашпиговали пулями вместе с саларианцами? И, черт побери, ты же слышал сам, какой поток чуши он вылил на Горизонте! Клянусь, он был рад, когда я сдохла, — последнее почти выдохнула.

Поерзав, Гаррус тихо кашлянул и, вибрациями своего голоса выделяя каждое слово, произнес:

— Он страдал, вообще-то. Как вы, люди, выражаетесь, «посыпал голову пеплом».

— Ему был дан приказ сваливать, — буркнула она, уже недовольная тем, что тема перешла на ее глупейшую смерть.

— Но это так. Говорил, что у тебя был шанс стать лучше.

Джейн, скривившись, закатила глаза — Андерсон, когда был ее командиром, говорил то же самое, пока не убедился, что бесполезно:

— Вот поэтому я не собиралась торчать с ним один на один больше нужного. Меня тянуло блевать каждый раз, когда он разочаровывался в своих ожиданиях. И потом меня же обвинял в этом.

Гаррус, повернув голову в ее сторону и выдержав недолгую паузу, вздохнул:

— Может, ты и права. Но Эш говорила, что если бы Кайден вел себя взрослее, то у него был бы шанс…

— Шанс на что? — откровенно не поняла она.

— На то, чтобы ты лично разбила ему сердце.

— Ты про что вообще, Вакариан?

Турианец отвернулся в сторону:

— Я не силен в людских ритуалах, но если и Эш, и Джокер сходились во мнении об этом, то он определенно был в тебя влюблен.

Джейн, опешив от такой новости, фыркнула:

— Вот придурок. Мало было этому нытику в жизни адреналина — захотелось страдать по своему командиру, — и, мотнув резко головой, вскочила с дивана и прошлась туда-сюда по каюте. — А, знаешь, чушь все это! У Эш в голове были какие-то сопливые стишки, а Джокер — это Джокер, больше его слушай.

Гаррус, как-то по-особенному двинув мандибулами, взглянул на нее и также встал:

— Я только что вспомнил, что неправильно рассчитал алгоритмы…

— Нет уж, заканчивай тот разговор, который начал, — повысив голос, остановила его Джейн и встала на ступеньках. — Что тебе до сердечных псевдо-терзаний Кайдена?

И тут его взгляд стал каким-то острым, а вибрации голоса выдали то, что ей пока не приходилось ощущать:

— Ладно. Я пытаюсь понять тебя, Шепард. Ты почти сутки провела на Алкере, откапывая жетоны среди обломков первой «Нормандии». Я разговаривал с Колятом, и я не поверю, что ты привержена к религии дреллов, чтобы молиться их богам. Но, тем не менее, на похороны Кайдена ты не пришла.

— А смысл?!

— Смысл защищать солдата от справедливого осуждения?! — вдруг резко надвинулся на нее Гаррус, едва держа себя под контролем.

Джейн не отступила и выдержала его взгляд, но голос ее все-таки дрогнул:

— Ты… не совсем солдат, Вакариан. Солдат обязан выполнять приказы — любые. Тебе же… впрочем, забудь.

Он несколько расслабился и лукаво поинтересовался:

— Коммандер ведь не собирается сказать, что решила изменить своим привычкам и начнет отдавать плохие приказы?

Она, прикрыв глаза, не сдержала усмешки:

— Нет, всего лишь пытается сказать, что действительно благодарна.

Откровенность далась ей нелегко — и только после того, как Гаррус предложил спуститься в бар, ей удалось расслабиться, выпивая за Мордина и, еще не до конца приняв этот факт, за Кайдена. И, когда Вега с Доннели закончили игру в «Скиллианскую пятерку», даже подремала, делая вид, что не замечала, как Вакариан поглаживал ее по правой щеке, и что это совсем не заставляло саднить рубцы.

До следующего дня была забыта зарытая в шкафчике под элементами брони «Черная вдова» и предлог, что из «Богомола» по сборщикам стрелять как-то несерьезно.

* * *

У кварианцев — внезапно, — обнаружились яйца. И еще меньше мозгов, чем казалось. В общей суматохе пытаться отвоевать родную планету у гетов, когда уже был прецедент с еретиками, может только кучка недальновидных остолопов. Конечно, когда капитально припекло, геты предпочли сдаться Жнецам, чтобы сохранить функциональность.

Каждый шаг в магнитных ботинках по изорванному стыковочному шлюзу отдавался в теле. Тишина, разделявшая переговоры между ней, Тали и Джокером, возвращала далеко назад, к пространству над Алкерой… и холоду. Джейн не было страшно, возможность ее собственной смерти ее не слишком пугала — но вспоминать об этом все равно неприятно. И не более приятно было слушать переговоры адмиралов и бежать со всех ног, пока не расстреляли вместе с дредноутом. Сначала Джейн собиралась разбить Хан’Геррелю шлем к чертям, но Тали взяла с нее слово, что так далеко не зайдет, поэтому пришлось довольствоваться ударом поддых. Да, Тяжелый флот умыл руки, но кто знает, что от полоумного ждать. Как ни странно, от Заал’Кориса было больше пользы, хотя при прошлой встрече он вел себя, как последний говнюк…

Джейн долго смотрела на поверженного, мертвого Жнеца под скалой: курящегося едким дымом и больше не отсвечивающего своим жутким глазом. Огромный прайм унес лежавшую рядом пустую оболочку Легиона. Теплый пыльный ветер Ранноха трепал подпаленные волосы, шумел в ушах, будто что-то нашептывая. Она не могла понять, что чувствует, хотя обязана была чувствовать хоть что-то после того, как ее едва не поджарил гигантский древний синтетик. Наверно, она слишком устала для этого.

Но, когда Джейн вернулась на «Нормандию» и засела в доке челноков за чисткой брони, глаза не слипались. Вега подтягивался, обмениваясь с Кортезом плоскими шуточками и подколками, создавая звуковой фон и не давая погружаться целиком в собственные блуждающие мысли.

Раннох ни капли не похож на Медуар. Но почему-то натолкнул на воспоминания о нем. Вернее, на то, что от этих воспоминаний осталось.

Выправляя вмятину на наплечнике, Джейн анализировала это — и с некой обреченностью понимала, что не помнит лиц родителей и друзей — даже вкуса тех ненавистных пропаренных овощей. Они стерлись настолько, что даже их голоса забылись — а потому не вплетались в шелестящий обрывистый шепот в назойливом однообразном сне про мальчишку из Ванкувера. Тот, кого ей довелось встретить два с половиной раза, оказался более реален, чем прошлое длиной в шестнадцать лет, чем ее собственные эмоции, заглохшие в непонятной апатии.

Когда щелкнул коммуникатор в ухе перед тем, как воспроизвести голос, Джейн осознала, что некоторое время уже держит в руках мнемо-визор и наблюдает за Вегой в отражении, а на задворках сознания мелькнула мысль о том, сколько усилий нужно приложить, чтобы сломать ему шею захватом сзади. Она опешила настолько, что не сразу поняла, что Гаррус на том конце связи второй раз спросил, может ли он вечером подняться к ней.

Джейн ответила короткое «нет» и, вынув коммуникатор из уха, отбросила в сторону. Будет кому действительно нужна — потрудятся спуститься…

Глубокой ночью, закончив работу над отчетом Хакету и дожевав то, что можно считать поздним ужином по времени и еще более поздним обедом — по факту, она скрипнула зубами, посмотрев на стопку датападов, принесенных Трейнор. Нет, ей не захотелось убить за это свою «секретаршу». Ей просто захотелось кого-нибудь убить. Как Арии — Петровского, медленно и с оттяжкой. Хотя непонятно, по какой причине — за несколько часов не должно было скопиться столько напряжения. Но у нее было оправдание — от напряжения мигрень разыгралась не на шутку.

«Просто я слишком устала», — успела она подумать перед тем, как терминал замигал лампочкой, оповещая о новом сообщении.

От: Гаррус Вакариан

Я знаю, что ты не спишь. Если не хочешь попрощаться с тепловизорным прицелом от своей винтовки, или ложись спать, или спускайся за ним в бар.

Вот жертва и нашлась. Достав из прикрепленного под столом держателя «Палач», запылавшая гневом Джейн бросилась к лифту. Гаррус чересчур картинно поднял руки, когда дуло пистолета уперлось в не защищенный пластинами бок его шеи:

— Сдаюсь, — и даже не потрудился скрыть веселой ноты в голосе.

Цыкнув, он отбросила оружие на позади стоящий диван:

— Я просила меня преследовать?!

— Никто не просит, — глянул турианец на нее через плечо, а затем пододвинул к ней стакан, полный почти доверху. — Трейнор сделала для тебя.

— Мне, значит, работай в поте лица, а она в бармена смеет играться…

— Не думаешь, что Хакет прав? «Нормандию» не помешало бы подлатать и проверить сверху донизу, а нам — хоть немного отдохнуть.

— В могиле отоспишься, — буркнула она и требовательно толкнула его в плечо. — Верни прицел — и я не вылью эту бурду тебе за шиворот.

Гаррус вздохнул и, повернувшись к ней всем телом, пристально посмотрел в упор:

— Ты избегаешь меня, Шепард…

— Опять это дерьмо…

— …после того, что произошло на крыше Президиума. Стыдишься своего проигрыша? — усмехнулся он.

Джейн не могла назвать настоящую причину вслух. Но она повисла в воздухе невидимым, но ощутимым фантомом. Настоящим промахом был вовсе не выстрел по летящей по воздуху бутылке, а та слабина, что заставила ее признаться…

— Прервись пока в своих фантазиях о моем расчленении и расскажи, почему ты сбегаешь от простых житейских вещей и дергаешься по пустякам.

Она, потянувшись к обещающему расслабление и дурман стакану, на полпути заставила руку опуститься:

— Почему это тебя так волнует?

— А разве это не очевидно? Потому что вышестоящим все равно, а те, кому не все равно, в большинстве элементарно боятся подойти.

— Подойти и спросить, какого черта у меня роман с правоповернутой формой жизни? — скривила она губы в пародии на ухмылку. — Так это их не касается.

— Нет, — туаринец отрицательно мотнул головой, — поинтересоваться, что с тобой творится.

Джейн, скрестив руки на груди, скептично сдвинула брови:

— А со мной что-то должно твориться?

— Обязательно. Ты страшная женщина, Шепард, но ты живая. А с недавнего времени даже некоторых синтетиков можно таковыми назвать.

Раздражение и гнев понемногу утихали, а на смену им приходила… тоска. Тоска по чему-то неопределенному, такому же забытому, как те, кто был ей родителями.

— Не знаю. Я привыкла к тому, что вижу в зеркале, но… я перестала себя понимать.

Гаррус молча ждал продолжения. А она не знала, как продолжить, какими словами — поэтому села за стойку и приложилась к сотворенной Трейнор мешанине. Совсем недурно.

— Думаю, я слишком устала.

— О чем и говорю. Или ты сама в шоке, что помирила сначала кроганов с турианцами, а теперь еще и…

— Ага, собиралась я их мирить! — рявкнула Джейн и, осушив залпом стакан, с громким стуком впечатала его в столешницу. — Вот где сидели у меня эти гребаные обладатели горящих зыркалок под мутной стекляшкой и без! Костью в горле!

— Не уверен, что расслышал все правильно, но общий смысл, думаю, уловил, — забрав у нее стакан, Гаррус поднялся и, обойдя стойку, достал с нижней полки подозрительно знакомую бутылку. — Сегодня, пожалуй, у тебя есть повод приложиться к ринколу.

Впервые за последнюю неделю посмеявшись без напряжения и натяжки, Джейн подперла подбородок рукой:

— Я люблю тебя, Гаррус Вакариан.

Она надеялась, что в ближайшее время сможет собраться с мыслями и рассказать ему о своих сомнениях. Да, звучит дико, но он должен знать.