Оковы (гет)

В мире, который называли Землёй, его звали Том Хиден. Его не отличали ни выдающиеся успехи в учёбе, ни дружба с кем-либо, ни личностные качества. Если его сверстников можно было описать такими простыми словами, как вспыльчивый, нелюдимый, жалкий или гений, то Тому подходило только одно прилагательное — никакой. Он ничем не увлекался, ни к чему не стремился и не пытался завоевать популярность, хотя и жаждал успеха, как и любой другой человек. Идя домой из школы, он запирался в комнате, кутался в одеяло и, находясь в полудрёме, представлял свою идеальную жизнь: как обойдёт в успехах Джулиана Купера, как женится на богатенькой Айрис Меллоун, как убьёт учителя математики, как рванёт в Голливуд и снимется в боевике… и, с недавнего времени, как станет сильнее самого Зверя.

Сила пришла неожиданно. Однажды Том собрался с силами и решил признаться в чувствах нравящейся ему девушке — Айрис. В школе к ней сложилось двоякое отношение: кому-то она нравилась из-за нестандартной внешности, таинственности, резкого характера, а кто-то всеми фибрами души презирал её. У неё не было подруг, даже в столовой сидела она всегда одна, и потому Том решил, что у него есть шанс растопить сердце настолько одинокой девушки.

Он подложил своё любовное письмо в её книгу, которую она почитывала на перемене. Айрис нашла. Прочитала. Вслух. При всём классе. Не забыв упомянуть подписавшегося. Она читала с таким выражением, будто бы озвучивала мысли маленького мальчика, и из-за её интонации в классе поднялся такой гогот, что Том его слышал, стоя в рекреации за закрытой дверью.

— Что скажешь ему, Айрис? — давясь от хохота, громко спросил кто-то из её одноклассников. — Устроишь чпохен-трохен?

— Утоплю в унитазе, — Айрис разорвала письмо на сотню белоснежных клочков. — Но даже там вода чище.

Это вдохновило практически всю школу. В маленькой жизни учащихся происходит не так много событий, которые могли бы их мотивировать или вызывали бы интерес. На Тома выливали вёдра воды, брызгали в него из пульверизаторов или просто мочили руки и стряхивали воду в его сторону. Том не мог ответить, не мог даже пожаловаться учителю или родителям, просто не догадался, что можно хоть как-то отстоять свою честь, и потому его прозвище «никакой» сменилось на «ничтожество».

Сила пришла внезапно. Стоя на мосту над рекой, Том думал о том, что однажды одноклассники схватят его за волосы и будут топить, как маленького, беспомощного котёнка. Он представлял, как будет задыхаться, как лёгкие и желудок наполнит холодная вода, как тело остынет, распухнет и его искусают рыбы. Наверняка, вся школа только и думает о том, как бы убить такое ничтожество, которого грубо, со злобой отшила девушка. Яд разбитого сердца наполнил яростью вены Тома. Он сжался в комок, чувствуя, как тело дрожит от нестерпимой боли…

А очнулся в маске, напоминавшей тончайшую паутину, в аккуратном чёрном вельветовом плаще, брюках, элегантных туфлях, цилиндре, сдвинутом на бок, и белоснежной рубашке с накрахмаленным воротником. На груди блестела тёмно-зелёная брошь, на руках красовались шёлковые тёмно-зелёные перчатки. И был он уже не Томом Хиденом (в таком облике он просто не мог носить свое ничтожное имя), а Торговцем Кошмарами.

Он был тем ещё ничтожеством, на которое Зверь поначалу и не обратил внимания. Ситуация изменилась, когда Том впервые трясущейся рукой сорвал кулон с шеи трупа. Потом ещё. И ещё. Кулон у него на груди жадно поглощал новые силы, преобразовывая под себя, делая Тома могущественнее и сильнее, но всё же всех собранных сил было недостаточно для того, чтобы снискать уважения Зверя. Том считал, что если убьёт его, то его слава прогремит на все три мира и с тех пор больше ни один человечек не посмеет облить его холодной водой.

Он смотрел на одноклассников, легко держа крышу автобуса на вытянутой руке. На него смотрели с выражением раболепного ужаса, который он принял за восхищение.

— МЯЯЯ!

Том зажмурился, прикрывая лицо руками. Светло-золотое облако окутало его, обжигая осязаемым лучами солнца. Крыша автобуса с грохотом рухнула на пустынную дорогу, и от эффектного появления Торговца больше не осталось и следа. Рефлекторно он выставил перед собой ладонь, окутанную змеящейся тенью. В неё тут же ударил с металлическим лязгом золотой, сияющий солнцем, меч.

— Т… ты… — с ненавистью в голосе выдавил из себя Том. — Ты на чьей стороне?!

Ланселот ловко отскочил. Меч он держал играючи, точно он был продолжением его руки.

— Точно не на твоей! — с жаром выкрикнул он сильным голосом. — Я шпионю, а ты пришёл убивать человеческих котят!

Он был в ярости и, не способный сдержать гнева, шипел, пытался выпустить когти, горбил спину. Будь у него хвост, шерсть на нём встала бы дыбом.

— Тебе же плевать на них, — прошипел Том.

— Никого нельзя убивать!

Том слышал голос Айрис, её кашель, доносившийся из-за скрытого в тумане автобуса. Она плакала. Плакала и приказывала другим не бояться. Плакала и говорила им, что необходимо выйти и найти безопасное место. Сердце Тома дрогнуло, раненное жестокой любовью к этой девушке. Нет… Она не может уйти! Ей нельзя уходить! Либо сегодня она умрёт, либо Том никогда не простит себе утраченной возможности!

— Зверь узнает, — с мрачным торжеством отозвался Торговец. Тени исчезли и сменились тёмно-зелёной сферой в его раскрытой ладони. Маленький шарик взорвался, выпустив в воздух облако удушающего газа.

Ланселот понюхал воздух, но бесчувственный человеческий нос не определил происхождения этого сладковатого аромата. Однако раздавшийся из-за автобуса кашель красноречиво говорил о том, что этот воздух заражён.

— ТЫ! — Никс вышла навстречу Торговцу из объятий зелёно-золотого тумана. На ходу она пальцами провела по кулону и превратилась в слабое напоминание о былом могуществе Соммерос, в бледную тень некогда великой богини. — Слабо напасть на меня одну?! Бьёшь тех, кто слабее тебя?!

Лицо Торговца расплылось в улыбке.

— Ну и? Бью, и совесть меня не мучает.

— ТЫ УБИЛ ЧЕЛОВЕКА! ЗА ЧТО?!

Никс не был свойственен страх. Она была из тех людей, кто боялся бояться. Ужас она всякий раз подавляла злобой, яростью, гневом — всем тем, что заставляло её маму плакать. Том с болезненным восхищением отметил, как сейчас этой девушке идёт красная маска демона.

— Какое мне до него дело? — его голос стал тоньше, и создавалось ощущение, что вот-вот сорвётся на крик. Руки тряслись. Внутри всё будто бы похолодело. Торговец уже не в первый раз убивал, для него это стало закономерным алгоритмом выживания. Но впервые его в этом обвинили... — Слабые недостойны жизни.

Золотой туман стал плотнее. Том услышал свист рассекающего воздух меча и выставил перед собой руку, защищаясь. За первой атакой в голову последовали выпады в живот, в грудь, в ногу. Том уклонился от всех. Ланселот отвлёк его. Мощный разряд электричества с треском пролетел над его головой, ударил в стену здания и выбил из него кирпичи и цементную крошку. Никс промахнулась, но если бы попала, то оставила бы от Тома только угли.

Теперь до него дошло, почему Зверь так хотел эти силы. Столько разрушительной мощи в одних руках! Торговец улыбнулся с торжеством безумца. Ему эта мощь явно нужнее, чем всемогущему монстру, превратившему планету в пепел.

— А если бы ты сам был слаб?! — в ярости воскликнула Никс. — Ты бы хотел быть убитым?!

Торговец болезненно захохотал. Собрав сгусток тьмы в ладони, он швырнул его в голову приставучего кота. Тьма прилипла к его голове вязкой кляксой, ослепила Ланселота, он потянулся к лицу руками, но не мог ничего сделать. Ослеплённый, он в панике опустился на четвереньки, принюхивался к воздуху, прислушивался к звукам. Золотой туман не исчез, хотя Торговец надеялся на это.

— Но ведь я не слаб! — он не сдерживал истерического гогота. — И никогда таким не буду.

Тёмные пики рвались из под земли, разрывая асфальт, устремляясь в воздух. Никс рванула с места, сложив пальцы пистолетом, собирая в них маленький разряд молнии. Электричество цеплялось дугами за металлический корпус автобуса, за провода над головой Никс, которые взрывались снопом ярких искр. Это отвлекло Никс всего на мгновение, но и его было достаточно Торговцу, чтобы приблизиться, замахнуться и теневым лезвием пронзить её в живот.

Никс не успела даже вскрикнуть. Адская боль от холодного лезвия пронзила всё её существо. Том с силой повернул его в животе Никс, представляя, как оно задевает кишечник, мочевой пузырь, желудок, почки. Никс гаркнула. С этим звуком из её рта выплеснулся сгусток крови.

Том вытащил лезвие и пренебрежительно швырнул Никс на пыльный асфальт, точно тряпичную куклу.

— Ты ещё не умрёшь, — языком он провёл по полупрозрачному теневому лезвию, слизывая с него кровь Никс. Он чувствовал, как его сила кипит в венах, как рвётся из тела, как требует жертвоприношения. — Мощь богини не позволяет избранному умереть, — он хохотнул. — Поправка: не позволяет умереть слишком быстро.

Темнота сгущалась перед глазами Никс.

— А значит, тебя ещё можно помучить, — он склонился и наступил на её вытянутую руку тяжёлым ботинком. Раздался хруст. Никс из-за боли в туловище не почувствовала, с какой лёгкостью Торговец сломал ей три пальца.

— Лебедь!!! — раздался откуда-то свысока полный гнева голос.

Торговец поднял голову. В небе над ним сияло пятнадцать маленьких солнц, соединённых слабой линией энергии и принявших форму большой птицы с длинной шеей. Звёздный лебедь налетел на Торговца, сбил его с ног, накрыл своими крыльями. Сперва Том не ощущал ничего. Потом холод, пустоту, врезавшиеся в тело осколки. От невыносимой боли с его губ сорвался крик. Кровь, хлынувшая из мелких порезов, мгновенно покрывалась коркой льда. Язык распух и готов был вот-вот лопнуть. Глаза налились кровью.

— Отзывай силу! — сквозь пелену тьмы Никс услышала свирепый голос Линн.

Торговец ничего не сделал. Воздух больше не поступал в его лёгкие Никс. Сердце от ужаса пропустило удар.

— Никс! — Линн сорвалась и спустилась с неба к лежащей без чувств девушке. — Никс, не шевелись!

Никс чувствовала, как тепло покидает тело. Она не ощутила прикосновения рук Линн, не чувствовала боли в пальцах, лишь адское жжение в разорванном животе, будто бы в него так просто взяли и засунули кусок раскалённого железа. Никс не было страшно. Она лишь пожалела о том, что в этот раз мама не дождётся её домой. Ральф будет её успокаивать, а она — рыдать у него груди. А Джулиан…

…

Ебучий Джулиан, только посмей усмехнуться на похоронах!

Эта мысль заставила Никс открыть глаза. Линн придерживала её голову, опустив свободную руку на рану на животе. Её голубые перчатки и рукав рубашки пропитались кровью Никс. По телу бегали с громким треском молнии.

— Л… Линн… — Никс чувствовала, что силы возвращаются к ней. — Т… ты лечить умеешь?!

— Я потом объясню, — она поднялась и перевела взгляд на многострадальный школьный автобус. — Там люди…

— Отравлены его пердежом, — Никс приподнялась и утёрла кровь с подбородка.

— Он может отозвать силу, но не хочет этого делать, — Линн перевела подавленный взгляд на Тома, бьющегося в объятиях Лебедя. — Лебедь не может мучить его вечно.

Никс перевела взгляд на Тома и как могла быстро поднялась. Его тело покрывалось чёрными волдырями, которые взрывались липкой, омерзительной, кисло пахнущей жидкостью. Когда эта масса попала на асфальт, в нём тут же с тихим шипением образовалась яма.

— УБЬЮ ОБЕИХ! — взревел Торговец. — ВМЕСТЕ С КОТОМ!

Лебедь не выдержал натиска его силы. Тело Тома уже меньше было похоже на человеческое. Теперь на спине появился горб, кожа высохла практически до костей, руки свисали до самой земли. Одежда затрещала на нём. Из его спины вырвались мохнатые паучьи лапы. Том держался на них, болтая в воздухе безвольными и бесполезными человеческими ногами, словно висельник.

— Убью, — с инфернальным блаженством проговорил Том. Маска треснула на нём вместе с лицом. — И стану сильнее Зверя. Порву на части. Съем.

Его губы обвисли, стали твёрже и превратились в два огромных, блестящих от остроты жвала.

Линн сделала шаг вперёд.

— Отойди, Никс, — быстрыми, элегантными, отточенными движениями она провела пальцами в воздухе. Там, где они на секунду задерживались, загоралась яркая точка. Линн рисовала созвездие Ориона. — У меня больше опыта в боях.

— У миленькой девочки-очкарика? — Никс хмыкнула, пальцем смахнув с подбородка остатки крови. — В жизни не поверю.

— Ну правда!

Никс закатила глаза, видя, как Линн покраснела и сжала руки в кулаки. Что ей было не свойственно, так это пафос закалённой в боях воительницы и хладнокровие опытного военного. Такой девушке, как она, больше бы подошла работа в научной лаборатории, где до неё не дотянутся обиды, невзгоды и солнечный свет.

— Линн…

— М?

— С… пасиб… что не бросила…

Линн не ответила, но едва заметно улыбнулась, видя, как Никс смущённо смотрит в сторону. Память Керарет едва теплилась в голове Линн, и от поведения Никс всплыло одно яркое воспоминание: Соммерос всегда была воинственной и дикой, но стеснялась простых объятий, улыбок, прикосновений и всяческих проявлений любви. Ничего не изменилось спустя тысячелетия. Ничего не изменится, когда они возродятся вновь.

Из жвал Тома раздался полный боли, ярости и ужаса крик, до того громкий, что от одного звука Линн и Никс рухнули на колени, зажав руками уши.

— П… помоги… те… — огромные паучьи лапы вонзились в асфальт, оставив в нём глубокие рытвины. — Помо… гите!

— ОТЗЫВАЙ СИЛУ! — пыталась переорать его Никс. — СЕЙЧАС ЖЕ!

— Я… н… нет…

Он схватился за голову, дрожащими руками попытался сорвать маску, но ощутил, что её больше нет. Тонкое кружево в форме паутины, намертво вросло в бледную, высохшую кожу. Том вонзил ногти в лоб, царапал лицо в последней попытке сорвать маску, пока его глаза не заволокла мрачная, непроглядная тень.

— Есть… как же я хочу есть…

Его голос звучал так, будто бы доносился из двух глоток. Том кашлянул, выплюнул сгусток чёрной крови из своего отвратительного нутра. Кровь шипела, пенилась, а потом растеклась по асфальту ворохом змеевидных теней. Линн воспарила, тени не успели схватить её, зато мёртвой хваткой вцепились в ноги Никс.

— МЯЯ!

Ланселот не видел теней, не чуял их, он бил наотмашь своим золотым мечом и оставалось только надеяться, что его интуитивные удары хоть раз попадут в цель.

Чёрные змеи впились острыми клыками в ноги Никс. Зашипев, девушка зажмурилась от новой волы боли. Мощный разряд электричества спустился с небес и ударил в её тело высоковольтным столбом алой молнии. Змеи сгорели от яркого света, жара, напряжения, которое было до того сильным, что взорвало бензобак уже пустого автобуса.

— У… учись себя контролировать! — слабым голоском пикнула перепуганная Линн. Её длинные светлые волосы в миг встали дыбом и завились, точно пышный парик афро. — Твои способности слишком агрессивны!

— Зато эффективны! — огрызнулась Никс.

— Эй! — позвал их Ланселот. Теневая клякса сгорела на его лице от яркой вспышки. — Можешь повторить? Только уже в него…

Никс подняла взгляд на небо, скрытое под исчезающим слоем золотистого тумана и тёмно-зелёного ядовитого смрада. Оно было не просто серым, не таким, каким оно бывает в обычную грозу или дождь. Оно было чёрным. Солнечный свет не мог пробраться сквозь тяжёлые смоляные облака. Поднялся шквалистый ветер, срывающий ветки с деревьев и поднимающий в воздух облака пыли. Никс усмехнулась, ощущая что-то забытое и далёкое при взгляде на эти ужасные облака. Там была её сила.

— Линн, — проговорила она, чувствуя давно забытую уверенность в своём могуществе. — Помоги тем, кто в автобусе. Ланселот, можешь накрыть своими облаками меня?

— Мя?

— Не задавай вопросов, делай! — Никс собрала разряд электричества в своих руках. — Эй, гнида многолапая! Хочешь меня сожрать?! Попробуй!

Она подняла руки высоко над головой. Ярко-красный горячий хлыст молнии вырвался из её ладоней и ужалил изменившееся тело Тома. Напряжение было слишком слабым чтобы убить Тома, но достаточно мощным, чтобы ему оторвало руку по плечо. Из его жвал раздался отвратительный писк, от которого становилось больно ушам. Крови не было — жар молнии тут же прижёг разорванные вены и артерии. В воздухе стал остро ощущаться запах жареного мяса, от которого Линн едва не стошнило.

— Око за око, — Никс показала ему средний палец, стиснув зубы и давя в себе отвращение. — Ну что, мудила, силу отзывать будем?!

— Я… сожру… — пропищало то, что раньше было Томом Хиденом, и сквозь звуки этого отвратительного, потерявшего человечность голоса слышалось слабеющее «помогите».

Тени вновь вырвались из его тела и, извиваясь, устремились к Никс. Сорвавшись с места, девушка рванула вдоль дороги. Сиэтл — большой город, но полный водоёмов, и куда бы ты ни шёл, существует большой шанс обнаружить реку и, если ты очень везучий, утопленника. Никс была бы сейчас рада даже болоту. Каким бы большим и сильным ни был Том, если его затащить в воду и пустить слабый разряд электричества, то ему это вряд ли повредит, зато тьма исчезнет. Менее смертельно, чем метать в него молнии с неба.

Земля содрогалась от тяжёлых паучьих лап. Казалось бы, тьма не весит ничего, но в этой тьме было заключено столько украденной магической энергии, что она была способна раздавить. Тени приближались к Никс. Уверенно. Быстро. С непреодолимой жаждой убийства.

Никс стиснула зубы, пытаясь ускориться. Молнии окутали её тело, не позволяя мелким теням вновь подобраться слишком близко. Она бежала, укрытая золотистым облаком Ланселота. Автомобили ехали только по встречной полосе и, получив разряд электричества от Никс, мгновенно останавливались и глохли — сгорали провода и аккумуляторы. Сила слишком активно воздействовала на окружение, что Никс совершенно не нравилось — толстые провода, искрясь, сгорали, листва на деревьях превращалась в угли, мобильные телефоны в руках редких прохожих взрывались с громким хлопком, на фонарных столбах загорались лампы и тут же гасли. Никс зажмурилась и прибавила ход — нельзя обращать внимания на такие незначительные детали, когда тебя хочет сожрать плод страстной любви паука и паукофила.

Тени приобрели другую форму. Они начали пузыриться, взрываться и разбрызгивать всюду разъедающий яд. Его капли попали и на кожу Никс, с шипением разъели её рваный плащ, добрались до кожи. От невыносимого жжения на глаза Никс навернулись слёзы. От тяжелого дыхания она не могла даже вскрикнуть.

Вот она! Прямо перед ней! Столь желанная и необходимая ей река!

Никс издала болезненный вопль восторга. У неё будто бы открылось второе дыхание. Она приказала себе ускориться, заставила ноющие от боли ноги шевелиться быстрее.

За волосы её схватила холодная как лёд единственная оставшаяся у Тома рука. Никс остановилась не сразу, из-за этой хватки ей вырвало клок волос.

— Куда бежишь? — протянул отвратительный голос, утративший всю человечность, больше похожий на предсмертный хрип. — Отдай кулон…

Две его лапы вонзились в ноги Никс, пронзив насквозь обувь, ступни, пригвоздив её к асфальту, две лапы сжали руки и дёрнули их с такой силой, что у Никс что-то громко щёлкнуло в плечевом суставе. Боль выдавила из неё новый вопль, смешанный с ужасом. Но страшнее всего ей стало, когда рука мертвеца сжала её рогатую маску. На мгновение, всего лишь на мгновение, она почувствовала, что все силы оставили её, что тело сковал в своих объятиях болезненный паралич, что она не может даже вздохнуть. И этого мгновения оказалось достаточно.

Алые молнии пронзили чёрное небо десятками острых копий. Ветер гнул деревья, сдвигал стоявшие на парковке автомобили, бил стёкла домов. Молнии врезались в асфальт и подняли в воздух острые комья, били в тело Никс, в Тома. Его лапы, оставившие в теле Никс раны, сгорели. Освобождённая девушка свалилась на асфальт, взвыв от боли в насквозь пробитых, сломанных костях.

В воздух поднялся запах горелых волос и жареного мяса, но от боли Никс этого не замечала. Лишь спустя какое-то время, сделав над собой титанической усилие, она подползла к почерневшему, обугленному телу Тома. Несмотря на ту силу с какой ударили молнии, он всё ещё был жив. Маска и паучий облик исчезли, на теле без левой руки появились и школьная одежда, и широкий рот, и кулон в форме паука.

— П… помоги, — с его губ сорвался слабый, похожий на шелест листьев, шёпот.

— Я помогу тебе, если добью, — Никс рыдала от боли, глядя на беспомощного человека, заставившего её столько перенести за одно неспокойное утро. — Как отозвать твои блядские силы?!

— Хе… хе…

В ярости Никс дотянулась до шеи Тома и с силой сорвала с него кулон. Тончайшая нить с лёгкостью оборвалась. Из кулона вылетели яркие пучки света и устремились ввысь, подобно звёздам.

Том перестал двигаться и издавать какие-либо звуки, казалось даже, что перестал дышать. Никс больше не чувствовала боли. Раны на её ногах и в плечах задымились и зажили, точно и не было их вовсе. Она поднялась и сорвала с лица маску, приняв свой обычный облик.

— Ланселот! — слабо позвала она, оглядевшись по сторонам. Её крик подхватил ветер и похоронил в своём свисте. Золотистый туман исчез, как только молнии ударили в землю. Этот надоедливый кот появился в её жизни меньше суток назад, успел испугать до полусмерти и разозлить, и всё же будет очень скверно, если Никс своими неконтролируемыми силами задела его. Она утёрла проступивший на лбу пот. Ветер исчез, раскаты грома смолкли, сквозь тьму облаков пробился слабенький солнечный луч. — Лансел…

— Мяу, — он важно прошагал навстречу, осторожно ступая мягкими лавками по развороченному асфальту. — Последний твой удар я не смог замаскировать туманом, — он виновато прижал уши к голове. — Извини.

— Ничего, — голос Никс всё ещё дрожал от недавней боли, но был полон облегчения и благодарности. Протянув руку, она подняла тощего рыжего кота. — Ты молодец.

Ноги не гнулись. После долгого бега Никс казалось, будто бы ей вместо костей вставили накалённый стальные трубы, вызывающие ноющую боль с каждым шагом. Неспешно, едва не падая от усталости, она плелась обратно. Шаг за шагом. К автобусу, к раненным, к Линн. Мимо заглохших автомобилей, мимо выбоин в асфальте, мимо мелких осколков стекла. Она слышала крики, плач, вой сирен, но не реагировала на них. Рассудок Никс сосредоточился на одной проблеме: сколько погибших? И, что более важно, скольких убила она сама?

Линн она увидела первой среди разрухи и хаоса. Она стояла, прижав сияющие голубым светом пальцы к виску. Она уже была не в своих магических одеждах и не в маске. Стёкла её очков рябили. Подойдя поближе, Никс разглядела на них бегущий снизу вверх текст.

— Все живы, но очень много пострадавших. Все твои действия были опрометчивы, — спокойно проговорила Линн, когда Никс доковыляла до неё. — Ты надела маску при свидетелях. Ты вообще думала о последствиях?

— Этот уёбок грохнул водителя, — бессильно произнесла Никс, чувствуя себя слишком слабой и уставшей даже для спора. — И явно убил бы остальных. Я не могла сидеть, сложа руки.

— Никс, — она сняла очки и потёрла пальцами уголки утомлённых глаз. — Наша сила важнее жизней людей из твоего мира…

— Вот какая у тебя философия? — Никс от злобы стиснула зубы, приказав себе сдерживаться. — Я могла помочь. Я сделала это.

— Мяу, — Ланселот провёл языком по лапе. — Между прочим, из-за меня люди разговаривали с пустотой. Думаю, моё облако вызывает галлюцинации.

Линн раскрыла глаза, удивлённо глядя на животное, которое здраво оценивало ситуацию и неосознанно использовало силу куда более умело, нежели она сама и её сестра из другой жизни.

— Г… говорящий?..

— О, — со злобой ответила Никс. — Так не я одна его слышу. Слышь, Ланселот, теперь у тебя есть два собеседника.

— Как ужасно, — в голосе Линн звучало искреннее сострадание. — Никс, это ты дала ему такое имя?

— А? Не… со мной он стал бы… Рыжиком или Говнюком.

— У тебя совершенно нет фантазии, — прокомментировал Ланселот.

Никс и Ланселот встретились взглядами, которые были до того полны раздражения, что из них можно было высечь искру. Линн низко опустила голову, водя носком сапога по асфальту.

— Никс, ты и я — воплощения богинь. Мы были наказаны за гибель младшей сестры, и потому переродились в слабых человеческих телах, — она закрыла глаза. — Но такая участь выпала не нам одним. В первом мире, Авише, было своё общество, которое поклонялось нам, верно служило, прославляло. Авиш населяли не только люди… богини создавали новые формы жизни, понимая, что человеческий век короток, и им необходимы вечные спутники, которые не позволят им сойти с ума. Идеальные создания. Они были несовершенны. У них не было сердца, не было таланта, не было воли, но они хранили воспоминания и были верными слугами как людей, так и богов. Подобных тварей, но ещё более обделённых, создаёт Зверь, да и сам Зверь — подобная тварь…

— Этот приятель говорил, что он от пришёл от горячего парня.

— Я не договорила, — Линн вздохнула. — Если бы Зверь не сжёг идеальных созданий, то они замерли бы и покрылись мрамором. Такой у них аналог трупного окоченения. И, видимо, в них была какая-то малая часть души. Они наказаны, неупокоены, и теперь вынуждены коротать дни в шкуре животных. И смесь животных инстинктов с бесконечными знаниями и божественной силой сводят их с ума. В моём мире таких отлавливают и погружают в глубокую заморозку. Они не живы, но и не могут переродиться, потому что ещё не умерли.

Ланселот воинственно зашипел. Линн, приняв это за высшего рода грубость, вздрогнула и выпрямилась, вся будто бы сжавшись.

— Если твоя теория верна, — начала Никс. — То какого хера Зверь — не статуя в музее и не милый котик?

— Не знаю, — Линн тяжело вздохнула. — Эта теория больше покрыта загадками, чем чёрные дыры. Чтобы было яснее, я выражусь афоризмом твоего мира: Ланселот — это бомба замедленного действия. Никс, у тебя на руках не кот, а обыкновенный оборотень. Вопрос времени лишь в том, когда его прежний почти божественный разум восстановится, напомнит ему о пережитых ужасах и погрузит в сумасшествие. С его способностями это чревато последствиями…

— Мне силу дал Зверь, — выпалил Ланселот, внезапно для себя вновь солгав. — И имя!

— Зверь? — удивилась Линн. — Но… как такое возможно?

Никс подняла взгляд на небо. Мрак рассеялся, небо окутало город серым одеялом. В воздухе чувствовалась слабая, но холодная морось. Линн прижала к виску сияющие пальцы. Откуда-то издалека приближались сирены карет скорой помощи, пожарных. Глядя на творящийся вокруг хаос, Никс подумала, что мама не слишком расстроится, если она разок забьёт на школу.

— Никс, — Линн подняла на неё уставшие глаза. — У тебя с собой мобильник?

— А что? Хочешь к Зверёнышу?

— Нет, — она зарылась пальцами в волосы. Казалось, будто она чем-то страшно обеспокоена. — В этот раз нужно нажать на облако.

— Да что с тобой? Что-то случилось?

Руки Линн затряслись, карие глаза округлились от ужаса.

— Тебя вызывает Инквизиция.