Сделаем вид, будто держимся за руки (джен)

С момента пробуждения Сатору прошло девять лет. Довольно долго он оставался одним из объектов моей слежки: необходимо было выяснить, возвратились ли его перемещения во времени. Это забавно — мы оба знали о его былой способности, но я не мог спросить у него лично, так как опасался последствий.

По итогу мои наблюдения ни к чему не привели. Сатору больше не попадал в больницу, и, когда бы мы ни пересеклись, всегда был умиротворен и спокоен как удав. А затем он вновь повстречал Айри, и у них закрутился роман. Тогда я окончательно убедился, что приключения для Сатору закончились. Даже не знаю, был я этому рад или наоборот испытал досаду. Ведь Сатору наконец обрел настоящего себя и стал счастлив… но о себе я такого сказать не мог.

В какой-то момент я даже начал думать, что просто схожу с ума, и оттого сны не покидают меня. Мои мысли и переживания поделились на два фронта и столкнулись в битве. Первый фронт отстаивал идею прекратить самокопания, игнорировать слова Хины, вправить наконец себе мозги. Второй же противился и стоял на том, что я должен, что обязан дойти до финала.

И вот настал день, когда я ехал утром в офис и уже почти настроился на то, что в ближайшее время посещу психотерапевта. А что такого, думал я, ведь мой отец тоже не раз обращался за подобной помощью, стоит хотя бы попробовать… Продолжая размышлять об этом, я вошел в кабинет. Савада, который как всегда пришел раньше и уже сидел в своем кресле с газетой в руках, обратил на меня многозначительный взгляд. И сказал: «Яширо казнят завтра».

Я немедля помчался в Токийскую тюрьму. Волнение нахлынуло с такой силой, словно меня ожидала еще одна схватка с ним. Доехав в скором времени до тюрьмы, я проследовал в комнату для посещений… Яширо уже сидел по ту сторону стекла и ожидал меня.

Усевшись напротив него, я поднес телефонную трубку к уху. Яширо сделал тоже самое почти одновременно со мной. Он смотрел мне прямо в глаза, его бледное исхудалое лицо искажала безумная ухмылка. Мысли спутались, я не знал, что ему сказать, хотя так спешил на эту встречу. Яширо тоже какое-то время молчал, пока вдруг не начал хихикать в трубку. «Почему ты смеешься?» — спросил я, кое-как сохраняя спокойствие. Яширо в ответ захохотал во всю силу. Надзиратели уже направились к нему, чтобы увести, но я жестом попросил их подождать. «Почему ты смеешься, Яширо?!» — повторил я свой вопрос, уже не сдерживая эмоций.

Яширо внезапно утих. Он медленно приблизился вплотную к стеклу и, всмотревшись в меня тем же взглядом, какой был у желавшей убить меня Хины, прошептал в трубку свой ответ.

Твоя паутинка оборвалась, Кобаяши.

* * *

Мирай перешел в пятый класс, ему исполнилось 10 лет. Столько же было Хиназуки, когда она, не дожив один день до своего одиннадцатилетия, погибла от рук Яширо. Потому дурное предчувствие вернулось ко мне.

В честь дня рождения семья Сугита запланировала поездку на двухдневную экскурсию в летний лагерь «Сазанка». Горы, лодочные прогулки, барбекю, фейерверки… Втайне я и сам собирался отправиться туда одновременно с ними, к сожалению, не развлечений ради.

Оставался всего один день до поездки, когда на мой домашний телефон неожиданно позвонили. Беспокоили из больницы, в которой уже достаточно давно находилась моя мать. Ее состояние резко ухудшилось, и меня проинформировали о том, что скоро мамы может не стать. Про «Сазанку» пришлось забыть, и на следующий день я скрепя сердце отправился в больницу.

Войдя в палату, я не сразу узнал в этой иссохшей, почти полностью обессилевшей женщине свою родную мать. Увидев меня, она улыбнулась сквозь боль. Я расположился на стуле возле нее, положив под ноги сумку.

— Выглядишь совсем уставшим, — сказала мама. — У тебя все хорошо, Кэнья?

— Я в порядке, мама, — соврал я. — Лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

— Как только увидела тебя, сразу же стало легче.

Я сжал исхудалую руку матери в своей ладони.

— Я тобой очень горжусь, — произнесла она. — Твой отец сказал бы тоже самое. Ты всегда был его главной надеждой, он только и твердил, что ты во всем его превзойдешь. А когда ты поступил в университет, он расплакался от счастья… Жаль, не успел застать день твоего выпуска.

— Жаль, — кивнул я. — Хотя не думаю, что ему стоило бы видеть, чем я занимаюсь сейчас.

— Кэнья, Кэнья… — улыбнулась мама. — Ты принес сочинения, как я просила?

Выпустив руку матери, я расстегнул сумку и достал старый сборник сочинений нашего класса.

— Хорошо, — сказала мама. — А теперь, прочти пожалуйста свое сочинение.

Я раскрыл сборник и, пролистав сочинения Сатору и Каё, остановился на странице со своим. В отличие от них, я не стал заморачиваться с иллюстрацией и нарисовал самую обычную дверь.

«Лучший из миров». Автор: Кобаяши Кэнья.

Однажды мне в руки попала одна книга. В центре ее сюжета — параллельные миры. По замыслу автора, каждый раз, когда мы принимаем какое-либо решение, даже самое малозначимое, в этот момент возникает новая вселенная. Например, ты решил провести выходные за учебой, чтобы лучше подготовиться к тесту. В другой же вселенной, которая возникла после твоего выбора, другой ты предпочел расслабиться и пойти гулять с друзьями. И таких вселенных бесконечное множество.

После прочтения этой книги у меня появилась цель. Я постараюсь принимать каждое решение обдуманно и всегда делать правильный выбор. Мне хочется верить, что своими действиями я могу превзойти самого себя и достичь самой счастливой жизни, для себя и всех близких мне людей.

Будущее не предопределено. И я верю, что мой мир будет лучшим из всех.

Я захлопнул книгу.

Какое-то время мама ничего не говорила и лишь смотрела мне в глаза с лукавой улыбкой.

— Как думаешь, для чего я попросила прочитать твое сочинение? — спросила наконец она.

— По правде говоря, я решил, что ты просто ностальгируешь о былых временах, — ответил я.

— Я хотела, чтобы ты вник в свои собственные слова, Кэнья. Нет никакого показателя того, какой из миров лучше или хуже. Я знаю, ты всегда придерживался своей цели, никогда не принимал необдуманных решений. Ты очень рано понял, что зачастую худший враг для человека — это он сам. И все же, кое-что ты проглядел.

В этот раз мама сама ухватила меня за руку.

— Только твоя вера делает этот мир лучшим для тебя, — сказала она. — Не зря вселенные, о которых ты прочитал, называются параллельными. Они никогда не пересекаются, и ты никак не узнаешь, чем живут другие версии тебя. Но разве это так важно, если ты веришь в свой мир и в себя?

К вечеру я вернулся домой. Дорога сильно меня измотала, но я не хотел ложиться спать. По своему обыкновению, включил телевизор, поставил рядом чашку кофе и пепельницу. Закурил первую, потом еще одну, и еще, и еще… По каналу, который я включил наобум, показывали какую-то скучную мелодраму, и я, сам того не заметив, погрузился в сон прямо с сигаретой в руках.

Спустя какое-то время я подскочил в кресле от внезапной боли между пальцев. Долбанный окурок, повезло, что не сжег квартиру… Собирая пепел с пола, я и не заметил, как фильм на экране резко сменился выпуском новостей. И только когда я мыл руки, мой слух уловил слово «Сазанка», произнесенное диктором.

Выпорхнув из ванной, я уставился в телевизор.

«Группа туристов переходила реку по висячему мосту, — продолжал диктор. — Когда группа достигла середины моста, канаты оборвались, и мост обвалился. Инцидент произошел на мелководье, есть пострадавшие и один погибший — мальчик десяти лет, он приехал на экскурсию вместе с родителями. Сотрудники лагеря пока что затрудняются дать какие-либо комментарии по поводу…»

Мирай… Имя Мирай означает «будущее».

* * *

На следующее утро Савада приехал за мной в полицейский участок, в котором я провел всю ночь. Соседи вызвали наряд, когда из моей квартиры стали доноситься крики и звон разбитого стекла, а стены сотряслись от глухих ударов.

Не дожидаясь вопросов Савады, я сам поведал ему причину своей глупой выходки. В ответ он заявил, что отстраняет меня на неделю от работы. Это оказалось суровым наказанием, ведь у меня кроме работы не было другой жизни. И вот я остался наедине с самим собой и со своими мыслями…

Алкоголь — тоже своего рода психотерапевт. К нему я обращался на протяжении всей безработной недели. В первый ее день, когда я был в магазине и уже направлялся к кассе с двумя бутылками виски, мне позвонил Сатору. Давненько я не слышал дрожи в его голосе. Сатору предлагал вместе пойти в больницу, навестить Хироми и Каё: у него сломана рука, у нее сотрясение мозга. Без задней мысли я соврал, что меня не будет в городе. В ту неделю я предпочел бы вновь встретиться с Хиной и ее здоровенным ножом, чем увидеть сраженных горем родителей.

В последующие дни Сатору снова названивал мне, спрашивал, как у меня дела. Пару раз даже наведывался ко мне домой. Я не подходил к двери, так как знал, что это Сатору. Очевидно, Савада попросил его присмотреть за мной. Однако Сатору не мог мне помочь… Меня бы мучила совесть, но я знал, что у него есть Айри, а значит он как-нибудь справится со своим потрясением.

Выйдя наконец на работу, я в скором времени наведался в «Сазанку», чтобы выяснить детали происшествия. Один из сотрудников лагеря, отвечающих за проверку состояния висячих мостов, растерянно мямлил что-то про внезапно нахлынувший ветер, и мне едва хватало хладнокровия, чтобы не повалить его на землю и не растерзать ударами кулаков его щетинистое лицо. Впрочем, меня удерживало от очередных глупостей не только хладнокровие: тогда я начал думать, что Хина не лукавила насчет плана Смерти. Но разве можно с ней расквитаться?

До последнего я избегал встречи с Сатору и родителями Мирая, однако бежать от них вечно я не мог. Однажды я уже побывал на похоронах отца и совсем недавно втайне от всех посетил могилу Яширо. Я надеялся, что теперь останется лишь когда-то проводить маму в последний путь. Но вот позвонил Хироми и попросил присутствовать на похоронах Мирая…

Эти два дня, казалось, длились целую вечность. Сначала отпевание, затем сами похороны. Кое-как наскреб 14000 йен для Хироми и Каё, хоть и знал, что никакие деньги или подарки не смогут умалить их скорбь. Они оба предпочли бы поменяться с Мираем местами, как и я… Сейчас кажется, что это происходило так давно, хотя на деле прошли лишь полторы суток.

Когда Мирая повезли в крематорий, я поспешил вернуться домой. Сорвал с себя пиджак, галстук, промокшую от пота рубашку и только тогда вспомнил, что не посыпал плечи солью, прежде чем зайти в свой дом. Но разве есть разница, осквернен я или нет? Ведь Яширо сказал, что моя паутинка уже оборвалась, и лгать ему было незачем.

Спустя где-то полчаса мне позвонил Сатору. Впервые он сам предложил мне выпить. Мы направились в излюбленное мной и Савадой местечко и напились там до потери чувств. За те несколько часов, проведенных в баре, мы не обмолвились ни словом. И только когда собрались уходить, Сатору ухватил меня ладонями за лицо и, вонзившись лихорадочным взглядом в мои глаза, произнес: «Мы можем пойти к тебе домой? Я должен кое-что тебе рассказать».

Но когда мы добрались до моей квартиры, в которой уже долгое время царил настоящий хаос, Сатору свалился в кресло и тут же уснул. Я перенес его в кровать и, достав из шкафчика остатки виски, продолжил напиваться. Мне нет никакого резона будить Сатору — я и так знаю, о чем он хотел мне поведать…

…И вот я стою у окна в ожидании рассвета, пока в моей руке дотлевает крохотный окурок последней сигареты.

* * *

Я скатываюсь спиной по стене и, оказавшись на полу, размышляю, что делать дальше. Однако немыслимая доза спиртного вкупе с затянувшимся недосыпом дают о себе знать, и сконцентрироваться очень тяжело. Я беру в руки зажигалку. Испытываю огромный соблазн нанести себе ожог, чтобы отвлечься на физическую боль, но вместо этого начинаю крутить барабан то в одну сторону, то в другую… пока кремень не встает намертво.

Теперь мне совсем нечем заняться. Я смотрю на наручные часы — 5:36 утра, Сатору проснется еще не скоро. Так я и не вспомнил, какое сегодня число… Нажимаю кнопку на часах, но ничего не происходит. Жму еще раз и еще, то по несколько раз подряд и быстро, то по одному и неспешно. Когда они стали заедать, поначалу меня это жутко раздражало. Но не сейчас. Эти часы заслуживают немного терпения, они многое повидали, а я даже толком о них не…

Кнопка вдруг поддалась, и на нижней части циферблата появились два числа, разделенных точкой — месяц и день. Эти цифры кажутся такими знакомыми, но откуда? Пытаюсь вспомнить, где я их видел раньше. Встаю с пола, продолжая смотреть на циферблат. Легкий порыв ветра врывается через открытое окно и касается моих волос. С улицы доносится едва слышный шорох листвы…

Спустя пару минут я уже мчусь вниз по лестничной клетке. В руке шелестит записка, которую я написал для Сатору, но в итоге передумал ее оставлять. Это будет ему местью за то, что всегда бросался на подвиги в одиночку. Настал мой черед впасть в кому, умереть, пропасть без вести… сложно представить, что произойдет со мной через несколько часов. Но я рад, что туманная завеса, за которой прячется мое будущее, хоть немного рассеялась.

Я выбрался на улицу и, скомкав записку, отправил ее в урну. Приятный теплый воздух сдул остатки сомнений и страха. Осталось только найти транспорт и добраться до школы Микото. Времени более чем предостаточно.

Еще предстояло хорошенько обдумать, как следует вести себя с ней и что говорить… Но я не сомневаюсь, что наша встреча состоится сегодня и совсем скоро.

* * *

Почти три часа спустя я добрался до родного города. «Как много приятных воспоминаний», — подумал бы я, вот только на деле хорошего было крайне мало. Впрочем, даже этот городок чудесным образом преображается в летнюю пору.

Забраться на крышу школы Микото? Проще простого, тем более сегодня воскресенье. Но пока что слишком рано. За оставшееся время я успею обойти весь этот город. Чем, собственно, я и занялся.

По прошествии еще двух часов мне удалось выяснить следующее. Заброшенный автобус, бывший «убежищем» для Каё, похоже, наконец увезли на свалку. Также закрыли старый кинотеатр, владелец которого умер еще несколько лет назад. Зато надземный переход, на котором Акэми дважды могла погибнуть, совсем не изменился.

Не обошелся без моего внимания и дом, в котором Каё жила со своей матерью. Я понаблюдал за ним издалека минут пятнадцать, пока к дому не подъехала машина. Из нее выбрались и направились к дому взрослый полноватый мужчина с пакетами в руках, а следом за ним — резвый загорелый мальчишка. На крыльце их встретила приятного вида женщина с короткой стрижкой. Новая семья обжила опустевший дом после исчезновения Акэми, и, глядя на него, я пришел к простейшему выводу: никакой этот дом не зловещий и никогда им не являлся.

А сейчас я стою на том самом берегу — до этого «памятного» места идти пришлось дольше всего — и с закрытыми глазами вслушиваюсь в плески реки. Здесь я повстречал Каё, здесь же другой я связался на свою голову с Хиной. И даже сейчас ощущение такое, будто воздух в этом месте пропитан какой-то особой энергией. Кажется, стоит открыть глаза, и я вновь увижу призрака Хиназуки. Что я и проделал несколько раз, но все тщетно. Только странно светящаяся бабочка пролетела над водой. Ее сияние выглядело таким знакомым…

Наверное, просто показалось. Солнце сегодня на удивление яркое.

Время 11:04. Я на крыше школы Микото. Ноги устали от долгой ходьбы, но здесь даже негде присесть. Сквозь подошву ботинок я ощущаю, насколько сильно кровля раскалилась на солнце. А на металлическом парапете, должно быть, можно легко зажарить стейк.

Я забрался в тень рядом с выходом на крышу и уселся на кровлю, прижавшись спиной к кирпичной стенке. Прохладно… К тому же, здесь меня невозможно застать врасплох. Хотя сомневаюсь, что Смерть заявится сюда через дверь. А даже если так, вряд ли можно скрыться от ее взгляда. Но скрываться я и не намерен, как раз наоборот.

Каждая минута длилась ровно одну вечность. И почему я не додумался зайти в магазин за сигаретами… Сижу наедине с циферблатом Касио и бездумно наблюдаю, как минуты мучительно долго сменяют друг друга. Я так и не составил примерный план беседы со Смертью. Просто спокойно поговорить? Умолять, стоя на коленях? Применить шантаж? Плевать, соображу на ходу. Удивительно, но мысль о том, что скоро я повстречаю нечто выходящее за рамки моего мировосприятия, нисколько меня не пугала. Ни один мускул не пошевелился на моем лице, когда я увидел 11:56 на часах… Зато неожиданный звук распахнувшейся двери заставил меня вздрогнуть.

Я высунулся из-за своего укрытия и увидел мужчину. Неуверенными шагами он доплелся до самого края крыши и, забравшись на парапет, широко расставил руки. Мне не видно его лица, однако догадаться нетрудно, с какой гримасой он сейчас смотрит вниз, склонив светловолосую голову. Я присматриваюсь к незнакомцу и замечаю наручные часы, выглядывающие из-под манжеты его белоснежной рубашки…

В один момент все стало предельно просто и понятно. Я даже не смог сдержать улыбки. Все происходит точно по плану, и я уже знаю, что нужно делать дальше. В кои-то веки… я знаю!

Преисполненный радости, я вышел из тени.

— Не найдется ли у тебя закурить, Кобаяши? — громко спрашиваю я.

Мужчина вздрогнул и неспешно обернулся. Моя точная копия (разве что лицо посвежее будет) оглядела меня с ног до головы ошеломленным взглядом.

— Кто вы? — спросил он наконец.

— Глаза тебя не обманывают, — отвечаю я. — Я — Кобаяши Кэнья. И мое детство также прошло в этой школе.

— Что? Это… что еще за розыгрыш? — весьма недружелюбно отозвался мой двойник. — Не верю ни единому вашему слову!

— А придется. Ты ведь не думаешь, что мы встретились случайно?

Строго по плану он задрал рукав рубашки и взглянул на свои часы, после чего спросил:

— Почему вы появились здесь именно сегодня, именно в это время?

— Потому что однажды я уже присутствовал на этой беседе. Но я не знаю точной причины, для чего наши жизни вдруг пересеклись. Расскажи, что привело тебя сюда.

— Назовите хоть одну причину, по которой я могу доверять вам.

— Запросто, — ухмыльнулся я. — Ты наверняка столкнулся с чем-то необъяснимым. С чем-то настолько противоречащим твоему познанию, что ты даже задумал сброситься с крыши. Но поверь, я кое-что знаю об этих странных явлениях. Мы можем друг другу помочь. Ну как, расскажешь мне?

Недолго помолчав, двойник ожидаемо согласился. И пересказал мне все то, что я уже и так слышал, но необходимо было освежить память. Когда же он закончил, в голове созрели новые мысли.

— Теперь все понятно, — сказал я. — Хироми, с которым ты говорил, принадлежит моему миру. Каё ты не сумел найти потому, что она вышла замуж за Хироми и взяла его фамилию.

— Что это значит? — спросил двойник. — Они что… действительно живы?

— В моем мире — да. Всех их спас Фуджинума Сатору. Подобные искажения пространства, которые наблюдал ты, случалось видеть и мне. Это наше с тобой особое умение: видеть расхождения параллельных миров.

— Параллельные миры? — двойник схватился за голову, как и я когда-то. — Неужели они на самом деле…

— Вспомни свое школьное сочинение. Ты так проникся идеей параллельных вселенных, стал чуть ли не одержим ей. В детстве тебя всегда ставили в пример остальным одноклассникам, ты был лучшим по успеваемости и дисциплине, все считали тебя… уникальным. Но оттого жизнь казалась тебе пустой, ты жаждал соперничества. И после прочтения той книги ты наконец нашел себе бесконечное множество конкурентов.

Оставалась одна неразрешимая проблема: ты не мог следить за соперником, чтобы получше обдумать сценарий собственной жизни. Поэтому ты начал наблюдать за одноклассниками — тебе хотелось выяснить, чем они хуже тебя. В центре твоего внимания оказалась Хиназуки Каё, одинокая и молчаливая девочка. Ты презирал ее, ведь тебе было непонятно, как можно быть такой равнодушной к жизни. Но вскоре неприятная правда открылась тебе, и ты не знал, как с этой правдой поступить. Идея подружиться с Каё казалась безумной, ведь она изгой, а заводить с такими дружбу не кажется хорошо обдуманным решением. Тем не менее, ты продолжал думать, что когда-нибудь заговоришь с ней, однако все время откладывал это на потом… Пока не стало поздно.

Недолго помолчав, двойник издал тяжелый вздох.

— Вынужден признать, что вы правы. И я очень сожалею, что оказался таким глупцом. Но разве я мог предотвратить ее гибель? Ведь я лишь…

— Знаю, ты лишь наблюдал со стороны. Ты никогда не вмешивался в жизни других людей, так как опасался их воздействия на твою собственную. Поэтому ты даже и не вспомнил, как однажды пытался спасти Каё, но потерпел неудачу.

Вижу, двойник мой обомлел настолько, что ему даже нечего сказать. Чувствуя свое превосходство над ним, я медленно приближаюсь.

— Вместо этого твои воспоминания увидел я. Смерть дала мне шанс, и я им воспользовался. Но и я не сумел достичь наиболее счастливого финала. И только два знания придают мне сил. Во-первых, я знаю, что как минимум превзошел тебя…

— Постойте, что вы собираетесь сделать? — вопит двойник. — Не приближайтесь ко мне!

— Во-вторых, я знаю, как поступить дальше, чтобы исправить наши ошибки. Мы передадим наши воспоминания другим Кобаяши. Уверен, найдется хотя бы один, кто придет к правильным выводам и достигнет лучшего будущего. Нам нужно лишь слиться воедино… на глазах у Смерти.

Осталось совершить последний рывок. Я бросаюсь в сторону двойника. Словно таран врезаюсь головой в его грудную клетку и, обхватив спину, отталкиваюсь от края крыши. Двойник кричит от ужаса прямо мне в ухо, но я не выпускаю его из объятий. Вижу из-под его руки приближающуюся землю…

Снег под ногами.

Я возвращаюсь домой после уроков. Прохожу мимо парка и замечаю знакомую фигуру, сидящую у дерева на заснеженной земле. Останавливаюсь, решаюсь какое-то время и все-таки сворачиваю в парк.

Сатору настолько глубоко склонил голову, что мне не видно его лица. Однако догадаться о слезах, ручьем стекающих с подбородка, было нетрудно.

— Не стоит сидеть на холодной земле, заболеешь, — говорю я.

Несколько секунд Сатору не реагирует на мое появление. Наконец он утирает лицо рукавом и поднимает взгляд, но не на меня.

— Я мог ее спасти… — произносит он, глядя перед собой. — Если бы я только…

— Сатору, — выдыхаю я. — Ты берешь на себя слишком много.

— И что с того… Нужно было… предложить ей пойти домой вместе.

— Не факт, что твое присутствие уберегло бы ее от беды. А может, тебя бы постигла та же участь.

— Да плевать, — огрызнулся Сатору. — Лучше бы я пострадал в попытке сделать хоть что-то.

— Ты неисправим, — сухо усмехаюсь я. — Знаешь, а ведь таких миров, как наш с тобой, бесконечное множество. Уверен, есть хотя бы один мир, в котором с Каё ничего не произошло. Она живет, учится, у нее есть друзья. И ее ожидает впереди светлое будущее.

— Мне плевать на другие миры! — воскликнул вдруг Сатору. — Я хочу, чтобы она жила в этом мире! И Хироми… И та девочка из школы Идзуми. Их смерть — это ошибка. Если бы я только мог вернуться в прошлое…

— Но это невозможно, Сатору. Все, что в наших силах — позаботиться о будущем. Понимаю, как тебе тяжело, но ты не должен страдать в одиночестве. У тебя есть я, Казу, Осаму. Прошу, не отворачивайся от нас.

Наконец Сатору поднял на меня глаза, все еще источающие досаду.

— Будущее открыто для новых подвигов, — говорю я, протягивая ему руку. — Так идем же навстречу ему.

Сатору еще раз утер лицо от остатков слез. А затем схватил мою руку.

— Спасибо, Кэнья, — сказал он со слабой улыбкой.

Возникший из ниоткуда свет заставляет меня зажмуриться.

Я снова вижу лицо Сатору. Он продолжает держать меня за руку, вот только… что-то не так. Я не чувствую земли под ногами, а Сатору за секунду стал взрослым. Его лицо напряжено, он тяжело дышит, со лба стекает пот. На секунду я опускаю взгляд и вижу школьный двор далеко под собой. Вспоминаю, как прыгнул с крыши вместе со своим двойником, но… тот словно испарился.

— Кэнья! — кричит Сатору. — Хватайся за ограждение!

Я послушно протягиваю свободную руку и хватаюсь за парапет. Сатору цепляет меня за воротник и затаскивает на крышу… Черт, какая же горячая кровля.

Не знаю, сколько времени я пролежал на спине, не способный собраться с мыслями. Неподалеку от меня приходил в себя Сатору. Лишь когда его дыхание выровнялось, он поднялся с земли. Из-за палящего солнца я лежал с закрытыми глазами и потому не заметил, как Сатору подошел ко мне. Я здорово напугался, когда он схватил меня за грудки.

— Да как ты смеешь! — закричал он. — Не знаю, что на тебя нашло, но ты не имеешь права так распоряжаться своей жизнью! Ты сам однажды сказал мне, что не нужно страдать в одиночестве… Так расскажи мне, что случилось!

Я смотрю ему в глаза, и мне невольно хочется засмеяться. Ведь он только что обмолвился о детстве, которого для меня не существовало. Сатору резко обмяк и отпустил мой воротник.

— Или… я для тебя больше не друг? — спросил он почти шепотом. — Ты избегал меня все время после гибели Мирая. Я пытался понять причину, но так и не смог. Прошу, Кэнья, — его голос задрожал, — объясни, что с тобой происходит?

Немного помедлив, я наконец поднимаюсь на ноги. Сатору продолжает впиваться в меня выжидающим взглядом, а я пытаюсь сообразить, каким образом он успел добраться сюда и спасти меня… Неожиданно замечаю слабое мерцание позади него. Подхожу ближе и заглядываю за его спину. Готов поклясться, на одно короткое мгновение я увидел мальчишку с глазами Хироми и испуганным лицом.

— Куда ты смотришь? — спросил Сатору, оборачиваясь.

— Да так, показалось… — отвечаю я, вновь встретившись с ним взглядом. — Теперь я твой должник. Позволь тебе помочь, как в старые добрые времена.

Глаза Сатору расширились.

— О чем ты, Кэнья?

— Полагаю, в скором времени ты вернешься в прошлое, чтобы… Да, Сатору, не удивляйся. В общем, когда вернешься, чтобы спасти Мирая, бери меня с собой. Помогу всем, что только в моих силах.

Сатору не сумел скрыть своего потрясения.

— Как давно ты знаешь? — осведомился он после недолгого молчания.

— Достаточно давно. Предлагаю пойти в какое-нибудь кафе, иначе я помру от жажды и не отвечу на все твои вопросы.

Мы направились к выходу с крыши. Сатору шел впереди, а я — как и полагается герою второго плана — следовал за его плечом.

— И все-таки, с чего вдруг ты задумал сброситься с крыши? — спросил Сатору.

— Это неважно, — отвечаю я, улыбаясь. — Сейчас мне гораздо лучше.