A matter of trust (гет)

Интегра приходит к нему сама.

Принимает поклон. Жестом приказывает подняться. Сокращает расстояние между ними до шага. Нет, половины шага. И берет его лицо в ладони.

Невесомо проводит руками по скулам, волосам, легко сжимая пряди на затылке. По шее. Плечам. Ключицам. Груди. Изучающе и почти завороженно вслушиваясь в собственные ощущения от прикосновений.

Остро. Близко.

Он — близко.

Опасно близко.

Пистолет в плечевой кобуре все еще придает ей уверенности. Как нелепо: она не успеет ничего сделать на таком расстоянии, но все равно верит в этот кусок железа.

В него, обойму серебряных пуль и в свои руки. Вот уж чему не стоит доверять, судя по тому, что она сейчас этими руками делает.

Интегра Хэллсинг не может понять, откуда в сердце вдруг столько нежности к этому существу. К ходячему трупу. Убийце. Кровожадному монстру. Объекту охоты. Чудовищу.

«Я — чудовище». Он любит это повторять. Любому смертному, но особенно — ей.

Проникаются обычно все. Даже Серас. Сложно не проникнуться, когда на тебя так скалят зубы.

Кажется, эту демонстрацию игнорирует только Уолтер. И она сама.

Интересно, когда она перестала считать его «чудовищем»? И воспринимала ли она его так когда-нибудь?

Убийца — да. Нечисть — безусловно. Чудовище — нет.

Какая увлекательная риторика.

Тишина. Нежность.

Интегра боится, что он шевельнется и все разрушит. Но он не шевелится.

Почти. Только как будто льнет всей кожей к рукам, сквозь ткань рубашки впитывая каждое касание. Только трется щекой о ладонь и покорно запрокидывает голову, когда она проводит пальцами по его шее. Только втекает в руки, будто по капле, как ртуть. И она не замечает, как он оказывается в ее объятиях, как она оказывается в его объятиях, сократив эти пол шага до нуля, тело к телу. На спине — его ладони, на шее — едва уловимое прикосновение губ, и она рефлекторно дергается, прекрасно понимая, что уже поздно, что поздно было еще минуту, пять минут назад. Но ничего не происходит.

Только насмешливый шепот в ухо:

— Если бы хотел — давно бы сделал.

— А ты не хочешь.

— Нет.

— Лжешь.

— Нет. Не так.

— А как?

— По твоему желанию.

Теперь ее черед усмехаться:

— Ты веришь, что оно у меня появится?

— Люди меняются.

— Нет.

— Даже такие, как ты.

— Нет. Тогда они перестают быть людьми.

Смех.

Так странно — смеяться вдвоем.

Интегра отстраняется, восстанавливая статус-кво. Смотрит в его глаза, безуспешно пытаясь подавить улыбку. Разворачивается и уходит, давая себе зарок, что больше не придет.

А он не явится сам, без прямого приказа. Никогда не являлся, и это дает ей хороший шанс на передышку.

Но на верхней ступеньке лестницы ее вдруг настигает мысль о том, что все изменилось.