Пепел победы (джен)

Пришедшая им на смену боль заставила Гарри Поттера застонать.

— Гермиона, пожалуйста, докажи мне, что он невиновен! — взмолился юноша. — Или я брошусь с Астрономической башни! Я не могу ненавидеть этого человека!.. После того как я увидел её!..

Гермиона ласково погладила его по плечу.

— Конечно, я докажу, Гарри, — проговорила она, — я уже доказала. Патронус Северуса Снейпа такой же, какой был у твоей матери. Это не совпадение, подобные совпадения невозможны. Ты знаешь, что это значит. Это значит, что он действительно её любил…

Гарри закрыл лицо руками.

— Не получается, — прошептал он, — это нельзя доказать... Все, кто мог видеть Патронуса моей матери, уже мертвы… Или… Или нет?!

Он жадно уставился в лицо Гермионы и увидел, как она улыбнулась.

— Минерва МакГонагалл видела один раз, как Лили, тогда уже Поттер, вызывала Патронуса, — сказала девушка. — И она сказала, что сходство потрясающее. Эти две лани — просто близнецы…

Гарри вспомнил, как в день победы он, стоя на возвышении в разгромленном Большом зале, рассказал всем присутствующим подлинную историю Принца-Полукровки. Разумеется, вкратце, без интимных подробностей. Как после этого рассказа госпожа МакГонагалл поспешно удалилась в директорский кабинет и вернулась оттуда спустя час — бледная и заплаканная. Как в ответ на жадные расспросы смогла прошептать только «О, Боже мой! Северус!..» Она видела воспоминания. И она видела серебряную лань Снейпа…

Рухнувшее небо вернулось на своё место. Гарри Поттер глубоко вздохнул.

— Гермиона, — сказал он, — ты в следующий раз… это… как-нибудь… хотя бы предупреждай, что ли. Я ведь сейчас чуть человека не убил. Ни в чём не повинного, между прочим…

— Гарри, я уже извинилась, — смущённо проговорила Гермиона, — к тому же, откуда я знала, что ты настолько потеряешь способность к логическому мышлению. Ты как-то упустил из виду то обстоятельство, что, если бы всё сказанное мной было правдой, Северус Снейп уже давно получил бы поцелуй дементора. Или, по крайней мере, находился не здесь, а в тюрьме…

— Ой, — сказал Гарри.

— Ничего, не ты первый, — грустно произнесла девушка. — Когда в газетах стали публиковать рассказы о злодеяниях, совершённых «ближайшим сподвижником Вольдеморта», я сразу же приехала в Хогвартс. Мы с госпожой МакГонагалл писали опровержения… а потом нас вызвали в следственную комиссию. И рассказали то, что ты сейчас слышал. Клянусь тебе, в устах министерских работников обвинение звучало раз в десять убедительнее. В общем, мы тоже купились.

— Немудрено, — сочувственно вздохнул Гарри.

Они немного помолчали. Студенты уже разошлись по классам, в коридоре было пусто и тихо, лишь слегка потрескивали горящие факелы.

— Но это всё равно не избавляет нас от вины, — проговорила Гермиона, кусая губы. — Мы оставили профессора Снейпа одного, едва живого, беспомощного, в Азкабане… на растерзание дементорам и Амбридж с её приспешниками. Только потом мы поняли, что нас обманули самым подлым образом. Следствие с самого начала знало, что Снейп невиновен. Но многим высокопоставленным министерским шишкам позарез требовался преступник. Той же Амбридж, которая во время войны держала… э… не совсем верный курс. Им нужно было отвлечь внимание от своих скромных персон. А громкий процесс, показательный суд и торжественная казнь одного из главных сторонников Вольдеморта могли бы поспособствовать этому как нельзя лучше.

— ………..! — сказал Гарри, чувствуя, что его снова начинает тошнить. — Извини, пожалуйста…

— Не извиняйся, — махнула рукой Гермиона. — Госпожа МакГонагалл сказала примерно то же самое, когда поняла, что её доказательства невиновности Снейпа никого не интересуют. Стало ясно, что его дни сочтены. Мы были бессильны помочь. Протестовать? В прессе очень своевременно появились заметки о том, что «некоторые бывшие коллеги преступника под влиянием вполне объяснимых чувств не хотят признавать… бла-бла-бла… им следовало бы разобраться с приоритетами и внять голосу здравого смысла». Искусство формирования общественного мнения — гениальное изобретение магглов, которое…

— Так как же вам всё-таки удалось? — перебил Гарри.

— Пришлось действовать их же методами, — ответила Гермиона. — Мы купили Риту Скитер. Не спрашивай, сколько мы ей заплатили. И она за полторы недели написала гениальную книжку под названием «Долорес: дьяволица или дура?» Похоже, правдивую от первого до последнего слова. Во всяком случае, Амбридж испугалась. Мы послали ей рукопись вместе с ультиматумом: или она немедленно освобождает Снейпа, или через день книжка появится во всех магазинах… В общем, на следующее утро МакГонагалл с Хагридом поехали в Азкабан. Меня не взяли. Я сначала рассердилась, но... Когда они вернулись в школу, госпожа директор свалилась с сердечным приступом, а Хагрид напился, как тролль. Наверно, мне действительно нечего было там делать…

— Значит, Снейпа оправдали, — с облегчением промолвил Гарри.

Гермиона поморщилась.

— Угу. Даже наградили Мерлином первой степени. И мы давили на все педали, чтобы в прессе появились нужные публикации. Но, знаешь ли, радость магического сообщества о восторжествовавшей справедливости была сравнима разве что с радостью голодной собаки, у которой отобрали кость. Народ не захотел верить, он жаждал отомстить хоть кому-то за свои беды. Кое-кто попытался проникнуть в больницу святого Мунго, чтобы учинить самосуд… Нам снова помогла Рита. Бесплатно — советом. Она порекомендовала нам рассказать о Снейпе нечто такое, что могло бы найти… ну… душевный отклик. И в первую очередь — у женской части населения…Гарри, ты только не сердись, но нам пришлось…

— Кажется, я догадался, — усмехнулся Гарри. — Вы решили поведать всему миру о подробностях несчастной любви Северуса Снейпа...

— Да, — покаянно вздохнула Гермиона. — И мы не просто рассказали, мы заплатили одной хорошей писательнице за небольшой роман. Я для пробы дала почитать его своей маме. Результат впечатлил. Мама (а она, если ты помнишь, стоматолог, и нервы у неё железные) сутки ревела, а потом стала уговаривать меня — ты только не падай, ладно? — «обратить внимание на этого мужчину, раз уж ты с ним знакома. Тридцать восемь лет — да разве это возраст? Чарли Чаплин в шестьдесят женился. И родил восьмерых детей, между прочим».

Гарри заржал совершенно неприличным образом. Он всё-таки здорово перенервничал, а слова миссис Грейнджер добили его окончательно. Гермиона подождала, когда припадок закончится, и сказала, насупившись:

— Тебе смешно… Я думала, Рону тоже смешно будет. А он обиделся. Он и так дулся на меня, ведь я почти всё лето вместо того, чтобы проводить время с ним и будущей свекровью, копалась в Своде Законов. Кажется, он меня приревновал…

— К Снейпу? Вот ненормальный!..

— Ну, это как сказать, — Гермиона всё ещё хмурилась, — после того скандала, который Рональд мне закатил, я стала задумываться. Мама дочке плохого не посоветует… Да ладно тебе, шучу я, шучу! Гарри, у меня просьба. Пусть эта история с романом останется между нами. Даже нашим не говори. Пускай все по-прежнему думают, будто это просто утечка информации. Нам — я имею в виду себя и госпожу МакГонагалл — очень не хотелось бы портить отношения с профессором Снейпом…

Гарри кивнул и снова достал из кармана половинку фотографии. Кровь на ней больше не казалась ему грязью. Всё встало на свои места.

— А может быть, — нерешительно проговорил Гарри, глядя на улыбающуюся маму, — мы всё-таки… ну, это… сходим… Проведаем его?..

— Кого? — рассеянно спросила задумавшаяся о своём Гермиона.

— Снейпа…

Гермиона пожала плечами.

— Может быть… Только когда-нибудь потом. Ты же слышал, он плохо себя чувствует. Вряд ли наш визит сильно его обрадует…

* * *

На урок старосты, разумеется, здорово опоздали. К счастью, профессор Слагхорн не был склонен ссориться с кем бы то ни было, а уж тем более — с главными звёздами Клуба Слизней.

— Заходите скорей, мы уже заждались! — жизнерадостно прогудел он.

— Извините, профессор, мы… — начала было Гермиона, но толстяк замахал руками.

— Ничего не говорите, милая леди! Я всё понимаю: дела задержали! О, быть старостами школы это нелёгкий труд, нелёгкий!.. Ну, садитесь. Итак…

Он остановился перед классом, держась за отвороты сюртука, сияя широкой улыбкой и золотыми пуговицами тёплого жилета.

— Итак, мы говорили о ваших эссе… Повторяю для вновьприбывших: недурно, очень недурно. Свойства белладонны практически во всех работах перечислены верно, особенности зелий, приготовляемых с использованием экстракта этого растения — тоже. Вполне, вполне достойный результат!.. Впрочем, чему тут удивляться? В этом году у меня на редкость талантливый класс!

Профессор обвёл студентов отеческим взором и остановился на Невилле.

— А ваши познания в гербологии, юноша, меня чрезвычайно впечатлили, чрезвычайно! — сказал Слагхорн. — Кроме того, у вас очаровательно лёгкий слог. Я наслаждался каждой строчкой. Вы имеете все задатки… Если желаете, я познакомлю вас с парой интересных и влиятельных людей из Британской Гербологической Ассоциации. Они могли бы дать вам несколько советов по поводу будущей карьеры или, скажем, издания научных работ…

Красный от смущения Невилл пробормотал в ответ нечто, понятое всеми как «спасибо, я подумаю». Профессор Слагхорн в полнейшем умилении покачал головой.

— Ах-ах, какая прелесть! Такой храбрый юноша и при этом такой скромный!.. Просто чудо! Как жаль, что мы практически не были знакомы раньше! Да, в этом году мой Клуб пополнился поистине великолепными экземплярами!.. Впрочем, к делу. Мы и так немного задержались, поэтому попробуем наверстать упущенное. Второй этап приготовления Зелья Заветных Снов — весьма ответственная и сложная процедура…

Дав необходимые инструкции, профессор отошёл от парт и устроился в мягком кресле за широким столом красного дерева. В этом классе не было кафедры, да и вообще, вид и убранство помещения сильно отличались от того, к чему Гарри привык за шесть лет занятий в подземельях.

В новом учебном году профессор Слагхорн наотрез отказался продолжать работать в аудитории профессора Снейпа и потребовал класс рядом со своей квартирой на первом этаже замка — подальше от мрачных каменных сводов и поближе к завтракам, обедам и ужинам в Большом зале.

Новый класс Зельеварения был тёплым и просторным. Даже четыре десятка студентов размещались в нём с комфортом, что уж говорить о немногочисленных счастливчиках, удостоенных права претендовать на высшую аттестацию. У каждого было отдельное рабочее место, так что при подготовке ингредиентов никто не задевал соседей локтями. Высокие окна давали достаточно света, и разбирать написанное в учебнике не составляло никакого труда. А излучающая радушие физиономия учителя дополняла общее прекрасное впечатление.

Словом, с точки зрения Гарри, — и он очень удивился бы, если узнал, что кто-то с ним не согласен, — обстановка, царившая в классе Слагхорна, способствовала усвоению знаний куда лучше, чем тьма, промозглый холод, теснота подземелий и злобные окрики Снейпа.

Но, увы, даже в столь благоприятной атмосфере великим зельеваром Гарри не стал. Об учебнике Принца-Полукровки он был вынужден рассказать профессору Слагхорну на первом же уроке — после того, как Гермиона увела в Больничное крыло Невилла, ошпаренного испорченным зельем, выплеснувшимся из котла бывшего отличника.

Выслушав чистосердечное признание, профессор Слагхорн сначала слегка опечалился («Ах-ах, а я так вами гордился!»), затем похвалил Гарри за честность («Вы настоящий гриффиндорец!») и даже наградил пятью баллами. Потом профессор впал в печальную задумчивость и, бродя вперевалочку по классу, то и дело вздыхал: «Нет, но каков Северус!.. Вы только подумайте!.. Редактировать старину Либациуса!.. В шестнадцать лет!.. Невероятно!.. Обидно, что книга не сохранилась!.. Да и сам Северус… М-да… Ах-ах, какая жалость!..»

Словом, Гермиона вновь заняла своё законное место лучшей ученицы класса и принялась активно помогать всем окружающим. Профессор Слагхорн относился к её благотворительной деятельности с большой симпатией и даже прозвал своим ассистентом. Гермиона, разумеется, была чрезвычайно польщена. И неодобрительно косилась на Невилла, который упорно отвергал все её попытки помешать в его котле.

А вот Гарри, как и раньше, принимал помощь с удовольствием. Особенно сегодня: он был очень заинтересован в том, чтобы Зелье Заветных Снов было сварено как надо. Профессор Слагхорн разрешил студентам, в случае удачи, воспользоваться результатами своей работы, и Гарри надеялся, что хотя бы раз в две недели (принимать зелье чаще не рекомендовалось — из-за белладонны) будет смотреть не кошмары, а те сны, которые выберет сам.

Поэтому он поблагодарил Гермиону, когда она ткнула пальцем в строку рецепта, которую Гарри едва не пропустил. Невилл же, в чью сторону отличница сегодня даже не взглянула, в отчаянии опустил руки: от его котла повалил едкий зелёный дым.

К месту катастрофы уже спешил профессор Слагхорн.

— Ах-ах, Невилл, какая досада! — промолвил он, заглядывая в котёл. — Что-то, вам никак не везёт с моим предметом… Обидно, обидно. Ну, ничего, не огорчайтесь. Вы ведь не занимались Зельями два года? Это вполне естественно, что некоторые навыки утратились. Наверстаете…

Бедный Невилл, чуть не плача, опустился на свой стул.

— Ничего я не наверстаю, профессор, — проговорил он, ссутулившись и глядя в парту, — Последний экзамен я сдал на «О». Это была моя высшая оценка. Простите, что сразу не признался. Госпожа МакГонагалл разрешила мне продолжать курс только потому что я… ну… принимал некоторое участие в… некоторых событиях…

Некоторое время профессор Слагхорн потрясённо молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Гарри подумал, что сейчас толстяк снова начнёт причитать и ахать. Но он ошибся. Придя в себя, старый учитель заговорил совершенно иным тоном, чем до сих пор.

— Не стоит преуменьшать свои заслуги, мальчик мой, — промолвил он тихо и проникновенно, — вы воспользовались вашим правом героя, чтобы добиться возможности сразиться со своим внутренним врагом. Вы не любите Зельеварение, я прав? И всё-таки хотите разобраться в нём. Поступок достойный настоящего храбреца. Я приложу все свои силы, чтобы помочь вам. Давайте для начала подумаем, в чём заключается ваша проблема. Поняв это, мы сможем устранить причины неудач…

Невилл поднял голову. В его взгляде засветилась надежда.

— О, спасибо вам, сэр! — проговорил он. — Знаете… вы правы, я не люблю Зельеварение. Потому что я его не понимаю… Ну, то есть, я понимаю, что понимать необязательно, но я не понимаю, как можно, не понимая, понимать, каким образом…

Профессор расхохотался.

— Да, юноша, в разговорном жанре вы не сильны, — заметил он, утирая зелёным шёлковым платком выступившие на глазах слёзы. — Позвольте, я сам сформулирую ваш вопрос. Думаю, вы хотели спросить примерно следующее: «почему именно пять капель сока дремоцвета и именно семь раз по часовой стрелке, а, скажем, не восемь и не против», я угадал?

Разумеется, после этих слов на профессора с изумлением в глазах уставился не один только Невилл.

— В-вы ясновидящий, сэр? — спросила Джинни, подобрав с пола упавший нож.

— Нет, что вы, леди! — замахал руками профессор. — Просто подобный вопрос мне уже задавали. Один раз, правда, и очень давно. Но я это как сейчас помню. Подошёл ко мне парнишка первокурсник, весь какой-то нескладный, неказистый, этакий гадкий утёнок. Тоже не везло ему с Зельями. Я в простоте своей полагал, что бедняжку просто-напросто природа умом обделила… А ему, видите ли, для того, чтобы успешно исполнять инструкции, требовалось, ни много ни мало, понимать ход мысли наших мэтров! Каково, а?

Гермиона слегка покраснела и поджала губы. Невилл вскочил.

— И что вы ему сказали, сэр? — жадно спросил он.

— Я пригласил его в Клуб Слизней! — радостно ответил профессор. — Я сразу понял, что этот малыш далеко пойдёт! И я был прав! Ах, если бы судьба была к нему хоть немного более благосклонна, наша наука получила бы в его лице второго Николаса Фламеля!

Заметив разочарование в глазах Невилла, Слегхорн развёл руками

— Да, я не ответил мальчику на его вопрос, — виновато промолвил он, — я коллекционирую гениев, но сам, увы, не гений… Он смог разобраться во всём самостоятельно. Почему бы вам не поговорить с ним?

— Это кто-то из магистров? — хмуро спросил Невилл. — Боюсь, я им здорово надоел…

— Бог с вами, юноша, это наш Северус! — улыбнулся Слагхорн.

Джинни уронила нож во второй раз, Гермиона выпустила из рук мешалку, и она утонула в котле. Невилл рухнул обратно на стул, открыв рот и выпучив глаза.

— А… о… у него… тоже… были проблемы с Зельями? — он немного помолчал, переваривая эту потрясающую новость. — Нет, сэр, ничего не получится. Боюсь, что профессору Снейпу я надоел ещё больше, чем всей Лиге Алхимиков вместе взятой. Да и он мне то… Ой, то есть, я хотел сказать, что он, конечно, великий человек… Но я его боюсь!

Последние слова вырвались у Невилла явно помимо воли. Профессор Слагхорн опять рассмеялся.

— Ох-ох, юноша, умеете же вы поднять настроение! — он снова достал из кармана зелёный платок. — Вы боитесь? Северуса? В прошлом году вы здорово потрепали ему нервы! Так это вы, оказывается, со страха? А я-то думал…

Отсмеявшись, он спрятал платок и заговорил серьёзно. Даже печально.

— Пора уже повзрослеть, мой мальчик. Страх перед строгим учителем есть признак незрелости ума. Истинный учитель всегда суров, ибо идёт прямым путём. А путь напрямик — жесток и тяжек. Хотите познать истину — готовьтесь к тому, что никто не станет вас жалеть и утирать вам слёзы… Да… Извините, что-то я разболтался. Я просто хотел сказать, что Северус, возможно, не тот человек, с которым бывает приятно побеседовать за стаканчиком медовухи. У Северуса тяжёлый характер, резкие манеры и злой язык, но у него…

Внезапно профессор Слагхорн оборвал свою пламенную речь. Отвернувшись от Невилла, он отошёл к своему столу, сел и принялся рыться в пергаментах.

— Словом, — заговорил он пару минут спустя каким-то уж слишком будничным тоном, — я думаю, что Северус, пожалуй, — единственный, кто может вам помочь.