Такая одна (джен)

Айси

— Агата! — крикнула я, желая, чтобы сестра осталась.

Алекса и Анис рыдали и рвались за сестрой, но полицейские их задерживали.

— Успокойтесь, — спокойно произнёс полицейский. — Вам больше ничего не угрожает. Ваша сестра — самый опасный человек в вашем доме... А где ваша мать?

— Она умерла, когда мы родились, — ответила я.

— Ясно... — протянул полицейский. — У вас ещё остался кто-нибудь из родственников?

Мы отрицательно помогали головами.

— Вы уже большие девочки. Пользуйтесь вещами вашей сестры и родителей... А деньги мы вам будем заносить каждый месяц, чтобы не сдавать вас в детдом. В четырнадцать лет попробуйте найти работу...

Полицейские унесли мёртвое тело отца и стёрли кровь с пола. Вскоре они ушли.

Всю ночь нам не спалось. Мы боялись, что Агату посадят в тюрьму или с ней случится что-то страшное. Мы не могли спать спокойно, зная, что где-то там наша сестра страдает, а не спит в соседней комнате, готовая успокоить нас и поддержать. Что бы мы не делали, она всегда прощала нас, а теперь подумала, что мы не простим её. Да, это кошмарно, убить человека, но может, она говорила правду...

Утром мы проснулись от того, как в дверь позвонили. Когда я открыла, за дверью оказался тот полицейский, который спрашивал про родственников. Я впустила его в квартиру, и он попросил нас собраться в одной комнате. Он выглядел как-то странно и так, как будто чего-то боялся. Он долго думал, прежде чем сказать ужасную новость, но вскоре тихо произнёс:

— Ваша сестра... умерла.

Мы молча сидели в шоке, пока я не спросила:

— Как... это произошло?

Полицейский тяжело вздохнул и ответил:

— Её нашли... повешенной сегодня ночью во время обхода. Через несколько дней должен был состояться суд, но причина её гибели неизвестна. Её могли простить и отпустить. Мне очень жаль.

Я, Алекса и Анис заплакали, не веря в смерть любимой сестры. Полицейский понимающе отнёсся к нашему поведению, встал и ушёл.

Мы с сёстрами неделями не разговаривали, оплакивая Агату, но я заметила, как Алекса и Анис заходили в её комнату, притрагивались к её вещам и роняли слёзы. Через несколько дней мы пошли на кладбище, хоронить сестру. На похоронах были лишь мы втроём, ведь у Агаты не было ни друзей, ни остальных родственников, кроме нас.

Когда нам исполнилось пятнадцать, во мне что-то прорвалось, меня стали интересовать черепа, кости и смерть. Я стала готкой, но не менялась в своих интересах даже после того, как однажды ночью мне приснилась Агата и я целый день не желала слышать слово "смерть" и притрагиваться к своим страшным штучкам.

Я проснулась и почувствовала, что вся подушка мокрая, а на лице слёзы.