Заклинание тишины. Когда молчание разрушает больше, чем крики (гет)

Хогвартс ранней весной напоминал гигантское сердце — стук шагов эхом отзывался в коридорах, капли дождя стекали по витражам, а в толще камня будто шевелились нервы. Воздух дрожал от знаний, как если бы сама школа дышала воспоминаниями.

Альбус Северус Поттер стоял в коридоре перед кабинетом Защиты от Тёмных Искусств, глядя на дубовую дверь с выжженным гербом Хогвартса. За этой дверью был профессор Мартинелли — итальянец, приезжий, странный, и, как говорили, знаток теневой магии. Альбус не любил его. В его голосе было что-то ядовитое — будто он всегда говорил не напрямую, а сквозь слои смысла.

Сегодня они должны были практиковать новое заклинание отражения. Но Альбус уже знал: вопрос будет о фамилии.

И он не ошибся.

— Мистер Поттер, — сказал Мартинелли, глядя поверх очков. — Вы ведь носите сразу два имени. Альбус. И Северус. Один — символ света, другой — тьмы. И всё же оба — герои. Скажите, кем вы себя чувствуете?

В классе воцарилась тишина.

Альбус медленно поднял взгляд. Он чувствовал — не смотрят. Оценивают. Взгляд Розы, насмешливый прищур Скорпиуса, равнодушие Лестрейнджа.

— Я — собой, — ответил он.

— И всё же вы — Поттер, — настаивал профессор. — Сын великого героя. Это обязывает.

Слово обязывает ударило, как пощечина.

Он ушёл после урока, не сказав ни слова. Остановился в пустой части библиотеки. Сел между стеллажами и закрыл глаза.

В голове гудело.

Он помнил, как в первый день в Хогвартсе директор сказал:

«Ты будешь гордостью школы, Альбус. В твоих венах течёт история.»

Он тогда кивнул. Слишком вежливо, чтобы возразить. Слишком младенчески, чтобы понять, как это отзовётся потом.

Он не был как Джеймс — яркий, бунтарский, живой. Не был как Лили — тихая и странно проницательная. Он был… наследник.

Имя.

И это имя требовало.

Той же ночью Альбус снова достал Карту Мародёров. Он уже давно знал её наизусть. Но сегодня искал не проход.

А отсутствие.

Имя Джеймса исчезло. Совсем.

Альбус дотронулся до пергамента.

— Меродатор...

Он не договорил. Потому что рядом с собой увидел — своё имя. Но шрифт… изменился. Он был не чернильным. Он пульсировал. Будто карта не просто показывала, а говорила.

Ты — не имя. Ты — голос. Найди его.

Он отбросил карту. Лоб — холодный. Руки — дрожали.

Он вышел в коридор, бредя, как во сне.

И остановился у зеркала.

В отражении — он. Но глаза — другие. Тёмные, почти чёрные. Не от зла. От пустоты. Он вдруг понял: он не знает, кто он. Не чувствует себя настоящим.

И тогда он сделал то, чего не делал никогда.

Он вышел за пределы карты.

В северной башне, где когда-то располагался факультет Рейвенкло, он нашёл комнату, давно заброшенную. По легенде, здесь учили древние формы самопознания — до того, как Министерство запретило некоторые методы.

Он сел на пыльный пол. Закрыл глаза.

— Кто я? — спросил он.

Не в пространство. Внутрь себя.

И услышал.

Тишину.

Но не пустую. Живую. В ней — мысль.

Ты не обязан быть Гарри Поттером. Не обязан быть Альбусом. Ни Северусом. Ты — ты.

И из пыли поднялись образы. Не лица. Жесты. Тот же язык, что использует Лили. Но иной — внутренний. Жесты чувств. Мысли. Силы.

Он вспомнил, как в детстве боялся плакать, чтобы не огорчить отца. Вспомнил, как молча смотрел, как Джеймс бунтует, как Лили уходит в жесты. А он… молчал.

Его молчание было другим. Не даром. Не оружием.

Тюрьмой.

Он вышел из комнаты, как из глубины воды. Шаг — лёгкий. Сердце — ясное. Он не знал ещё, что делать. Но знал одно:

Он не будет молчать. Больше.

В Хогвартс прибыла весточка из Министерства. Новый доклад: в школе зафиксирован всплеск внутренней магии. Без слов. Без палочки.

И в центре — Альбус.

Он этого не знал. Но в кабинете Гарри появилась новая нить.

Семья. Один за другим. Внутри магии.