Маги (джен)

— Считаешь себя выше всех, Поттер? Думаешь, что если ты такая вот знаменитость, тебе можно даже не обращать на нас внимания? Сначала докажи, чего ты стоишь!

Этот мальчик, Захария Смит, с самого утра не отстает от меня. Ох… вчера вечером они, конечно, слишком устали, чтобы что-то заметить. А сегодня с утра мое молчание, видимо, расценили за нежелание разговаривать. Даже странно, что не было ни одного вопроса о нашем здоровье. Неужели мы так хорошо вписываемся в общую толпу обычных детей? С раннего детства мы с Гаем приучили себя держать глаза закрытыми, чтобы не пугать окружающих. Но то, как мы двигаемся, могло навести их на мысли, что что-то не так. Разве не видно, что мы одеваемся, едим, практически живем наощупь?

— Еще немного, и я ему врежу, — мрачно пробормотала Лия. — Что за противный тип.

— А меня зовут Джастин! Я даже не знал, что я волшебник, представляете? Надеюсь, у меня будет все получаться! Тут такое все интересное! Как вы думаете, что мы сегодня будем делать?

— Учиться? — положив ложку на тарелку, усмехнулся Гай.

— И все-таки, Поттер, может, ты что-нибудь скажешь?

Смит никак не хотел унять свое любопытство, перемешанное с изрядной долей высокомерия. Да, тот коверкающий свою речь мальчик, Драко, просто ангел какой-то…

— Ребята, все в порядке?

— Привет, Седрик, — отозвался Гай. — Терпимо.

Я улыбнулся.

— Как тебе Хогвартс, Гарри?

— Он замечательный, — искренне сказал Гай.

— Диггори, ты уже знаком с его секретарем? Мальчик-Который-Выжил слишком велик, чтобы сказать хоть слово!

От Седрика исходило беспокойство и недоумение. Чем скорее мы им скажем, тем лучше. Но как это сделать мягче? Я зажал уши ладонями. Я всегда таким образом отгораживаюсь от мира. Лия говорит, что сама в таких случаях закрывает глаза.

— Расписания роздали! — Лия потянула меня за руку, чтобы я открыл одно ухо. — Сегодня у нас Зельеварение, Трансфигурация и Гербология после обеда. Здорово! Ты же хотел в теплицы, верно? Профессор Спраут — наш декан, я уже узнала. А Зельеварение ведет профессор Снейп. Он такой хмурый и весь в черном, — хихикнула Лия. — Серьезный такой. Вы сидите, а я сбегаю за учебниками, мне ведь не сложно. А девочкам в мальчишеские спальни можно заходить…

Да, Лие определенно все нравится. Я услышал, как ее тихие маленькие шажки удаляются. Ребят я отличу даже в толпе.

— Гарри?

Теперь Седрик был еще больше обеспокоен. В голосе было столько участия. Может, стоит сказать сейчас? Я потянулся к Гаю.

— Не переживай, — перевел Седрику Гай. — Все не настолько страшно.

— Ребята?

У девочки был тихий робкий голос.

— Гарри не может говорить, — сквозь зубы процедил Гай. Я крепче сжал его руку. — И не видит. И я не вижу. И Лия не слышит. И отстаньте с этим от нас!

Он проговорил это так быстро, что информация несколько мгновений только доходила до них. А потом начались охи и ахи, и просто море перешептываний. Новость расползалась по залу очень быстро. Ясно, что к концу завтрака вся школа будет в курсе. Хорошо.

— Вы издеваетесь? — первым "выступил" Смит. — Это школа волшебников, а не приют для обиженных жизнью! Это что, правда? И как нам теперь быть?!

Как им быть? Что за странная логика. О чем он беспокоится? Мы не навязывались им и не собираемся этого делать.

— Мальчики? — Лия вернулась ну так не вовремя!

— О! А вот и глухая пришла! Ты только глухая? Или, может быть, больная на всю голову?

Мы с Гаем синхронно встали. Я почувствовал в своей руке теплую ладошку Лии, забрал у нее сумку, и мы вышли из зала. Это было обычным бегством, но я не собираюсь сражаться со всем миром сразу. И не буду заставлять ребят делать это. Но, честно говоря, реакция Захарии меня поразила. Я готовился к жалости. К тоннам жалости. К пренебрежению и даже отвращению, но не к этой смеси ярости и страха.

— Я не знаю, куда идти, — голос Лии звучал совершенно несчастно. — Кабинет находится в подземельях, а нам не разрешали туда ходить!

Да, мы попали в очень глупое положение. Стоим сейчас за дверьми Большого зала и не можем даже до кабинета добраться сами. Это будет прекрасная демонстрация нашей самостоятельности…

— Ребята!

Седрик даже ходил тише, чем все остальные. Мы как по команде напряглись. Но голос у мальчика был обеспокоенный и чуть неуверенный даже.

— Ребята, — Седрик подошел к нам, — что там у вас?

— Зельев-в-варение, — ни сразу сообразила Лия.

— В первый же день? Не завидую вам, — чуть улыбнулся Диггори. — Не знаете, где кабинет? Первую неделю все первокурсники бродят по школе. У нас же нет этих… ну, магглы вешают на двери.

— Табличек?

— Точно! Ну, идемте, пока эти трагладиты не очухались!

Седрик бодро зашагал чуть впереди нас.

— Вы не обращайте на них внимания. Они… эм… маленькие еще. И у нас, честно говоря, ни разу не учились такие особенные дети, — он говорил быстро, словно боялся, что мы его оборвем. — Гай, Лия, вы магглорожденные?

— Мы магглы, — хихикнул Гай. — И, Седрик, спасибо.

Я кивнул. Он сделал для нас сейчас, правда, много. Напряжение постепенно уходило. Что на заявление Гая ответить, Седрик, видимо, не знал. Дальше шли молча. Я сразу почувствовал, когда мы зашли в подземелья. Воздух здесь был тяжелый и более влажный, даже вязкий какой-то. Я порадовался, что меня распределили не в Слизерин. Когда мы остановились, Седрик некоторое время неуверенно переступал с ноги на ногу, а потом, видимо, решился.

— Странно, что директор ничего не сказал об этом. И никак не позаботился о вас! Я не хочу вас обидеть, вы так здорово держитесь, что и не заметишь сразу, что что-то не так, но… Они же преподаватели! И не понимаю, Гарри, тебя отправили на общие занятия?

Я настороженно кивнул. Я не хотел бы, чтобы он заострял на нас внимание, но Седрик имел право на это своеобразное внимание… он действительно отнесся к нам по-человечески.

— Просто, понимаете, у меня тетя пострадала во время первой войны. Ей четырнадцать было, когда обе руки оторвало. Ее перевели на домашнее обучение. Сейчас она работает на радио. И поэтому я действительно удивлен этой ситуацией…

Послышался шорох ткани и шелест бумаги.

— Гм… Лия, вот, возьми! Это самопишущее перо. Гарри, тебе такое не купили?

— Нет, — пробормотал Гай. Он тоже был смущен этой неожиданной заботой.

— Вот, я так и думал. Хотя странно, что не купили. Я брал для Истории Магии… возьми, у меня еще одно есть. Так, теперь, по крайней мере, Лия сможет прочитать тебе лекцию. Должны быть какие-то чары, наверное. Надо спросить у профессора Флитвика…

Последнее предложение Седрик пробормотал себе под нос, но для меня с Гаем это было равносильно обычному тону. В подземельях удивительная акустика, и шаги наших однокурсников послышались еще раньше, чем я мог бы услышать. Вообще каменный замок мне нравится еще и поэтому. Седрик пожелал удачи и убежал на урок, еще раз посоветовав не обращать на детей внимания. Лия передала мне перо, и оно как-то странно грело ладонь. У нас никогда не было друзей. Только мы сами. Когда-то мы были просто друзьями, но быстро поняли, что значим друг для друга гораздо больше. И нам друг друга вполне хватало, да и не было никого, кто действительно захотел с нами дружить. Кроме Эллис. Но она взрослая, и удивительно даже, что она стала нам кем-то настолько близким. А Седрик… это какой-то совершенно новый опыт. Он ведь даже не спросил ни о чем личном! Похоже, совершенно бескорыстный шаг. И от этого удивительно теплый.

К счастью, преподаватель открыл дверь в класс почти сразу со звонком, как только подошли остальные. Профессор Снейп ощущался как сплошной сгусток энергии. Сильной, бурлящей и удивительно живой. Мадам МакГонагалл по сравнению с ним была очень ровной. Зельевар чувствовался странно, но приятно. И болью в голове не отдавался.

— В класс. Живо!

Голос у него был таким же, как он сам. Только еще более резким. И это при таком-то диапазоне тонов! Профессор словно специально сдерживал себя, чтобы оставаться в определенных рамках. Рамках этого удивительно пахнущего кабинета, рамках этой странной школы. Вполне возможно, что так оно и было.

— Поттер.

Я почувствовал, что на мое плечо легла крепкая мужская ладонь. Тяжелая и… надежная. Такое новое ощущение. От преподавателя веяло совершенно невообразимой смесью запахов.

— Вы, а так же?

Он в ожидании замер. Это так хорошо ощущалось.

— Лия Дифи.

— Гай Блинди.

— Вы со своими друзьями садитесь за первую парту. На сегодняшний урок и на все последующие. Возражения не принимаются.

Мы послушно сели, куда было велено. Я достал пергамент и предоставил Лие возможность разобраться с пером. Профессор, разумеется, оценил юмор интернатских работников. От Лии с Гаем отказались во всех смыслах. Даже фамилии не захотели им оставить. На самом деле это был довольно редкий случай. Ну, а деликатной фантазии тех, кто ребятам придумал такие фамилии, можно только позавидовать.(1)

За следующие пятнадцать минут недовольного и чуть испуганного пыхтения наших однокурсников и ровной выдержанной речи профессора, я усвоил две вещи. Во-первых, конечно же, то, что мистер Снейп действительно любит свой предмет. Об учениках тут речь не идет, но зелья — определенно его страсть. Одна из нескольких. Ну, а, во-вторых, то, что мне это самое Зельеварение очень трудно будет освоить. Практически нереально.

Перо, подаренное Седриком, трудолюбиво марало пергамент. Одно из всех остальных в классе. Не очнулись наши однокурсники ни тогда, когда профессор начал инструктаж по технике безопасности, ни тогда, когда объяснял основы взаимодействия волшебника с зельем. Вот это действительно было интересно. Теперь я знаю, что ни у Лии, ни у Гая сварить зелье не получится. Более того, если я хочу, чтобы у меня что-то получилось, то должен постараться обходиться без их помощи. Это было сказано вскользь, но я очень хорошо услышал.

Стоит сказать, что отношение профессора ко мне было каким-то странным. Больше всего в его чувствах было досады. И боли. Первые десять минут урока он словно метался, не решаясь выбрать отвращение и даже ненависть, но море боли победило. Идя на следующий урок, я думал о том, что наши с ним отношения, скорее всего, выйдут за рамки "учитель-ученик". И везет же мне, как обычно…

* * *

Идя на первую, поттеровскую, между прочим, пару, Снейп думал о том, что поведение Альбуса его бы бесило, если бы не многочисленные "но", одним из которых было как раз то, что всякие запасы гнева и раздражения на директора были растрачены задолго до появления в школе троих детей-калек. Детей-калек, которым Дамблдор предоставил самим разбираться со своим положением. Очаровательно.

Усадив троих друзей на первую парту, Снейп думал о том, что никогда не обратится к магглам по фамилии. В котле утопить того можно, кто их такими фамилиями наградил. Сам же Поттер мог бы быть похож на отца очень сильно. Но, как он не старался, Снейп не мог сравнить мальчика с придурком-Мародером. И дело было вовсе не в отсутствии очков. Приглядевшись, Северус понял, что этот ребенок двигается по-другому. Да и живет, определенно, тоже. Он никак не мог сопоставить этого хрупкого, но стойкого ребенка с образом всемирной знаменитости, позера и хвастуна-выскочки. Мальчик совсем не был таким. Возможно, поэтому он был сыном Лили гораздо больше, чем Снейп считал раньше. Это странно угнетало и выбивало из колеи. Но Северусу, конечно, придется справиться и с этим.

________

(1) Авторская (возможно, слишком свободная) интерпретация английских слов Deaf (Глухой) и Blind (Слепой).