Собор Парижской Богоматери – Хогвартс версия (джен)

— Так, перерыв окончен! — хлопнула в ладоши режиссёр и с довольным видом осмотрела собирающихся актёров. — Сейчас мне нужны Малфой, Луна, Блейз и Гарри…

— Всех по именам, и только Малфой — Малфой, — чуть обиженно протянул слизеринец.

Гермиона ошарашено посмотрела на него. То ли Малфой перегрелся в душном кабинете, то ли окончательно вжился в свою роль, но это поведение было, по меньшей мере, странным.

— Эм… Ладно… Драко, — с некоторым нажимом произнесла девушка и указала куда-то в сторону: — Ты с Луной сидишь здесь, вы делаете вид, что разговариваете.

Затем она отвела в противоположную сторону их мнимой сцены Гарри и Блейза и, оставив там, вернулась в свое режиссёрское кресло (которое до этого на правах принца занимал Малфой). Режиссёрского стола Гермионе стало явно недостаточно. Тем более, стол уже облюбовал профессор Снейп, судя по странным взглядам, которые мастер Зелий бросал на данный предмет обстановки. Что ж, быть на высоте — это всегда приятно!

Блейз и Гарри кое-как сели на пол, Гарри подальше, разумеется, но Забини всё равно придвинулся к нему сам.

— Эсмеральда, пойми…

Гарри от неожиданности отскочил. Он не ожидал, что репетиция начнётся без какого-либо сигнала. Забини смотрел на него как на полного психа.

— Нервная какая-то Эсмеральда попалась… — задумчиво произнес он, но, поймав неодобрительный взор Гермионы, продолжил по тексту:

–Тебе не было и восьми,

Ушла в свою Андалузию.

Гарри всё не мог понять, отчего Блейз так печально разводит руками и указывает куда-то вдаль, как ни старался герой, никакой Андалузии он там не видел, да и вообще не представлял, что ему в этой сцене надо делать. А потому периодически кивал и внимательно смотрел на Забини.

— Я забрал тебя к нам,

До сегодняшнего дня.

Вообще, герой откровенно пренебрёг прочтением сценария целиком, и выучил только все свои партии, даже не посмотрев о чем будут петь остальные. Он знал только то, что в конце его повесят. И это вселяло надежу. Ну, в смысле, потому что весь этот кошмар для него всё же закончится, и даже чуть раньше, чем для всех остальных…

— Эсмеральда, пойми,

Понимаешь меня?

Для пущего эффекта от фразы, Забини взял Гарри за руки и заглянул ему в глаза, от чего гриффиндорец вначале снова вздрогнул, а потом и вовсе залился краской. Гермиона, вскочив, собралась было остановить действо и в очередной раз всыпать Поттеру, но Блейз быстро закончил песню:

— А теперь ты близка

Отныне и навсегда…

Видимо, удачное завершение партии заставило Гермиону забыть о том, что она хотела сказать Поттеру пару ласковых, и она, поблагодарив (в очередной раз) Забини за блестящую игру, вернулась на своё место, чтобы наблюдать за репетицией дальше.

Как только Клопен закончил читать морали чересчур наивной Эсмеральде, сидящая на другом конце «сцены» пара зашевелилась. Луна, с присущей ей грацией, схватив Малфоя за руку, вытянула его на середину. Тот впрочем, особого недовольства не выказывал, потому что всё было по сценарию. Девушка тем временем изменилась до неузнаваемости. С лица её пропала странноватая улыбка, а взгляд из туманного стал серьезным и внимательным. Такой её ещё никто не видел. Она, легким движением заправив за ухо прядку, отошла от своего будущего жениха на некоторое расстояние и, взглянув на него, пропела:

— Я встретилась с тобой -

То я умру тотчас.

Скучавшие и почти не наблюдавшие до этого за репетицией незанятые актеры как один уставились на обладательницу прекрасного голоса, и, не веря своим глазам, обнаружили, что это всё та же Луна Лавгуд, которая ищет по замку мозгошмыгов и постоянно жалуется на проделки нарглов. Только сейчас эта Луна с благоговением в глазах взирала на Малфоя. В свою очередь тот с не меньшим восхищением смотрел на неё, и, не уступая её певческому таланту, отвечал:

— Своею красотою

Весь мир всегда для нас.

А это был Драко Малфой, которого во всей школе могли выносить только слизеринцы и Снейп (причём у второго, бывало, тоже заканчивалось терпение). Тот самый Драко Малфой, который строил козни Золотому трио и не давал прохода гриффиндорцам. Если его предыдущее непродолжительное выступление поразило только Гермиону и Гарри (который вообще не представлял, что хорёк способен произнести что-то столь приятное слуху), то в этот раз даже Рон, очень занятый попытками сделать домашнее задание по зельям под зорким присмотром стоящего позади профессора (и пожевать бутерброд — но только так, чтобы профессор не заметил), отложил перо и изумленно уставился на сцену.

— А хорьки-то, оказывается, неплохо поют! — не упустил возможности вставить своё слово Фред.

— А может они ещё и танцуют? — тут же откликнулся Джордж.

Все зашумели, и снова поднялась бы кутерьма, если бы Луна не продолжила петь:

— Я сердце отдала

Кем для меня он стал.

— Офигеть, — протянул Рон, запихивая в рот кусочек колбасы.

Невилл раздражённо покраснел и крепко стиснул Тревора, от чего тот натужно квакнул, но никто не обратил на это внимания, потому что в это время Малфой нежно взял Луну за руку.

Пенси недовольно вздохнула.

— Я, если и не знал,

Счастливей не найти.

— Когда всё это кончится, воспоминания надо будет собрать в склянку и пересматривать в мыслесбросе, — уже вернувшийся к остальным Гарри шепнул на ушко Джинни.

Несгибаемая Джинни вытирала слёзы кончиком мантии.

После пропетого вместе припева, платиноволосый слизеринец ещё больше поразил собравшихся. Опустившись на одно колено и не сводя с Лавгуд обжигающе-влюблённого взгляда, он проникновенно пел:

— Всем золотом земным

Что навсегда моя.

Покраснев, как заправский Уизли, Невилл отправился искать палочку. Тревор, по всей видимости, не желавший идти против режиссёра, такого самоуправства не одобрил — и спрыгнул с рук хозяина, в очередной раз покидая его. Бунтарский порыв Лонгботтома, как и следовало ожидать, остался незамеченным, ведь на сцене соловьём заливалась Луна:

— Ты все слова любви

Я посмотрю в глаза... — и тут она действительно заглянула Малфою в глаза, причём так очаровательно-искренне, что Блейз аж взвыл, почувствовав, как уплывает от него звание лучшего актёра постановки.

Впрочем, происходящее на сцене меньше всего напоминало игру. У всех, кто смотрел сейчас на Драко и Луну складывалось полнейшее впечатление, что эти двое и правда без ума друг от друга. Пальцы Малфоя, сжимающие узкую ладошку блондинки, подрагивали от волнения, всегда холодные глаза смотрели на девушку с нескрываемым обожанием, зрачки были расширены до предела, восторженное дыхание немного сбивалось. Лавгуд отвечала слизеринцу тем же: смущённая улыбка, игравшая на её губах, была обращена к нему одному, взгляды из-под ресниц казались одновременно трогательно-невинными и страстно-влюблёнными, щеки покрывал нежный румянец…

Прильнув друг к другу, парень и девушка закончили номер абсолютно счастливыми голосами:

— Ты не ищи любви –

Пойдём мы к алтарю.

— Ну уж нет, — тихо пробормотал Лонгботтом, добравшийся до палочек, отыскавший среди них свою и направивший её на Малфоя. — Остолбеней!