Антиснейджер (гет)

— Мама, я ухожу.

— Северус, пожалуйста, останься!

— Нет, я больше не могу здесь жить... Здесь меня ничто не держит. Прости...

~*~

Гермиона привела Снейпа в его комнату и стала проводить медицинские процедуры. Всё это время он был тих и апатичен. Когда она закончила, он раздражённо сказал:

— Грейнджер, почему вы вечно встаёте между мной и судьбой? Вам что, за это приплачивают?

— Нет. Я делаю это сугубо на общественных началах, — усмехнувшись, сказала Гермиона. — И потом, было бы большим расточительством для волшебного мира потерять такого человека, как вы.

Северус фыркнул и сказал уже более мягким тоном:

— Ладно, идите к себе.

Гермиона оценивающе посмотрела на заживающие раны на шее своего руководителя и сказала:

— Если вам понадобится помощь, пришлите Патронуса.

Снейп махнул рукой, и Гермиона ушла.

«Пришлите Патронуса» — тоже мне неотложка», — беззлобно подумал Снейп и уснул...

Ему приснилась мать. Она сидела за столом и что-то задумчиво писала. Он подошёл, забрался к ней на колени и прижался к мягкому животу. Она погладила его по голове и сказала: «Ты мой хороший мальчик. Такой маленький». Он разомлел от родного тепла и чувства защищённости.

А ведь так было когда-то на самом деле. Когда ему было года четыре, и его ещё никто не оценивал, не осуждал и не учил жить. Северус прислушался — сквозь ткань платья было слышно, как бьётся материнское сердце. Грудь её мерно вздымалась, и он подумал, что своей тяжестью мешает матери дышать. «Наверное, надо отодвинуться, чтобы ей было легче, а может быть, совсем слезть с её уютных колен, чтобы она могла вдохнуть полной грудью». Но вместо этого он плотнее притулился к теплому животу и крепко обхватил мать руками.

«Мама, забери меня к себе».

«Нет, мой мальчик, ты должен остаться. Если ты уйдёшь, это будет большим расточительством для волшебного мира».

«Мама, что ты говоришь?»

Северус проснулся. «Что за бред? — подумал он. — Даже здесь эта Грейнджер!»

* * *

Гермиона, оставив Снейпа, отправилась к себе. Раз за разом она вспоминала разгневанное лицо Рона, его брезгливую гримасу, когда он смотрел на её манипуляции со снейповскими ранами, — и сердце болезненно сжималось. Она пролила столько слёз за эти дни, и сейчас с удивлением обнаружила, что их запас иссяк. В душе гулким ветром завывала пустыня.

«Всё. Хватит страдать! Если Рону угодно ходить обиженным, то это не значит, что я должна носиться за ним по всему Лондону и умолять меня выслушать! Не хочет — не надо! И прекрати думать об этом, Гермиона Грейнджер!»

* * *

Несмотря на большую разницу в возрасте да и во многом другом, у Гермионы и Снейпа была одна общая черта — оба находили утешение от жизненных невзгод в изнуряющей работе.

Всю неделю они проводили в исследованиях, каждый в своей области: Снейп занимался заживляющими зельями, а Гермиона заканчивала работу над статистикой по аппарации; и почти не разговаривали, встречаясь только во время обеда в главном зале Хогвартса. Там же они в один прекрасный день обнаружили удивительные изменения: зал оказался богато украшен воздушными шарами, цветами и приветственной надписью на всю стену: «Добро пожаловать!».

«Встреча выпускников, — вспомнила Гермиона. — Будь она неладна».

Конечно, увидеть всех своих давних друзей было радостно, но мысль о том, что придёт Рон и опять будет демонстрировать своё презрение к ней, а возможно, и все остальные тоже, была неприятна.

«Может, не ходить?» — трусливо подумала она.

Но Макгонагалл рассеяла её сомнения.

— Мисс Грейнджер, я понимаю ваше состояние, но всё же настаиваю на вашем присутствии на празднике, — сочувственно, но твёрдо заявила директор.

* * *

Гермиона, скрепя сердце, надела свой лучший наряд, сделала причёску и, сцепив зубы, вошла в зал. Все взгляды, как лучи сценических прожекторов, тотчас устремились к ней. А потом преломившись, перешли на Снейпа, который был тут же и о чём-то разговаривал с Синистрой, как будто не замечал появления своей мнимой любовницы. Взгляды сменились шёпотом. Гермиона гордо подняла голову и вошла в толпу, как в ледяную воду.

В принципе, всё было не так уж и плохо. Люди пообсуждали новость и забыли о ней. В конце концов, кому какое дело, кто с кем и зачем? Гермиона, почувствовав, что первое напряжение сошло, приветливо улыбалась бывшим однокурсникам, с удовольствием вспоминала прошлое, выслушивала и делилась планами на будущее.

Гарри не пришёл из-за каких-то важных дел в аврорате, Рон... тоже. «Наверное, очень занят своей славой», — решила Гермиона и вдруг поняла, что впервые за долгое время думает о нём с иронией.

Начались танцы. Гермиона покружилась в вальсе с Джорданом и даже немного пококетничала с ним. Потом — с Невиллом и выслушала от него пару неуклюжих комплиментов. Потом её пригласил Макмиллан и был страшно мил. Она уже почти забыла свои беды, как вдруг услышала радостный визг:

— Он пришёл!

Все оглянулись — в дверях появился Рон под руку с какой-то смазливой юной девицей. Раздались приветственные крики, Рона хлопали по плечу, поздравляли с победой, брали автографы... Девица восхищённо оглядывала окружившую их толпу и буквально лопалась от гордости, повиснув у Рона на руке. Парочка прошла в центр зала, и тут Рон заметил Гермиону. Он внимательно посмотрел на неё и отвёл взгляд.

Она услышала, как он представляет Джордану и Невиллу свою спутницу:

— Это Персефона Улисс.

«А... Та самая... с собачкой», — вспомнила Гермиона.

— Очень приятно, — сказала Персефона, пожимая руки парням. — Рональд — такой удивительный, такой потрясающий игрок! А когда я познакомилась с ним поближе, то поняла, что он просто душка! Будь я его невестой, я бы его никогда не предала!

«Что?! Это ещё что такое?» — мысленно возмутилась Гермиона и стала прислушиваться дальше.

Рон, похоже, слегка смутился и пробормотал:

— Персик, не надо.

— Как это, «не надо»! Пусть все знают, что такие как ты на дороге не валяются! Ты же просто клад! — влюблено пропела девица.

Гермиона не выдержала и подошла ближе:

— Здравствуй, Рональд, — сказала она, чётко выговаривая слова.

— Привет, — буркнул Рон.

— Я смотрю, ты не один: привёл с собой ходячую рекламу. Знаешь, было бы умнее просто напялить на себя транспарант с надписью: «Я — лучший парень на деревне, а меня обманула гадина Грейнджер», чем таскать с собой такой тяжёлый персик, — сказала она, с усмешкой глядя на его спутницу.

— Ронни, зачем нам слушать блеяние всяких грязнокровок? Давай потанцуем, а потом поедем ко мне, — ласково предложила Персефона, победно глядя на Гермиону.

— Вам, моя милая, следовало бы помыть рот с мылом, прежде чем появляться в приличном обществе, — презрительно сказала Гермиона, а потом столь же презрительно обратилась к бывшему жениху: — Давай, Ронни, поезжай к ней, и пусть Авгий обкакает тебя с ног до головы!

С этими словами она круто развернулась и отошла к преподавательскому столу.

— Почти как Снейп, — заметил наблюдавший эту сцену Джордан.

— Ну так, яблоня от яблока далеко не ляжет, — сказал Невилл. — То есть, наоборот, — добавил он, смутившись.

Рон, услышав их диалог, насупился и, схватив свою спутницу за руку, рявкнул:

— Пошли танцевать!

Гермиона, подойдя к преподавательскому столу, выпила залпом бокал шампанского и обернулась — Рон совершенно наглым образом танцевал со своей греческой богиней. Тогда она твёрдым шагом подошла к Снейпу и без особой надежды предложила:

— Профессор, а не потанцевать ли нам?

— Не потанцевать, Грейнджер, — ответил он холодно.

— А почему? — упрямо спросила она, задрав нос.

— Потому что я не хочу ходить с отдавленными ногами из-за того, что в вас заиграли гормоны. Найдите себе другую жертву.

— Но я хочу с вами! — вскричала она так, что Макгонагалл бросила на них строгий взгляд.

— Ладно, Грейнджер, но только потом вы наведёте порядок в лаборатории, — согласился Снейп. — Эльфы сегодня слишком заняты праздником.

— Идёт, — сказала Гермиона, чувствуя, что шампанское, выпитое на голодный желудок, понеслось по жилам.

Рон крепко прижимал к себе партнёршу и что-то нашёптывал на ухо, та громко хихикала, поглядывая на Гермиону. Наблюдая за ними, она плотней прижалась к Снейпу и стала дышать ему в шею.

— Грейнджер, вы ведёте себя, как падшая женщина. Прекратите тереться об меня! — тихо потребовал Снейп.

— Вы что, заботитесь о моей репутации?

— Нет, о своей.

Гермиона прыснула от смеха и посмотрела на профессора в упор.

— Господи, да вы надрались, как сапожник, — сказал он, глядя ей в глаза. — Имейте в виду, убрать в лаборатории нужно сегодня, независимо от того, скольких мужчин вы собрались соблазнить в этот вечер.

— А если я намерена соблазнить одного? -спросила она с фальшивой кокетливой улыбкой.

— Успокойтесь, ваши сомнительные прелести не в моём вкусе, — ответил он холодно.

Она снова глупо захихикала так, что сторонний наблюдатель мог бы подумать, что профессор сказал ей комплимент.

Между тем, взгляды присутствующих устремились на Рона и его спутницу, которые замерли в страстном поцелуе. Гермиона, почувствовав неладное, оглянулась на них и, увидев это безобразие, резко повернулась к Снейпу.

— Даже не надейтесь — целоваться я с вами не буду, — быстро заявил он.

— Продолжаем танцевать, — сквозь зубы процедила Грейнджер и мучительно улыбнулась.

— Мне кажется, этот цирк вам не поможет: вы всё равно останетесь в проигрыше, — мрачно заметил Снейп.

— С чего вы взяли? — возмутилась она.

— С того, что вам уже за двадцать, а ей нет и восемнадцати. И она, говоря откровенно, гораздо красивее вас.

— А-а... Я и забыла — вы у нас специалист в области соблазнения молоденьких девиц, — проговорила Гермиона, закипая.

— Не специалист. Но кое-какой опыт имею. Оставьте мистера Уизли в покое. Он никогда не станет для вас надёжной опорой.

— С чего вы взяли, что я в ней нуждаюсь?

— С того, что вы — женщина.

— И что? Если женщина, значит, слабая, да?.. Так вот, я вам докажу, что не...

— Стоп, стоп. Мне ничего доказывать не надо. Мне всё равно.

— Вам всегда всё равно, да?! Вы — просто холодный, равнодушный тип. И хорошо, что вас бросила Мэри!

Северус резко остановился, снял с себя руки Грейнджер и сказал ледяным тоном:

— Убрать. В Лаборатории. Сегодня.

А потом отошёл к столу и стал снова беседовать с Синистрой, как ни в чём не бывало.

Гермиона осталась стоять посреди зала с глупым видом брошенной любовницы. Рядом противно захихикала Персефона. Гермиона, ни слова не говоря, вышла на улицу.

Чудный летний вечер обнял её своей вольной прохладой, и Гермиона решила, что больше не вернётся в душный зал, где её никто не ждёт. Глубоко вдохнув пряный воздух, она пошагала в Хогсмид. По дороге она горько сокрушалась лишь об одном — что не выпила ещё один бокал шампанского. «К чёрту Рона, к чёрту Снейпа... К чёрту всех! Уеду отсюда далеко-далеко, пусть поживут без меня!»

В Хогсмиде она аппарировала в Лондон и, очутившись в Косом переулке, где всегда кипела жизнь, пошла, куда глаза глядят.

— Эмиона! — услышала она радостный зов и обернулась. — Здравствуй, хабиби.

— Фарух, вот так встреча! — удивилась она.

— Я знал, что мы увидимся. Это судьба — мактуб, — сказал он, сияя белозубой улыбкой, и поцеловал Гермиону в щёку.

Они вошли в «Дырявый котёл», и Фарух заказал тыквенный сок.

— Я так рад, что увидел тебя напоследок. Почему ты ушла тогда? Я решил, что обидел тебя, и очень расстроился.

Он посмотрел на неё мучительно и нежно, и она поняла, что он действительно расстроился.

— Нет, — мягко сказала Гермиона, с умилением глядя в его огромные оленьи глаза. — Дело не в тебе... А почему — напоследок? Ты уезжаешь?

— Да. Завтра я возвращаюсь, чтобы помочь моей бедной родине. Ваше министерство отказалось влиять на ваших магглов, — сказал он, нахмурившись. — Но зато с нами едут ваши добровольцы: те, кто может оказать нужную помощь в переговорах с дэвами.

— Добровольцы? А почему я не слышала, что идёт набор желающих помочь?

— Потому что это не женское дело, — сказал он, нежно поглаживая её по руке.

— Не женское, — повторила Гермиона задумчиво и упрямо поджала губы. — Угу... Фарух, я поеду с тобой!

* * *

Северус вошёл в лабораторию и увидел беспорядок. Грейнджер так и не выполнила обещание.

«Чёртова выскочка, удрала куда-то. Теперь всё придётся делать самому».

Он взмахнул палочкой — и грязные пробирки очистились и встали в штативы, ингредиенты уложились в шкаф, а столы сами собой засияли белизной.

«Вот и всё. Прощайте, колбы и реторты. Больше я вас не увижу».

Он медленно обошёл лабораторию, собственноручно убрал на полки древние книги и даже стёр с них непонятно откуда берущуюся пыль. Потом оглядел помещение, тяжело вздохнул и вышел, загасив факелы.

* * *

Прощание с родителями грозило перерасти в истерику, и Гермиона, кусая губы и утирая слёзы, напоила их успокаивающим зельем и ушла, взяв с собой лишь походную сумку. Минерве и Снейпу она послала прощальные письма. Рону — ничего.

Фарух встретил её в порту, они сели на быстроходный красавец-парусник, который тут же исчез с поля зрения магглов.

Фарух познакомил Гермиону со своими спутниками; они говорили, в основном, на арабском и фарси, но с ней пытались общаться на английском. Наверное, Фарух представил её, как какую-то знатную особу, поэтому они выказывали ей неизменное почтение. Устав от новых впечатлений, она закрылась в своей каюте и, убаюканная качкой, уснула тревожным сном.