В тигле пламень и лед (гет)

На выдох и на вдох — улыбка между слов,

Амели на мели, «Зима по проводам»

Этер смотрела на храм и чувствовала необъяснимый трепет в груди. Высокий, стройный, он казался строгим хозяином, стоящим перед ней в белой одежде стен и сурово глядящим на нее: зачем пожаловала, чужеземка?

Данте рядом с девушкой посерьезнел:

— Прояви почтение к служителям храма.

Тяжелые двери распахнулись перед ними, будто только их и ждали, приглашая пройти внутрь. Этер поежилась: величественный храм вызывал необъяснимую тревогу.

Данте уверенно шагнул внутрь, и она последовала за ним, стараясь не отставать: остаться одной в полумраке здания ей совсем не хотелось.

Высокие белые стены, строгие, лишенные росписей и резьбы, которая была только в углах ровного выбеленного потолка. Каменные плиты пола разносили эхо шагов далеко вперед, и казалось, будто они не одни здесь. Огромный зал был пуст, и только большая статуя и каменное ложе-алтарь находились на небольшом возвышении на противоположной входу стороне.

Асар мягко шел прямо к статуе, и Этер, стараясь ступать как можно тише, двигалась вместе с ним. Когда оба подошли ближе, девушка увидела стоящего рядом с алтарем человека.

Он был высок и очень худ, и при взгляде на расправленные плечи и неестественно прямую спину казалось, будто он проглотил палку. У служителя храма были тонкие бледные кисти рук и длинные пальцы, выглядывающие из рукавов обычной серой рясы. Он развернулся к ним, и Этер вздрогнула: черные цепкие глаза смотрели словно в самую душу.

Резкие черты лица, как будто вырезанные из податливой древесной плоти, придавали ему сходство с древними богами, чье время уже вышло. Черные брови вразлет, прямой нос, тонкие бледные губы — его можно было бы назвать красивым, если бы не уродливый шрам, пересекавший его лицо наискось, от правой брови до левой щеки.

Анданте чуть улыбнулся и, приблизившись к подножию небольшой лестницы, ведущей к статуе, немедленно опустился на одно колено, низко склонив голову к груди. Этер, замешкавшаяся, не в силах отвести взгляда от прекрасного лица, обезображенного застарелым следом от раны, была схвачена Асаром за руку. Подчинившись его безмолвному требованию, она опустилась на холодный каменный пол, разглядывая узоры маленьких трещинок под ногами, опутывающих каменные плиты, будто паутиной.

Молчание затягивалось. Служитель не предпринимал никаких действий, и девушка начинала чувствовать, как леденеют колени и дрожат ноги. Анданте рядом спокойно рассматривал пол и не подавал признаков тревоги.

Прохладный воздух заколебался, и Этер уловила запах полыни: человек спустился совершенно бесшумно, будто перелетел, не задевая ступени ногами, и подошел совсем близко, так, что она при желании, могла рассмотреть его грубое одеяние.

— Встань, Azure, — велел мужчина, и Данте немедленно поднялся с колен. — Приветствую тебя в храме Легриса. Кого ты привел с собой? Поднимись.

Небрежно брошенная фраза заставила Этер вспыхнуть, и она поспешно встала рядом с парнем, чуть качнувшись в сторону. И только бешеный взгляд Асара, обжегший ее, удержал все слова, рвущиеся с языка.

Служитель усмехнулся, будто для него не было тайной, о чем думала девушка. Он медленно поднял руки и откинул капюшон, выпуская на волю гриву черных волос.

— Laire, эта девушка видела, как Гленор открывал портал, и нам пришлось забрать ее с собой. Не могли бы вы объяснить ей о городе и о храме? Мне нужно появиться в башне, а потом я вернусь и заберу ее.

Сказать, что Этер была удивлена или обижена предложением юноши, значит, не сказать ничего. Прекрасная идея, бросить ее здесь, в обществе незнакомого мужчины, при взгляде на которого по позвоночнику мурашки бежали! А если он убьет ее?

Человек, чье имя вроде было Лайре, молчал так долго, что девушка внутренне ликовала: не согласится же! Она ведь незнакомка, а если и с оружием, то вдруг его убьет?

Она настолько увлеклась мыслями о собственной силе и продумыванием ответа мужчины, что прозвучавший негромкий голос не сразу дошел до ее сознания:

— Хорошо, Azure. Иди, тебя ждут, но помни: когда тень Легриса опустится на Неренн, ты должен забрать ее.

Данте кивнул и склонил голову перед служителем, а потом повернулся к Этер:

— Будь здесь и ничего не бойся. Laire все тебе объяснит, — прошептал он и поцеловал руку девушки, после чего резко развернулся и пошел прочь.

Высокие двери сомкнулись за его спиной с легким стуком. Этер молча слушала, как стихает эхо его шагов.

— Идем, La Iver. Лайре повернулся к ней спиной и начал подниматься по каменным ступеням, и девушке ничего не оставалось, как пойти вслед за ним.

— Что это за место? Как целый город мог оказаться под землей? — поинтересовалась она. Служитель остановился у статуи, и теперь Этер могла хорошенько ее рассмотреть.

Неизвестный скульптор был настоящим мастером: вырезанный из холодного камня молодой мужчина, казалось, вот-вот улыбнется белыми губами и ступит с постамента вниз. Он излучал красоту и силу: тонкие, безупречные, аристократические черты лица, гибкое тело, какая-то задумчивость в ярких синих глазах-сапфирах, что смотрели сейчас поверх головы Этер куда-то вдаль.

— Кто это? — прошептала она в благоговении, не в силах отвести глаз от прекрасной статуи.

— Это Легрис, бог равновесия. Мы зовем его Серым богом.

Девушка все же перевела взгляд на Лайре и недоуменно нахмурилась:

— Бог равновесия? Никогда о таком не слышала...

— Пойдем, и я расскажу тебе все.

Служитель прошел мимо статуи и открыл неприметную деревянную дверцу, заходя внутрь. Этер проскользнула следом. Маленькая винтовая лестница показалась ей бесконечной, и, когда показалась еще одна дверь, девушка готова была возблагодарить всех богов, что только существовали. Мужчина провел ее узким коридором и вошел в просторную библиотеку. Полумрак разгоняли факелы, и Этер могла увидеть сотни и тысячи книг на высоких стеллажах, уходивших под самый потолок.

Два удобных кресла и маленькие столики для книг находились направо от двери и именно туда и направился Лайре. Девушка опустилась в кресло и вопросительно уставилась на служителя.

— Мое имя тебе ничего не скажет, так что зови меня Laire — служитель. Что ты хочешь узнать?

Этер задумалась. Что ей сейчас важнее всего? Скорее всего, таинственный город напрямую связан с этим непонятным богом — Легрисом.

— Расскажите мне о богах, — попросила она.

Мужчина в кресле напротив кивнул и протянул руку в сторону высоких стеллажей. Сначала ничего не происходило, но потом девушка услышала тихий шорох, и на низенький столик перед Лайре опустился тяжелый фолиант с посеребренным переплетом, покрытым пылью.

— «Том жизни», полная история богов и пришествия их в этот мир, — в голосе служителя слышалось благоговение. Он осторожно сдул пыль с книги и открыл ее в самом начале. Пальцами он коснулся какой-то иллюстрации, что-то прошептав, и Этер чуть не раскрыла челюсть от удивления: прямо перед ней, чуть левее, возникла призрачная фигура.

— Это Эльтор Всеотец, бог времени. Когда наш мир только появился, он создал небо и землю, реки и леса, людей и животных. Но пришло время, и понял бессмертный бог, что скоро настанет время других — более сильных и молодых. И родились от союза неба и земли трое: Альрика, богиня-жизнь, богиня-любовь, что жила светом и теплом, Моран, бог-тьма, отражение Альрики, и Легрис, бог равновесия, призванный хранить мир между светом и тьмой. Эльтор нарек их детьми своими и вверил им заботу о мире, со спокойной душой растворившись в изначальной силе.

Рядом с фигурой высокого мужчины с густой бородой и строгими суровыми глазами появились трое, оттесняя его назад. Справа стояла красивая женщина с длинными волосами до пояса, в которые были вплетены цветы. Она улыбалась, и в руках у нее были лук и стрелы. Слева, небрежно опираясь на длинное копье, находился мужчина с неулыбчивым лицом. Весь его облик был проникнут каким-то холодком и отчужденностью, а колючие глаза смотрели в самую суть.

Посередине стоял парень, юноша, которого с большой натяжкой можно было назвать молодым мужчиной. Он не улыбался, но в спокойных глазах притаились смешинки, а в руках не было оружия.

— Альрика стала той богиней, которой вы поклоняетесь сейчас. Именно она и создала Триаду.

При упоминании Триады Этер неосознанно повела плечами, будто от холода. Сразу всплыли в памяти и Тайренн, и венок Похоронной Песни, и Хаук-Малахи, покинувший ее навсегда.

— Как всегда и происходит, не прошло и нескольких веков, как троица богов разругалась в пух и прах. Альрике поклонялись повсеместно, Морана, темного бога, чествовали же только в некоторых районах. И не сдержал он клятвы, данной отцу.

Картинка поменялась. Теперь лицо женщины исказила ярость, уродуя утонченные черты лица, лук со стрелой был направлен прямо в грудь мужчине, который оскалился в какой-то звериной ухмылке, готовясь пронзить копьем сердце богини.

Парень же стоял все еще в середине, но чуть позади, и в руке его было два изогнутых меча, опущенных острием вниз.

— Легрис хотел помирить их, но ярость богов вылилась на него, и единственный город, который почитал бога, волей его брата и сестры был погребен под землей. Легрис знал, что озлобившиеся боги собирались вовсе завалить его камнями, замуровать в тверди монолитных скал. И он израсходовал всю свою силу, запечатав город, не позволив богам уничтожить его.

Парень теперь чуть улыбался окровавленными губами, сжимая в руках два меча. Брат и сестра стояли по бокам, с недоумением глядя на него.

— Моран исчез тогда и до сих пор никто не знает, что случилось. Ходят слухи, что он нашел в Норвеле тех, кто предал Альрику и переметнулся к нему. Легрис же исчез, исчерпав свою силу, обратившись в статую...

Лайре замолчал, глядя, как две фигуры растворяются в молочно-белом тумане, а фигура юноша обращается знакомой Этер статуей.

— Неренн оказался здесь, и его жители по-прежнему почитают серого бога. Мы верим, что однажды он снова воплотится в одном из нас.

Девушка разглядывала прекрасную статую, чувствуя неясное сходство с кем-то, кого она знала. Каково это было — пожертвовать собой, чтобы спасти целый город тех, кто верил тебе и шел за тобой, отрекаясь от других богов?

— И чем же вы занимаетесь теперь?

— Стихийные развязали новую войну, но Огненные и Водные пока не знают, что их враги отреклись от Альрики и переметнулись к Морану. Тысячелетия, когда ему не поклонялись и не считали его полноценным богом, не прошли для него даром. Он одержим жаждой мести, и пока два клана не будут стерты с лица земли, Моран не позволит Земным и Воздушным остановиться. Их разумы порабощены его безумием, и только сила бога равновесия может остановить эту бойню.

В голосе Лайре слышалась бесконечная печаль и тоска, пронизанная серыми нотами скорби.

— Кто были те, кто жил в Неренн? — еле слышно спросила девушка.

— Не все знают, что в Норвеле было пять кланов. И те, кто поклонялись Легрису, звали себя Призрачным кланом, тенями, призраками. Этер прикрыла глаза, уже понимая, что это значит. — Они знали силу смерти и жизни, владели четырьмя стихиями и могли растворяться в тумане, не оставляя после себя следов. Но с погребением Неренн под землю силы были утрачены, и теперь только те из нас, кто зовет себя тенями, могут использовать былые способности.

Служитель замолчал, глядя, как маленькие призрачные фигурки, испускавшие цветные вспышки заклятий и мгновенно перемещающиеся в пространстве, по одному растворяются, подергиваются дымкой.

— Почему женщина, которая была с Престо, говорила про меня, упоминая о тенях? — тихо поинтересовалась Этер.

Лайре молчал довольно долго, а потом протянул руку в сторону, и маленькая картина, выцветшая от времени, оказалась в его руке. Он осторожно передал ее девушке. Вглядевшись в изображение, она чуть не вскрикнула. Неизвестный художник изобразил ее мать.

— Почему здесь нарисована моя мама?..

— Потому что она была одной из призраков Неренн, пока не поднялась наверх. Ниокрис Гассилдор женился на Альрин, когда нашел ее, умирающую, у ворот Гарет. К счастью, лорд оказался человеком умным и сообразительным, знающим о пятом клане и о тех, кто скрылся под землей. Он надеялся, что жена, родив ему ребенка, свяжет Водных и Призрачных, позволив последним выйти на поверхность и заявить о себе.

Этер помотала головой из стороны в сторону. Разум не усваивал огромное количество информации. — Но почему вы не можете подняться наверх?

— Проклятие Морана и Альрики не дает нам этого сделать. Только Призраки, тени, безмолвные силуэты в тумане могут миновать блокировку и, провесив портал, покинуть Неренн. Но они обязаны возвращаться сюда, иначе магия и жизненная сила покинут их, и они умрут. Вот почему в ночь, когда ты оказалась рядом с порталом, Данте пришлось забрать тебя с собой: у них не было времени возиться с тобой, им необходимо было как можно скорее оказаться здесь, — ответил служитель.

Девушка тяжело вздохнула. Тайны, которые открывались перед ней во всей своей неприглядной красе, заставляли задуматься о том, что еще от нее скрывали лорды.

— Что случилось с моей матерью? Она ведь умерла, когда родила меня.

— Да. Понимаешь, дело в том, что Альрин уже была беременна, когда Ниокрис нашел ее. Он не знал этого и не мог предполагать, что дочка, забравшая жизнь его жены, не его ребенок. Тишина была оглушающей. Этер не сразу почувствовала, как горячо стало глазам, как в горле застыл тугой комок. Во рту словно полынный отвар побывал — горечь чувствовалась на языке и губах.

— Кто мой отец? — еле слышно произнесла она, глядя на Лайре.

Он смотрел на нее с сочувствием и грустью в черных глазах, и подсознательно девушка уже знала ответ.

— Никто не знает этого. Альрин пропала во время одного из заданий, и когда ее стали искать, то узнали, что она вышла замуж за лорда Гассилдора, а потом вскоре умерла, родив ему дочь.

— Тогда откуда вам известно, что она была уже беременна?

— Я никогда не ошибался в таких вещах. Когда я видел ее в последний раз, то сразу понял, что она беременна. Она не сказала от кого, и я не стал настаивать.

Лайре поднялся с места и прошел к ней, протягивая ей руку. Этер встала, словно во сне, уцепившись за его пальцы, чувствуя, что готова упасть в обморок, если он ее не поддержит.

— Твоя мать была Призраком, значит, и тебе должна была передаться ее сила. Ты ведь замужем за одним из Огненных, которого Триада забрала себе? — негромко спросил служитель, выводя ее из библиотеки.

— Да, — на грани слышимости прошептала девушка, уже чувствуя тупую боль при мысли о Малахи.

— Покажи мне кольцо, — приказал Лайре, открывая дверку в конце коридора.

Они вышли на крышу храма, и Этер на миг даже позабыла о только что услышанной правде. Храм открывал прекрасный вид на город: низенькие домишки и переходы, нависшие скалы и неестественный синий свет странных камней.

Девушка молча стянула кольцо с пальца, поморщившись: серебряные шипы неприятно царапнули кожу, и на фаланге выступила кровь. Мужчина бережно принял перстень и повертел его в пальцах, рассматривая.

— Так я и знал, — со вздохом произнес он, опуская руки вниз и подходя к краю ровной крыши, где было невысокое ограждение.

— Что такое? — негромко спросила Этер. Восхищение городом прошло, и теперь она снова чувствовала тупую боль и тоску, что застревала в груди, мешая дышать.

— Альрика никогда не переставала играть в свои игры. Ей не было равных в управлении чувствами людей. Ей нужно было обезопасить Норвел от Морана, создав сильный союз двоих из разных стихий. Если бы Земные и Воздушные не отреклись от нее, она бы нашла и там, кого поженить, чтобы стабилизировать магию и защититься от Морана.

Медленно в сознание разгоралась свеча понимания. Несколько секунд, и Этер прошептала:

— Нет... Она не могла...

— Да, это сделала она. Это Альрика разрушила Алтари, она внушила лордам идею поженить своих детей. Она натравила на вас Воздушных, зная, что Малахи кинется тебя спасать, а ты сплетешь для него Похоронную песню. Она отдала тебе амарис, она подговорила Привратника, она приказала Триаде забрать твоего любимого, чтобы ваша любовь только крепла...

— Но Валентин говорил, что они договаривались с самого начала, когда мы только родились...

— Альрика внушила им эту ложь. Никогда люди не смогут бороться с богами.

Мир рушился. Мир пылал, и поля вереска стонали в разрушительном пламени, плакали, прося о спасительном дожде. Незыблемые истины рушились, и оставалась одна, самая последняя искра, чтобы мир сгорел дотла...

— Это она внушила вам любовь.