Вопрос доверия (джен)

И в этот раз тоже не стал. Но Ника от вида его спокойного невозмутимого выражения лица, лишь на миг исказившегося только при известии о запрете на сон, терзала совесть. Если подумать, то они в одинаковом положении, и не так всё плохо: образец зелья у них сохранился, жизни оно не угрожает, а рекордное время без сна — целых одиннадцать дней.

Ник припарковался рядом с юконом и проводил капитана взглядом до дверей его дома. Шеф был взвинчен — шёл быстро, двигался порывисто, на ходу метко попал в урну пустым стеклянным бутыльком. Лучше б наорал. А ещё лучше — при всех. Даже Хэнк подпортил и без того не радужное настроение, когда Ник попытался на прощание объяснить, что ему опять нужно срочно ехать и, да, с капитаном. Напарник прервал его на полуслове и, глядя в сторону, сказал, что он не уверен, хочет ли уже что-нибудь знать об этом.

Зато теперь был уверен Ник: когда всё нормализуется, им предстоит серьёзно поговорить. Ночь впереди длинная, можно успеть проработать множество сценариев, как объяснить Хэнку суть своей безумной жизни. И нужно обязательно заехать к Джульетте. Господи, они ведь с понедельника не виделись!

Капитан постучал перстнем по стеклу. Ник открыл окно, взял изрядно похудевший бумажный пакет и высунулся наружу.

— Ты доверяешь своему другу? — спросил капитан.

— А вы своему — нет? — поразился Ник.

— Она отлично разбирается в зельях и сможет приготовить противоядие, остальное не важно.

— Мой друг тоже разбирается в зельях.

— Хорошо, пусть работают независимо — удвоим шансы. Я забрал половину, половина тебе.

Капитан уже развернулся к юкону, когда Ник наконец решился спросить:

— Сэр, — окликнул он, — зачем вы забрали сотовый с места происшествия?

— Это сотовый Кимуры, при мне он звонил своему нанимателю. Я хочу узнать, на кого он работал. Ник… — капитан чуть склонил голову, заглядывая ему в глаза, и спорить разом перехотелось, — будь у меня хоть один шанс добраться до них, следуя правилам, я бы воспользовался. Ты ведь уже убедился, что наш мир не всегда пересекается с человеческим.

Настолько утрированное разделение покоробило, но Ник кивнул. Отпуская Йена Хармона, хладнокровно застрелившего Ищейку Феррат, он убедился, что, даже когда миры пересекаются, всё равно иногда приходится переступать через правила.

— Увидимся в управлении, — сказал капитан, — постарайся не задерживаться.

— Постараюсь, — пообещал Ник, мысленно прокладывая извилистый маршрут через «Банфилд» и трейлер. Что-то одно никак не вписывалось, либо траектория получалась слишком уж заковыристой.

 

На двери магазинчика экзотических специй и чая обнаружилась табличка «Закрыто», но внутри горел свет. Ник вошёл под привычный звон колокольчика, оглядел пустой прилавок и настороженно потянулся к кобуре.

— Ник! — Розали выглянула из внутренней комнаты, — проходи. Мы тебя немного не дождались — Монро пошёл за ужином. Позвонить ему, чтобы и на тебя взял?

— Нет, спасибо, — усмехнулся он, — уже часа три есть не хочется — отпустило.

Стоило только шагнуть в уютный полумрак внутренней комнаты, разгоняемый жёлтым светом трёх настольных ламп, наполненный запахами сухих трав, и увидеть старенький диван, как ноги и спина налились свинцовой тяжестью. Ник рухнул в угол у подлокотника и едва не заскулил, внезапно осознав, в каком необозримо далёком будущем от него оказалась возможность прикорнуть.

— Ты ужасно выглядишь, — заметила Розали, присаживаясь напротив. — Тяжёлый был день?

— И был, и до сих пор продолжается, — вздохнул Ник.

— А с руками что?

Он покосился на сложенные на коленях кисти — костяшки были содраны, пальцы местами опухли — и мысленно себя отругал. Конспиратор из него не получился. Это ещё хорошо, что капитан организовал вывоз тел, иначе ни у кого бы сомнений не возникло, что за Гримм устроил бойню.

— Упал. Этот «Чистый День» плохо влияет на мою координацию движений.

Выражение лица Розали сделалось виноватым. Поднявшись со стула, она отошла к шкафу и выбрала пару баночек из богатой коллекции, расставленной на полках.

— Знаешь, я внимательно прочитала всё, что было про это зелье, — призналась она, составляя баночки на стол, — и, кажется, это не оно.

— В каком смысле? — встрепенулся Ник.

— В составе «Чистого Дня» нет крови, ни в одном из вариантов. А у тебя были очень явные симптомы воздействия зелья на крови. И к неадекватному поведению «Чистый День» тоже не приводит. Он создавался с тем расчётом, чтобы действовать незаметно: стереть день и вместо него создать ложные воспоминания.

— Погоди, — Ник полез в карман и извлёк слегка помятый пакет, — хочешь сказать, что это просто чай?

Вот это будет номер. То ли радоваться, то ли переживать — если не «Чистый День», то что за отрава затаилась в них в таком случае. Розали присела рядом, открыла пакет и принюхалась.

— Не знаю, — она неуверенно пожала плечами, — я никогда раньше не сталкивалась с «Чистым Днём», нужно проверить состав и сравнить со всеми вариантами рецептов.

В наполнявший магазинчик аромат сухих трав влился мягкий сладкий запах ванили, клубники и горьковатых пряностей. Ник непроизвольно попытался задержать дыхание, но запах всё равно проникал в нос. Плохой это был запах. Ник не хотел его чувствовать.

 

Он ничего не хотел чувствовать. Реальность словно отделилась от него, отшатнулась, как от чумного. Вокруг не было ничего, что имело бы значение, только невыносимая боль в сердце, до слёз, до дрожи в руках, и страшное осознание: больше никогда. Больше никогда он не увидит маму, никогда отец его не обнимет, они никогда не вернутся домой, и их не будет рядом с ним.

— Ник.

Она сказала, что мама была её сестрой и попросила поверить. Ник смотрел в незнакомое лицо своей тёти, и ему было всё равно, правду ли она говорит. Он ничего не чувствовал, не хотел чувствовать, и её он тоже не чувствовал.

— Выпей это, — попросила она, протягивая большую горячую кружку. От чая пахло ванилью, клубникой и чем-то горьким. — Всё пройдёт.

Ник коснулся напитка губами, сделал маленький глоток и отставил кружку на край стола. Пить он тоже не хотел, а тётя больше не настаивала.

 

— Это… — Ник не узнал собственный голос и с трудом проглотил вставший в горле ком. Розали обеспокоено обернулась к нему. — Знакомый запах.

Он быстро поднялся и шагнул в полумрак, подальше от света.

— Ник?

— Всё в порядке, — глухо пробормотал он, разглядывая ладони. Пальцы мелко подрагивали. — Если это и не «Чистый День», всё равно в этом пакете зелье — я помню его запах.

— Помнишь запах? — с сомнением переспросила Розали.

Ник сделал глубокий вдох, выдохнул и с трудом обернулся.

— Я помню, что это самое зелье мне дала выпить тётя Мари сразу после аварии, в которой погибли мои родители. Розали, что происходит? Почему я это вспомнил?

— О… — Розали прикусила губу и сочувственно покачала головой. — Как же такое возможно? Только если… Ник, противоядие к «Чистому Дню» готовится частично из тех же компонентов, что и само зелье, поэтому он как бы является частичным противоядием к себе же.

— То есть это всё-таки оно?

— Похоже на то, но объяснить симптомы зелья на крови можно только присутствием зелья на крови. На тебя воздействуют сразу два — «Der reine Tag» и ещё какое-то — других предположений у меня нет.

— Подожди, — Ник вернулся на диван и попытался осмыслить услышанное: — Моя тётя опоила меня зельем, стирающим память?! Зачем?

— Тебе лучше знать. Но оно предназначено, скорее, для замены памяти, а не полного стирания. Подумай, что она могла тебе рассказать вместо забытого.

— Или не рассказать… Она не рассказала о том, что их убили. И я ведь все эти годы не пытался узнать, кто и почему. Ну зачем? — Ник стиснул зубы и уткнулся носом в сложенные замком ладони.

Нужно успокоиться. Что бы она ни сделала, чем бы ни руководствовалась, уже ничего нельзя изменить. Она его пожалела, не хотела, чтобы он посвятил свою жизнь мести, пыталась оградить. Если, конечно, Мари, на самом деле, была его тётей. До того момента, когда Ник увидел её в кабинете директора в день смерти родителей, он даже не предполагал, что у него есть тётя.

— Ник, — Розали погладила его по спине.

— Всё в порядке, — пробормотал Ник, распрямляясь. — Можно как-то узнать, какое ещё зелье в меня попало?

— Все пробы на твою кровь были отрицательными. Но ты же его принял тоже вчера. Найдём противоядие к «Чистому Дню», память вернётся, и ты вспомнишь, что ещё ел или пил. Только тебе нельзя засыпать, иначе память вторника практически вся потеряется, кроме тех воспоминаний, которые прорвались в сегодня.

— А если я и завтра выпью «Чистый День»? Он ведь противоядие к себе самому. И раз я вспоминаю даже то, что было восемнадцать лет назад, получается, его можно использовать как временное противоядие, пока не будет готово настоящее.

— Нельзя. Плохо уже то, что ты пьёшь его второй день подряд: если противоядие не сработает, то эффект зелья умножится — ты забудешь не только вторник и среду, но и понедельник. Выпьешь его завтра — забудешь всё с воскресенья по четверг. И с каждой следующей парой дней будут уменьшаться шансы, что даже стопроцентное противоядие тебе поможет. — Розали всплеснула руками и метнулась к столу, — совсем забыла!

Вернувшись, она протянула Нику баночки: в одной была бесцветная мазь, во второй — зеленоватая с кусочками листьев.

— Вот, руки намажь. Это обезболит и ускорит заживление. Зачерпывай из обеих и прямо в руках смешивай.

Ник подцепил немного и растёр смесь по коже. Ладони приятно охладились, только вот впитываться лекарство явно не собиралось.

— Я этим весь руль измажу.

— Пусть немного подействует, из магазина я тебя выпущу, — пообещала Розали, — потом с ладоней сотрёшь. Или, может, останешься? Мы бы тебе спать не давали.

— Мне и так не дадут: заступаю в ночную смену, — невесело усмехнулся Ник. — А к утру можно надеяться на противоядие?

Розали задумалась и покачала головой:

— Если всё пойдёт хорошо, к полудню, но возможно, что и позже. Утешайся мыслью, что мы тоже спать не будем.

— Вы сильно не надрывайтесь, — Ник виновато вздохнул, — сменами, что ли, тоже… Розали, знаешь, вы бы поменьше выходили из магазина. Постарайтесь быть здесь, пока я не скажу. В городе что-то… — он запнулся и хмыкнул: — Что-то странное происходит. И главное, непонятно, кто за этим стоит и чего хочет. Просто будьте осторожнее.

— Хорошо, — недоумённо согласилась она.

— Поеду, — Ник поднялся, стараясь ничего не задевать руками.

Розали сунула ему в карман бумажную салфетку и, забежав вперёд, поочерёдно распахнула двери.

На улочку перед магазином спустился поздний вечер — прохожих не стало совсем, припаркованных автомобилей оставалось всё меньше. Ярким жёлтым пятном у обочины маячил фольксваген Монро. По-хорошему, стоило бы дождаться Потрошителя и посоветоваться с ним. Уже не о поимке Кимуры — кто-то отрезал и эту ниточку к его прошлому — хотелось обсудить с кем-нибудь мудрым и начитанным ситуацию с капитаном. Прежде необходимости не возникало, и теперь Ник остро осознавал, как ему не хватает знаний о королевских семьях. Кто они, чего от них ждать, как могло получиться, что французский принц, пусть и незаконнорожденный, оказался в Портленде? Но Монро всё не шёл, а нужно было ещё успеть переодеться перед поездкой к «Банфилду»… Когда-нибудь у капитана сдадут нервы.

— Э, слышь! — с противоположной стороны дороги оглушительно свистнули. Ник удивлённо обернулся. От уже знакомого древнего плимута на него двигался один из давешних грузчиков. — Слышь, ты ваще задрал. Те чё на жопе не сидится? Я те чё, весь день за тобой топать?

— Сэр? — Ник неуверенно потянулся к кобуре. — Стойте, или я арестую вас за нападение на полицейского.

— Ты чё ща сказал?! Ты…

Ник поражённо заморгал под потоком ничем неспровоцированной матерщины — даже если парень просто обознался, арест и камера ему пойдут на пользу — и хватанул пальцами воздух там, где должен был схватить рукоять глока. В следующий миг на голову ему накинули мешок и шарахнули под дых. Руки тут же заломили за спину, в ворот и ремень вцепился ещё кто-то, и его, задыхающегося в душном мешке, слажено поволокли по асфальту. Затем бросили на сидение, и сверху навалилось тяжёлое тело.

— Поехали!

— Наручники его давай! Хер пойми, в чём он измазан, сопли какие-то.

Рыкнул двигатель. Ник дёрнулся, и на него навалилось второе тело, выдавливая последний воздух из лёгких.

— Шею не сверни, за дохлого не платят, — прикрикнуло первое тело, вытягивая наручники из-за пояса штанов.

С подобной наглостью от везенов Нику вообще сталкиваться не доводилось. Его, Гримма, в мешок? В его же наручники? Хватают и без того опухшие руки своими скользкими лапами!

Руки на удивление легко вывернулись из захвата. Ник двинул кулаком в сторону второго тела и попал в мягкое. Похититель тонко взвыл, отваливаясь назад. Ник рванул мешок с головы, извернулся и апперкотом впечатал голову второго похитителя в крышу плимута. Третий, недолго думая, распахнул водительскую дверь и бросился наутёк.

— Стоять! — рявкнул Ник, яростно отпинывая оглушённого с ног, вцепился в край сидения и, высвободившись мощным рывком, вывалился наружу — прямо на стенающее на дороге тело. Парень держался за пах, но всё равно пытался ползти.

Ник взвился на ноги, обрушил каблук ботинка ему на хребет и кинулся догонять беглеца. Справа промелькнул силуэт Монро. Расстояние быстро сокращалось — беглец развил приличную скорость, но, судя по крепкой комплекции, лёгкой атлетикой он не увлекался, Ника же вперёд гнала ярость. Весь мир сжался до мелькающей впереди рабочей куртки. На повороте беглец оступился, и Ник прыгнул ему на спину, сбивая с ног. Парень рухнул и, тяжело с присвистом дыша, раскинулся на проезжей части звездой.

— Вы арестованы! — выдохнул Ник, придавливая его коленом в живот.

— Хрен… с тобой, — простонал задержанный. — Дай… отдышаться.

— Вставай, — скомандовал Ник, поднимаясь. — Ещё твоих друзей собрать надо, пока не разбежались. Руки за голову и быстрым шагом.

Парень кое-как поднялся, сложил руки и, подгоняемый тычками в спину, побрёл в обратном направлении.

Из кармана запиликал сотовый. Ник окончательно стёр скользкую мазь о куртку задержанного, вытащил телефон и с удивлением увидел на экране вызов Монро. Потрошитель с большим пакетом в руках помахал ему с противоположного конца улочки и указал на прижатый к уху сотовый.

— Алло?

— Чувак, тебе помощь нужна? — поинтересовался друг.

— А-а-а… да. Там два дятла в плимуте, и где-то недалеко должен лежать мой пистолет. Возможно, в плимуте, — Ник перевёл дух, — найди, и никуда их не отпускай.

— Сделаю.

Монро метнулся к магазинчику Розали и направился к плимуту уже без пакета.

Возвращаться оказалось не близко. Ник напряжённо следил и за своим задержанным, и за шевелящимися у плимута фигурками, позволив отвлечься себе лишь на мгновение — у магазинчика. Розали обеспокоенно топталась на пороге.

— Зайди, пожалуйста, внутрь и закрой дверь, — попросил Ник. — Если что, тебя здесь вообще не было. Хорошо? Я потом объясню, почему так надо.

— Ну… ладно, — Розали кивнула и скрылась за дверью.

Монро у плимута держал ситуацию под контролем глока. Похитители сидели на заднем сидении, хмуро глядя перед собой. Один сложил руки за спиной, второй — на пахе.

— Я тут ещё наручники нашёл, — сообщил Монро, — застегнул на этом, — он указал дулом на первого.

Похитители нервно отшатнулись.

— Спасибо, — Ник взял у него пистолет и выразительно помахал им, — вылезайте и стройтесь вдоль вашей колымаги. У меня есть несколько вопросов.

Бегун блаженно привалился задом к багажнику, остальные присоединились к нему без всякого энтузиазма. Ник оглядел улов, пытаясь определить, с каким биологическим видом имеет дело, но ничего примечательного, кроме татуировки-штрихкода у парня в наручниках, не заметил.

— Итак, — глядя в хмурые необщительные лица, начал он, — кто вас нанял?

Штрихкод презрительно дёрнул опухшей челюстью и скривился окончательно.

— Слышь, легавый, — подбитый в пах сплюнул на дорогу, — ты ж легавый. Вот и зачитывай нам наши права.

— Вы имеете право хранить молчание… Монро, — Ник оглянулся на Потрошителя, — ты ведь слышал, как я зачитал им права?

— Конечно! Каждому в отдельности, и они подтвердили, что поняли.

— Отлично! Можно продолжать. Мы остановились на очень важном вопросе — кто вас нанял?

Изображать лютого Гримма было не впервой, но в этот раз Ник и сам с содроганием отметил, как натурально у него получается безжалостный тон палача в пыточной камере, только что не тисками пальцы зажимал, а тыкал глоком в подбитую челюсть.

— Ты же коп, — пробормотал Штрихкод, — не посмеешь…

— Да, я коп. А ещё я Гримм!

— Ник, — испугано прошептал Монро, — они же…

На багажник плеснуло кровью, мозгами и осколками черепа. Бегун рухнул под колёса. Подбитого в пах швырнуло на дверь, звякнуло стекло.

— За машину! — крикнул Ник, хватая Монро за руку, и перекатился с ним через капот.

Брякнул металл, и в укрытие запрыгнул Штрихкод.

— Сука, вот сука, — шипел он, вжимаясь в колесо.

Ник оглядел Монро — вроде бы цел — и рукой пригнул его голову пониже.

— Откуда стреляют? — спросил Ник, вытягивая из кармана сотовый.

— Не знаю, — испуганно выдохнул Монро.

— Хер пойми, откуда, — рявкнул Штрихкод, — сверху откуда-то. Наручники с меня сними!

— Обязательно. В камере, — пообещал Ник и прижал трубку к уху. — Кто тебя нанял?

— Да не знаю я! Он не назвался. Говорил с испанским акцентом…

— Это детектив Бёркхардт! Я под обстрелом на улице…

В лицо плеснуло кровью. Штрихкод распластался под колесом с дырой в груди.

* * *

Ведьма спорила крайне редко, несмотря на чистейший, незамутнённый эмоциями ведьминский характер. Надерзить, отпустить двусмысленное замечание, заиграться, — всё это было частью её натуры. Но спорить — Ренард пытался вспомнить, когда ещё ему приходилось слышать от неё отказ.

— Я. Не. Могу, — отчеканила Кэтрин. — Тебе придётся выбрать, или выберу я.

Ренард отпустил дверную ручку и обернулся. Кэтрин стояла гордо задрав нос и, похоже, говорила правду.

— Семь часов — это всего на две дозы больше, — добавила она мягче и повторила: — Одновременно никак. Даже будь у меня точная рецептура твоей отравы и все компоненты противоядия, оно готовится одиннадцать часов. А у меня их нет.

— Начни с тамина, — сказал Ренард и, отвернувшись, чтобы не видеть облегчения на лице Ведьмы, вышел на улицу. Красная дверь притворилась за его спиной.

Наступала долгая ночь — слишком долгая. Возможно, тех дополнительных семи часов, что Кэтрин потратит на изготовление тамина, не потребуется, если друг Гримма сумеет приготовить противоядие раньше. Но рассчитывать на него не следовало. Для начала было бы неплохо познакомиться с этим другом. Но как, если Гримм его скрывает?

Мир сошёл с ума: Ведьма спорит, по Портленду разгуливают Жнецы и испанские спецслужбы, а Гримм… Что ж, одно остаётся неизменным — в управлении Гримма нет.

Ренард спустился к дороге и, щёлкнув брелоком, потянул дверь юкона. Дверь не поддалась. Блокировка отключилась, но открыть внедорожник не получилось и со второго раза. Оглядев внезапную и крайне странную проблему, Ренард упёрся правой рукой в заднюю дверь, поудобнее прихватил ручку и… чуть повернул голову, смещая мёртвую зону. В дверь, где ещё мгновение назад была его рука, со скрежетом впился нож для рубки мяса. Гибкая тень успела только выставить блок и, сбитая с ног, отлетела к дереву. С запрокинутой головы спал капюшон. Ренард выхватил пистолет, вскинул — и медленно опустил.

— Келли? — удивлённо выдохнул он. — Не может этого быть.

Она изменилась, и дело даже не в возрасте и шраме, дугой обрамлявшем правый глаз. Он помнил её в ярком летнем платье и босоножках посреди жаркой, залитой безжалостным нью-йоркским солнцем шумной улицы, сжимающей в одной руке сахарную вату на палочке, в другой — ладошку сына. Страх в её взгляде был тот же, но теперь к нему добавилась дикая ненависть.

— Столько лет… Я думал, ты умерла, — Ренард с замиранием сердца шагнул ближе, — а ты, значит, была у испанцев?

— Лишь бы подальше от тебя, — прошипела Келли, поднимаясь с земли. В тонкой ладони с лязгом раскрылся нож-бабочка.

— О, Келли, — улыбнулся Ренард и убрал пистолет в кобуру, — ты не представляешь, как я рад, что ты выжила: я ведь почти смирился с потерей.

— Молчи! — взвизгнула она, кидаясь вперёд.

Он позволил ей пролететь мимо и врезаться в дверь внедорожника. Тамин гнал кровь по венам, ускорял нервные импульсы, и впервые в жизни принятая доза не вызывала беспокойства и чувства стыда.

— Отдай мне то, что обещала, — сказал он.

Сердце гулко ухнуло в груди и сладко сжалось. Восемнадцать проклятых лет он не мог произнести эти слова, простые, но меняющие всю его жизнь.

— Нет, — глухо ответила Келли и обернулась, щеря зубы в безумной улыбке.

— Что? — растерялся Ренард.

— Ты его не получишь.

— Ты не можешь… — не веря собственным ушам, он шагнул ближе и повторил с нажимом: — Отдай мне то, что обещала!

— Нет! — заорала Келли, хватаясь за голову.

— Вот оно что. Отдай мне…

Балисонг полетел ему в грудь. Ренард увернулся и успел увидеть только мелькнувшие над юконом ботинки — Келли спрыгнула с противоположной стороны и рванула во дворы. Похоже, быстрые ноги достались Нику от мамы. Даже на тамине погоня может оказаться сложной задачей, но главное — абсолютно бессмысленной: теперь она никуда не денется.

Ренард с наслаждением вдохнул пахнущий цветами ночной воздух и, улыбаясь, вырвал нож из юкона. Зазвонил сотовый. Он прижал трубку плечом и склонился над дверью, пытаясь найти, что за стопор Келли там устроила.

— Да, Ник?

Дверь с хрустом распахнулась от хорошего рывка.

* * *

Внедорожник остановился за два дома от ограждения, увязнув в полицейских фордах. Увидев прибытие шефа, Ник выбрался из пикапа и быстрым шагом пошёл навстречу — до жёлтой ленты добрались одновременно.

— Сэр, стрелка найти так и не удалось, — доложил Ник.

— Ты в порядке? — перебил капитан.

— Что? А, да, я в порядке, — Ник вскинул голову, но его лица не увидел — шеф оглядывал освещаемую красно-синими огнями улицу.

— Рассказывай.

— На меня напали трое, запихнули в машину. Из их разговора я понял, что их наняли меня похитить. Всех троих удалось задержать, — он шагнул ближе и в полголоса пояснил: — Я не смог определить, к какому виду они относились, но не самые сильные. Построил их у машины, попытался выяснить, кто заказчик, и тут нас обстреляли. Стрелял снайпер, предположительно с того углового здания. Двоих снял сразу, третьего достал за плимутом — видимо, перебежал на угол крыши — и обстрел прекратился.

Капитан перевёл взгляд на Ника, докладывающего чуть ли не у него из подмышки. Ник смущённо отступил в сторону.

— Убитых идентифицировали?

— У двоих нашли водительские права. Джейсон Хорн, двадцать пять лет, Брейди Ритчел, двадцать четыре — оба местные. Сэр, в прошлый раз снайпер, если это тот же, стрелял… ну, помог нам. А в этот раз он как будто не хотел, чтобы задержанные рассказали о чём-то.

— Например, кто их нанял, — кивнул капитан.

— Хорн успел сказать, что заказчик говорил с испанским акцентом.

— Значит, Кортес, — капитан приложил палец к губам и внимательно огляделся по сторонам. — Нам нужно ехать.

— О’Коннел меня уже отпустил, — сказал Ник, снова делая шаг назад. После обстрела стоять на открытом пространстве было неуютно, а с приездом шефа этот страх начал выражаться весьма странным образом: он даже не замечал, каким манёвром подкрадывался к нему вплотную. Мысль же о необходимости идти к пикапу в сочетании с тем, как напряжённо капитан прочёсывал толпу полицейских взглядом, всё усугубила. — Только я не уверен, что смогу сейчас выехать.

— Бросай машину здесь, поедешь со мной. Это кто?

Ник оглянулся на переминающегося перед детективом О’Коннелом Монро.

— Прохожий. Он свидетель убийства.

— Ты видишь, что он Потрошитель?

— Ещё как вижу: мы вместе за машиной прятались.

Капитан хмыкнул и поднял ленту, пропуская Ника вперёд.

В юконе было уже привычно и спокойно. Наконец расслабившись, Ник растёкся по кожаному сидению, пристегнулся и повернул голову к капитану. Капитан разглядывал его, обескуражено подняв брови.

— А куда мы едем? — спросил Ник.

Ренард отвернулся и завёл двигатель.

— Для начала к твоему дому. После каждой отлучки ты становишься всё меньше похож на детектива и всё больше — на бродягу.

Обижаться Ник не стал: по его глубокому убеждению, он и запахом всё меньше напоминал детектива.

Капитан развернул внедорожник и взялся за телефон. Ник терпеливо ждал, отвлечённо разглядывая правую руку на руле — побледневшую ранку под перстнем, жёлтые полосы синяков на запястье и идеальные ногти. Похоже, сохранять ногти в идеальном состоянии при любых жизненных обстоятельствах — это такая особая дворцовая наука. Под своими ногтями Ник разглядел грязь всевозможных цветов: и чёрную, и зелёную, и серебристую, и даже красную.

— …Фотографии этих троих отправьте на мой электронный ящик, узнаете что-нибудь об их контактах, немедленно сообщите. Жду. — Капитан набрал следующий номер, подождал и сбросил, похоже, с самого начала не рассчитывая на ответ. Набрал следующий, — здравствуйте. Соедините, пожалуйста, с Диего Кортесом-Эвиа из пятьсот двенадцатого… Давно?.. Спасибо.

Похоже, Кортес скрылся. Для преступника вполне логично покинуть адрес, известный капитану полиции.

Шеф покосился на Ника, словно ожидая чего-то, и тот вопросительно воззрился в ответ.

— Кто мог рассказать ему, что ты Гримм? Кто-то из твоих друзей?

— Нет! — Ник подскочил, как ужаленный.

— Многие знают, что в городе есть Гримм, но не многие — что Гримма зовут Ник Бёркхардт. И кто-то из этих немногих рассказал о тебе Кортесу. Или ты был настолько… беспечен, что оставил осведомлённых недоброжелателей? Назови тогда их, начнём проверять.

— По-вашему, я должен был их убить?

Капитан немного помолчал и неопределённо дёрнул плечом.

— Ты должен быть осмотрительнее. Кортес — приближённый испанского Королевского Дома, глава тайной службы. Он приходил утром в управление, якобы представиться. Думаю, на деле ему нужно было всего лишь получить твою фотографию: на записи с камеры видно, как он подходил к нашим стендам.

— Что ему от меня нужно? — удивился Ник.

— Полагаю, то же, что и многим: монеты Закинтоса. Либо Кимура его подручный и сообщил, что успел узнать о монетах, либо Кортес знал, что Кимура их разыскивает. В отличие от Кимуры он знал, что в Портленде есть Гримм.

— И поэтому убирал Жнецов, чтобы те не убили меня, пока я не рассказал, куда спрятал монеты?

— Странно, но возможно. У Кортеса… всегда были оригинальные методы добиваться желаемого.

— Вы знакомы?

— Пересекались однажды. Давно, — капитан поморщился, явно жалея, что обмолвился, но всё же пояснил, не сводя глаз с дороги: — Во время одной военной операции. Его методы порой излишне жёсткие.

— Не знал, что вы воевали, — осторожно сказал Ник.

— Недолго. Ещё до службы в полиции.

Ник открыл было рот и благоразумно закрыл. Если не хочет вспоминать, это его личное дело. Сейчас следовало подумать, кто мог поделиться своими знаниями с испанским инквизитором, и попросить больше ни с кем не делиться.

— Эм-м… Нужно проверить двух человек. Ну, то есть не совсем человек. Навскидку больше не вспомню. Ведьму Адалинду Шейд — у нас с ней был небольшой спор, и она потеряла все свои силы, жалко, что не память.

— Да, жалко, — кивнул капитан. — Я поручу — проверят. Кто ещё?

— Сальвадор Батрелл — Тролль. Отбывает наказание за преднамеренное убийство. И я бы начал с него, потому что при нашей прошлой встрече он выдал меня тем двум Жнецам.

— И сел в тюрьму?

— Сэр, мне же не нужно беспокоиться, что с Батреллом произойдёт несчастный случай? — нахмурился Ник.

— Конечно нет, — заверил капитан.

Всю оставшуюся дорогу до дома Ник размышлял, верно ли он сформулировал вопрос, и как стоит понимать ответ. Отмываясь в душе, он решил, что обязательно переспросит, а едва не порезав бритвой щёку, укрепился в этом решении — и про Батрелла, и про Шейд. Не хватало ему ещё терзаться совестью из-за врагов.

Проблема разрешилась сама, когда он спустился в гостиную.

— Сальвадор Батрелл был убит вчера в половине седьмого вечера в комнате для свиданий вместе с охранником, который его туда привёл, — сообщил капитан, убирая сотовый в карман. — Обоих зарезали. Записи с некоторых камер внутреннего наблюдения испорчены.

— Белый шум? — Ник присел в кресло напротив и разворошил ещё влажные волосы. — Значит, Кортес по прибытии пробрался в тюрьму, расспросил и убил Батрелла… Возможно, охранник был подкуплен или по какой-то причине подчинялся Кортесу. Потом убил Кимуру и вывез его тело на пустырь. Он мог успеть всё это проделать в одиночку?

— Мог и не в одиночку — он без проблем избавляется от помощников. — Капитан поправил перстень и хмуро посмотрел мимо Ника. — Прежде, чем идти на конфликт с испанцами, нужно убедиться, что мы имеем дело именно с Кортесом. А потом найти. Не думаю, что Дом в курсе его деятельности — он слишком старательно заметает следы — но и официально обратиться к ним я не могу: они тоже захотят получить монеты.

— Хорошо, что Джульетта под защитой, — грустно проговорил Ник, оглядывая гостиную. — Наверное, мы вчера уже знали, с кем имеем дело, поэтому…

— Скорее всего, это я решил, что одурманенный Гримм даже себя защитить не в состоянии. Поехали, — капитан бодро поднялся с дивана, расправил галстук и застегнул пиджак.

— Куда? — Ник подскочил и под влиянием его энтузиазма застегнул кожанку до подбородка.

— В бар.

Сперва он решил, что у капитана на ночь глядя прорезалось чувство юмора, достойное сержанта Ву, но спорить не стал. Ехать пришлось довольно далеко, почти до самых доков. И только на парковке перед, пожалуй, самым неблагополучным баром во всём Портленде Ник решил, что в приглашении просто обязан быть глубокий смысл.

Капитан снял значок и молча протянул руку раскрытой ладонью вверх. Ник, так же молча, отстегнул свой, отдал его и наткнулся на ледяной препарирующий взгляд. Что не так-то? Вроде и слова против не сказал.

— Войдём — что бы ты ни увидел и ни услышал, молчи, — приказал капитан, пряча значки под приборную панель.

— Да, сэр.

— Держись за моей спиной.

— Да, сэр.

Капитан скрипнул зубами и вышел из юкона. Ник тяжело вздохнул и спрыгнул на тёмную воняющую дымом парковку. Если бы не три года работы бок о бок, Ник бы подумал, что шеф точно что-то принимает: ничем больше он не мог объяснить его резкие перепады настроения. То капитан самоотверженно терпит откровенные нарушения дисциплины и вопиющую халатность, то злится без видимых причин.

— Хорн и Ритчел трижды были задержаны за драку в этом баре, — сказал капитан у самого входа. — У меня здесь есть старый знакомый, нужно с ним поговорить.

— Ясно, сэр, — кивнул Ник, подозрительно всматриваясь в окрестности.

Странно, когда они отходили от юкона, ему казалось, что у двери собралась небольшая компания — то ли воздухом подышать вышли, то ли ждали кого-то, — но сейчас возле бара не было ни души. Ренард замедлил шаг, и Ник под влиянием момента распахнул перед ним дверь. Пропустив шефа вперёд, он шагнул внутрь и обвёл взглядом разношерстную толпу.

В большом сильно задымлённом помещении за столиками с пивом и картами, с виски и женщинами сидели Чешуехвосты, Рыжехвосты, Шустролапы, незнакомые пятнистые и полосатые везены и обыкновенные люди. Люди, впрочем, отдельно — своими компаниями или по одному у барной стойки.

Расположившаяся у входа тройка Шустролапов поснимала с колен озадаченных размалёванных девчонок и рассосалась в считанные секунды в неизвестном направлении.

Капитан прошёл к бармену и, наклонившись, что-то негромко спросил. Ник, верный слову, держался за его спиной и ловил взгляды: половина из них предназначалась ему, половина — капитану. Настороженные, обеспокоенные, полные страха, ненавидящие и равнодушные. Последних было мало — равнодушно смотрели только некоторые люди.

Не обращая на окружающих внимания, уверенный, что Гримм прикрывает его спину, капитан направился вглубь бара. Гримм прикрывал и, когда Ренард без приглашения и приветствия сел за стол к пожилому Львиногриву, остался стоять за его левым плечом.

— Ваше высочество! — Львиногрив расплылся в щербатой улыбке. — Сколько лет!

— Одиннадцать. Или тебя досрочно выпустили?

— Вашими стараниями, весь срок, — везен отсалютовал стаканом и с наслаждением выпил. — Чем могу быть полезен высочеству? Я слышал, бизнес не задался, моему последователю крепко не повезло, — подмигнул он Нику и пояснил: — Впал в немилость.

Ник подумал и обнажил зубы в широкой ухмылке. Происходящее казалось нереальным: словно сон или театральная постановка, в которой он играл роль то ли телохранителя коронованной особы, то ли головореза короля преступного мира.

С тихим шорохом справа испарилась стайка Рыжехвостов. Ренард толкнул через стол свой сотовый, Львиногрив поймал, повернул и с пьяным гипертрофированным любопытством уставился на посмертный снимок Хорна.

— Пролистай, — приказал Ренард. — Эти трое — местные завсегдатаи. Прошлой ночью их кто-то нанял. Я хочу знать, кто, кого он нанял ещё, где его найти.

— Ну этих я видел, — Львиногрив пожал плечами и вернул телефон, — только лично не знаком. Они же люди, совсем отмороженные. Отсюда уходили живыми. Все четверо.

— Четверо, — утвердительно повторил Ренард.

— Ага. Вы Корку спросите, он о чём-то таком трепался, — ощерился везен и указал пальцем в угол барной стойки.

Тощий обритый наголо Чешуехвост, до этого пытавшийся слиться со стойкой, испугано оглянулся и дёрнулся было со стула, но при виде надвигающегося на него Гримма прирос к месту. «Всё-таки головорез», — отстранённо решил Ник, сгребая в кулак капюшон и доставляя свидетеля за стол к шефу.

— Знаешь их? — спросил Ренард, демонстрируя посмертный снимок Ритчела.

С точки зрения Ника не самый удачный выбор. Корка по достоинству оценил размозжённый череп и перевоплотился так откровенно, что пришлось поспешно сместиться из-за плеча капитана и заслонить от людей потерявшего контроль везена.

Переждав эмоциональный приступ, Ренард продемонстрировал неопознанное тело.

— Это не я, — залепетал Чешуехвост, скребя когтистыми лапами по столу. — Я никого не убивал! Это тот…

Львиногрив явно наслаждался ситуацией. Чем-то этот Корка ему насолил.

— Кто? — спросил Ренард, убирая телефон.

— Я не знаю, — заскулил Чешуехвост, — он пришёл вчера. Я на улицу вышел: мутило меня. Эти четверо, люди, там курили, за баром. Тут этот идёт, в костюме. Они к нему — ты кто такой? Баблосы есть? Чё дерзишь? Сами нарвались.

— Дальше.

— Он одному горло вырвал. Руку в дыру засунул и язык через неё вытащил — я блеванул. Когда отплевался, остальные трое своего четвёртого в багажник грузили. И уехали. А тот, в костюме, ещё раньше ушёл.

— Как он выглядел?

Корка жалостливо зыркнул по сторонам, но на выручку к нему никто не спешил, везенов в ближайшем к столику радиусе оставалось всё меньше. Люди, видя такое подозрительное единодушие, сосредоточились на своих делах, преимущественно на выпивке.

— Никак, — пробормотал Корка. — Вообще никак. Белый. Средний возраст, рост средний, везен, но вид хорошо скрывает.

Ренард молча поднялся и пошёл к выходу, а Ник привычно занял своё место за его левым плечом.