Гарри Поттер и Тетрадь смерти (джен)

До рассвета Гарри еще пытался уснуть, но тщетно: плач и испуганный шепот, казалось, не смолкали ни на минуту. Поттер не мог понять, что же его останавливает от того, чтобы прямо сейчас вписать имя Малфоя в Тетрадь. Рюук, медленно летавший между кроватями, был, казалось, вполне доволен.

— Своего однокурсника, Поттер? Что ж, ты меня удивил...

Как Гарри хотелось прокричать богу смерти, что он не вписывал имя несчастного мальчика, но такой возможности у него не было: из четырех соседей по спальне бодрствовали все, кроме Невилла, который, проревев в подушку три часа кряду, наконец-то успокоился и уснул.

Без четверти пять Симус Финниган вскочил с кровати, заявив, что не в силах больше здесь лежать, направится в больничное крыло узнать, жив ли еще Колин Криви, которому ночью стало плохо. Дин и Рон тут же решили к нему присоединиться, и Гарри нехотя пришлось сделать то же самое, чтобы не вызвать на себя подозрение. Колина он не убивал, но, с другой стороны, разве кто-то будет в этом разбираться? Отвечать за все смерти без исключения предстоит лишь одному Кире — тому, которого поймают — потому что другой к тому времени, вероятно, будет уже мертв.

* * *

Коридор больничного крыла был перекрыт и «украшен» приказом директора, который строго запрещал его посещение студентам, не нуждающимся в медицинской помощи. И пока Симус, Дин и Рон громко сетовали на новое правило, Гарри тихо улизнул на пятый этаж — ему было необходимо спрятать Тетрадь смерти, чтобы никто, не дай бог, до нее случайно не дотронулся. Мантию-невидимку Поттер забыл в спальне, поэтому передвигаться ему пришлось окольными путями, дабы не попасться на глаза профессорам, которые непременно бы начали выяснять, что он делает в коридорах в столь ранний час.

Вдруг, пройдя мимо одной двери, Гарри остановился, услышав голоса, один из которых принадлежал профессору МакГонагалл, временно исполнявшей обязанности директора, а второй, по-видимому, профессору Стебль.

— ...Флитвик уверяет, что проверены были все палочки без исключения, но кроме тех троих, ничего подозрительного выявить не удалось. По правде говоря, я вообще не уверена, что убийства происходят с помощью палочек, но все же проигнорировать этот аспект мы не можем.

— А что насчет тех троих, которые были задержаны?

— Джастин Финч-Флетчли из Пуффендуя и Пенелопа Кристалл из Когтеврана использовали сглаз, последствия которого весьма неприятны, но угрозы жизни не несут. Они потеряют баллы и понесут наказание, но будут отпущены утром. Куда серьезнее дело обстоит с Джинни Уизли — она использовала два из трех Непростительных заклятий, в том числе и убивающее.

— И что же с ней будет?

— Я написала письмо в министерство с просьбой провести первое слушание в стенах Хогвартса. Будут присутствовать уполномоченный член судебной комиссии, деканы факультетов и мадам Помфри с другим колдомедиком из Сент-Мунго, которые проведут анализ психического состояния девочки. Жертв, убитых Непростительным заклятием, так и не нашли. Поппи высказала предположение, что Джинни находилась в состоянии аффекта после пропажи отца, а в его смерти также подозревают Киру. Слушание состоится сегодня в учительской ровно в два часа дня.

Гарри услышал, как скрипнула ножка стула — видимо, профессор МакГонагалл поднялась на ноги. Поттер поспешил отбежать от двери, но мысли его все еще занимал подслушанный разговор. «Значит, Джинни использовала Аваду Кедавру... (Гарри невольно передернулся, произнося это заклятие даже мысленно). Я не знаю, кто стал ее жертвой, и было ли вообще совершено убийство. В любом случае, это доказывает то, что она не Кира. Ведь Кире не нужна волшебная палочка, чтобы убивать своих врагов».

...

Трижды пробежав мимо Выручай-комнаты, Гарри думал о месте, где мог бы спрятать Тетрадь, и вот комната открылась. Взору Гарри предстал многовековой склад различных вещей. Он принялся сосредоточенно оглядываться, ища подходящее место, которое потом сам сможет отыскать. Вскоре усталость взяла свое, и, измученный поисками, Поттер лег на старую полусгнившую софу и уснул.

Проснувшись, Гарри первым делом глянул на наручные часы. Время было уже за полдень, что означало, что проспал он в Выручай-комнате больше шести часов. «Должно быть, за это время в замке произошло немало важных вещей!» — подумал Гарри и, наскоро засунув Тетрадь под обивку софы, покинул свое убежище. Произошедшие перемены сразу бросались в глаза — в замке стояла гробовая тишина, студенты, изредка группками проходившие мимо, молча смотрели в пол, а некоторые тихо всхлипывали.

Оказалось, что пока Гарри спал, Полная дама изменила пароль, поэтому Гарри уже минут двадцать стоял у входа в гостиную Гриффиндора, ожидая, что кто-нибудь подойдет и откроет ему дверь. И вдруг кто-то с отчаянным криком «Гарри!» налетел на него сзади. Гермиона обнимала его так, будто встретила его после десятилетней разлуки.

— Где, дементор тебя побери, ты пропадал?! — выругался подошедший Рон. — Мы уже думали, что ты погиб! Шесть часов кряду ищем тебя по всему замку!

— Прошу прощения, я, кажется, уснул... А что произошло? Колин живой? — Гарри попытался сменить тему.

По горестному выражению на лицах друзей ответ Гарри понял (впрочем, знал он его уже заранее).

— Тут... произошло еще кое-что... — Гермиона протянула Гарри свежий номер «Ежедневного пророка».

На первой полосе крупным заголовком значилось: «Сегодня ночью, ровно в четыре утра скончался министр магии Корнелиус Освальд Фадж».

Даже не став читать статью, Гарри отвернулся и закрыл лицо руками. Сердобольная Гермиона обняла его за плечи, а Поттер хотел лишь того, чтобы друзья покинули его — не дай бог кто-нибудь из них заметит удовлетворенную улыбку на его лице. Одна из министерских крыс наконец-то получила по заслугам. Первая, но не последняя...

* * *

Лишь закрывшись в кабинке туалета, Гарри смог наконец-то избавиться от навязчивого общества друзей. Рюук же проследовал за ним даже туда.

— Министр магии?! Он-то чем перешел тебе дорогу?

— У меня был крестный. Его звали Сириус Блэк, — в голосе Поттера появлялась ярость, накопленные эмоции, казалось, были готовы выплеснуться наружу. — За всю свою жизнь он не совершил ни единого преступления и, тем не менее, двенадцать лет своей жизни провел в таком месте, где бы даже ты, Рюук, свихнулся! А министерские крысы, осудившие его на участь, что хуже смерти, все эти двенадцать лет пировали в своих домах, упивались огневиски и награждали самих себя орденами неизвестно за какие заслуги!..