Омен IV: Возбуждение (джен)

От усвоенных сведений сильно болела голова — так, что даже закрыть глаза было невозможно. Каждое слово, которое я старался запомнить, вызывало в голове настоящую бурю. Я лежал на больничной койке в индивидуальной палате, пытаясь отдышаться, но ничего не помогало. Стены казались слишком близкими, а воздух — каким-то вязким, почти ощутимым, как густая жидкость. Мне хотелось вырваться из этой палаты, но силы не было.

Как долго я лежал так, не двигаясь? Минуты тянулись, как часы. Но вот, приоткрыв глаза, я вдруг заметил что-то необычное в углу — старый рундук, стоящий у стены. Я знал, что он всегда был здесь, в палате, но сейчас он вдруг привлёк внимание, как нечто неожиданное, что не должно было появиться в этом стерильном мире.

Выглядел он довольно поношенно — с потёртой кожей и тусклыми замками, но с таким ощущением, что он принадлежит этому месту, как старая мебель в библиотеке. Это не было новым. Он как бы рос здесь, сливался с обстановкой.

Без сил, с трудом поднявшись, я поплёлся к рундуку, не понимая, зачем я это делаю. Руки тряслись, голова продолжала раскалываться, но, тем не менее, я подошёл к этому загадочному предмету. Его тяжёлая крышка была слегка приоткрыта. Мне было всё равно, что там. Я просто открыл её, чувствуя странное, почти непроизвольное желание заглянуть внутрь.

Внутри — несколько книг, покрытых пылью, и какие-то старые бумаги. Неудивительно, что эта находка не произвела на меня особого впечатления. Я так и не понял, что побудило меня достать именно одну из книг, которая лежала поверх остальных. Может, это было просто любопытство, а может, какая-то странная интуиция. Я вытащил её, взял в руки.

Книга оказалась довольно лёгкой, но её обложка была странной — белая, матерчатая, будто бы несколько потёртая временем. Золочёные буквы на ней едва-едва мерцали в тусклом свете больничной лампы. Название гласило: «Эдвард Коулман, Басни батюшки Лебедя».

Я не знал, кто такой Эдвард Коулман, и вообще никогда не слышал о такой книге, как «Басни батюшки Лебедя», но почему-то эта книга, а точнее её странное название привлекло моё внимание. Может, это было из-за бездумного состояния, в котором я находился, а может, из-за того, что сама книга выглядела необычно — старомодная, с лёгким налётом запущенности, как что-то забытое, но важное.

Я ещё раз взглянул на обложку, как будто пытаясь понять, что же скрывается за этими словами. С туманным взглядом я вернулся к койке с книгой в руках, как-то интуитивно чувствуя, что в данный момент это именно то, что мне нужно. Лёг на спину, положив книгу себе на живот, будто пытаясь впитать в себя её тяжесть, её странное присутствие. Руки сжались вокруг неё, а голова всё равно болела, как раскалённый металл, вбитый в виски.

У меня была странная привычка — открывать книги наугад и начинать читать с того места, где книга сама откроется. Писателям, наверное, это не понравилось бы. Я никогда не знал, почему так поступаю.

Может, мне хотелось оказаться в выдуманном мире не через обозначенный вход, не от первой страницы, а сразу попасть в самую середину, в самую суть. Без подготовки, без вступлений. Просто попасть туда, где живёт история, как будто я и сам был частью её. Так я сделал и сейчас.

«...а затем приказал молодому вождю дождаться наступления темноты, чтобы тот поднялся по хрустальной лестнице на небеса. Закончив свое повествование, мудрый ворон взмахнул крыльями и взмыл в воздух, оставив молодого вождя одного в царственном саду.

Макиел Ниму. «Молли и её прелестные родители»

Жила-была маленькая девочка по имени Молли. У нее были длинные черные волосы, которые мягкими волнами спадали на плечи, и любимая рубашка с длинными рукавами — белая с красными полосками. Молли жила с папой, которого звали Марк Темпе. Он был учителем игры на фортепиано и иногда подолгу работал в лаборатории колледжа. Молли любила быть рядом с ним, слушать, как он играет, и наблюдать, как он погружается в свои мысли о науке и музыке.

После того как мама Молли, Хари, уехала, дом стал казаться пустым. Но папа всегда находил время, чтобы проводить вечера с дочерью: рассказывал истории, играл на фортепиано или просто сидел с ней за столом, слушая ее рассказы о дне.

Однажды вечером Марк пришел домой не один. Вместе с ним был доктор Араго, ученый, с которым он работал в колледже. Доктор Араго был человек необычный — с серебристыми волосами, ярким шарфом и сияющими глазами. Он часто говорил о вещах, которые казались Молли почти волшебными.

После ужина они сели в гостиной, и доктор Араго начал рассказывать о своих исследованиях. Он говорил о квинтянах — крошечных существах, которые, по его словам, жили среди людей. Эти существа, невидимые обычным глазом, любили свет, музыку и тепло человеческого сердца. Они будто бы могли создавать вокруг себя особую атмосферу счастья и даже помогать людям в самых неожиданных моментах.

Молли слушала, затаив дыхание. Доктор Араго рассказывал о квинтянах так увлекательно, что она совсем позабыла о времени. Отец сидел рядом, улыбался и иногда кивал, словно соглашаясь с каждым словом.

Когда настало время уходить, доктор Араго поднялся, поправил свой яркий шарф и, глядя на Молли с загадочной улыбкой, произнес: «Если справишься, увидишь квинтян.»

Эти слова прозвучали так странно, что у Молли по коже побежали мурашки. Она долго стояла у окна и смотрела вслед гостю, пока он не скрылся из виду. Фраза «Увидишь квинтян» зазвучала у нее в голове, словно эхо, и не покидала ее даже тогда, когда она легла в кровать. Молли еще не знала, что эти слова изменят для нее все.

Тем временем Марк Темпе, увлеченный своей работой, познакомился с ирландским статистиком по фамилии Парвис. Этот человек был незаурядным мыслителем, часто говорившим о случайностях, вероятностях и о том, как миром управляют силы, которые нельзя увидеть. Их разговоры вдохновляли Марка, заставляя задумываться о скрытой логике жизни. Постепенно Парвис стал бывать в доме Темпе все чаще, и Молли привыкла видеть его задумчивый взгляд и странную манеру молчать перед тем, как ответить.

Однажды вечером, когда Марк был занят работой, Молли случайно увидела Парвиса в гостиной. Он стоял на коленях перед окном, тихо шептал что-то себе под нос, словно произносил молитву. Это показалось ей странным, и позже она спросила у него, кому он молится. Парвис ответил, что он обращается к «Слепым Силам», которые управляют всем в этом мире. Молли, вспомнив о квинтянах, которые любили свет и музыку, задала вопрос: не они ли это?

Парвис вдруг резко поднялся. Его взгляд стал встревоженным, и он выглядел так, будто услышал что-то, чего не ожидал. Он взял свою сумку, не сказав больше ни слова, и поспешно ушел, оставив Молли в недоумении. Ей казалось, что его странное поведение было связано с чем-то очень важным, но она пока не могла понять, с чем именно.

После того, как Парвис неожиданно покинул их дом, Молли не могла выбросить из головы произошедшее. Она долго думала над его словами и тем, как он испугался ее вопроса. Однажды вечером, когда отец закончил играть на фортепиано, она рассказала ему обо всем, что видела: о странной молитве Парвиса, его упоминании «Слепых Сил» и о том, как он убежал, когда она вспомнила о квинтянах.

Марк внимательно слушал, но по мере того как история разворачивалась, его лицо становилось все более хмурым. Он был не только обеспокоен поведением Парвиса, но и почувствовал себя обманутым. Марк считал, что Парвис злоупотребил доверием, особенно потому, что его дочь оказалась втянутой в эту странную ситуацию. Его обеспокоенность вскоре превратилась в гнев.

На следующий день Марк отправился в колледж и потребовал объяснений. Он прямо обвинил Парвиса в том, что тот якобы пытался оказать негативное влияние на Молли и привнес в их дом что-то, что Марк считал чуждым и пугающим. Но Парвис, несмотря на свою внешнюю отстраненность, был человеком принципиальным. Он счел эти обвинения оскорбительными и несправедливыми. Вскоре выяснилось, что Марк упомянул эту историю и перед другими коллегами, что привело к распространению слухов, выставлявших Парвиса в неблагоприятном свете.

Не желая мириться с таким отношением, Парвис подал на Марка в суд за клевету. Он заявил, что Марк сознательно исказил ситуацию, выставив его действия странными и угрожающими. Процесс набирал обороты, и все ожидали окончательных показаний сторон. Когда очередной день судебного заседания начался, неожиданно для всех в зале появилась Хари — бывшая жена Марка, мать Молли. Она пришла не как сторонний наблюдатель, а как свидетель, готовая дать показания в защиту своего бывшего мужа.

Сразу все взгляды в зале судов обратились к ней. Хари была спокойной и уверенной. Она подошла к трибуне и начала говорить, объясняя свою позицию. Она рассказала, что, несмотря на развод, всегда поддерживала близкие отношения с Молли. Хари пояснила, что, когда они с Марком воспитывали Молли, они всегда стремились отвечать на вопросы дочери откровенно, не скрывая ничего. Особенно что касается религии и всего того, что находилось за пределами обыденного понимания.

По ее мнению, вопросы Молли о квинтянах и «Слепых Силах» не были чем-то странным или опасным. Хари рассказала, как они с Молли часто беседовали о мистике, о том, что скрыто за пределами видимого мира. Она уверяла, что открытое общение с дочерью и приверженность истине всегда были основой их воспитания. Хари даже заметила, что она всегда считала, что каждый вопрос, который Молли задает, это шаг на пути к ее собственному пониманию мира, а не попытка поддаться чуждому влиянию.

Судебное разбирательство продолжалось, и, несмотря на поддержу Хари, давление на Марка усиливалось. Судья выслушал все стороны, включая показания самой Хари, которая утверждала, что она и Марк всегда воспитывали Молли с максимальной честностью, не скрывая от нее вопросов о религии и мистике. Но в зале царила напряженность, ведь на самом деле никто точно не знал, что могло бы происходить в голове шестилетней девочки, когда она начала задавать вопросы о квинтянах и «Слепых Силах».

Судебный процесс не обошелся без важного заявления со стороны прокурора. Он высказался в защиту Молли, утверждая, что ее действия не были намеренными или агрессивными. Она, по его словам, не пыталась никого оскорбить или вызвать панику. Молли была просто любознательной девочкой, которая искала ответы на вопросы, с которыми столкнулась. Прокурор отметил, что Молли была очень хорошо адаптированным и счастливым ребенком, особенно в окружении своих любящих родителей — Марка и Хари. Он подчеркнул, что именно любовь и внимание родителей сделали ее уверенной и счастливой.

Также прокурор отметил, что, несмотря на развод, Марк и Хари продолжали поддерживать тесные отношения ради благополучия Молли. Это создавало для девочки стабильную и гармоничную атмосферу, в которой она могла развиваться и расти. Он добавил, что все разговоры о квинтянах и других мистических явлениях могли быть просто проявлением детского воображения, которое не заслуживает такого пристального внимания.

Судья, выслушав все стороны, пришел к решению. Он отметил, что Марк Темпе должен был лучше понимать, как важен его подход к воспитанию в столь нестабильной ситуации, особенно после развода. Однако суд принял во внимание, что Молли была воспитана в атмосфере открытости и доверия, а ее вопросы не могли быть поводом для обвинений. Тем не менее, Марк получил предупреждение, что его подход к воспитанию и его взаимодействие с другими людьми должно быть более внимательным и обоснованным.

После долгого суда, когда все высказались и все доказательства были показаны, настал момент, когда судья вынес свой вердикт. Это было решение, которое потрясло Марка Темпе. Он, несмотря на все свои усилия, потерял опеку над Молли. Судья, учитывая их совместное воспитание и стабильность, решил, что Хари, бывшая жена Марка, лучше всего сможет заботиться о дочери и дать ей лучшие условия для роста и развития.

Марк почувствовал, как в груди все сжалось. Он всегда считал себя хорошим отцом, несмотря на развод и сложные моменты в жизни. Но теперь он осознал, что его ошибки, его отношения с Парвисом, стали причиной того, что он не смог заслужить доверие суда. Он чувствовал себя виноватым, и всё, что происходило, казалось ударом, который перевернул его мир.

Парвис, который когда-то был его другом, теперь казался частью той самой цепочки событий, что привела его сюда. Раньше они говорили о всяких теоретических вещах, о чудесах и вероятностях, но в этот момент Марк понял, что в жизни есть вещи, которые нельзя объяснить числами или расчетами. Истинное понимание приходит через любовь и заботу, а не через теории, которые могут сбивать с толку. Именно поэтоме Марк Темпе, сидя в зале суда, решил, что больше не хочет видеть Парвиса в своей жизни.

В это время, Молли с мамой уже выходили из зала суда. Вечерний воздух был прохладным, а солнце медленно скрывалось за горизонтом, наполняя всё вокруг мягким, золотистым светом. Они шли молча, и шаги отдавались в тишине, только ветерок играл с листьями деревьев. Молли ощущала спокойствие, которое вдруг охватило её, несмотря на то, что произошло. Все, что случилось в зале суда, постепенно отходило на второй план, оставляя только легкую, приятную тишину в душе маленькой девочки.

Она оглянулась вокруг, замечая, как мир вокруг неё наполняется светом и тенями. Легкие облака плыли по небу, а лучи солнца, преломляясь в воде пруда, казались волшебными. Всё было таким знакомым и одновременно новым. Каждое движение, каждый звук, даже самые маленькие детали — вдруг они стали такими важными и красивыми, что девочка не могла отвести глаз.

И вот, в этот момент, когда Молли шла по улице с мамой, она поняла, что увидела квинтян».