Кагами Тайга. Не только баскетбол (джен)

— Рассказывай!

— Теорема Ньютона-Лейбница утверждает, что дифференцирование и интегрирование являются взаимно обратными операциями…

— Ты что несешь! Про вас с Садако рассказывай!

— Ad Calendas Graecas — в переводе с латыни «до греческих календ», любимое крылатое выражение императора Августа…

— Господи, да говори ты уже нормально!

— Бесполезно, — меланхолично ответил Коки, шумно глотнув сока из пакетика. — Я его еще вчера спрашивал, аники отвечает что угодно, но не то, что надо. Так что, Есида, на твоем месте я бы не стал тратить на это время, особенно на перемене между уроками: она и так короткая.

— Куронума-сан тоже молчит? — Куроко слегка скосил глаза на шумную девчонку.

— Сказала, что ничего не станет рассказывать, но ведь явно что-то было! — взвыла Есида, отчаянно вцепившись себе в волосы. — И Яно-тин в итоге сказала от нее отстать, хотя мы ее даже щекотали! Аргх, ну как так-то?!

— А не надо лезть в чужую личную жизнь, — Дзюмондзи степенно зашел в компьютерный класс и неторопливой выверенной походкой опытного человека, который обо всем догадывается, но будет молчать как рыба, прошел к своему месту под непрекращающееся ворчание одноклассницы.

— Это невежливо, особенно по отношению к друзьям, — Чиаки при этом укоризненно смотрел на свою девушку, Яно же отводила глаза, смущаясь, что подруга выдала их бестактный допрос.

— Лучше бы своей занялась, — безапелляционно закончил разговор Широяма.

Оставив Есиду с обиженным выражением лица, мы расселись по местам, мимолетно удивляясь отсутствию информатика. Бодрствующий Аянаги-сенсей равен неприятностям разного калибра, не таким, конечно, как празднующий что-то Гайтору или Такеда-сенсей в «настроении», но тоже мало приятного. Его разгромы на уроках вошли в школьный список «Оставь надежду всяк сюда входящий», где первое место пожизненно забетонировано за Тююмой с его экспериментами. Кроме химика в том же списке царство вечной мерзлоты имени Катагавы-сенсей, карцер, додзе каратистов и директорский кабинет.

Я очень долго не мог понять, что такого страшного в обители Танаки-сана, пока Куросаки-сенсей, смеясь, не спросил: а чем еще может быть таинственное помещение, посетив которое родители дают добровольное согласие на то, что их детей будут взрывать, бить синаем, выкидывать из окна и испытывать прочие сейриновские методы воспитания? Да, в таком контексте это действительно страшное место, можно вообразить все, что угодно, от банального гипноза до замены души и похищения инопланетянами.

— Ребят, а где Данте? — певец оторвался от класса в середине пути, но был перерыв и никто не стал заострять внимание, но уже минут десять урока прошли. Нет ни его, ни учителя, не то чтобы последнее как-то расстраивало, но вот музыкант после летнего предканикулярного втыка был очень старательным учеником.

— Вон он! Стоп, это еще что?

— Подозрительно…

Что, интересно, нужно информатику от Данте? Одноклассник на все любопытные взгляды качал головой, глазами указывая на учителя, который коршуном следил за беседами и устраивал допрос сразу, как раздавался лишний шум: тут-то и мы на своей шкуре ощутили его дотошность и настойчивое желание вычерпать из черепов все извилины, перемолоть на комбайне и засунуть обратно. Зараза, еще и издевается, а что он сам почти весь год проспал — так ему можно, сенсей же! Под конец урока досталось почти всем, среди спасенных оказался и Коки, которому повезло с фамилией, и Куроко, которого в сто первый раз не заметили. А вот Широ отстреливался дольше и успешнее всех, они с Аянаги, насколько я понял из их беседы на внеземном языке, сошлись на ничьей. Недовольны остались оба, явно считая себя более «шарящими в теме», чем оппонента.

— Иногда я ненавижу нашу жизнь, — противореча своим словам, без ненависти, скорее задумчиво произнес брат. — Помимо постоянной угрозы жизни и физическому здоровью, они не перестают испытывать нашу психику, и мне уже кажется чудом, что никто отсюда по доброй воле не сбежал.

— Иногда мне кажется, что тебе прилетело по голове незаметно от меня, и это не способствует росту моей самооценки. Коки, мы в таком темпе живем уже почти год, почему ты только сейчас об этом говоришь? — хотя понятное дело почему, мелкий устал от творящегося бедлама, плюсом у него все еще откатное состояние после сдачи книги.

Но ответить мне он не успел: корпус потрясли громовые раскаты, что было, мягко говоря, странно, на дворе февраль как-никак! Рванув к окну в надежде разобраться, какому остолопу пришло в голову врубить эти звуки на всю школу, я чуть из него не выпал.

— Какого черта?! Данте!

Разумеется, он меня не услышал, как и остальные Падшие Ангелы, вздумавшие с какого-то перепугу устроить внезапный концерт на крыше административного корпуса во время обеденного перерыва, никого не предупредив и никому не сказав. Даже отсюда я видел, как часть персонала и некоторые ученики — те, что были на первых этажах — выбежали на улицу, пытаясь лучше рассмотреть что происходит. На крышу наверняка уже отправили тяжелую кавалерию в лице Горо-сана и возможно Катагавы-сенсей, но отсюда не видно:

— За мной, — шепнул я парням и, пока остальные пялились с открытыми ртами в окно, увел их на крышу.

С корпуса первокурсников стало видно то, что нельзя заметить снизу: на крыши Ангелы были с учителем, то есть кто-то все же одобрил произвол, как я наивно думал целых две секунды, а после реальность свалилась мне на голову в виде чокнутого информатика.

— Не зря мне показалось это подозрительным! Что делать будем, Кагами?

— Кагами-кун, что собирается сделать Аянаги-сенсей?

— Аники, что происходит?

— Вы меня вообще за кого принимаете? Откуда мне знать, что затеяли тараканы у него в голове!

— За Кагами-ками-сама, не иначе, — голос разума в виде одного песца, в кои-то веки закрывшего ноутбук и во все глаза уставившегося на происходящее, вернул народу способность мыслить чуть более логично.

— Повторюсь: Кагами, что делать будем?

— А разве нам надо что-то делать сейчас? — сделав упор на последнее слово, я выразительно вылупился на парней.

В данный момент мы ничего не сможем сделать, крышу администрации уже штурмуют и оказаться там, когда двери все же раскроют, значит попасть под удар, а этого нам не надо. Нам надо аккуратно вывести из-под удара Данте, остальные пусть сами выкарабкиваются, особенно сенсей, взрослый мужик, в конце концов, пусть сам спасается.

— Хей, песня заканчивается, — вытащил меня из ворчливых раздумий Чиаки.

«Песня заканчивается, начинается апофеоз», мелькнуло в мыслях, когда за микрофон схватился Аянаги-сенсей:

— У меня на руках нотариально заверенная справка, что я в своём уме. Анезаки Мамори, ты выйдешь за меня замуж. Это не предложение, это предупреждение. Я дьявольски серьёзен, клянусь автографом Брюса Ли и заначкой пирожных в школьной кладовке. Какой будет твой положительный ответ?

За-ши-бись. Его что, Алекс покусала? Когда только успела… О! Аянаги-сенсея не смогли изгнать магики, потому как он сам колдун не из последних, теперь это совершенно очевидно. Одной фразой заставить всю школу заткнуться — это сильно, даже директору нужно больше времени. Интересно, кто ему справку дал о вменяемости? Наверное, заколдовал кого-то, иначе-то ни один дурак такого не напишет про учителя Сейрина.

— Аянаги-сенсей! — крик души учительницы английского языка привел в действие весь остальной мир, включая Падших Ангелов, резко сообразивших, что находятся в зоне, далекой от условно безопасной.

— Данте, срочно вали оттуда! — хм, кажется, на хор можно записываться не только баскетбольной команде, но и нашему классу: пока я размышлял о том, о сем, на крыше собрался весь 1-б, несколько других первогодок и даже парочка учителей. И сейчас все как один орали, чтобы музыканты покинули зону боевых действий.

— И да, любой кто будет донимать нас с Мамори-чан, получить автографом Брюса Ли по шее! — словно не замечая готовый взорваться вулкан у себя под боком, Аянаги-сенсей продолжил шокировать народ. Камидзе-сенсей, забывшись, вслух составлял ему эпитафию и даже выражал соболезнования его родным. Заботливо и предусмотрительно, ага.

С эвакуацией музыкантов возникла заминка, уверен, все из-за того, что они боятся оставить драгоценные инструменты возле пламенеющей Анезаки и рехнувшегося в конец Аянаги. Попросить Казаму простимулировать их физическую активность автоматом? Пока мы пытались убедить Падших Ангелов, что инструмент не может быть дороже жизни, ибо измеряется в деньгах, на крыше появилось еще несколько действующих лиц. И если Горо и Гайтору я ожидал как бы ни с самого начала концерта, то явление Хинамори-сенсей оказалось неожиданностью для всех. Ребята, конечно, заволновались, а вот я напротив успокоился. Не пороть горячку, найти подход к каждому — да она даже к Анезаки его нашла, пусть и не совсем гуманный, но по меркам Сейрина сойдет — в этом учительнице живописи фору разве что Укитаке-сенсей даст, но он в такой ситуации вряд ли покинет медпункт, готовясь к приему пострадавших от выкрутасов сейриновцев.

— Аянаги-сенсей, в вас горит Сила Юности! — попробовал развеять атмосферу Гайтору.

— Куросаки-сенсей, что происходит? — на крышу к нам поднялся несколько потерянный Сугимото-сан. Ну да, такие фокусы даже сейриновцев удивляют, что уж говорить про новичка.

Сугимото из всей нашей учительской братии немного сошелся только с Микихасой и Куросаки, и если первому солдат импонировал из-за общепринятой нормальности, то второго ему назначили в качестве временного куратора, потому как я занят по самые уши, а кендоиста курсанты уважают не только за бойцовые качества в отличие от Садахары. Кстати о нем…

— Какого черта он там забыл?! — взвыли все хором, даже Куросаки оторвался от пояснений.

Тем временем Горо вытащил с крыши всех учеников и прикрикнул на всех через микрофон, что все, кого он увидит на крышах через пять минут, полетят с них же и страховку им никто устанавливать не станет. На крыше второкурсников стало пусто минуты через три, мы управились быстрее, ибо заместитель директора, конечно, не убьет и подстрахует полеты, но с крыши точно скинет, а тут три этажа, а не полтора с хвостиком, как из учительской.

— Что ж, надо сделать объявление на сайте, — забормотал отошедший от концерта Широ.

— Статью надо накидать! Интервью бы взять, да сейчас, наверное, только автографом Брюса Ли в лоб получу, — в тон ему заговорила Мидзуки, я же мысленно возблагодарил богов за нежданно прорезавшийся здравый смысл журналистки. — Хотя! Если спросить сначала, как он вообще получил этот автограф! Все получится!

И умчалась, озаренная идеей, мы только и успели, что моргнуть по разу.

— Зря она, сейчас точно не время, — покачала головой Саотоме-сан, на удивление спокойно отреагировавшая на предложение Аянаги, а ведь это один из «ключевых романтических моментов». Все ли в порядке? — С другой стороны, если бы она помчалась расспрашивать Анезаки-сенсей, было бы много хуже, вторжения с этой стороны он не потерпит ни под каким соусом. Интересно, почему ей в голову это не пришло?

— Инстинкт самосохранения заработал, — проворчал Дзю, уверено подпинывая класс в кабинет, ибо война войной, Сейрин Сейрином, а обед по расписанию.

Обеденный перерыв прошел удивительно тихо: ребята еще недостаточно пришли в себя, чтобы обсудить произошедшее, а потому совершенно неудивительно, что оставшиеся уроки учителя чуть не партами готовы были швыряться, лишь бы трепаться прекратили и из телефонов головы вытащили. Повезло, что последний урок был у Гай-сенсея, с его Силой Юности ни у кого сил не хватит на разговоры, тут лишь бы ноги переставлять. А после была тренировка на водной площадке, а там за болтовней присмотрит Айда-сан… Айда-сан?!

— Что происходит? — шепотом осведомился я у Киеши-сэмпая. И если хоть кто-то скажет, что я прятался за двухметровым сэмпаем, я буду все отрицать!

Впрочем, ловить меня на таком поведении было некому: как я ни старался, но чтобы оценивать обстановку надо было наполовину высунуться из-за надежного плеча, а уж за нами двумя вся команда укрылась легко, одни головы торчат, даже всегда спокойные Митобе и Цучида предпочли держаться подальше от подозрительной атмосферы. А создатели этой подозрительной атмосферы довольно сверкали очками и сияли лицами, делая вид, что не понимают всеобщей паники.

— А? А, они встречаются. Со вчерашнего дня, — хорошо, что сначала Аянаги сделал предложение: лимит удивления на сегодня был исчерпан. Частично.

— Ну наконец-то!

— Я думал, что мы раньше выпустимся!

— Вы выпуститесь, сэмпай? Да я был уверен, что мы успеем со школой распрощаться!

— Пойти что ли, ками помолиться в благодарность, что пара улиток таки доползла до стартовой черты?

Впрочем, долго бегать по потолку нам никто не позволил: Айда-сан, смущенная нашим бестактным напоминанием, что они тянули резину так долго, что даже до меня успело дойти что почем, удвоила нам нагрузку, а ведь мы только-только привыкли ко всем утяжелителям и новым условиям, да еще и пол качается. А стоило поползти навстречу свободе после тренировки, как меня отловил заместитель директора:

— Кагами-сенсей, я надеюсь, вы помните, что у вас с сегодняшнего дня встречи с родителями? — и обломал все планы, так как я умудрился забыть про «обновленное» расписание.

Первым в очереди оказался Асахи, его родителей я успел немного узнать, когда прибежал в свите директора вытаскивать одноклассника из-за решетки. Но мне не повезло, на встречу пришел патриарх семьи, угрюмый и немногословный Асахи Нобуо. Он ни разу не высказал претензий по поводу методов обучения в Сейрине, но что-то подсказывает мне, что мужчина банально следует старой поговорке «что не сломает — то укрепит». Асахи довольно предсказуемо собирался в полицейское управление, но что удивляло, по его же словам быть обычным патрульным будет достаточно, ведь «именно эти люди следят за покоем на улицах города, занимаются воспитанием мелкого хулиганья и поддержанием порядка в целом».

— Жизнь состоит не из больших дел и громких событий, так что идти в какие-либо убойные отделы, высшие инстанции, где большая часть службы проходит в круговороте бумаг с единичными операциями, я не собираюсь, — жестко и категорично ответил на мой вопрос о карьере одноклассник. — Кроме того, чем выше по карьерной лестнице, тем больше посторонних забот: кто взятку требует, кто место для родственника разгребает, кто просто из зависти мешает… Мне этого не надо.

— Может не стоит быть настолько категоричным? — риторически вопросил я, видя по упрямо сжатым губам, что это принципиальная позиция, и я рискую расшибить себе лоб, пытаясь пробить эту стену.

— У рядовых сотрудников зарплата невелика, на что семью содержать будешь? — его отец задал вопрос, но как будто в пустоту, ноль эмоций.

— Выслуга лет. Если пойти на практику на старших курсах, то годам к тридцати уже нормальный доход будет, — кажется, Асахи обдумал свою жизнь лет на «-дцать» вперед.

— График у них относительно стабильный, не в пример многим другим отделам, — принялся вспоминать я остальные плюсы и минусы помимо личного желания одноклассника. — Но работать надо будет много. Постоянно, беспрерывно, и с регулярным риском, потому как неизвестно, что выкинет различная шушера при встрече с полицейским.

— Люди чаще умирают от обычного кухонного ножа, чем от огнестрельного оружия, — поддакнул подросток, глядя прямо перед собой. — Но я готов к этому варианту.

Манерой поведения они оба вгоняли меня в ступор: что отец, что сын смотрели прямо перед собой, не поворачивая головы, не кося глазами, даже когда отвечали друг другу. Уверен, они уже много раз обсуждали эту тему, приводя одни и те же аргументы, подкрепляя их новыми, но так и не пришли к согласию. И я, кажется, даже знаю почему.

— А что будет с моим рестораном? — процедил Асахи-старший, подтверждая мои догадки.

— Сачико вполне с ним справится. Она мечтает об этом с младшей школы, — Сачико? Кто это?

— Чтобы женщина руководила моим рестораном? Никогда! — здрасьте, приехали.

— Сачико — моя старшая сестра. Сейчас учится в институте, оканчивает первый курс, — снизошел до объяснений Асахи-кун. — Но не благодаря отцу, деньги на учебу ей скопила бабушка.

— Ей хватило бы колледжа! — рявкнул отец одноклассника. А после, чуть опомнившись, продолжил. — Это наши семейные дела, и чужих они не касаются.

— Я объясняю учителю что к чему, — не меняя выражение лица, ответил Асахи. Нет, этот балаган надо заканчивать.

— Если судить по успеваемости и физической подготовке, Асахи-кун, у тебя все шансы на поступление, — негласно занимаю сторону ученика, что не остается незамеченным для обоих. Отец грозно нахмурился, а сын лишь спокойно кивнул, подтверждая какие-то свои мысли.

— Как думаете, сенсей, имеет ли смысл оставить кендо в пользу ВОКСа? — пока родитель набирал воздуха для гневной тирады, парень продолжил разговор, как ни в чем не бывало.

— Не вижу смысла. Изначально, да, подготовка курсантов подразумевала большую разносторонность, но под опекой Сил Самообороны эта затея приобрела довольно узконаправленную специализацию, а потому я не вижу выгоды в подобном переводе. Все, что необходимо знать патрульному, ты узнаешь в колледже, а кендо даст необходимую физическую подготовку. Еще ты мог бы подумать о дополнительных занятиях по рукопашному бою, как говорится, на всякий случай. Но это на твое усмотрение, твое расписание я знаю лишь в общих чертах, — Асахи выразил недоверие моим незнанием фырканьем. Но я правда не знаю, сколько часов ежедневно у него уходит на работу в ресторане.

— Кагами-сенсей, — Асахи-старший произнес обращение так, словно выругался, — прекратите поощрять неразумные порывы моего сына. Долг учителя — образумить ученика, а не потакать ему.

— Но вы не мой ученик, — откровенно нахамил я в ответ. Знаю, что надо найти подход, попробовать убедить… А, черт, кого я обманываю, я не смогу этого сделать, просто потому что не знаю как, никакого авторитета у меня в глазах этого человека нет, разбираться в его тараканах — я не психолог, разве что из равновесия вывести да дать на себя, психованного, полюбоваться.

— Какой из вас учитель?!

— Асахи-сан, я надеюсь, вы понимаете, что даже если вам удастся переубедить сына и заставить его унаследовать ресторан, ничто не помешает ему его продать после того, как вы отойдете от дел?

— Я возьму с него слово! — хороший аргумент, слово парень держит, как подобает, и честь для него не пустой звук.

— И что потом? Асахи-кун будет десятилетия управляться с рестораном спустя рукава, про себя поминая вас недобрым словом, чтобы в завещании указать, что желает, чтобы ресторан был закрыт, здание его сожгли, а пепел развеяли над океаном? — я, конечно, перегибал палку, но как-то же надо было достучаться до упрямого родителя.

— Никогда! — любопытно, но перекосило обоих собеседников, видимо, Асахи до такой угрозы не додумался.

— Чем именно вас не устраивает кандидатура старшей дочери? — наконец дал я волю любопытству.

— Порядочной женщине не пристало заниматься бизнесом, — чего?

Я прикрыл глаза, унимая мгновенно вспыхнувшее негодование, одноклассник еле слышно выругался: как и все в классе он знал, от кого я унаследовал издательство. Значит, не положено, да? Значит, не порядочная?! Старый идиот!

— Кагами-сенсей, Укитаке-сенсей оставлял вам успокоительное, — осторожно напомнил Асахи, самостоятельное отсчитывая капли в стакан воды. Шикарная школа, каждый ученик знает, кому и сколько капель валерьянки надо.

— Спасибо, — сухо поблагодарил одноклассника, приложившись в получившейся смеси, и взглянул на его отца так, что он резко отстранился от стола. — Да будет вам известно, Асахи-с-сан, что помимо работы в школе, я владею издательством, которое унаследовал от своей матери. Поэтому ваша точка зрения для меня оскорбительна. Учтите это.

— И по какой же это причине ваша мать занялась бизнесом, вместо того чтобы хранить семейный очаг?

— С моей историей вы вполне можете ознакомиться в старых выпусках школьной газеты, она в свое время наделала шуму. Мы здесь дабы обсудить, есть ли препятствия для Асахи-куна в выбранной стезе, помимо вашего желания решать судьбу сына против его воли.

— Я желаю Юске только добра, — размерено, дабы не выдать гнев, ответил мужчина. Сам так же говорю, ибо разозлил меня этот субъект, словами не передать. — И ничто из того, что я делаю, не направлено…

— В помощь его мечте, это мы уже установили, — нагло перебил я его. До чего же он слепой!

— Перебивать людей — признак дурного воспитания, — сказал, как отрезал родитель, и тут уж крыть было нечем: воспитание от Стивенсона сложно назвать «хорошим».

— Не спорю. Но и ломать сыну жизнь во имя собственных амбиций и целей сложно назвать добрым поступком.

— Я не…!

— Достаточно! — прервал нас Асахи негромким, но сильным голосом. — Отец, ты знаешь, что я не изменю свою точку зрения, как бы ты ни настаивал. Кагами… Спасибо за поддержку.

— А…

— Если мне что-то понадобится, я скажу. А у тебя время не резиновое, Данте с родителями, скорее всего, уже в школе.

— Мне напомнить, кто здесь учитель?

— А мне напомнить, кто кого старше?

— Что значит старше?!

— Отец, я по дороге объясню, — буквально вытолкал отца Асахи, кивнув на прощание. На самом деле там мое вмешательство и не нужно, он слишком цельная и сильная личность, чтобы отец смог сбить его с пути и, если не будет чрезвычайных обстоятельств, он точно станет полицейским.

За ним действительно пришел черед Данте с обеими матушками, и вот тогда я понял, что попал: чрезвычайно заботливые матери одноклассника входили в негласную группу родителей с общим девизом «не дадим заморить мальчика-учителя работой». И вместо того чтобы обсудить с Данте перспективы поступления в Токийский колледж музыки, они большую часть времени выясняли, не перетруждаюсь ли я на работе, не слишком ли трудно с классом ровесников, не «обижают ли меня старшие коллеги»! На последнем вопросе я чуть не задохнулся, борясь с мелочным желанием напакостить и пожаловаться на некоторых учителей, но совесть победила, орудуя мантрой «не дятел — не стучи». Данте, зараза хитрая, вместо того чтобы помочь, хитро сверкал глазами, отмалчивался и стоял в позе взлетающей птицы неопределенного вида, и в итоге я еле вырулили на нужную тему, убедился, что матери Данте всеми руками за его карьеру в шоу-бизнесе, верят в сына и препятствовать не собираются. Ну только если эта карьера не потребует неподъемных жертв, но тут и сам Данте не отказывается от периодического вправления мозгов:

— Кагами-сенсей, мы ведь так и не поблагодарили вас!

— Да, тогда летом нам даже не пришлось говорить Кие-чану, как он нас расстроил результатами за семестр, он сам сел за учебники и занимался все свободное от репетиций время!

— Туманный рассвет!

— Я рад, что сумел помочь, в течение прошлого и нынешнего семестров остальные учителя регулярно хвалят Данте-куна, так что я совершенно убежден, что ты мог бы нацелиться на что-то более высокорейтинговое, чем колледж музыки, есть же соответствующие институты…

Меня послушали, с глубокомысленным видом покивали… и спросили, не тяжело ли мне на двух работах. Я с них просто валяюсь, как хорошо, что вскоре пришел отец Дзюмондзи и спас мою психику от перегрева. Нет, забота, безусловно, приятна, но они же как две тетушки Юми! А мне одной хватает выше крыши, да и то наездами.

— Йоу, сенсей! — первым зашел сам Дзю и тут же подошел ближе и сжал плечо. — Эй, Кагами, ты чего? Все в порядке?

— Все прекрасно, устал только. Матери Данте о-о-очень заботливые дамы. Добрый… уже вечер, Дзюмондзи-сан, присаживайтесь, пожалуйста.

— Здравствуйте, Кагами-сенсей. Дзюмондзи Такэхико.

Ну. Что сказать, шрамы в семье друга и одноклассника — духовное наследство, не иначе. Неприступное и равнодушное выражение лица плохо сочеталось с глазами, буквально мечущимися по окружению, изучая и потворствуя любопытству. Дзю был абсолютно прав, говоря, что его отец хороший игрок в покер, если завязать ему глаза — как при этом он стал бы играть, я не представляю, но глаза его точно сдадут с потрохами. Но мужчина нормальный, ломать сына об колено не пытается, хотя подозреваю, что в этом случае еще вопрос кто кого бы поломал, но неважно. Проблема была в том, что сам Казуки ни черта не определился. Склонности у него в основном к математике и естественным наукам, но вот идей, куда бы их приложить, чтобы дело и по способностям, и по душе пришлось, не было.

— А как насчет автомобилестроения?

Честно признаться, в тот момент я думал конкретно о мотоциклах, но не рискнул озвучить мысль, так как Дзюмондзи-сан мог среагировать не очень хорошо, как и на все связанное с Кодзи и Шозо — хулиганистыми друзьями Дзю со средней школы. Они вроде как раз ремонтом мотоциклов занимаются, где-то в Нагое, у чьего-то там родственника. Как ни странно, но Такэхико-сан ничего не заподозрил, напротив стал осторожно прощупывать сына на предмет интереса в этой области, который был в некоторой степени, но вопрос нуждался в дальнейшем осмыслении. В целом встреча прошла мирно, что, учитывая темперамент друга, унаследованный как раз от этого отца, было почти чудом и подарком вымотанному мне.

— Аники? Аники!

Нет, Коки, я вне зоны доступа, сначала еда, потом может смогу шевелить не только ногами, но и извилинами. Какое счастье, что детей взял на себя братишка, я бы просто лег на площадке, если бы пришлось и туда идти! Сил и желания хватило лишь на ужин, дальше я присел на диван и, кажется, провалился в сон, смутно ощутив две живые грелки по бокам. Утром, которое настало непозволительно рано, выяснил, что грелок было три, с одной стороны Нигоу и Джент, с другой — брат, которому надо будет немного размять спину и шею, наверняка затекли от неудобной позы для сна. Я так вообще малость одеревенел, был бы в плохой форме изначально — взвыл. Если все дни будут так выматывать, я чего доброго коньки отброшу до конца этой недели, не говоря уже о следующей. Кстати, надо будет извиниться перед Савако, что методичкой пока заняться не могу, да и в издательстве тоже пока придется все оставить как есть, а ведь хотел узнать о результатах и запустить конкурс среди будущих писателей. Так и хочется возопить: «Почему в сутках не тридцать часов?!»

— Ну что, мелкий, здравствуй, новый день?

— Я не мелкий! Ой-ой-ой…

После тренировки ВОКС я чувствовал себя скорее мертвым, чем живым, но настроение заметно поднялось: после «ста курсантских боев», где Сугимото-сенсей столкнулся с нашими бешеными бабуинами в схватке и с честью показал, кто тут круче, ребята прониклись к нему уважением. Переподчинение теперь пойдет значительно быстрее, чем прогнозировалось, и дай ками, без эксцессов, что немало радует и меня, и Гайтору. Такими темпами доверить детей новому учителю можно будет уже в марте, а не со следующего года, как ожидалось. Вот и славно, присоединюсь к утренним тренировкам команды, а то мы вроде команда, но пару дней в неделю большая часть пропадает по другим клубам, того и гляди синхронность и взаимодействие рухнут, тогда нас от Айды-сан ничто не спасет.

Школа гудела ульем, все еще переживая внезапное предложение Аянаги-сенсея, которого как назло не было в школе весь день, что подогревало самые жуткие слухи. С учетом разразившийся на крыше бури версии строились самые разнообразные, от некоторых даже меня в дрожь бросало: нашлись идиоты, которые шептались, что Анезаки-сан демон-богомол, чьи самки известны периодическими приступами каннибализма. Стоит ли говорить, что этими сумасшедшими были из клуба магиков? Анезаки-сан, к слову, в школу пришла, но хранила молчание, а когда кто-то из журналистов осмелился задать ей вопрос, весь клуб припахали к переводу западной прессы. Ребята взвыли на двух языках. А она осваивается, вот уже и свои уникальные методы воспитания придумывает, а не общепринятые, малоэффективные в Сейрине способы воздействия. Того гляди, совсем в нашу учительскую компанию вольется, что было бы неплохо, все же будучи единым монолитом было бы проще разбираться с внешними угрозами, а они появятся рано или поздно, с таким-то учебным составом.

А в обед Горо-сан вкрадчивым тоном осведомился, помнят ли уважаемые господа учителя, что в понедельник должны были быть тесты середины семестра, но из-за суматохи с днем влюбленных о них забыли все до единого. Раз уж «кошмарный» день прошел, то надо и совесть иметь, и про обязанности по обучению подрастающего поколения вспомнить, и тесты провести чин по чину, пусть и с недельным опозданием. Озадачил он нас — не то слово: учителя забегали аки тараканы, срочно хватаясь то за разработку заданий, то за голову, ведь помимо придумывания тестов, надо и учеников подготовить, пережить их панику по поводу экзаменов, ответить на тысячу и один идиотский вопрос, некоторые из которых еще и повторяться будут неоднократно. Единственное, что радовало — тесты для поступающих были закончены, сданы завучу по учебной работе и даже заперты в достопамятный сейф, который весной пришлось вскрывать аки взломщикам. Ладно, эта суббота у нас свободная, можно будет после тренировки загнать одноклассников на подготовку, к Савако ребята побегут, теряя тапки, а в том, что она сама первая ко мне придет с этой идеей, я даже не сомневался.

— Кагами-сенсей, вы не могли просветить меня, почему уроки химии для первого курса проводятся в защищенной лаборатории, а для второго в обычном кабинете? — Сугимото неожиданно выловил меня перед тренировкой, пришлось задержаться. Хотя чего он ко мне подошел, есть же другие учителя? — У кого бы я ни интересовался этим вопросом, мне отвечали либо «разные методики обучения», либо не отвечали вовсе. Учитывая странные и подозрительные выражения лиц, я не могу удовлетвориться таким объяснением.

— Ну да, могу понять коллег, — рассказывать все еще шарахающемуся от большинства сейриновцев Сугимото про Тююму? Да, Тайга, ты сорвал джек-пот. — Дело в том, что…

Минут пятнадцать спустя Айда-сан с удовольствием устроила мне разнос за опоздание, и лишь воспоминание об ошарашенном лице инструктора позволило пережить «немного» увеличенные нагрузки. А уж когда Айда-сан «вспомнила» про наш любимый и обожаемый баскетбол невидимым мячом и воочию убедилась, что у нас падает либо скорость, либо взаимодействие — разверзся ад. Ками, дай нам пережить это!

— Есида, мне очень жаль разрушать твои мечты, но ты никак не можешь стать раменом после школы. Людоедство не приветствуется в Японии ни в коем виде.

Есида как всегда отличилась: на трех строчках анкеты пять раз встречалось слово «рамен», три «кафе» и один-единственный раз «я не знаю». Ее мать сидела рядом, прижимая ладонь к лицу, жест был выполнен в самом начале беседы, и с тех пор новую локацию длань не покидала. И я вполне могу ее понять, с одной стороны. С другой — Есида действительно непростой случай, ее сильнейшая сторона — спорт, но она не состоит ни в одном клубе и явно не планирует становиться профессиональной спортсменкой. И этот ее рамен! Хотя именно частое упоминание рамена, навело меня на довольно странную мысль:

— Есида, а ты никогда не думала о профессии повара?

— Повар? Я? — и для пущей наглядности ткнула в себя пальцем.

— Ну, раменом, как я уже сказал, ты стать не можешь, но вот готовить его, может даже открыть собственную раменную — чем не вариант?

— О, ну свое дело, это чересчур, — хихикнула ее мама. — Чизуру, конечно, обожает рамен, но такое не потянет! Да и готовить… Она же съест его в процессе, клиентам ничего не достанется!

— Это точно! — засмеялась и одноклассница. — Как тут удержаться-то?

Мда. И вроде понимаю, что на самом деле это всего лишь защитная реакция, причем у обеих, чтобы не было возвышенных ожиданий, которые так горько разбиваются о реальность, но и принижать себя не надо! Особенно неприятно слышать такое от матери.

— Не согласен, — от моего тона у обеих смех как отрезало. — Конечно, Чизуру-сан иногда совершает глупые поступки, но идеальных людей нет. Ты можешь недопонимать темы на уроках, но если ты разберешься — это остается с тобой, основательно западая в память. И не надо нести ахинею, что клиентам не достанется. Будь это так, ты бы не таскала всех друзей по раменным и кафе, рекомендуя, что и где лучше. Повар — человек, который делится с другими вкусной едой, и ты это уже понимаешь. Не принижай себя и свои достоинства.

Во время отповеди мать и дочь реагировали по-разному: если женщина в молчаливом несогласии сложила на груди руки, то девушка напротив расправила плечи, буравя меня взглядом.

— Все же я не думаю, что стоит строить такие далеко идущие планы… — начала было Есида-сан, но дочь ее перебила.

— Сейчас самое время их строить, пока ошибаться не так страшно, — парировала Есида, явно всерьез задумавшись над перспективой. — Попробовать нужно сейчас, потом не будет ни времени, ни возможности. Я помню, Кагами-сенсей. Я подумаю, честно.

— Рад слышать. Нужна будет помощь…

— Обращусь!

— Спорим, я вообще не буду в ней нуждаться? — даже гадать не надо, кто там на горизонте.

Есиока пришла тоже с матерью, но в дверях столкнулась с Есидой и снова затеяла спор, сначала о том кто будет круче, не обращаясь ни к кому за поддержкой, потом кто раньше начнет путь к профессии, а закончили они соревнованием, кто громче. Все как всегда.

— Простите, пожалуйста, Кагами-сенсей, Харука-чан немного экспрессивна, — уставшая женщина с бледным лицом и кругами под глазами склонилась в глубоком поклоне, как только мне удалось рявком утихомирить обеих девчонок и выпнуть одну из кабинета, а вторую втащить внутрь. Непросто ей с такой энергичной дочкой, да и развод тяжело идет, как поведал Укитаке-сенсей, отдельно занимающийся состоянием Есиоки и еще пары ребят со второго курса.

— В Сейрине таких много. Присаживайтесь…

Есиока убила и меня, и мать одним выстрелом: девчонка собралась в спортивные комментаторы.

— Мне нравится атмосфера, что окружает спорт. Напряжение, азарт, взрыв адреналина, горечь поражения и оглушительная радость победы. Путь профессионального спортсмена или тренера мне не нравится, да и не подходит мне такое, но я все еще хочу быть частью веселья.

— Это я могу понять, но почему ты не видишь для себя будущего в спорте? У тебя хорошие результаты!

— Но недостаточные для профессиональной карьеры, не то, что у некоторых, — одноклассница выразительно поиграла бровями и продолжила. — А быть тренером мне просто неинтересно.

— Ну, это ведь не единственные варианты… Ладно, вижу, что ты решила, не надо испепелять меня глазами! — поднял руки в знак поражения. — Если ты уверена в своем выборе, могу его только поддержать. Тебе надо будет выучиться на журналиста, возможно, после придется пройти соответствующие курсы. Я полагаю, что для профессии требуется высокая грамотность речи, ораторское мастерство, харизма и умение держать лицо в любой ситуации.

— С этим у меня проблем нет, ты же знаешь!

— Скажешь это Камии-сенсей?

Разговор с Есиокой и ее матерью прошел легко по двум причинам: удивленная выбором дочери Есиока-сан в основном отмалчивалась или согласно кивала, а сама одноклассница была готова с катаной наперевес бежать, отстаивать свой выбор, поэтому, не столкнувшись ни с малейшим неприятием, поутихла. Но стоило мне распрощаться с семьей Есиоки на пороге класса, как в меня врезался один из кадетов.

— Курсант Тошиаки!

— Разрешите доложить, Кагами-сенсей, — перебил кадет, не дав мне толком возмутиться. — Там! В часть прибыл отец старшего сержанта Казамы!

— Разумеется. Кого еще могли черти принести? — сил удивляться, возмущаться и вообще реагировать не было. Пришел и ладно, не прогонять же его? Тем более с такого станется нас самих выгнать и сказать, что так и было. — Директору доложили?

— Так точно, сэр!

— Вашей задачей было поставить меня в известность?

— Так точно, сэр!

— Тогда возвращайся на пост. Или что там сегодня ваше звено делает, — отпустил кадета, так как из соседних кабинетов высунулись остальные учителя, даже Исида соизволил показаться и укоризненно поправить очки.

— Че делать-то будем? — первым озвучил общий вопрос Садахара.

— А что тут делать? Вас это вообще не касается… — закончить мне не дал подзатыльник от Куросаки-сенсея. — Напрямую не касается, он же идет сюда как отец Казамы, а не шишка из Сил Обороны, значит и дело иметь с ним придется мне, а не вам.

— Кстати, прежде чем выскакивать из кабинетов, вы бы хоть родителей учеников проводили, — укоризненно отметил удивленные лица Исида-сенсей. Сам-то он вежливо спровадил своих посетителей, пока курсант отчитывался.

Пока поясняли обеспокоенным родителям, что все в порядке, что да, в нашей школе учатся дети высокопоставленных особ и прочее-прочее, Казама и Казама-старший промаршировали к кабинету, и обсуждение было закрыто, не начавшись.

— Добрый вечер, Казама-сан, я Кагами Тайга, помощник классного руководителя 1-б, — а хорошо, что он пришел именно сейчас. После уроков, после пережитой паники одноклассников по поводу тестов, после Есиды с ее раменом и Есиоки, мне было глубоко фиолетово на визит одного из самых влиятельных родителей школы. Пришел — и ладно, поговорим, обсудим перспективы и все, до следующего года.

Самое смешное, что так оно и вышло: Казама-сан не задал ни единого вопроса не по поводу сына, интересуясь лишь его успеваемостью, его поведением и общими перспективами. Было довольно сложно держать лицо, когда краем глаза замечал пробирающегося из соседнего кабинета Садахару, зависшего за окном, или Горо-сана, осторожно заглядывающего в кабинет каждые минут десять с вопросом, все ли в порядке. Готов биться об заклад, что Казаму-старшего это в равной степени забавляло и раздражало, но выдавали его лишь разные морщинки, одни возле глаз, когда ему было весело, другие — у уголков рта, когда раздражался, хотя не глазей я на него в открытую, вполне мог бы не заметить таких мелочей. Заодно наконец-то выучил, что отец одноклассника носит звание генерал-майора, что не так уж высоко… если забыть про уже его отца, пролезшего в Совет национальной безопасности. Чисто ласки, вертко, тихо и метко, если Казама под шелухой солдафонства прячет хотя бы половину такого таланта — через пару десятков лет возглавит Управление обороны, не иначе.

Под конец непродолжительной встречи, уже когда я прощался с семьей Казама под вопросительными взглядами высунувшихся учителей, генерал-майор сообщил, что хотел бы встретиться дополнительно, обсудить расположенный в школе корпус кадетов. Правильный человек, всему свое время и место: на встрече с классным руководителем сына — о сыне, на встрече с руководителем кадетского корпуса — о кадетах. А то, что это один и тот же человек на данный момент — мелочи не стоящие внимания. Встречу назначили в первую неделю марта, так как занят я по самые помидоры с этими родительскими собраниями, что было встречено с пониманием, а так же небрежно уточнилось, что заодно можно будет обсудить не только перспективы ВОКС, но и их нового руководителя. Пообещал, что на встрече буду не только я, но и директор, а также инструктор курсантов по рукопашному бою — не собираюсь я с этим зубром встречаться в одиночку, только не на его поле. После встречи на меня стаей налетели учителя, предельно быстро и не очень вежливо приволокли в учительскую, сердобольный Укитаке-сенсей вручил мне успокоительное, и только убедившись, что я его выхлебал, мне задали сакраментальное:

— Ну че, как оно? — Садахара-сенсей сразу выдал, что у всех на уме, не пытаясь как-либо завуалировать любопытство.

— Ниче. Но на следующую встречу я прячусь за директором и Гаем!

Это, конечно, было мало, даже Танака-сан заинтересовался, так что разошлись мы поздним вечером, настолько поздним, что братишка и живность поджидали меня не на пороге, а возле ограды. Приятно, когда тебя так ждут.

«Привет, Кагами-кун. Извини за беспокойство, но Аяме-чан написала, что сегодня в школу приходил отец Казамы-куна, и что тебе пришлось несладко. Как ты себя чувствуешь?»

«Эй, Кагами, ты там живой? Этот старик же не пытался подстрелить тебя или еще что?»

«Кагами, отпишись в теме класса, у магиков, баскетболистов, рукодельников и прочих своих фанатов, пока они мне систему на вечную перезагрузку не отправили!»

И это только самые первые ласточки! О визите Казамы-старшего узнали чрезвычайно быстро через однокурсников, которые застали учительскую панику, и слова солдатика «все прошло согласно штатному расписанию» никого не только не успокоили, но и еще больше взволновали. Ну да, кто знает, что там для Казамы нормально, а что нет. Большая часть вечера прошла в рассылке уведомлений, что не так страшен ёкай, как его малюют, что я жив-здоров, что встречи с родителями пойдут по плану, а так же что тесты никто не отменит в связи с моей злосчастной участью, пусть на это и не рассчитывают. Упоминание о тестах всколыхнуло ученическое сообщество, Савако тут же вызвалась помочь всем желающим, так что суббота была забита до вечера. Забавная сложилась ситуация: в одних темах стенали, стонали и жаловались на тестирование ученики, в другой на те же тесты ругались, злились и матерились учителя. По сути, экзамены доставили хлопоты всем, но ни отменить, ни вообще как-то повлиять на систему не было возможным, просто потому что рациональная потребность проверить знания никуда не исчезнет.

— Что происходит? — Сугимото-сан, выбежавший с остальными учителями на звук взрыва, застыл с отвисшей челюстью, глядя, как из лаборатории идет дым. Я же ему разъяснял особенности уроков химии у первых курсов! Забыл что ли?

— Тююма!

Химик превзошел наши ожидания, устроив взрыв куда более сильный нежели обычно, то ли реактивы обновил, то ли принципиально новые схемы использовал — неизвестно, но факт остается фактом: кабы не защитные костюмы, учеников пришлось бы госпитализировать. А так скорая утащила только придурочного гения с сотрясением мозга, множественными ушибами и прочими последствиями его экспериментов. Чудо, что шею не свернул, не иначе чем ками за ним присматривает. На немой вопрос Сугимото-сана, доблестно рванувшего вместе с нами вытаскивать пострадавших, эвакуировать находящихся поблизости учеников и проводить прочие спасательные работы, остальные лишь пожали плечами:

— Штатная ситуация.

Его силе духа стоит позавидовать, несмотря на все вокруг творящееся, в истерику он еще не скатился. Одно слово — военный, такие и в Сейрине не теряются. В остальном день прошел удивительно спокойно, особенно порадовал урок английского и новый тип задачи: перевести на иностранный язык озвучиваемый учителем текст, стоя на цыпочках, ибо Анезаки-сенсей, встав рядом на стул, цепко держала пальцами за ухо. Интересно, это Аянаги-сенсей ей подсказал такую методику или сама додумалась? Как бы то ни было, синхронный перевод шел плохо, так как задавался он худшим по классу, которым и просто текст прочесть без запинок было непросто, но с такой мотивацией, думаю, дело быстро пойдет на лад.

— Добрый вечер, Коидзуми-сан! — мама главной хористки школы на фоне дочери немного терялась, так как была среднего роста, возраста и в одежде предпочитала практичность темных цветов.

Морально я был готов к тому, что Коидзуми пожелает стать персонажем игры, так как в ее анкете все три строчки были заполнены названиями каких-то популярных игр и визуальных новелл. Черт возьми, я бы не среагировал даже на желание основать официальный хор имени двумерного парня и выступать на всех площадках страны, доводя адекватных людей до истерики! Поэтому было вдвойне обидно, что весь моральный настрой можно было выкинуть в мусорку и потоптаться сверху: Коидзуми собралась в программисты.

— Хочу создавать игры самостоятельно, я лучше многих знаю, какими они должны быть, чтобы от них дух захватывало!

— Не слишком ли это сложно для девушки? — ошарашенно спросила Коидзуми-сан. Видимо, дочка не решилась поставить ее в известность о своих планах.

— Если не сложится с программированием, я могу попробовать писать сценарии, их же тоже кто-то создает, — упрямо выпятила губу Риса, скорчив до того смешное лицо, что мне пришлось прятаться за журналом.

— В целом, я не вижу особенных препятствий на пути к цели, проблем с информатикой у тебя нет, — как и у всех остальных учеников нашего класса, как у не попавших под допросный приступ у Аянаги. А вот со знаниями здесь беда… Может Широяма сможет что-нибудь подсказать? — Как минимум у тебя есть два года, чтобы разобраться с тем, что такое программирование, сможешь ли ты с ним справиться и даже придумать иные пути достижения цели.

— А может лучше какую-нибудь другую профессию? Медсестрой или учителем…

— Мам… — у Коидзуми задергался глаз.

— Не заметил за Рисой-сан таких склонностей, — вернее заметил, что она может уйти винтом в обморок от вида крови и если она кого чему и научит, то только обратным примером «не делай так». — Что скажешь, Коидзуми, желаешь нести свет в массы и бороться с невежеством? Или тебе ближе белое облачение и отважная борьба за жизнь и здоровье подопытных, тьфу ты, пациентов?

— Издеваешься? Во имя Кейна-сама я не позволю сбить себя с пути!

В ее крике и без того тихий хлопок по лбу был совершенно не слышен, но я в тот момент смотрел на ее маму, так что видел все. Что поделать, есть такие люди — локомотивы — они не сходят с рельс ни при каких обстоятельствах. Хотя представить Коидзуми программистом, то есть кем-то отдаленно смахивающим на Широ, с его вечно скрытой ноутбуком головой, я не мог, как ни старался. Ладно, время покажет, что из этого выйдет.

— То есть как это, социальный работник?

Я ошалело переводил взгляд с Котобуки на ее мать и совершенно не понимал, как она вообще пришла к такому решению. Учитывая анкету с записью «только при личной беседе», я был заинтригован, но ожидал, что необычная одноклассница пожелает стать поваром, кондитером, может заинтересуется модой или кино, но никак не пожелает стать социальным работником. Судя по лицу ее матери, новостью эти слова стали только для меня, женщина аж светилась изнутри:

— Сейко-чан уже начала работу в этом направлении!

С гордостью женщина поведала об тоскливой жизни пожилых людей, которым даже словом иной раз перемолвится не с кем, потому как они либо одиноки, либо их более молодые родственники слишком заняты своей жизнью и никак не могут вписать в бешеный ритм жизни неторопливых по натуре стариков. «Друг по переписке» — социальный проект, направленный на поддержание морального духа таких вот одиноких и неприкаянных, когда люди добровольно общаются через письма с записавшимися в эту программу пенсионерами. Письма обычные по содержанию, повседневные, новости сугубо бытовые — но горькая ирония была в том, что жизнь и состоит из таких мелочей. Мелочей, до которых, оказывается, никому нет дела. Котобуки влезла в эту программу, костьми легла, но заполучила необходимые рекомендации у Укитаке-сенсея, нескольких знакомых родителей и соседей. И теперь переписывается с некой Хакутогавой-сан из префектуры Аомори, даже отправила той теплый плед в подарок в честь знакомства.

— Слушай, Сейко, это же просто замечательно. Я очень рад, что ты серьезно подошла к делу и уже взяла на себя ответственную задачу. Но мне любопытно, как ты вообще пришла к этой профессии?

— Я хочу помогать людям, всегда хотела…

— А кто год назад заверял всех, что мечтает быть женой и матерью? — поддразнила девочку мать.

— Ой, это было давно и не правда! — надулась Сейко. А после вздохнула и сказала серьезно и весомо. — Я научилась быть сильной и не сдаваться перед преградами. Теперь я готова помочь другим справляться с их трудностями, какими бы они не были.

— Это довольно громкие слова, — я был и растерян, и удивлен, и в некоторой степени горд, и парадоксально обижен. — Можно личный вопрос? Почему не рассказала раньше? Я бы помог с рекомендациями…

О. Я знаю этот взгляд. "Тайга-ты-идиот-взгляд" появляется периодически на лицах друзей и одноклассников, но в исполнении Котобуки я его еще не видел.

— А отдыхать ты когда собираешься? Кагами-кун, вот честное слово, как не родной! Никто не станет грузить тебя делами, с которыми можно справиться самостоятельно, мы же уже почти второкурсники! Сами разберемся! — я только и мог что моргать на каждый всплеск эмоций, сопровождавшийся ударом обеих ладоней по столу. Ее мама, слегка улыбаясь, отстранилась, позволяя дочери выразить возмущение, которое определенно поддерживала. Сейко тем временем продолжила уже спокойнее. — Хватит, Кагами-сенсей. Ты не заметил, но в нашем классе все выросли, каждый может постоять за себя, свои мечты, свою веру и идеалы. Тебе больше не надо бросаться грудью на баррикады, защищая нас от всего мира. Мы справимся сами.

— А… — что ответить на эту отповедь я не знал, но и времени обдумать услышанное у меня не было.

— Не надо так смотреть, рано или поздно, но кто-нибудь донес до тебя эту мысль, — уже совсем успокоившись, Котобуки села на место и просительно взглянула на меня. — Ты же не обижаешься?

— Нет, с чего бы? Я горжусь вами! Но все же помни…

— Если что — обращаться к тебе, — не дала мне закончить одноклассница, сияя как солнышко. Сейчас в ней сложно было узнать девчушку, которая пряталась на заднем дворе, плача из-за разбитого сердца, как и заплаканную и запуганную девочку, которую я защищал от учителей, требовавших носить мальчишескую форму. Девочка выросла, а я и не заметил. Неужели они все такие?

— В той или иной степени, но повзрослели и изменились все, Кагами-кун, — Куроко пришел с отцом, причем даже успел сбегать за перекусом, пока я проводил первые встречи. Так что с позволения Куроко-старшего, мы плюнули на формальности и уселись перекусить вредностями. — Ты просто привык обо всех беспокоиться как курица-наседка, вот и не заметил.

— Это типичная реакция для неопытного родителя, — неожиданно продолжил тему Куроко-сан. — Сложно заметить, что дети уже не нуждаются в твоей помощи в том объеме, в котором ты привык ее оказывать, и сам вряд ли сориентируешься, пока кто-нибудь на это не укажет.

Спокойный, рассудительный мужчина при первой встрече потерялся на фоне жены, которая при всей незаметности была тем еще фейерверком на ножках, так что сейчас мы, можно сказать, знакомились заново. Обычный клерк из аналитического отдела большой компании был довольно проницательным человеком, заметившим, что мне нужно обсудить нечто личное с одним из друзей и спросившим лишь, есть ли необходимость обеспечить приватность. Я не возражал против его присутствия, так как не настолько эта тема была закрытой, да и взгляд со стороны мне бы пригодился.

— Что ж, я учту это на будущее, а пока давайте вернемся к истинной цели встречи.

Куроко все же решился стать учителем в младшей школе, видимо, помогая Коки на этой неделе с мальчишками, он уверился в цели окончательно, так как никаких сомнений я за ним не заметил. Попросил продолжить и на следующей: и брату попроще, и Куроко практика, сам-то горе-тренер занят по самые уши. Препятствий у фантома не было, учеба у него идет неплохо, особенно японский и литература, родители поддерживают выбор сына и препятствовать не собираются. И слава ками.

— Тридцать отжиманий, Кагами-кун!

Да, глубоко уходить в свои мысли на японском чревато последствиями, но что поделать, сегодня придет мама Савако, и не думать об этом было куда как сложнее, чем я ожидал. Да и день такой… четвертая годовщина маминой смерти, по традиции в Японии поминальные службы в этом году не справляют, но меня это напрягало, неизвестно почему, но в прошлом году я вообще про это забыл. Но сейчас, когда стали появляться эти смутные сны, то ли реальные воспоминания, что невозможно, то ли сублимация подсознания, дата выбивала из колеи. И в таком смятенном состоянии я знакомился с матерью любимой девушки. За-ши-бись.

— Итак, по поводу успеваемости Савако-сан…

Милая домашняя женщина не особенно беспокоилась об учебе дочери, веря в ее старание, больше ее интересовало, как Савако общается с одноклассниками, пришлось повиниться, что я снова впряг девчушку в работу, которую должен выполнять сам. Савако тут же принялась уверять, что сама желает помочь ребятам, что ее никто не заставлял, что я хороший классный руководитель, просто у меня мало времени и много обязанностей. Поумилявшись ее отважным попыткам объяснить матери, что ее никто не эксплуатирует, я все же вернул диалог на привычное русло.

Родители Куронумы одобряют ее решение стать педагогом, И даже поблагодарили за то, что я убедил Савако попробовать свои силы на экзаменах в вузы Мияги и Хоккайдо. Хотя, конечно, это далеко от дома, и они немного волнуются. Могу их понять, самому не по себе становится от мысли, что Савако будет учиться за сотни километров, но я не мог не признавать, что эти университеты считаются лучшими по стране в ее специальности, а ограничивать ее просто из личного эгоизма — дурость. Не могу себе такого позволить, ни как парень, ни как друг, ни тем более как учитель.

— Кагами-сенсей, вы ведь взяли Савако в соавторы вашего нового пособия? — неожиданно спросила Куронума-сан. — Думаете, это будет засчитано при поступлении?

— Разумеется, будет, — а как же иначе, даже если не захотят учесть — заставим. Сейрин мы или нет?

— Ох, слава богу! Просто она столько времени над ней трудится, хотелось бы, чтобы все это было не зря, надо же и отдыхать иногда! То есть, я вас, конечно, в этом не виню, но может вы могли бы повлиять на Савако-чан?

— А вот это уже сюрприз, — этого я не знал и даже не догадывался, а потому состроив максимально укоризненное выражение лица, уставился на покрасневшую девушку. — Мне казалось, ты составила расписание, по которому на методичку уходило не так много времени, чтобы заставить родителей беспокоиться, а, Савако?

— Прости, Кагами-кун! — выпалила девушка, даже не заметив округлившиеся глаза матери. — Просто тебе не до того в ближайшее время, и я подумала, что могла бы сама кое-что сделать! Прости!

— Тише, тише! — осторожно взял Савако за руку, поглаживая и успокаивая, а в итоге переключая ее из состояния «слегка смущена» в «помидоры треснули от зависти». — Я ни в чем тебя не виню, просто не хочу, чтобы ты перетрудилась. Ты давно с девочками гуляла? Я понимаю, сейчас не до веселья, в понедельник тесты, но хотя бы после них? В кино сходите или в кафе, просто поболтать ни о чем и отдохнуть, понимаешь?

— Да, конечно, Кагами-кун… то есть… Т-тайга-кун, — совсем стушевалась девушка. Так, Тайга, а ну взял себя в руки! Тут ее мама, баран бестолковый!

И судя по степени изумления на лице, кое-чего малышка Савако-чан родителям не рассказывала.

— Мама… Т-тайга-кун и я… мы встречаемся!

Разумеется, после такого допрос не мог не приобрести несколько иную форму взаимодействия: маму Савако интересовало все, что она могла из меня вытащить, и я не рискнул сопротивляться. И если кто вякнет, что я пытался произвести хорошее впечатление, переверну и отпущу.

— Мама, время, — Савако просидела мышкой остаток разговора, но про временные ограничения помнила лучше нас, я так вообще забыл, что у меня еще пара встреч впереди.

Попрощались мы достаточно тепло, кажется, мама Савако была не против моей кандидатуры, что серьезно успокаивало. Но кажется, мы действительно задержались: когда вышли в коридор, меня чуть не снес торнадо со светлыми волосами.

— Кагами! — Мизумачи обхватил меня руками и ногами, будто вечность не виделся, а не несколько часов. — Со мной дядя, это ничего?

— Если тебя устраивает, значит и мне нормально. Слезай, мартышка! — кивнув на прощание Савако с матерью, занес одноклассника в кабинет и посадил на стол, чтобы спокойно поприветствовать его дядю, куда менее высокого и плечистого.

— Простите Кенго, он эмоциональный парень! И не всегда понимает, как и с кем надо себя вести.

— Я знаю, — очень хорошо знаю. — Не вижу в этом проблемы, с чужими, не входящими в некий близкий круг, Кенго-кун так себя не ведет. К тому же последнее время он крайне редко скидывает одежду, что только в плюс.

— Это верно, — облегченно улыбнулся мужчина, понимая, что никто не собирается выказывать ему недовольство по поводу закидонов, вернее, «запрыгов» племянника. — Что, сенсей, расскажете, что у моего прыгуна с учебой?

Простой мужик, строитель, потому диалог прошел так же просто и четко: вот такие результаты в учебе, вот такие — в спорте, а вот его анкета, извольте не падать в обморок, а выпить успокоительного. Да, я тоже первое время долго тер глаза и щипал себя за руку, подозревая, что мне мерещится. Нет, не мерещится, Мизумачи действительно собрался стать инструктором по плаванию. И если на первый, второй и сотый взгляд это кажется абсурдом и безумием, то на сто первый неожиданно вспоминаешь, что парень крайне ответственно подходит к технике безопасности в любой ситуации, да и плавает как рыба, такому можно и в спасатели податься. Приведя эти аргументы, я вскоре дождался ответного задумчивого:

— Пусть попробует что ли, — и уже обращаясь к племяннику. — Научишь младших плавать, а я прослежу, — и снова ко мне. — Заодно проверю, есть ли в этом смысл. На практике-то оно надежнее, чем вот так рассуждать.

А вот следующая пара меня напрягла изрядно, Мидзуки Йоко и ее мама-телеведущая, пребывающая в полной уверенности, что ее знают все, профессионально растрепали нервы. Журналистка, тихая серая мышь, абсолютно противоположная обычной яркой и энергичной натуре, сидела, уставившись в пол, изредка подавая голос. А матушка разорялась на весь корпус, сияя фальшивой улыбкой, и все пыталась убедить меня, что ее дочке ничего не светит в журналистике, и она очень надеется, что я сумею ей это втолковать.

— Мидзуки-сан, а вы читали статьи Йоко-сан?

— Статьи? А, школьная газета, точно-точно, у меня тоже в школе было милое хобби…

— Я рад, что вы хорошо провели время в школе, но мне интересно другое: читали ли вы статьи дочери, чтобы быть столько уверенной в ее неспособности заниматься этим делом?

— У меня, Кагами-сенсей, крайне загруженный график! Мне было некогда, но как профессионал, я вас уверяю, что для журналиста нужна совсем иная натура, нежели у Йоко! Моя дочка — тихая вежливая девушка, неспособная прогрызать себе путь на вершину. Если она станет журналисткой, ее просто сожрут эти акулы пера! Вы просто не понимаете…

— Некоторое представление имею, — и абсолютно убежден, что в журналистике нужны не только акулы пера. Это единичные товарищи, из тех, что на острие то политики, то сплетен, остальные живут куда как более мирной жизнью. А нервотрепка — ну так она везде, сам успокоительное скоро как чай пить буду, на завтрак, обед и ужин.

Больше всего мне не понравилось, что Мидзуки даже не попыталась объяснить матери, что действительно сможет стать журналистом, будто не показывая ей свою настоящую пробивную личность, и я бы полез там копаться, если бы внезапно не получил от нее смс.

«Кагами, все под контролем, не лезь».

«Ок, но с тебя пояснения позже».

«Конечно, наседка».

Изгаляется, зараза. Достали уже своей курицей, прийти в костюме и покудахтать что ли? Я просто волнуюсь, как нормальный учитель, староста и одноклассник. Уже вечером того же дня Мидзуки спокойно отписалась в личке, что показывать при ее матери зубки чревато неприятными скандалами и конфликтами, и она хочет просто пережить это время, изображая из себя тихую мышь. На вопрос, почему она не хочет попытаться наладить отношения с матерью, получил шокирующий ответ, что Мидзуки-сан — эгоистка со звездной болезнью, и это не лечится. Во всяком случае она не вызывалась травить тараканов в маминой голове, это проблема ее нового ухажера. Прибалдев от постановки проблемы и хода решения, я попросил совета у старших товарищей и получил спокойный ответ: «всех не переделаешь». Главное, что ученица понимает, что проблема не в ней, и не заморачивается по этому поводу.

Загрузиться по этому поводу мне не дали — Мидзуки написала моим друзьям, что я пытаюсь влезть в новую проблему, куда влезать в принципе не нужно, и инициативу заглушили на ходу. Успокоив совесть клятвенным заверением бдить и бдеть, я отвлекся от одноклассников и их родителей, куда более нормальных, чем я ожидал, и переключился на собственную семью. Немного поговорив о перспективах Коки поступить в Осакский университет, я устроился поудобнее, послушать что еще вспомнят о матери родные.

— Как вы думаете, как быстро рухнет дом с необдуманной планировкой?*

Да, Хорикоси-сенсей все же получил наши чертежи, вернее их первые варианты, так как ни один не был одобрен, а я и Куроко получили втык за попытку схитрить и скопировать чертежи собственных домов. Как он определил и ежу ясно — нет типичных ошибок, а в наше дружное увлечение строительством не верилось ни на йоту, так что переделывать будем все, но уже на следующей неделе, после экзаменационного понедельника. Клуб магиков освоил наконец-то понятия «доход» и «прибыль» и начали торговлю самодельными амулетами, скооперировавшись с клубом рукоделия, которые впрочем, еще не реализовали все идеи из моих рисунков, а потому откликнулись постольку-поскольку. Лучше бы ребятам с этим не наглеть, а то администрация привлечет их к ответственности, например амулет на удачу — а билет на экзамене неудачный. Но пока вопрос терпит, разбираться с неприятностями будем после.

— Это не работа, а так, безделица!

— Скажешь это, когда отлепишься от телевизора!

Первая встреча прошла тяжело, в семье Минамото был серьезный разлад из-за страсти одноклассника к съемкам, и на встрече они устроили безобразную свару, пришлось применить силу и приподнять за шиворот обоих и отца, и сына. Коичи отреагировал сдержанным ворчанием, а вот его родителю явно не понравилось чувствовать себя провинившимся щенком. Если бы мне платили всякий раз за упоминание «неподобающего педагогу поведения», я бы стал миллиардером до возраста совершеннолетия. Сначала я еще пытался успокоить его самостоятельно, но после Минамото-сан хлопнул дверью и громко возвестил, что идет к директору.

Если он считал, что я побегу за ним, то сильно просчитался. Нет, сначала, конечно, мелькнула мысль, что даже упертые бараны в роли родителей все еще моя работа, но потом в кабинет зашел Горо-сан и безапелляционно заявил, что это слишком сложный случай и что с Минамото-саном поговорит Танака-сан. Было немного стыдно, что я свалил свои обязанности на директора, но меня успокоил Куросаки-сенсей, заявив, что я хотя бы никого из родителей не отправил в больницу.

— Как это отправил в больницу?!

— А вот так! Садахара, олух, поругался с чьим-то отцом и довел все до драки, вчера, между прочим, — просвещал меня рыжий математик, слегка ткнув боккэном, дескать, не спи на службе, все веселье пропускаешь. Это верно, пропустить подобное — как я вообще умудрился?

— Мама одного из моих учеников тоже отправилась к директору, — признался Исида-сенсей. — С ее точки зрения я уделяю слишком мало внимания внутреннему миру ученика, а ее мальчик очень ранимый, ему нужно создавать комфортную зону для учебы.

— Ранимый? — у меня аж глаз задергался. Ранимый ребенок после почти года в Сейрине? Она издевается? — И как это выражается?

— Без понятия, с моей точки зрения школьник как школьник, не безумнее прочих, даже я бы сказал вполне адекватный парень с устойчивой психикой. Обожает математику и логику, но и общения не чурается. Он под крылом Катагавы-сан в клубе настольных игр, фанат сёги, если затянет лекцию по тактике и истории игры — то только звонок и заткнет.

— Бывает. Кстати, забыл предупредить, на следующей неделе торнадо будет, — невозмутимо уронил Куросаки-сенсей, а я аж со стеной обнялся, когда вспомнил, что у него в классе Юкимицу-кун учится.

— О, боги, — только и ответил Исида-сенсей.

— Переживем, куда мы денемся. О! Это видимо к тебе, Кагами-сенсей.

Мать и дочь Накагава выделялись из толпы как два светлячка в темноте. Одежда ярких цветов, макияж и открытые улыбки привлекали внимание не меньше, чем если бы они пришли в люминесцентных костюмах. Хотя бы тут сюрпризов не было, Карин собиралась выучиться на стилиста:

— Мне нравится помогать людям, раскрывать их внутреннюю красоту и подчеркивать сильные стороны внешности.

— Карин-чан этим летом в салоне подрабатывала, чтобы убедиться, — тут же вставила мама, явно безмерно гордящаяся дочкой. — Я, признаться честно, волновалась, как она справится, Карин-чан была такой измотанной! Все же школа и работа непосильная нагрузка для подрастающего поколения, хорошо, что она только на каникулах за это взялась.

А я и не знал, что Накагава работала летом. Славно, значит, она точно знает, с чем имеет дело, да и ее неоценимую помощь Падшим Ангелам нельзя списывать со счетов, не знаю, решились бы наши поклонники вижуал-кея подпустить к себе кого-либо другого. А вот Накагава стала для ребят не только стилистом, визажистом и медсестрой, но и другом, группой поддержки и персональным психологом для каждого.

— Что ж, ты лучше меня знаешь, что тебе нужно для поступления, но если что, у тебя неплохие учебные результаты, можно будет взять в качестве запасного аэродрома какой-нибудь экономический колледж.

— Я подумаю, Кагами-сенсей. Еще же два года впереди!

— Ты и не заметишь, как они пролетят, — тихо ответила Накагава-сан, чему-то печально улыбаясь.

Последней семьей на этой неделе была семья Некодзава, и я признаться немного опешил, когда в коридоре показался не только одноклассник, но и его отец, мать, кажется, старший брат и еще несколько людей.

— Добрый вечер — вежливость, Тайга, вежливость лучшая защита. — Проходите, пожалуйста.

Зашли, однако, только те, кого я определил как родственников Акихико, двое сопровождающих встали у входа, остальные отправились куда-то вперед.

— Они пошли к директору, Кагами-сенсей, хотят обсудить пару финансовых вопросов, — ответил на не озвученный вопрос одноклассник. — Прости за толпу, просто всем было интересно, а к нам ведь так просто не пройдешь теперь.

— Вообще-то вполне реально, просто нужно предупредить заранее, кто и с какой целью придет. Ну и сам выйдешь встретить, это же несложно, — система еще хромала на обе ноги, но такие дела вообще не быстро делаются. Вот введем электронные пропуска, усилим охранение, уплотним камеры по периметру…

Родные у одноклассника были не в пример активнее его, старший брат его полез исследовать стену с нашими рисунками и надписями, отец после недолгих раздумий высунулся в окно коридора, рассматривая конструкцию для ловли школьников, оба при этом периодически задавали вопросы разной степени продуманности. Только мама Акихико осталась сидеть на месте, расспрашивая про учебу сына, особенно про его успехи в математике, экономике и обществознании.

— Некодзава, если кто-то из твоих родных вывалится из окна, лечить его отдам Тююме.

— Готов купить ему любые реактивы, — с несмелой улыбкой отозвался Некодзава, от чего я подавился водой.

— Их можно понять, все же очень необычная школа, — мягко парировала мама одноклассника, ничуть не удивленная услышанным. Она же знает, кто такой Тююма?

— Приходите на следующий фестиваль, сможете точно оценить, какая у нас школа. А пока вернемся к успехам вашего младшего отпрыска…

Некодзава собрался помогать семье и брату в гостиничном бизнесе, тут без сюрпризов, хотя его мама была несколько расстроена прагматичным выбором, дескать, Аки-чан великолепно играет на скрипке, грех зарывать такой талант. Смущенный до крайности одноклассник ответил, что никогда не видел для себя карьеры в области, где к нему будет приковано столько пристальное внимание. Логично, он говорить нормально начал только у нас и то — до сих пор иногда тушуется.

— Что это за шум?

Выскочив в коридор, я выяснил две вещи: пара мужчин у двери была охраной семьи Некодзава, это раз, и оба они ничего не стоят против Садахары, это два. Плохая идея: не давать каратисту пройти там, где он хочет.

— Ну и что вы тут забыли, Садахара-сенсей? — рвались ко мне в кабинет, значит, мне и разбираться.

— Да я проверить только, все ли нормально! — гавкнул смущенный математик, пока Куросаки и Исида приводили в сознание охрану Некодзава под удивленный присвист старшего из сыновей. — Ну сам посуди, у тебя тихо как в морге, у дверей эти дуболомы — что можно подумать?

— Много чего, — а учитывая фантазию Садахары, он как минимум рванул спасть меня от якудза. — Спасибо за беспокойство, Садахара-сенсей. Некодзава-сан, думаю ваших людей лучше переправить в медпункт, Укитаке-сенсей о них позаботится.

Отец одноклассника сам подхватил одно из тел, старшему сыну помог Садахара-сенсей, как самый свободный, а мы вернулись на исходную позицию под неуверенный смешок Акихико, что родные наверняка разведут математика на экскурсию по школе, как только покинут вотчину медика. Так оно и вышло, закончилось все довольно ожидаемо — квадратной формы глаза и осторожный вопрос, точно ли Аки-чан желает учиться здесь и нигде больше.

— Ну, это было ожидаемо, — спровадив родителей, мы переглянулись, пожали плечами, да и забили на все. Пятница же!

И в приподнятом настроении отправился домой, где мне его тут же уронили куда-то в подземелье.

— Аники, толку от пятницы, если завтра на тебе две тренировки и подготовка к тестам до вечера?