Антро львиная проза: Священная Стрела (джен)

Их забрали из дома Лимарси на следующий день. Такой дождливый, ветреный, противный день! Чудовищный по своему размеру и статусу кортеж.

— Как нам поступить с Лимарси и Намарси, Арзис? — не знала Мауна.

— Не знаю, — не знал и Арзис, у него болела голова. — Денег ей пришли, что ли.

Мауна погладила инсигнию, глядя вдаль из дилижанса; там — поля.

— Не думаю, что такое можно искупить деньгами.

— Просто пришли денег, что ещё ты сделаешь?

Мирь ещё не всё собрала и не всех собрала, не все дела поделала, но не выбирать — её выдернули из Верина и забрали с собой. Детей ей пришлось оставить дома, но, благо, уже немаленькие; потом заберёт, некогда, да и дядька у них есть. Если ты в Семье — не выбирать: Хозяйка едет — ты едешь.

И повезли из Листигии прочь-прочь-прочь, на восток, в Юниан, теплее; если ещё на юг, то будет родная Андария. Мауне сказали: так надо. Хватит с вас всех запада и Гельсии, навестались-настрадались-навоевались, да и очень важная встреча намечается, все будут ехать из столицы (из Марны), с востока, нужно где-то посерёдке встретиться. Кто именно, что за встреча? Ещё неясно, но важная.

Завезли в большую, старую, очень обжитую крепость при городе Льван. В ней и засели, ожидая. Мауне дали всё: покои, служанок на время, телоохрану на время (из Палатных, но что уж тут выбирать, из кого ещё временную телхрану наберёшь), дали целый сундук империалов (особо незачем), всё дали. Тое и Арзису тоже много дали, целую комнату, а что им ещё нужно. И Мири дали. Всё всем.

Вот что перво-наперво сёстры из Марны привестали Мауне:

> ЛИЧНОВЕСТЬ. Ваал велик. Безбрежно рады, празднуем твою блистательную победу во славу Сунгов. Имперская власть настоятельно просит указать оставшейся Семье не распространяться об инциденте, и о всех связанных темах. Строжайшее ШШ.

Победу, да.

Ненадолго приехали Нэль, Умалла, и даже Мьянфар, каждая по отдельности. Особенно расчувствовалась Мьянфар, вообще-то сдержанная львица. Радовались, но о предстоящей встрече имели только догадки. Нэль привезла ей сундуки одежд, декорума, всего.

— От Императора кто-то будет, — вот что знала-догадывалась Нэль. — От Палаты.

О том, почему Гвардия Палаты так бросила и так подставила Мауну, они честно ничего не знали. Они примерно знали, как и что: та ехала через Норрамарк, потом Листигия, потом форт Шатт, потом Мауна и хальсиды, потом почему-то поехала в Тенескал, потом из Тенескала очень быстро умотала обратно в Норрамарк, а там её след терялся. Это всё рисовала Умалла на карте, они вместе и смотрели. Шли безумные предположения, Умалла недобро улыбалась, яростно тыча в карту. Они все благородно предлагали дать по куску своей телхраны для Мауны, но та наотрез отказалась — удивительные времена пошли, им самим надо ощетиниться охраной, мало ли.

— Мои в Шатте выздоровеют и приедут, а потом посмотрю, как дальше, — так рассудила Мауна.

Но из Шатта никто не приехал, ибо пришла ужасная новость: вся Семья, что там осталась — тоже умерла. Кто через пару дней, кто через неделю, но все. Туда залезли Имперские просекуторы; Сигаса, ну командира Шатта, отстранили, он хотел на меч броситься от такого позора, но в Гельсии теперь много чего происходило, и его направили туда — некогда на мечи бросаться.

Вестать нормально не могла — Графа нет (утрачен), всего Медиума нет (погибли). Но на Отвесть потихоньку работала, всё сама. Командир крепости, как водится, попользовался тем, что у него вдруг появилась Вестающая, и даже послал одну приватную Весть. Мауна не противилась и всё отвестывала.

Много читала (привозили книжки из города), много отдыхала, беседовала с Мирь — очень уж незаурядной особой оказалась эта Мирь. Кажется, они подружились. Кажется, Мауна понравилась Мири.

— Неблагодарность: лучший признак того, что особы надо избегать. Такие всегда тащат себя на дно, думая, что всплывают, — так сказала Мирь.

Подле крепости и для самого Львана была ещё одна Ашаи-Китрах, и впервые в жизни Мауна видела настолько косную, заносчивую и просто омерзительную особу. Как собеседница она оказалась совершенно пустой, и вся она излучала презрение к Мауне (почтальонша, а сколько пафоса, спаси Ваал). Но, вот в чём дело: она презирала вообще всех. Мауна быстро поняла, почему эта воспитанница дисциплария Криммау-Аммау оказалась вполне себе на высоте в местной иерархии, и почему нравилась Империи: у неё была нельвиная, фантастическая игнимара. Львица-факел: игнимара в обе ладони, в уши и морду, и плечи и хвост. По всей крепости и вообще по всему Львану жглись чаши Ваала, зажжённые напрямую, а не поддерживаемым огнём. И главное: ещё будучи на севере, эта Ашаи открыла полезнейшее применение для своего Дара: пытки игнимарой; штука оказалась даже лучше, чем искусство Правдовидиц — все сознавались во всём, правда лилась как из водопада. Там она, сидя в каком-то легионе и у всяких военных, запытыватала огнём Ваала всех кого только давали: преступников, каких-то пленённых северняков, предателей, шаманай, идиотов, нарушителей дисциплины и субординации, просто случайный львинород, что оказался не там и не в то. Здесь, во Льване, зажарила фискала, и вскрылся жирный схематоз. Ходила с охраной, множество покушений, десятки — все неудачны. Мауна занырнула в неё эмпатией и смертельно пожалела об этом.

В общем, Империя в восторге.

Пришла в восторг и Мауна, когда на четвёртый-пятый день в их крепость заявился не абы кто, а сам Тай! Подлец, проходимец, головорез — он выжил. Он засел с Мауной и Арзисом; Мауна гладила и тормошила его, как своя; Арзис бесконечно хлопал его по плечу. Тоя, по-своему воспринимая радостную аффектацию, притащила ему из кухонь большой пирог, чтоб покушал-покушал, но не стала им там мешать.

— Рассказывай, бродяга! — наседал Арзис.

Но рассказывать особо было нечего. Тай видел, как Арзис с Мауной удрали в лес, и воспринял это хорошо: Хозяйка цела, даст Ваал, не пропадёт. Он знал, что «на Арзиса можно положиться». Он задержал нападающих, чуть-чуть, но бежали ещё, новые, и он еле скрылся в лесу сам, убежав в иную сторону. Его болело левое плечо от удара, ему сделал небольшую дыру болт в спине (броня спасла дело), и сильно ударился лапой, когда убегал. В общем, отделался почти ничем. Он не побежал вниз по реке, а обратно к Шатту, думая, что так будет лучше (может, за ним угонятся), и что Мауну с Арзисом он «хрен найдёт». В Шатте «все наши медленно умирали страшной смертью» и «их точно отравили». Тай был уверен — что-то кто-то подсыпал в еду. Он оценил, что хальсидов было не меньше чем пять десятков, но «бестолковые». Он был абсолютно уверен, что «Гвардия сбежала нарочно», ну с этим согласились все. На вопрос, почему Тай съехал в реке и что увидел перед нападением, тот ответил просто:

— Жопой почуял.

На вопрос Мауны, что он думает обо всём этом вообще, он долго не отвечал.

— Хозяйку хотел убить кто-то очень влиятельный, — откинулся он, глядя на свечку. — В смысле, самый-самый верх.

— Кто-то, кто может приказать Гвардии Палаты или подкупить её? — мяла Мауна ладошки.

— Это была не Гвардия, — покачал он головой, нет-нет. — У предыдущей Хозяйки я много с Гвардией наездился. Это были не они. Я с самого начала подумал, что с ними что-то не то, но решил: а вдруг кажется. Всё на них гвардейское, но не они.

— А кто?

— Не знаю.

Тоя быстро на себе поняла, что значит нехорошее слово за… мучил.

Она представила, что комната крепости — это их дом, и начала тащить в него всякий декор, чтобы красиво.

А еще простыни сама стирала каждый день, только сама, потому что невозможное дело — мокрые, и самое ужасное, что от неё, и ничего не поделаешь, но Арзис говорил, что это хорошо, и то что так надо; ну, значит, так и есть. Вообще, она думала, что всегда будет, как тогда у озера, а оказывается, по-всякому можно, стыдно даже подумать. Напридумывают же.

Да, ещё к Мауне пришла местная мастерица жизни, за день до важной встречи. Это было нечто. Мауна читала («Сунгмара и традиция»), как тут дверь открывают, а только потом по ней стучат. Мауна недобро поднимает взор и видит: в дверях стоит огромная львица и тяжело дышит. Огромная и старая — она никогда таких толстых львиц не видала. Никогда. На ней — мастерина, вот то самое платье мастериц жизни, страшное, как сама жизнь.

— Чуть не умерла… ху… по этим ступеням… хэ.

Закрыла дверь и пошла к ней, уселась напротив, стул жалобно квакнул.

— Аж в ушах звенит, — утёрла мокрый нос тряпкой, чистой как небо.

— Чем могу помочь львице?

— Мне? Да чем я могу помочь? Ой, — утратила равновесие на стуле, но катастрофы удалось избежать.

Итак. Поглядели друг на дружку.

— Ну что, как ты тут? Аврина, — похлопала себя по груди.

— Мауна. Ничего, — сообщила Мауна.

— Что у тебя случилось? Все говорят, а я так и не поняла. Говорят, в Гельсии чуть не убили.

— Вроде того, — ограничилась Мауна, бесстыдно оценивая эту Ашаи взглядом. Ну да, а что ты думала. Не только Вестающим быть эксцентричными.

— Ох, Ваал. Всё им убивать и убивать. Не успеешь жизнь принести… а они уже убить хотят. Как так вышло?

— Ещё не знаю.

— Ну, узнаешь, — уверенно отмахнулась Аврина.

— Если так, то могу ещё узнать, отчего почтена визитом?

— А… ну как… мы же сёстры. Может, тебе нужно чего, — удивилась Аврина, и кашлянула.

— У меня здесь всё есть.

— Ну и слава Ваалу, — и обрадовалась, и успокоилась Аврина.

— Аврина зря беспокоится, у меня всё хорошо. Тем более, львице не так просто добраться ко мне, учитывая… здоровье.

— А никогда не знаешь, что зря, что не зря. Надо пойти — пошла. А ты не смотри, что я такая, это меня по голове ударили, и я растолстела. Что-то там, — показала на голову, — съехало не туда. Детей в утробе можно поправить, если не так сидят, а там уже ничего не поправишь.

— А почему надо пойти?

Аврина беспомощно развела руками, а потом воздела их к небу.

«Занятно», — подумала Мауна, и облокотилась о стол.

— У меня здесь и служение есть, и компания. Ифана даже есть, — зачем-то призналась ей. Захотелось сказать. Посмотреть, что будет. Да, есть Ифана — Ашаи игнимары, что пытает.

— Кто, Ифана? — подняв голову, надменно поглядела Аврина. — Ифана тебе не поможет, — стальной, уверенный тон, жест полнейшего отрицания. — Ты её обходи. У неё злая воля. Ты ещё молода, ты с ней не справишься. Хотя… — сощурилась она. — Ой, — вздохнула.

— А Аврина? — полюбопытствовала Мауна.

— Я справлюсь, — важно кивнула мастерица. — Она как огня боится таких, как я. Я иду — она в норки прячется.

— Вряд ли Ифана боится огня, смею отметить, — чуть улыбнулась Мауна.

— Это другой огонь.

Аврина вздохнула.

— Вон, даже пальцы потолстели. Трудно работать такими пальцами, — пошевелила ими перед собой. — Эхе. Но ничего. Мне на Возвышение скоро, а я не пойду, дальше буду служить.

— А разве так можно?

— Та я договорюсь, или подкуплю. Сделают мне бумажки, что я на пять лет моложе, и делов.

— Возможно, ученицы могут помочь? — посмотрела на её пальцы Мауна, что были не такими уж ужасно толстыми. Она знает, что мастерицам нужны чистые ладони и хорошие пилки для когтей.

— У меня были, — снова важно кивнула Аврина. — Раз, два, три, — показала три пальца. — Все уже выросли, все разъехались. Я в Сидне немного была, там у меня ещё четвёртая была, Миресли.

Аврина поставила руку на стол, но не просто поставила, а подложила под неё белую тряпку. И в дверь снова постучали, по стуку Мауна узнала — Тоя. Они так-то мало сейчас пересекались: несколько утр, когда Тоя делала ей Встречу; и ещё она с ней мылась в ванне, только с ней. А стрелять Мауна уж ходила сама. Всё. Полдень, но Тоя как раз пришла её мыть — Мауна обрела привычку купаться по два-три раза в день, ей после блужданий всё казалось, что она — вся грязная.

Вошла Тоя, Аврина тяжело обернулась; Тоя застыла. Так прошло несколько мгновений: Мауна смотрит на Аврину; Аврина на Тою; Тоя на Мауну.

— Хозяйка занята, мне позже быть?

— О, — обрадовалась Аврина, словно увидев очень старую знакомую. — Иди сюда, чего стоишь. Не стой, иди, давай.

Тоя осторожно пошла вперёд, и бодрее, когда Мауна свершила ей жест.

— Ага, — оценила её Аврина, — а ну покрутись.

Тоя беспомощно поглядела на Хозяйку.

— Сделай, как просит мастерица, Тоя, — кивнула Мауна.

Тоя покрутилась круг себя.

— Ага. Подними всё. Платье подними. Да выше-выше, ещё, да всё подними. Ещё крутись.

Тоя снова покрутилась, Аврина поймала её за хвост, пощупала. Почему-то именно в этот момент она решила представиться, пойманная за хвост и ко всем задом:

— Дхаарка Тоя, порода Мрамри, отвечаю Вестающей-Хозяйке блистательной Ваалу-Мауне, — отошли её уши назад, пока глядела в сторону-вверх.

— Дха-а-рка Тоя, — задумчиво трогала основание хвоста Аврина. — На мрамрийском, значит, орать будешь, — посмеялась, а затем чихнула, неведомо как успев снять себе ещё тряпку и приставить к морде. — А ну это, это сними, — показала на мрамрийский пояс.

Тоя сняла, Аврина взяла, теперь приставила ей ладонь к животу. Взгляд у неё стал отсутствующий, блуждающий.

— Ага. Теперь лапы расставь. Пошире. Вот представь себе, что здесь тазик стоит, меж лапами.

— Я такое могу, — даже уверенно ответила Тоя, и всё сделала.

Аврина оставила ей подол в покое и что-то долго доставала из-за пояса, постанывая и тяжело дыша. Затем намазала себе что на палец, долго так, придирчиво.

— Только ко мне повернись, вся. Ага. Чуть вперёд. Вперёд наклонись, вон обопрись о стол. Ага. Не бойся, — и Аврина снова полезла ей под подол.

— Фус, — не ожидала вот такого Тоя, вдохнула и застыла, впившись когтями в стол. Она испуганно глядела на Хозяйку. И вообще, её там не никогда не беспокоили, все годы, а тут пошло-поехало каждый день, да что ж такое.

Мауна с интересом всё наблюдала.

— Трое, — прикрыла глаз Аврина. — Всё сыновья, — и вытащила палец, дальше его утирала. — Долго орать будешь, первородка. Но ничего.

— Она беременна? — спросила Мауна, но что тут спрашивать.

— С недельку. Может, вторую. Раз у вас всё хорошо, то я пошла. Ваал в дни, будьте здоровы, — Аврина встала и ушла себе.

Тоя смотрела на дверь, как и Мауна.

— Кто это был, Хозяйка?

Мауна ответила не сразу. Что тут ответишь.

— Мастерица жизни.

— Так она… сказала… что я… что у меня львята есть? — очень несмело спросила Тоя.

— Тебя что-то удивляет?

Та загрызла когти, испуганно улыбнулась, и даже забыла ответить Хозяйке.

Но вот всё это ожидание-сидение кончилось, и, наконец, приехали те, кто должен был приехать.

Присутствующие: Ваалу-Мауна; Ваалу-Веста (Вестающая, Марна, Та-о-Ком-не-Говорят); Проводник Воли Императора (один из трёх); заместитель главы Тайной Службы Империи; и сам глава Палаты Дел Ашаи-Китрах и Охранения Веры. Серьёзная компания, только Высокой Матери не хватает, но она «незримо тут», как уверила Веста (просто невозможно приехать, она на юге, в Мистфальне).

Веста сидит рядом с Мауной, почти как Нэль, она иногда поглаживает её по руке. Напротив них: тайник, Проводник (в центре), палатный. Мауна выглядит странно, необычно для Вестающей на такой встрече: на ней только простенький пласис, несмотря на целый гардероб от Нэль, кольцо и венец с подвесками. Амулета нет (а откуда ж его взять — в дилижансе ведь остался); зеркальца нет (обычные не положены, а зеркальце Вестающих ещё не достала, в лавке такую вещь не купишь); стампа нет (в дилижансе снова-таки). Но сирна есть! Сирна не её, а Амаи. Также Мауна — единственная, кто приказал себе принести поесть-попить, и без стеснения грызёт орешки, хотя это как бы сейчас не пристало.

Обычные представления-вежливости-формальности, как доехали, ничего, хорошо. Всё, на самом деле, вполне просто, даже камерно. Всех помощников, свиту, прочих — вон.

Проводник поставил перед собой небольшой ящичек, а ещё бумаги. Лев с доброй, широкой, усталой мордой, из старых Сунгов, грива необычно взъерошена, даже неухожена.

— Он приехал? — вдруг спросил у тайника, сильно нахмурившись.

Тот кивнул. Выглядит, как и положено тайнику: узкий рот, узкая морда, непонятнейшая внешность, словно его нарисовали как набросок, а не вполне льва.

— Да, Проводник.

— Хорошо. Что ж.

Веста осанилась, и выдохнула, мол, ну давай, рожай своё «что ж». Мауна ничего не сделала.

— Мы не будем ходить вокруг да около. Хочу сразу сказать, что я лично очень рад, что изумительная выжила, — сказал, Мауна кивнула, тронула его эмпатией, и бесполезно — _запечатали_. — Мне очень жаль, что пришлось такое пережить. Думаю, сиятельная Ваалу-Мауна, у безупречной возникло много вопросов, многие из которых — неудобны, а некоторые — бросают тень на Имперскую власть в целом…

— При всём уважении, мы ровно это и делаем. Ходим вокруг да около, — перебила Веста.

Она — найсагрийка. У андарианок, например, спокойный нрав. У найсагриек — побойчее.

— Мауна, начнём: я тебе расскажу, как есть, — повернулась к ней Веста. — На тебя напали хальсиды вперемешку с гельсианскими разбойниками. Их на тебя навела Тайная Служба. Сопровождала тебя не Гвардия Палаты, а Безмолвные, что переоделись в Гвардию, потому что Палата, — Веста показала на палатного, — не могла проводить эту операцию, они не могли понять, как её исполнить, не нарушив… вообще всё, что только можно нарушить. В нужный момент Безмолвные, следуя приказу, оставили тебя саму. Организовывала и курировала всю операцию Тайная Служба. Средство: убить тебя и всё твоё сопровождение. Цель: тем самым получить повод к вводу семи легионов в Гельсию, свержения огнежрецов, уничтожения всех хальсидов, немедленная казнь уже всех пойманных хальсидов и установление домината в Гельсии, вместо протектората. Я ничего не упустила? — хищно спросила Веста.

Так и планировалось: всё сказать, как есть. Но все трое светских замялись и просто закивали головами.

— Мне это рассказали сегодня поутру. Теперь ты это тоже знаешь.

Мауна молчала, перебирая коготки. Неудобная тишина. Проводник встал и выложил из ящика: сирну Мауны; зеркальце Мауны; амулет Мауны; стамп Мауны; два венца Мауны; почему-то головную накидку. Поглядел в него, на дно:

— Там есть ещё три книги. И шкатулка.

Сирна вернулась на пояс (проверила, это она: «Ваалу-Мауна, Ашаи Вестания, во Славу и Кровь»), теперь их целых две; стамп вернулся на пояс; зеркальце оказалось без защиты и оно треснуло, Мауна погляделась в него:

— Зеркальца нельзя брать в руки самцам.

— Прошу прощения, безупречная, — извинился Проводник.

Амулет вернулся на шею. Венцы и накидку просто отложила в сторону.

— Попрошу шкатулку.

Взяла её, но она на ключ, закрыта. А ключ у нее потерялся там, в дилижансе. Потрясла, навострив ухо, зашуршала ткань, забился конверт. Хорошо.

— Легионы-то хоть ввели? — спросила Мауна.

Наверное, не этого вопроса все ожидали; тайник даже заулыбался. Её снова тронула Веста:

— Ты выпала из жизни, — мягко погладила Мауну, нежно, — через тебя Вести не идут. Ввели, огнежрецов в Насаре побросали в тюрьмы, хальсидов сожгли — как они и любят, — с мщением молвила.

Как ручеек охотно течет туда, где есть ложбины, так и Проводник увлёкся в это русло, стараясь всячески избегать неприятных обсуждений, объяснений, вопросов; оттянуть их:

— Сначала по Империи разослали трагичную новость, что Вестающая погибла, несмотря на охрану. Но вот, волей Ваала, теперь расходится славная новость — Вестающая выжила.

— Несмотря на охрану, — Мауна не удержалась от сардонической ремарки. — Не проще было просто разослать новость, что Вестающая погибла, и тут же всё нужное провернуть? А саму Вестающую и её Семью не трогать, пусть себе живут и даже служат Империи? Как будто гельсианцы будут проверять, как будто им будет дело.

Веста тяжело вздохнула.

— Не проще, — ответил тайник, еле-еле покачиваясь из стороны в сторону. — Всё не для гельсианцев. Всё для убеждения тех многих в Империи, кто был против превращения Гельсии из протектората в доминат, — он чуть дёргал головой, когда говорил, болтались стяжки гривы. — Они уже не против.

— Искусство убеждения… — пожала Мауна плечами. — Никогда им не владела. И, увы, стала его жертвой. Я не сильна в политике, слишком молода. Но с протекторатом Гельсия было всё не так плохо, насколько я могу судить.

Теперь тяжело вздохнул Проводник:

— Я оставил бы эту сложную тему, безупречная. Теперь будет доминат Гельсия, и посмотрим, как с ним будет всё плохо.

— Всё плохо. Как всегда.

Ну, посмотрела Мауна на тех троих. Вы будете объясняться, или как? Нет?

— Чем же я и моя Семья не угодили? Почему именно так?

— Повод к войне. Протекторат-доминат.

Веста скрылась, потирая глаза пальцами.

— Скажем так, некоторые особы продвинули эту идею, в том числе из Тайной Службы и так далее, и убедили Императора, что Вестающая так может сослужить Империи и Сунгам. Все наши жизни в Его руках. И я сразу скажу, что теперь все сожалеют о принятом решении, а особенно Император. Он увидел, что спасение безупречной Ваалу-Мауны — знак от Ваала.

— Можно было мне просто приказать, если Император требует моей смерти за Империю. Я бы поехала сама, а хальсиды бы сделали что полагается.

— Так это не делается, — заотрицал тайник, нет-нет.

— А как делается? Вот так? Ну вот, я жива, — показала на себя Мауна.

— И это чудесно! — поспешил Проводник. — Ваал не позволил, всё получилось даже лучше. С Гельсией всё пошло вперёд, Гельсию давят, Ваал не дал Вестающей сгинуть, слава Сунгов, поражение хальсидов и огнежрецов.

Нагребла себе орешков-сухофруктов в кулак и стала их поглощать. Мауна думала, её взгляд блуждает, она думает.

— Почему Семью в Шатте отравили насмерть?

— Эксцесс исполнителя, — ответил тайник.

Кажется, наиболее неприятно всё это именно палатному. Как посмотришь на него — так аж жалко становится. Кажется, его страшно тяготит эта совершенно отвратительная история.

— Профу разшвить это, — громко хрустела Мауна, и даже предложила похрустеть Весте. Та вежливо, мягко отказалась.

— Их не должны были отравлять, только вызвать расстройство на пару дней. Но исполнители на месте перестарались, поняли всё по-своему, и отравили их насовсем.

— Тайная Служба, вижу, нас не очень любит. Впрочем, я тоже послала сиру Каррису справедливый упрёк.

— Сиру Каррису? Могу узнать, кто это? — нахмурился Проводник.

— Сир из Тайной Службы, возможно, поможет нам узнать? — посмотрела на тайника Мауна, указала на него.

— Простится, превосходная. Я знаю много Каррисов, мне нужны более точные данные.

— Это тот Каррис, который был любовником Ваалу-Амаи, и донедавна — Ваалу-Шиалы. Я убила его перед отъездом в Гельсию.

— Вот как, — не впечатлился тайник.

Веста, если и впечатлилась, то не подала виду. Палатный мучительно пытался понять, что происходит. Проводник начал думать, что всё это значит.

— Могу узнать мотив? — спросил тайник.

— Личная неприязнь. Смерть Ваалу-Амаи. Попытка сплестись с Ваалу-Шиалой и, тем самым… В общем, будем считать, что мы с Тайной Службой достойны друг друга.

— Хм. Убит. Значит, плохо работал.

— Убийство Семьи Ваалу-Амаи, два года назад, — вдруг спросила Мауна. — Оно связано с моим?

— Мы разглядываем только наш инцидент. Какое отношение к нему имеет столь старая история? — и себе спросил тайник.

Снова неловкая тишина.

— Давайте к конструктиву, и давайте забудем старые обиды, — вот так предложил Проводник. — Мы все должны служить на благо Империи.

— Всё верно, — пригладила Веста Мауну, по ладони.

— Согласна, — согласилась Мауна.

Всем, кажется, полегчало.

— Мы пришли к взаимопониманию, — определил Проводник. — Прежде чем я зачитаю Повеление Императора, что прямо указывает дальнейшую судьбу нашего текущего дела, я хочу обрисовать кое-что для вершительной Ваалу-Мауны. Смелые действия. Упорность, сунгмара, ярость истинной Сунги. Нежелание кориться врагам веры. Знак от Ваала. Сиятельная отправится в Марну. Перспективы ещё определяются, но имею все основания полагать, что… — и показал на Мауну, — … личная Вестающая Императора.

Тайник не очень изумился, впрочем как и палатный. Мауна тоже не очень. Зато Веста — вполне:

— А Наамзира? — с беспокойством спросила, прильнув вперёд, аж подвески слезли с плеч и заболтались в воздухе.

— Очевидно, что поедет в Гельсию, куда направлялась сиятельная Ваалу-Мауна. Думаю, именно такой будет воля Императора.

Вдруг тайник обнял рукой Проводника, ну прямо как любовника, и тот явно неприятно удивился эдакому обхождению; впрочем, не пошевелился; ему что-то прошепталось на ухо, и тайник снова стал сидеть очень обычно, как ни в чём ни бывало.

— Вот так. Превосходная? — поглядел на Мауну Проводник.

— Воля Императора. Польщена и притихша, — что ещё могла сказать Мауна.

Веста заёрзала, поглядела на Мауну, задумалась себе. Мауну перестала трогать по руке.

— Хорошо. Я тоже вижу это… перспективным. И логичным. И, кое-что ещё. Иди скажи, чтобы он вошёл, — это Проводник сказал палатному.

Несколько долгих молчаливых мгновений. Веста о чём-то думала, глядя в окно, теребя амулет. Тайник делал домики из пальцев. Проводник изучал взглядом Мауну, любопытно ему. Мауна вспоминала Амаю, пожирая орехи в одиночестве. Некстати вспомнилось: «Суки, суки, суки, суки». Ну чего ж суки, Амая. Ну право. Все хотели как лучше, вышло как всегда. Каждый пытался что-то там сделать. Надо хоть…

Громко вошёл палатный и тот, кого Мауна узнала мгновенно, хоть он и не был уже в своём фарсовом Палатном облачении — ярл Кайрис-Тарраз, теперь уже в облачении Безмолвного. Палатный пошёл на своё место и сел, а Безмолвный встал посреди комнаты.

— Ярл Кайрис-Тарраз, Безмолвный Императора, — представил его Проводник.

Мауна решилась мгновенно, она не взвешивала. Как хорошо, что есть две сирны, не одна. Ваал мой, рукава пласиса надо совсем спустить, тогда спрячешь. Как же её незаметно вынуть?

Она ударила рукой по тарелке, и немногие оставшиеся орехи покатились по полу. Никто не удивился — все восприняли, как волнение от очень неожиданной встречи, эдакое телесное «ах!». Мауна полезла за тарелкой, да ещё провозилась с ней там, на полу, неуклюже.

— Полагаю, меня этот лев уже хорошо знает, — справилась с тарелкой, да и всем остальным. — Должна заметить: более разумное решение с его стороны — не попадаться мне на глаза.

— Оставим за хвостом эту враждебность, превосходная. Он выполнял приказ, — так всё оформил тайник.

«Как это сделать? Он меня перехватит. Пересилит. Надо… надо как Арзис! Арзис! Сзади и подло. Но как его повернуть к себе хвостом? Как всё сделать? Ваал мой, где же ты, мой Арзис, когда ты так нужен, моё живое оружие, мой львина, мой… », — не додумала. — «Я — дура. А ты можешь».

— Каковы его цели здесь?

— Он желает разрешить между вами все недопонимания, — а сейчас заговорил палатный, в первый раз.

— Естественно, — сказала Мауна, и встала.

«Арзис, будь здесь со мной, даже если тебя нет. И ты, Амая. Вообще все будьте со мной». Некогда в уме перечислять всех, кому здесь следует быть. Она подошла к нему сама (!), даже вполне близко, вот как подходят, чтобы дать руку для поцелуя кольца.

— Вершительная, я хочу извиниться, — вот так и сказал, доложил.

Ну вряд ли хочет. Приказали извиниться — будет извиняться. Прикажут её убить — убьёт. И так далее.

— В таком случае, я требую: снять нагривник; встать на колено; склонить голову; поцеловать кольцо.

Требуется воплощение. Очень сложно атаковать идею, она аморфна, эфемерна, убегает. Надо атаковать воплощение. Этот и будет воплощением всего. Пусть будет он.

Приказ очень прост, и Безмолвный принялся его исполнять. Извинение требует жеста, поступка? Ладно, пусть будет такой.

«Только бы вошла», — подумала Мауна.

Сирна пошла ему в загривок просто отлично, несмотря на короткий, торопливый замах. Мауна не стала отпускать её, а дожала, села сверху на него, поводила ею туда-сюда, насколько могла. Если и есть идеальное убийство сирной, то вот оно — тот только ухнул.

— Таар, Анвейса, — Мауна хотела второй именно её, — Мелим…

— Ваал мой, Мауна! — первой заверещала Веста. Она к такому не привыкла, ну ничего, с Арзисом побродишь — как-нибудь свыкнешься. С ним вообще весело, попробуй как-нибудь.

Там остальные повскакивали со стульев, и такое прочее.

— …Мизури, Атрисса, Уруз, Манару, Харг, Талмар, Сиигр…

В комнату вбежали ещё головы, ну и ладно. Мауна вытащила сирну, отряхивала её от крови (на удивление немного) и поставила на Кайриса лапу. Все беспомощно стояли, не знали, что делать, и лишь слушали список имён и смотрели, как Мауна мотает мнемонику ладонью, с сирной в руке — чтоб никого не забыть.

— …Селестина, Бастиана. Ваал, ты направил меня к возмездию.

— Как это понимать? — спросил её Проводник. Со страхом, вполне определённо.

Мауна молча показала на тело, всё ещё держа сирну в ладони. Вот, прошу, понимайте это.

— Всё имеет цену, а особо — слом доверия.

— Но зачем именно так?

— Эксцесс исполнителя, — не удержалась Мауна, утирая сирну андарианским платком (с дырой, что сделала Тоя, там, у причала). — Видит ли Проводник Воли, в своих скитаниях я обрела некоторую решительность, вполне нелишнюю для всякой Ашаи, что служит Империи и Сунгам.

Затем спрятала сирну в ножны; ножны знакомые — это оказалась её сирна, не Амаина; до этого она даже не отметила, чью сирну взяла.

Тайник на всё это смотрел даже с интересом, очень так любопытно покачивая головой, словно одобрял. Палатный тоже не очень побивался, и смотрел на Мауну просто с восхищением. Проводник явно привык к грязным делам иного толка, поэтому отойти от всего сразу не мог. Он кивнул своим, и они все вышли, а ещё утащили за собой мёртвого Безмолвного. Осталась только Веста.

— Ты крайне ожесточилась, Мауна. Это может повредить сестринству, и вообще всему, — несмело подошла она, медленно.

За дверью шёл спор.

— Разве сестринству не повредит то, что нас привыкнут предавать самым подлым способом? Надо повод к войне? Бросим в огонь Вестающую. Надо ещё какую-нибудь дрянь? Ещё парочку. Они даже этого честно и толком сделать не смогли. Вещи надо делать… хорошо.

Троица вернулась. Как ни удивительно, они вернулись к своим местам; их примеру последовали и две Вестающие.

— Превосходная, он выполнял приказ Императора.

— Каждый несёт ответственность за свои решения, — отстранённо ответила Мауна, не потрудившись уточнить, кто этот «каждый». — А также плохо выполненные приказы, — здесь Мауна уж уточнила, кто именно. — Сделал б хорошо — мы б не беседовали.

— Такое варварское убийство в стенах Имперской крепости — не… выход.

Мауна парировала любое, уверенная:

— Империи не нужна Вестающая, что не отомстит за свою Семью, потому что Семья — маленькая Империя, как и Вестающие: мы ж зовёмся Внутренней Империей, позволю себе напомнить.

— Он пришёл извиниться, — Проводник не мог бросить роль адвоката, но Мауна уже понимала, почему. Он покупал, выкапывал себе доводы, чтобы и это пройти-проехать. Очень уж хотелось всё оставить за хвостом и двигаться дальше, жизнь-то идёт.

— У него не нашлось головы и чести не попадаться мне на глаза.

— Он служил Империи, — речи Проводника заходили по кругу, бессильно.

— Я тоже служу Империи, мы оба рисковали жизнью. Я рискнула и выжила, он рискнул предать Вестающую — и вот.

— Он был ценен Империи, Императору лично.

— Пусть на его место ставят того, кто не побоится сделать всё собственными руками.

— Что ещё мы могли ожидать, — убеждённо заговорил палатный, — выбрав в качестве цели этой провальной и предательской операции, — стучал он по столу, неслабо, — Вестающую андарианской старокрови? Каждый, кто это присоветовал Императорскому Двору в качестве модуса действий, должен быть наказан.

Ни у кого комментариев и возражений не нашлось.

— Давайте так: полагаю, все со всем поквитались, — сказал тайник.

— Теперь уже все со всем, — полностью согласилась Мауна. — Всевечное Согласие восстановлено.

Веста, она вообще вся потемнела, видимо очень впечатлилась видением чужой смерти:

— Мда. Императорский Двор решил убить Вестающую, потому что потому. И эта же Вестающая, которая вдруг стала личной Вестающей Императора, убила одного из ярлов Безмолвных Императора. Одним словом — добро пожаловать в Марну.

Тайник засмеялся, палатный погрустнел.

— Мы всё определили, на всём сошлись. Давайте зачитаем Повеление Императора — сказал Проводник, и все встали.

— Прошу понять, но я выйду, — вдруг начал уходить палатный, и показал на стены, на двери. Тайник остался.

Проводник немножко выждал, и продолжил. Читать он стал тихо, даже слишком:

— Волей Ваала, именем Императора, во славу Сунгов. Имперская тайна. Повеление о разрешении последствий Гельсианского инцидента, касаемых блистательной Ваалу-Мауны, Ашаи Вестания, и её спасении, волей Ваала и во славу Сунгов. Первое: сообщить блистательной Ваалу-Мауне о всех деталях инцидента и всячески способствовать возврату блистательной Ваалу-Мауны в сестринство и обычную жизнь Вестающей. Волей Ваала.

— Во славу Сунгов, — все сказали, чуть поклонились.

— Второе: указать всем затронутым инцидентом сторонам о высокой необходимости соблюдать Имперскую тайну во всём, что касается оного инцидента. Волей Ваала.

— Во славу Сунгов.

— Третье: перевезти блистательную Ваалу-Мауну в Марну при первой возможности, согласовав это с блистательной и сестринством Ашаи Вестания. Волей Ваала.

— Во славу Сунгов.

— Четвёртое: ликвидировать оставшихся в живых подчинённых («Семья»), что служили Ваалу-Мауне во время инцидента, во избежание нарушения Имперской тайны. Волей Ваала.

— Во славу Сунгов, — все сказали, но без Мауны. Ей некогда: Мауне мякнут лапы.

— А именно, — добавил тайник, и начал читать с бумаги: — Истинный Сунг Арзис, Истинный Сунг Тай, дхаарка Тоамлиана, а также Истинная Сунга Мирьянфа. В виду этого всячески помочь Ваалу-Мауне с набором новых постоянных подчинённых, то бишь «Семьи».

— Я хотела бы здесь… Я хотела бы здесь… — Мауна не знала, как ей сказать, как вот так вот вывернуться, и все обратили внимание, что молодая Вестающая вдруг утратила свою уверенность хищницы. — Здесь я… — не скажешь «возражаю», Велению Императора не возражают. — Я не понимаю.

— Они знают слишком много, — это тайник.

— Не убивайте их. Пожалуйста.

— Я понимаю сентиментальные чувства. Но они знают слишком много, и видели слишком многое, — это Проводник.

— Смотрите, — выставила Мауна перед собой руки, и она заметила, что одна из них дрожит точь-в-точь как тогда, у Амаи, — смотрите. Истинный Сунг Арзис. Самоотверженно спас меня, ни разу не бросил, шёл на все… использовал все возможности, совершал всё немыслимое. Ну как Империя может приговорить к смерти такого льва, кто так соблюдал Вклятву? Он будет молчать, я уверяю, под мою ответственность, я клянусь Ваалом.

— Ну мы ж не можем просто взять и… изменить Повеление.

— Смотрите: Тай. Когда напали на кортеж, он направил повозку к реке, что спасло меня. Он задержал хальсидов, пока мы с Арзисом убегали в лес. Там была речка… Мы бежали, так, вниз-вниз-вниз по реке… Потом он сам спасся. Он хороший телохранитель, ну в самом деле.

— Хм.

— А Мирь, Мирьянфа: она вообще вклялась после всего, она ничего не знает вообще. Она не была в кортеже, она из Верина, я её под Верином вкляла. Она — очень полезная львица, знает много языков. И у неё есть дети, дети. Дети есть.

— Хм, — ещё раз хмыкнул Проводник.

— А Тоя, она…

— Тоя — это кто? — нахмурилась Веста.

— Это, так полагаю, дхаарка Тоамлиана, — провёл когтем по списку тайник.

— Мауна, это даже не стоит обсуждать, времени не стоит, ну право, — отмахнулась Веста.

— Нет-нет-нет, — выставила Мауна руки, — выслушайте. Она… — подумала. — Она — блистательная служанка, самая лучшая сейчас в Империи.

Тайник посмеялся.

— Понимаю привязанность, понимаю преувеличение, — по-доброму заметил Проводник.

— Мауна, это уже просто смешно, — укорила Веста.

— Что ж такого блистательного сделала эта дхаарка Тоя? — полюбопытствовал тайник

— Она… она однажды сделала мне суп, и мы утром его ели, — сказала Мауна, глядя в никуда.

Снова смех.

— Эти события действительно повлияли на блистательную. Я уверен, что надо отдохнуть, — сочувственно отметил Проводник, добрые глаза.

«И Амае надо было отдохнуть», — подумалось Мауне.

— Это будет очень мягко, — мягко говорил тайник, — пусть превосходная не волнуется, никаких излишеств. Они уйдут очень спокойно и без боли, во сне, никто ничего не поймёт.

— Я вас умоляю. Не надо их. Они будут молчать, я клянусь, я за всем прослежу, я всё сделаю.

— Хм.

Тайник, Проводник, Ваалу-Веста — они все переглядывались, пока Мауна смотрела в низ и лихорадочно думала о своих Семьях, дхаарках, и таком прочем.

— Мы могли бы побеседовать наедине, — вдруг предложил Проводник. — Возможно, я смогу убедить блистательную в кое-чём. Да-да, высочайшая Ваалу-Веста, львица тоже. Да. Трапеза, трапеза, я тоже вскоре присоединюсь.

Взяв себя в волю, Мауна собралась. Надо быть волевой, надменной, требовательной. Ну надо, и всё тут.

— Мы можем на «ты» и без номена?

— Да, конечно, — согласилась Мауна.

— На что ты готова пойти ради этого?

— На всё.

— Я не могу сделать этого просто так, мне нужно будет нажать на многие рычаги, чтобы внести некоторые поправки и всё обосновать.

— Я понимаю.

— Хорошо. Я сейчас подумаю, что можно сделать… Хорошо, я подумал, — Проводник, быстрый на мысль, не стал терять много времени. — Откажись от позиции Императорской Вестающей.

— Да, — вмиг согласилась Мауна.

— Ты не будешь как-либо укорять Наамзиру, поднимать эту тему с ней, вообще ничего никогда нигде.

То ли Проводник проболтался нечаянно, то ли нарочно, но сказал именно так: «Укорять Наамзиру».

— Да. Я всё всем простила, никаких ресентиментов. Всё.

— Хорошо. Эта… — посмотрел на бумагу, оставленную тайником. — …Мирьянфа, она ничего не знает, верно?

— Нет, — убедительно заотрицала Мауна, — я её вкляла значительно позже инцидента.

— Значит, Тай и Арзис — телохранители, верно? Истинные Сунги… — задумчиво смотрел на список.

— Да.

— Отважные Сунги, верно?

— Да-да, — полностью согласилась Мауна.

— Хорошо. Держи их под лапой. Не дай им протечь. Сделай что угодно, хоть рты им зашей. Я смогу это оформить и представить: героическая Ашаи, отважные Сунги. Должно сработать.

— И дхаарка Тоя, — заторопилась, заторговалась Мауна, хоть ни разу в жизни воистину не была на рынке.

— Нет, нет, — устало оскалился Проводник. — Зачем. Это я никак не обосную. Нет.

— Пожалуйста, — уже совсем унижалась Мауна. — Я просто снова поеду в Гельсию служить Тринадцатому. Или куда угодно.

— Ну право. Да нет же. Это все… сантименты, не пристало так. Почему мы вообще об этом говорим?

Мауна замолчала.

— Мне надо будет с чем-то придти к Императору, другим Проводникам, ещё кое-кому. Я ж не могу придти и сказать: вот, Мауна убила Безмолвного, да ещё совершила по пути в Верин некоторые… сомнительные шаги, — намекнул он на то, что, наверное, что-то знает о непростом странствии, — да ещё идёт против Повеления убрать всю свою Семью, и даже дхаарку из неё оставляет, выкидывая прочь высокие интересы Империи. Тем более, её ты вытащила из хальсидского плена, она никак не участвовала в твоём спасении. Уже ума не приложу, зачем, — и здесь он кое-что знал.

Мауна молчит.

— И хорошо. Ты сможешь забрать тех троих, и поедешь обратно… где была прежняя обитель…

— Листигия, Луна Охотницы.

— Да, а потом снова в Гельсию. С дхааркой всё будет хорошо, она останется тут, ей скажешь, что позже поедет, что так надо. Тайная служба всё сделает предельно аккуратно. Они хорошо знают своё дело.

Долгое молчание. Наконец: гладя рукава пласиса, Мауна сказала так:

— Проводник, я тут подумала: раз всё-таки надо её убрать, то я сделаю это сама. Это будет честно, я сделаю всё так, чтобы из её смерти была польза мне и сестринству.

— То есть?

— Обеты запрещают ответ. Есть одна вещь.

— Тем лучше. Всё, пусть сидит в крепости, делай, что считаешь нужным и полезным. Но это надо сделать сегодня, максимум — завтра. А как тогда с Наамзирой, всё как мы договаривались?

— Безусловно, всё в силе. Не нужно пускать волны по сестринству.

— Очень верно, — засиял Проводник.