Антро львиная проза: Священная Стрела (джен)

— Ну ты посмотри, хотел сходить в Льван, купить кой-чё, к кузнецу зайти, и болваны на вратах не выпустили. Говорят, до распоряжения Хозяйки все как-бы сидят, — жаловался Арзис Таю.

Тот неопределённо кивнул, потягивая пиво. Ну раз, то так.

— Значит, поедем скоро куда-нить.

— Да поскорее уже бы, — маялся Арзис от безделья в этой крепости. Даже Тою поднадоело каждый день мучить.

Они уселись в том, что здесь, в крепости, назвали столовой; им с Хозяйкой выделили пол-этажа.

Тоя пряла рядом, стоя крутила веретено, у неё смешная привычка закусить язык и усердно что делать. Она очень хотела что-то связать, какие-то прожекты, и хоть в этом не было необходимости, но говорила, что нить «спрядёт сама-сама».

— Той, дай мне ещё нити.

Это Мирь, она свечки делает, любые, и пахучие — тоже. Мауна оценила её свечки по великому достоинству, Мирь говорила, что у её матери было такое дело — делала свечки и продавала, и львёной она только то и делала, что свечки. Поэтому — ходила ко всяким читающим головам. Поэтому — переводчица. Она рассказывала, что можно даже ядовитую сделать. Делаешь такие, жжёшь день за днём, и будет тебе всё хуже, и хуже.

Арзис оттягивал дело с женитьбой, ибо думал, что со дня на день уедут, и нечего соваться для этого во Льван. Но решил: ну его, делов-то на полдня, не больше.

— Меня тоже сегодня не выпустили наружу, я воды хотела набрать. Сказали сидеть-сидеть внутри, — отметила Тоя.

Арзис стукнул по столу.

— Всё, Тоя, надоело, кольца надо тебе снимать. Завтра попрошусь у Хозяйки, она устроит нам пропуск и пойдём во Льван, я узнал тут есть одна церемониальная Ашаи, да и не одна. Она быстро всё устроит, намекнём, что мы от Хозяйки, — подморгнул ей.

— Хорошо. Ой, я тогда завтра оденусь.

— Ла, не надо, одевай всё самое плохое, — посоветовала Мирь. — А хорошее возьми с собой в мешок.

— Почему? — испугалась Тоя.

— Ашаи тебя разденет всю и всё бросит в огонь. Кольца с ушей тоже, амулеты, всё. Хотя нет, кольца, наверное, просто заберёт. Ты ему голая достанешься, и всё, одевайся потом.

— Вот и бухнём, — нашёл и свою радость Тай.

— У тебя, Арзис, метрика есть? — спросила Мирь.

— Не. В Листигии, кажись — почесал он гриву, стараясь припомнить, где эта метрика.

— Э, не, ла. Пойдёшь к Хозяйке, скажешь, что тебе бумагу какую-то вып…

Зашла Мауна. Ничего себе, такой Хозяйку они ещё не видели — вся разодетая, просто как Императору, алый-алый пласис. Маска-лиса в руке, какая-то шкатулка в руке. Всех особо впечатлила чёрная вуаль, до самого пояса, Арзис такой никогда не видел (но видел Тай).

— Ого, Хозяйка, едем куда? — с надеждой спросил Арзис.

— Скоро, сейчас поедем.

— Да! — стукнул Арзис по столу, Тай одобрительно поднял кружку.

— Мирь, оставь всё, иди со мной.

Мирь ушла.

— Оделась на молчание, — сказал Тай. — Молчать сейчас будет.

— На миненин?

— Миненин, — кивнул Тай, и они оба рассмеялись. — Пивка будешь?

— Давай.

— Мож во флис сыграем?

— Давай.

Так и сидели, но не очень долго, потому что пришла Мирь:

— Хозяйка сейчас в _миеине_, будет молчать. Слушайте сюда.

Пошли распоряжения от Мауны-Мири. Упаковать то-то и то-то в сундуки. Экипаж, лошади. Но только сами. Тоя, будь тут, занимайся своим делом.

Делом так делом. Тоя хотела накрутить побольше нити, она насовала себе за пазуху побольше овечьей шерсти и начала ходить по комнате, выглядывая иногда в окно, представляя себе, как завтра выйдет замуж. За Истинного Сунга! Как жаль, вот бы мама Ири видела, сестра, тётя Селе и тётя Басти. Надо будем попросить, чтобы Арзис помог написать ей письмо маме. Или… ой нет, Тоя несмело отмела такую мысль. Попросить Хозяйку помочь написать, у неё такие красивые сунгские буквы. Или… это уже безумие… может, она может провестать? Нет, Ахей, ой, то есть уже скоро Ваал, ой Ваал, о таком стыдно даже просить, та ну. Нет.

— Тоя, иди к Хозяйке, — отрывисто приказала Мирь, несмотря на тихий вход. — Но не к ней. В свою комнату иди, там где ты с Арзисом.

Тоя торопливо вынула шерсть из-за пазухи, бросила всё, пошла к Арзису и себе; прошла мимо стражника, что охранял их комнату (даже вот так у них теперь!), вошла. Мауна стояла к ней хвостом, она держала зеркальце в руке и крутила его в опущенной, расслабленной руке.

— Хозяйка?

— Входи, входи, — очень негромко сказала Хозяйка. — Иди ко мне.

Тоя предстала перед ней.

— Раздевайся, полностью. Складывай всё на кровать. Снимай совершенно всё.

Чуть выждав, Тоя принялась выполнять. Но то же самое делала и Хозяйка: вуаль, накидка, обруч, подвески с ушей, амулет, бросила сирну на кровать, стамп, зеркальце (уже в защите), сняла пояс, даже шемизу сбросила, кнемиды. И кольцо с хвоста.

«Мыться?», — неуверенно подумала Тоя. Но какое мыться — ванны тут нет.

— Кольца тоже снимай, — показала Тое на уши.

— Хоз…

Та резко закрыла рот ей рукой.

— Тихо. Ты в _миеине_. Не говори ни слова. Я запрещаю. Делай.

С кольцами не заладилось: как и серебряное кольцо сестринства, Тоя не снимала их лунами. Штука в том, что их надо разжимать, и самой это делать очень трудно; помогла сама Мауна, и кое-как справились. Раз-два-три. Затем: четыре-пять-шесть.

Вот и всё, предстали так друг перед дружкой.

— Тоя, слушай очень внимательно, — тихо говорила Мауна, глядя ей с глазу в глаз. — Ты должна превратиться в меня. Ты сейчас оденешь всё моё, я тебе покажу, что и как. Ты — Вестающая Ваалу-Мауна, ты — в миеине, это значит, что ты приняла обет молчания. Ты ни с кем не говоришь, пока тебе не скажет Мирь, что можно. А можно будет далеко от крепости, — постучала лапой по полу. — Поняла?

Тоя кивнула. Ну, как бы да. И нет.

— Ты должна всё сделать хорошо. Это очень важно для… меня. Если ты ошибёшься, ты меня сильно подведёшь. Поняла?

Да.

— Это как тогда, когда ехали в Гельсию. Тогда ты просто себе ехала в дилижансе. Теперь ты снова будешь в нём ехать, только уже совсем как я. Не бойся, хальсидов не будет.

Да.

— Ты должна сойти вниз. Сесть в экипаж, с Арзисом, Таем и Мирью. И ехать. Веди себя, как я. Что бы ни происходило, веди себя, как я. И строго соблюдай _миеин_. Ты поняла, что это такое?

Да.

— Хорошо, Мауна, — сказала Мауна, — облачаемся. Бери мою шемизу. Вот так. Теперь иди сюда, к зеркалу. Угум. Садись.

Тоя села, Мауна взяла банку тентуши и кисти.

— Когда ты облачаешься, как Вестающая, и берёшь весь декорум, как Вестающая, то это… — Мауна начала внимательно водить по мордашке Тои кистью. — То это называется _дистанция_. Сейчас я… буду… тебе делать часть дистанции: узоры на мордахе. Сделаем тебе много, — обмакнула кисть.

Наблюдая в зеркале, как на её облике рождаются чёрные узоры, Тоя поглядывала на Мауну, взволнованно дыша. Мауна выглядела спокойно, серьёзно, внимательно. Она глядела на Тою так, эдак, не в глаза. Ей ужасно хотелось спросить. Ей очень-очень ужасно хотелось. Но ведь Хозяйка и _миеин_.

— Закрой глаза.

Справились и с этим.

— Чуть подними голову.

Подбородок, часть шеи — всё стало черно. Тое ещё очень хотелось сказать, что они завтра с Арзисом хотели пойти к Ашаи-Китрах, чтобы пожениться, и она хотела попросить у неё разрешения; она знала, что Арзис уже с нею говорил и что «с Хозяйкой всё хорошо»; но, наверное, завтра это не случится, потому что… вот.

Посмотрелась в зеркало. Ну тут даже не узнаешь, кто это такая. Мауна немного подула на неё, и отставила тентушь. Встала к ней хвостом, её инсигния чуть-ли не под носом; что-то на Тою нашло, хоть со времён спасения она (как могла) соблюдала правило «Вестающую без позволения не трогать», и она поставила ладонь на неё. Мауна перестала делать, что делала, обернулась вполоборота, Тоя быстро забрала ладонь и посмотрела долу. Её взор бегал по узорам ковра на каменном полу. Мауна повернулась обратно и продолжила делать, что считала нужным.

— Хорошо. Пласисы ты уже надевала на себя, насколько помню. Озорная.

Тоя невольно хихикнула. Мауна говорила всё тихо.

— Так, давай. Смотри, тут есть рукава, на них — шлейфы. Ой, нет, стой, надень ещё кольцо на хвост… Вот так. Шлейфы прячутся вот тут, в карман на тылу. Не вытаскивай их, не тереби их. Вот. Этот мой красный пласис должен быть на тебя хорош. Чуть великоват. Я потолще буду… лисуня-толстюня. Так сказала бы Амая. Жаль, она не видит, как мы хулиганим, ей бы понравилось. Покрутись.

Тоя покрутилась.

— Нет, не так. Крутись, как я, Мауна, — сказала Мауна. — Смотри.

Вестающая (?) провернулась голой, дхаарка (Вестающая?) — одетой в пласис.

— Руку вот так. Эту в пояс, эту — вверх. Ах, да, пояс.

Взялся пояс, наделся.

— Затяни себе, но не очень туго. Чтобы сойдёжно было.

Тоя снова улыбнулась, хотя не хотела улыбаться.

— На поясе есть сумка. Там ничего нет. Хотя… — покопалась в ней Мауна. — Яд есть, на шею. Тебе не надо, — отставила на столик. — Первой заткни в него сирну, видишь, слева. Вот тут есть такая штука, дырка. Вот в неё пихай. Всё. Вынь сирну, погляди. Придержи ножны левой. Вот.

Тоя вытянула, поглядела на сирну. На ней что-то написано, но это надо читать, а это будет медленно.

— Спрячь. Теперь стамп. Его за сирной носят, как правило. Его надо вязать к поясу. Не спрашивай почему, традиция такая. Я его тебе сама завяжу, ты его просто не трогай. Сделок сегодня проворачивать не будешь.

Наверное, это была шутка от Хозяйки, и Тое стало очень жаль, что она её не поняла.

— Зеркальце. Вон, оно в защите. Этот чехол, он защита называется. Вытащи его. Ой, да не так. Держи за эту… ну эту штучку. Тяни.

Тоя взяла его и даже поглядела в него, сзади за плечом встала Мауна, и теперь они обе в нём были. Правда, всё очень нестройно — зеркальце оказалось треснутым.

— На нём написано: «Воля Ваала: видящая себя видит всё». Можешь запомнить, если хочешь.

Тоя показала и себя, и Мауну, подвинув к ней поближе.

— Всё, спрячь в защиту. Его прячут за пояс справа, иногда сзади. Да и сирну можно сзади, просто там ниши нет. Давай справа.

Погляделись в большое зеркало. Вот так-так. Тоя, если честно, себя уже не узнавала.

— Теперь амулет Ваала, — надела на неё Мауна амулет. — Можешь его гладить, теребить. Если теребить цепь вот так, посильнее, по сторонам — это значит, что ты раздражена. Ходи его и дёргай, чтоб не приставали. Вот. На пласисе есть там такой ворот… вот… амулет будет хорошо… сидеть, — Мауна всё поправляла.

Мауна потёрла глаз, потеребила ухо, оценивая работу. Продолжая хлопотать нагой, туда-сюда, взяла подвески.

— Они выглядят тяжёлыми, но на самом деле ничего.

В дхаарские уши, с большими такими дырами от железных колец, кольца подвесок Вестающей вошли просто, играючи.

— Расправь их по плечам. Так. Теперь накидка. Она на хинастру похожа, но тоньше, вот… а ну уши навостри… есть. Ой, втай, обруч. Стой.

Сняли, надели обруч, исправили ошибку. Надели и накидку. Тоя уже меньше стеснялась и всё помогала.

— Так. Теперь символ _миеина_ — чёрная вуаль. Ты молчишь. Ты молчишь. Думаешь себе что-то. Замышляешь… Расправим её, ещё. Не снимай ни в коем случае, иначе найду и расстреляю в Нахейме.

Это, наверное, ещё она шутка от Хозяйки, и Тое стало ещё больше жаль, что она её не понимает.

— Теперь как быть Вестающей. Это просто. Мы возьмёмся только за _экзотерику_, на _эзотерику_ нету времени, да и не надо. Мир видит только экзо. Ходи как я. Ты видела. Поворачивайся, как я. Вынь зеркальце. Всё, ходи с ним. Держи его или ровно вниз, или на груди, отражением к себе. Показывай на то, что тебе не нравится. Покажи на меня.

Тоя показала, и неплохо.

— Очень хорошо. Видишь, изумительная Ваалу-Мауна, — сказала Мауна, — всё выходит. На всех смотри как на… на говно. Или курицу, которую хочешь зарезать. Всё. Походи ещё.

Тоя ещё походила, показала на Мауну, на окно. Мауна взяла себе кувшин, попила с него воды, оперлась задом о стол, смотрела. «А чего, неплохо выгляжу со стороны», — подумала и отставила кувшин, утёршись.

Тоя так всё и запомнила: Хозяйка, голая, смотрит сбоку, скрестив лапы, хвост у лап, пьёт из кувшина и смотрит.

— Ваал мой, чуть не забыла — сереброкольцо, — Мауна начала мучительно стаскивать кольцо с ладони. — Давай палец, левая ладонь. Ну, мы это уже проходили, да, — всё хорошо, но Мауне снова не получилось снять. — Вот же… У тебя есть та мазь кири?

Нет, покачала Тоя: она отдала её Мири. Но нашлась, хотя это такой стыд — показала зеркальцем под кровать. Мауна поглядела на жест, одобрила это своим жестом, и полезла под неё, и вытащила бутылку с олеамором. Тоя в Льване его купила, когда ещё могла выходить. Арзис рассказал и показал, что это такое. Кошмар.

— Что надо, — и теперь кольцо снялось без трудностей, и кольцо наделось на ладонь Тои. — Так… Ладони чуть выдают. Перчатки бы. С другой стороны, я перчаток никогда в декоруме не ношу, — хмурилась Мауна. — Будешь ладони в рукавах прятать.

Ну, всё.

— Так, ты уже готова. Но теперь меня надо превратить в дхаари. Это, наверное, будет сложней.

Тое очень хотелось сказать ей: «Да нет же, Хозяйка, быть дхааркой — это очень просто». Но не могла, поэтому просто замахала зеркальцем, и это было забавно; ибо ни Мауна, ни даже сама Тоя, не могли понять что она хочет сказать.

Мауна натянула Тоину шемизу, и ничего. С платьем оказалось сложней, потому что Тоя стройнее.

— Лисуня-толстюня, — всё пыталась Мауна, и как-то вышло.

Она надела и знак Ахея, прямо с кольцом на нём. Обнаружив такое несоответствие, она сняла обратно и попыталась развязать шнурок, чтоб отдать Тое. Но та показала на неё зеркальцем.

— Чего? Я тебе отдам, а ты отдашь Арзису.

Тоя-Мауна яростно замахала зеркальцем, кажется, сейчас аж вмажет Мауне-Тое по мордасам.

— Ну ладно.

Некоторые сложности с мрамрийским поясом, попробуй ещё защёлкни. В ход пошли дхаарские кольца, и они входили туго в уши Вестающей, Мауна морщилась и скалилась. Тоя нашла выход — просто намазала их олеамором.

Мауна не забыла ещё вот что — маску лисы, и натянула себе. И посмотрелась в зеркало, уставив руки в бока.

— Это я уж оставлю себе, прости. Ну, Мауна, иди. Мирь всё знает, она тебя будет вести. Всё помни. Храни тебя Ваал.

Тоя показала на неё ладонью: на кольца, на всё. Мол, зачем это? Мауна отмахнулась, посмотрев на неё искоса.

— Так надо. Иди Тоя, иди. Времени нет.

Тоя всхлипнула, что-то ей своё стало ясно-понятно.

— Не вздумай! Дистанция! Разотрёшь, растечёшь! — зашипела Мауна. Тоя-Мауна полезла обниматься, Мауна-Тоя-лиса засопротивлялась: — Держи дистанцию, не надо, не надо, иди…

Тоя покачала головой. Неа, не пойдёт.

— Не говори! Вас тут четверо, а я — одна. Ну! Всё, стала Мауной, пошла. Не подведи.

Тоя схватила её за руку, чуть не уронив зеркальце, но поняла, что поцелуй невозможен — вуаль не даст, дистанция разотрётся. И так с ней и застыла у подбородка.

Мауна отпихнула её, и вдруг Тоя осанилась и вышла; обернулась, поглядев на Хозяйку, но та уже повернулась хвостом, к окну, широко расставив лапы (снова только хлыста не хватает в руках), и лисьи уши.

Всё, стало одиноко, Мауна походила по комнате. И что теперь делать? Наверное, что угодно. Можно вот посидеть на кровати. Надумалась, вот что там дхаарки-Мрамри делают. Да, вот что, они молятся Ахею. Они с ним в интересных отношениях, менее понятных, чем Сунги с Ваалом; Ваал, это довольно простой и ясный _эгрегор_, можно его увидеть в сновидении, нет проблем. Как бы там ни было, теперь ей, наверное, так и пристало.

Мауна знает, что дхаары молятся на коленях (Ваалу не молятся, нет такой вещи вообще, это бессмысленно), но не знает почти ни слова мрамрийского, кроме «_йан_» (да) и «_Ахей, вергиб мир мейн шулд_» (Тоя говорила такое, если всё особенно ужасно; что-то вроде энграммы на снятие страха, наверное).

Ладно, встанем, даже напротив зеркала, где можно увидеть себя-лису.

— Итак, Ахей, есть просьба. Кто взывает: Ваалу-Мауна, Ашаи Вестания Сунгов.

Почесала нос под маской.

— У меня нет связи с твоим эгрегором, только с нашим, с Ваалом.

Подумала.

— И тебя я там, в сновидении, не видела. Но это ничего; полагаю, наше личное знакомство не имеет значения. Да, кстати, Ваала не могу попросить: Ваал ничего не станет делать, потому что это мы его все вместе ведём, Сунги — наша воля первична.

Потрогала себя за высокие лисьи уши.

— У тебя и мрамри, предполагаю, всё по-другому, я не сведуща, как именно, признаю. Отмечу, что Тоя ещё под твоим эгрегором. Если Арзис её не обманет и возьмет замуж, то тогда будет вскоре под Ваалом. Арзис, он честный, хоть и разбойник, и убийца.

Подняла палец.

— Ты помоги ей перевоплотиться, она спасет Арзиса, и Тая, и Мирь. Принял Весть? Спасибо.

Мирь молча провожала Тою-Мауну по коридору. Спустились по ступеням. Ей кивнул кто-то важный. Стоял вовсе не дилижанс, а лёгкий открытый экипаж, правил Тай, а ещё сидел Арзис. К экипажу ещё привязались две лошади. Какая-то охрана.

— Что, Хозяйка, Тою не берём что-ли? — спросил Арзис, когда тронулись.

Не зная, что делать, Тоя-Мауна показала на него зеркальцем.

— Ты её очень скоро увидишь, — сказала за неё Мирь.

Арзис пожал плечами, засмотрелся на крепость, потом на Тою-Мауну. Проехали ров.

— Слушай, а когда увижу? А, Мирь?

— Очень скоро.

— Эй, я серьёзно. Ну Хозяйка, ну скажи. А то я, это самое. Жениться завтра собрался.

— Арзис, я тебе клянусь кровью предков, что ты её увидишь через пару мгновений, — склонилась к нему Мирь.

— Ничего себе, ну тайны. А куда едем, Мирь? Знаешь?

— На север. Ты смотри лучше по сторонам. Проедем первый мост — скажешь, остановились ли палатные на нём.

— Так ты тоже увидишь, не?

— Ты тоже смотри.

Мост проехали, палатные — их телоохрана — не стали его переезжать.

— Проехали, те остались.

Мирь не доверилась, повернулась назад, всё сама проверила.

— Тоя, можешь говорить.

Арзис обернулся кругом. В смысле?

— Арзис, это я-я.

Тот вцепился Тое-Мауне в колени.

— Я-то думаю что-то не то с тобой! С Мауной! То есть… с Тоей. Тоя?

Тай повернулся, но Мирь сказала ему:

— Тай, не вздумай останавливаться, это смертельно опасно!

— Где Хозяйка? — потребовал Тай, не останавливаясь.

— Её приказ: ехать на север, спасаться, потеряться в Империи. Тебе, мне, Арзису и Тое. Ни в коем случае не возвращаться — это смертельно опасно.

— Так, блять, — сказал Тай, но ехать не прекратил.

— Хозяйка меня переодела в себя, — сказала Тоя, ничего с себя не снимая, даже вуаль, — сказала садиться и ехать-ехать, но больше ничего. Она там осталась, Арзис. Она оделась как дхаарка.

— Что? Зачем? Тай, ты чё-то понимаешь?

Тай молчал.

— Тай?

— Не. Так, дай подумать.

Только теперь Арзис додумался поднять вуаль и поглядеть. Да, Тоя, вся в тентуши — но Тоя. Он потрогал её по щеке.

— Что делаем? — спросил Арзис у Тая.

— Отъедем. Съедем в лесу. Или… Где-то съедем, чтоб не видно было. Дальше решим.

— Мирь, что она ещё говорила?

— Ничего больше. Там, в сундуках, есть всякие вещи, деньги. Их можно разобрать, переодеться, взять лошадей вот. И ехать отсюда прочь, как можно быстрее, куда угодно.

— Значит, всё верно… Была эта вся встреча. И нас захотели завалить после всего этого… Она устроила побег. Но зачем всё так сложно? — показал на Тою-Вестающую. — А, Тай? Чё всё так сложно?

— Не знаю. Но Мауна осталась там. И, кажется, она в жопе.

— Я ей, суке, говорил! — зарычал Арзис. Выдернул копьё, заложенное за спинкой вертикально вверх, но не знал, что с ним делать. — Я говорил, я ей говорил, чтобы мы сразу так сделали!

— Арзис, завали, не ори. Тихо.

Съехали просто возле опушки лесочка, на развилке. Кругом никого, уже дело к сумеркам. Красиво: дорога уходит вниз, всё видно вдаль. Тут-то Арзис нашел применение копью: начал им бить о землю, как палкой.

— Дура, блять! Я ж тебе говорил! — рычал он на юг. — Что я теперь, что нам теперь делать?! Я ж говорил, — копьё о землю, — что её, — копьё о землю, — хотят завалить свои же, и нас всех впридачу! Мауна! — швырнул его вперёд, хоть оно и не метательное. Сделав красивую дугу, оно уткнулось землю, болтаясь.

— Арзиссс, не надо-не надо, — Тоя его такого не убоялась и бросилась обниматься. Рисковое, опасное действо; как ни странно, он не взъярился ещё больше, — не надо, — зацеловала его. — Не ругай Хозяйку.

— Тоенька, Хозяйке пиздец, уже некого ругать, — сел он просто на траву, уткнув голову в руки, села с ним и Тоя.

— Она мне так сказала, Арзис, прости-прости, она мне так приказала… Я не хотела ехать, она… сказала…

— Ну ты бы ещё не поехала, чудно, я б тебя сам задушил, — сгрёб он её себе, абы как.

Слез Тай, слезла Мирь.

— Надо было не вести вас в Верин. Надо было взять вас и просто уйти… куда-нибудь…

Тоя гладила его, её рукава и ладони стали совсем черны от тентуши. Тай пошёл и забрал копьё из травы, протянул его молча Арзису. Тот взял не сразу — долго что-то там утирал себе на морде. Взял.

— Чё делать будем? — спросил он Тая; странный вопрос от него. Все ему его задают, а теперь вот — он.

— Бери коляску, бери львиц и езжай отсюда. Только переоденьтесь все, давай глянем, что в сундуках. Тоя, слушай, Тоя. Иди сюда.

— Да, сир Тай?

— А где она была, где ты её оставила, как?

— В нашей с Арзисом комнате была. Там она меня переодела, и сама в дхаарку переоделась, и там осталась. Кольца дхаарские даже надела, Ахея надела. С Арзисовым кольцом… Арзис, я оставила Хозяйке твоё кольцо.

— Она не сказала, зачем переоделась в дхаарку? — требовал внимания, ответа Тай.

— Нет, — ответила Тоя.

— Оставила, и оставила. И хорошо, — сказал Арзис.

Глянули, что в сундуках. Переоделись, прямо так, у дороги. Арзис набил всё на себе деньгами (их оказалось ненормально много).

— Заработал. Заработал, — приговаривал. — Наварился, блять. Просто на все деньги наварился. Просто подарок, а не работа, — стукнул по коляске, лошади испугались.

— Мы её не вытащим. Там крепость, — сказал Тай.

— Нет. Забей. Думаю, чудо, что мы выехали. Провернула какую-то махинацию наша Хозяйка. Мож, заплатила палатным. Только чего сама осталась?

— Не знаю, — смотрел Тай на юг.

— Дура потому-что. Умница, а дура. Самая лучшая дура в мире, — и Арзис поглядел на юг. — Мож, не убьют, а? Она ж Вестающая, Тай.

Тай пожал плечами и отвязал себе лошадь от экипажа. Вскочил на неё.

— Ладно, я поеду отдельно. Разбегаемся. Бери львиц и мотай.

— Ну… это… давай, Ваал в силу, — пожал ему руку Арзис.

— Удачи.

— Эй, Тоя, скажи сиру Таю «пока»!

— Пока, сир Тай! — Тоя, уже обычная, но вся потемневшая от растёртой тентуши, выглядывала из-за дивана экипажа, только глаза блестят. Мирь сидела рядом, не оборачиваясь на прощающихся самцов, подложив ладонь под морду; она пребывала вообще не здесь.

Тай поехал на восток, ну а им вроде как на север. Арзис вылез на экипаж, встал на диван лапами и смотрел туда, где крепость; туда же смотрела и Тоя. Он снова взялся за копьё, но Тоя схватила его за лапу, чтобы он не вздумал чего, он же может.

Он просто поднял копьё вверх.