Несносная Херктерент - 4. (джен)

Глава 57

Проснувшись, Марина глаза открывает не сразу. Секундное замешательство на предмет разобраться, где она находится, успешно разрешается. Вчерашний день полностью всплывает в памяти. Значит, она у Сордара, притом в доме, что им особенно ценится, хотя особо жилым и не выглядит.

Открывает глаза. Ну точно, в кресле у бассейна спала. Так как кресло изготовлено под габариты Сордара, то она расположилась в нём весьма уютно. Неприятные ощущения преобладающими не являются. Стол уж накрыт, недопитая вчера бутылка явно оставлена из соображений чёрной шутки.

Интересно, где сам этот шутничок? Оказывается, на соседней лежанке. С запотевшим бокалом. Из вредности захотелось, чтобы телефон зазвонил и (если голова Марины от звонка не лопнет) Сордара зачем-нибудь выдернули бы на линкор. Слишком уж он свеженький да сияющий. Адмирал вскидывает ёмкость в салюте.

— Проснулась, гуляка? Думал, ты куда дольше спать будешь...

— Думать за других... — выцеживает сквозь зубы Марина, поглядев на часы.

В общем-то, ещё довольно рано. Она в это время обычно и поднимается. Если, конечно, чуда не случилось, и она не проспала до второй половины дня. Часы-то на руке сейчас не морские, два раза в сутки одно и тоже время показывают.

Ладно хоть солнце врать не может. По нему время определяется однозначно — утро. Если, конечно, следующего дня, а не ещё через сутки. Но тут помогает вспомогательный циферблат на часах. Даты и фазы луны он тоже показывает. Сейчас — завтра. Теперь уже точно.

— Окунись, — Сордар кивает в сторону бассейна, — станет легче. Поверь моему опыту.

— Думала, ты пива предложишь.

— Так вон оно! — Сордар показывает глазами.

М-да, за прошедшее время появился столик с запотевшими бокалами.

— Рыбку уже разглядела? Или мозги спросонок ещё не включились? — он что, издевается.

— На зрение пока не жалуюсь, — Марина дует вверх. Кажется, с волосами что-то не то. Привычку зеркальце носить так и не завела. Сумочка, если и была, в Резиденции осталась.

— Слушай, у тебя зеркало есть?

Вскакивает с кресла. М-да, вчера стоять было гораздо легче.

— Направо посмотри.

У кресла стоит ещё один столик. На нём — круглое зеркало. Возле — какие-то косметические штуки. Вроде даже женские.

Марина наклоняется. Выглядит не настолько плохо, как сначала опасалась. Окунуться на самом деле не помешает.

В воду не столько прыгает, сколько обрушивается. Отфыркиваясь, выныривает. Сордар уже стоит рядом с бассейном.

— С тобой всё нормально?

— Я не упала, а так прыгнула.

— Оно и видно.

Сордар присаживается.

— Вылезать не думаешь?

— Сам поплавать рекомендовал.

Что незамедлительно и начинает выполняться. Марина несколько раз пересекает бассейн в разных направлениях весьма причудливыми курсами. Вроде в голове прояснилось, хотя там тумана и так не сильно много было.

Сордар помогает выбраться, почему-то глядя в сторону.

— Полотенца — там, — кивает, продолжая изучать растительность.

— Так обсохну! — машет рукой Марина, собираясь переместиться к пивным бокалам.

Сордар осторожно останавливает сестру за запястье.

— Извини, переодеться не во что, женской одежды не держу.

— Да что не так-то!

— Купальник твой. Такой надевают, когда с очень близкими друзьями плавать собираются.

Марина, наконец, догадывается оглядеть сам себя. Вот что значит, выбирала полегче! Или это диверсия Пантеры была? Фигура теперь тканью облеплена излишне плотно, подчёркивая всё, что можно и нельзя. Да и со степенью прозрачности что-то случилось... Или это Марине так кажется? Ладно, полотенце на бёдра лучше всё-таки намотать.

Сидит, взяв бокал. Сордар напротив устроился, его бокал ещё не допит, в сторону Марины старается не смотреть.

— Не думала, что тебя можно смутить подобным видом.

— Когда ожидаемо — на самом деле не смутишь. Тут всё было несколько неожиданно. Для кого спектакль планировала устроить?

— Ни для кого. Если ты не забыл, в Резиденции одни девушки, играть в стеснение или ещё во что — смысла не имеет.

— С трудом верится. Особенно если учесть... Специфичность большинства девушек. Спектакль мог быть и для одной из них.

Вместо ответа Марина отпивает пива. С упрямством у Сордара, как и Марины полный порядок. Если что-то себе в голову вбил — обратно уже ничем не высадишь. Тем более, тут и наглядная иллюстрация к ошибочной теории присутствует.

— Куда сегодня пойдём? Я остров ещё не видела.

Сордар смотрит на часы:

— Ещё некоторое время — никуда.

— Это ещё почему?

— Магазины ещё закрыты.

— Мне ничего не нужно.

— Я так не думаю.

— И чего же у великой меня не имеется?

— Сейчас жарко. Скоро будет ещё жарче. Если по острову пойдём — тебе может захотеться окунуться в общественном бассейне, фонтане или море. Я не хочу, чтобы ещё кто-то видел то, что видел я.

— Мирренский семейный произвол! Я в Резиденции ещё и не в таком расхаживала.

— Там ты за стенами, а здесь будешь вне их, — кажется, Сордар цитирует какую-то неизвестную Марине мирренскую книгу.

— И что же ты сделаешь?

— Банальную вещь. Тут работают женщины. Пошлю их к открытию в местную «Красную Кошку». Пусть купят что-нибудь их того, что на тебе видели, только из нормальной ткани, а не этого недоразумения.

— Когда они меня успели рассмотреть?

— На стол по-твоему всё само собой собралось? Женщины любопытны. Я не стал им отказывать в удовольствии полюбоваться вблизи на Принцессу Империи. Сказали, «мы думали, она старше».

— По-моему, твоя мама о роли мужчины в доме наговорила тебе много лишнего.

— Только то, чему учили её саму. И при наличии таких родственниц, как ты, это в целом оправданно.

Сордар направляется к внутреннему телефону. Марина спорить не в настроении. Тем более, ещё некоторое время не собиралась никуда идти. Придирка Сордара из разряда допустимых. Красная Кошка — точно диверсантка, наверняка с умыслом ей такую вещь подсунула. Ведь знает — ни на кого впечатление Марина производить не собирается. Хотя тут больше сама Херктерент виновата, вещи перед летом набирала и оказалась невнимательной. По этим нарядам её точно консультировали.

Да и подзабыла Марина, что Сордар, по причине пола, всегда будет смотреть на неё несколько другими глазами, чем девчонки Эр или даже Сонька. У самой разноглазой взгляд уж больно перпендикулярный.

Хотя из любой ситуации следует хоть какую-то выгоду извлечь:

— Сордар, раз всё равно видел, то, что не очень хотел, то может скажешь, каково смотрится с биологической точки зрения?

Адмирал, всё равно глядя вбок вскидывает палец в одобрительном жесте.

— Всё очень хорошо. Для местных чуть многовато, но для столичных в самый раз. Надумай спектакль устраивать — довела бы кого угодно до нужно тебе состояния. Дразнить у тебя, как и у многих почти на автопилоте получается.

— И в мыслях такого не было!

— Пока всё своё и в нормальном состоянии, это безусловный рефлекс. Может быть, даже врождённый, только начинающий работать с определённого возраста.

— Пошляк!

— Кто бы говорила, прося её груди с задницей оценить.

Марина аж рукой с бокалом прикрывается. Сордар нарочно не торопясь отправляется за новым. Херктерент ехидно осведомляется:

— Ты и своим весёлым подружкам указывал, в чём им ходить.

— Им — никогда. Хотя мне и не всегда нравилось, в чём они ходили.

— Интересно почему?

— В этих организациях не я устанавливаю правила ношения рабочей одежды.

Марина чуть пивом не подавилась:

— Слушай, я серьёзно, тебе точно надо завязать более близкое знакомство с Эридой. У вас одинаковые способности к парадоксальному мышлению.

— У разноглазой это наследственность от матери.

— Разве ты её знал?

— Присутствовал на нескольких совещаниях у ЕИВ, где она была. Вот уж у кого в голове был парадокс на парадоксе, причём в большинстве — рабочие. Язык был — жгла, как огнемётный танк. Кто ей на зуб попадался — выглядели как под струю пламени попавшие. Вроде бы, кого-то не спасли... Её, по-моему, даже Кэрдин побаивалась. Хорошо хоть, интересы почти не пересекались.

— Соправитель какой-то совершенно иной образ для дочери создал.

— Я бы тоже не захотел ребёнку рассказывать, как мать водку с кокаином глушила, чтобы сутками быть на ногах.

— Сомневаюсь, что она это делала для развлечения... Это при том кризисе было?

— Именно. Что чуть не перерос в поножовщину страшнее всех Войн Верховных вместе. Вот бы южане обрадовались!

— У них тоже чуть до новых Войн Династии не дошло.

— Знаю! — угрюмо бросает Сордар.

Звонит телефон. Поговорив, Сордар поворачивается к Марине.

— Всё привезли. Иди, помогут переодеться.

Херктерент резко встаёт, скрестив руки на груди. Глаза в щёлочки превратились.

— Я твои придирки способна терпеть только до определённой степени! Я всегда одеваюсь сама, в комнатной прислуге не нуждаюсь. Скажи, чтобы они ушли, или отсюда уйду я!

— Не злись, Марина. Признаю, ошибся. Вспомнил твой статус... Не привык к девушкам твоего уровня в гостях. Вспомнил, что маме всегда одеваться помогали. Даже в совсем несложное. Вот и подумал... — Сордар снова берётся за телефонную трубку.

Марина устало машет рукой:

— Как я устала без конца напоминать мою любимую поговорку!

— Иди в Голубую гостиную. Тут планировку тоже со Старой Крепости содрали.

— Знаешь, это я и так заметила уже, — бросает Марина уходя.

Вскоре возвращается. Встав перед Сордаром, демонстративно крутится на месте, раскинув руки.

— Что? Лучше стало?

— Намного. Особенно со спины.

— Что?! Там же почти всё закрыто теперь.

— Именно этим и лучше.

— Старый извращенец! — Марина показывает язык.

— Весёлая девушка с набережной, — в тон ей отзывается Сордар.

Марина только смеётся:

— Что тут есть, кроме твоего дома, из заслуживающего внимания?

— Внимания по какому ведомству, а то ты к деятельности многих проявляла интерес.

— Ну, допустим, по твоему родному.

— Тут опытное шестисотмиллиметровое орудие установлено. Числится батарей особого назначения номер двенадцать. Башня специальной постройки. Вместе с орудиями ограбленного «Императора» с того берега огнём должны перекрывать пролив.

— Хм. Исходя из того, чего я на Острове насмотрелась, доведись мне Архипелаг штурмовать, я бы через пролив не полезла.

— И чтобы ты сделала? — адмирал не то шутит, не то сестру изучает.

— Без нейтрализации главных сил флота не стала бы делать ничего.

— Допустим, он нейтрализован. На Архипелаге остались только эскадры охраны и амфибийные силы.

— Как со снабжением?

— Только наличные запасы. Возможны прорывы одиночных быстроходных транспортов. Но время против тебя, хотя весь Флот Океана в твоём распоряжении.

Марина становится серьёзной. Как на штабной игре.

— Ударила бы по северным островам. Любой ценой зацепилась бы за них! Мощность палубной авиации недостаточна, а там есть аэродромы, пригодные для базирования любых машин. Сосредоточила бы там авиационную группировку, обязательно перебросила лёгкие силы флота, чтобы противодействовать эскадрам охраны. Начала бы оборудование порта. Эти два острова оставила бы на сладкое. Раз весь Флот Океана у меня, то превосходящими силами по одному выбивала бы гарнизоны малых островов. При первой возможности оборудуя аэродромы. В принципе, когда останутся только эти два и Стальные, можно переходить к ближней блокаде. Если кораблей нет — задушим! Здесь слишком много народу и снабжение в значительной степени привозное. На одних крабах долго не протянешь.

— Гладко у тебя всё получается!

— Ты сам задал условие — отсутствие Объединённого Флота. Без него эта задача даже школьнице доступна.

— Как ты старательно намекаешь на себя!

— Девочки любят, чтобы их все хвалили.

— Сама додумалась, или подсказал кто?

— Сам видел, девушек в Резиденции полно. Притом с познаниями из самых разнообразных сфер жизни. Может, и услышала чего...

— Угу. Сама при этом, наверняка придумала в десять раз больше... Занялась бы чем поинтереснее, чем разрабатывать план штурма Архипелага. Эту задачу на «тактике» уже не первый десяток лет решают. Все возможные варианты перебраны, включая применение биологического оружия и высадку воздушного десанта. Сомнительно, что ты придумаешь что-то новое. Да и в любом случае, Южанам снова предстоит пытаться пробиться через Дугу. При текущей географии никак иначе поступить они не могут. Теория «прокола» была с блеском опровергнута, в том числе и мной.

— Какие мы скромные... Кто тут совсем недавно говорил, как еле ушёл живым из Залива.

— Я-то ушёл, а десант — не смог.

— Неоспоримый аргумент.

— У них даже на последней стадии был шанс всё переломить. Бросить в атаку третье авианосное соединение. Игнорировать «Принцесс» с крейсерами; они бы ушли при любом раскладе. Ударную эскадру бросить на меня... Если бы они это сделали.

Марина демонстративно зевает.

— Моральный фактор в виде радиограмм погибающих кораблей тоже нельзя со счетов сбрасывать. Не обязательно, будь ты на месте командира флота вторжения ты бы смог включить своё хладнокровие, а действовать так логично, как ты мне сейчас расписываешь. Я-то точно сделала бы тоже самое что и он... Сам же знаешь, приказ о прекращении операции лично Тим V прямым текстом, даже не шифруя, отдал.

— Знаешь, сколько «Историческая комиссия» написала всего, связанного с Заливом?

— Догадываюсь, — хмыкает Марина, — давно уже знаю, те кто меньше всех делают, больше всех любят писать. Тебе ещё экземпляр своих трудов на рецензирование не присылали?

— Пока нет... Но, уверен, это вопрос ближайшего будущего.

— Ладно, береговые батареи оставим на потом. Я их ещё в прошлом году достаточно неплохо изучила. Сомневаюсь я, что ты собирался хвастаться только ими, да персональной копией части «Старой Крепости», — Марина задумчиво потирает подбородок. — Знаешь, ты тут упомянул возможность высадки на Архипелаг воздушного десанта... Ладно, биологическая угроза — это можно относительно небольшими силами провернуть... Но десант... Исходя из того, что я знаю по авиации южан, решительно не представляю, какими машинами это можно осуществить.

— Сама понимаешь, о течении конструкторской мысли на Юге я имею только самые общие представления. Но неплохо знаю, над чем работают у нас, и могу допустить существование проектов аналогичных конструкций.

— И что же это такое?

— Проект летающей лодки с размахом крыла под двести метров, взлётным весом свыше пятисот тонн, способной перевозить больше тысячи солдат с вооружением.

Марина присвистнула:

— Серьёзно! При массовом применении могут натворить дел.

— Пусть хоть один экземпляр взлетит, в чём я сильно сомневаюсь.

— Инерция мышления. Люди боятся очень больших самолётов. Не привыкли к ним ещё. Вспомни, с каким скрипом «Стрелы» принимали, а они — далеко не самое большое, что летало.

— Десант никто не будет спрашивать, на какой машине они хотят лететь. Но тут я подозреваю очередной тупиковый проект.

— ЕИВ же следит за авиационными новинками.

— Так я от него про этот проект и узнал. Одновременно выразил и осторожный оптимизм и изрядный скептицизм по данному проекту. Сейчас по нему готовится заключение. Надеюсь — сдадут в архив, а конструкторов привлекут к чему-то более полезному.

— Думала, скажешь «отправят на север, снег убирать».

— Я противник нерационального использования кадров.

— Посмотреть на такое бы я не отказалась...

— Будешь в Старой Крепости, — пожимает плечами Сордар, — спрашивай, моделька в наличии. Высокоплан, на пилонах над крылом — четырнадцать силовых установок, в каждой по два двигателя. Плюс четыре реактивных, используемых как ускорители на взлёте. Башен — чуть ли не больше, чем у меня на линкоре.

— Насколько я знакома с проектированием тяжёлых машин, состав стрелкового вооружения неоднократно меняется.

— Тут дело до постройки никогда не дойдёт. Что у нас, что на юге. Это даже не работа на перспективу. Нецелевое расходование средств и человеческих ресурсов. Кстати, об уровне проекта говорит широкое использование деревянных конструкций. Дерева чуть ли не больше, чем металла должно быть.

— Сордар, — адмирала настораживает странная интонация Марины, — ты у нас слишком металлический. Это в кораблестроении дерево — материал позапрошлого века. В авиастроении ситуация слегка иная. И у нас, и на юге довольно много деревянных машин. И дело не в экономии ресурсов в военное время.

— Тут не экономия, а откровенный перерасход. Спаренные моторы — крайне сложны и дороги в производстве. С двумя установками на одной машине хватало сложностей, а тут их четырнадцать.

— Возможность постройки такой машины ты исключаешь?

— Техническая возможность имеется, практического смысла — ноль с переходом в область отрицательных чисел.

— Ты же раньше был большим поклонником внедрения всяческих новинок.

— Это не новинка, это бред, притом стоящий немалого количества денег.

Марина, скорчив гримаску, сообщает:

— Твоё мнение я услышала, своё выскажу, когда с материалами по проекту ознакомлюсь.

— Будто твоё мнение будет что-то решать.

— Посмотрим! — загадочно закатывает глаза принцесса.

Сордар только посмеивается:

— Может, хватит о бредовых проектах? Вернёмся к реальности. Самым красивым островом Архипелага считается именно этот. Тут много крайне запоминающихся видов.

Марина машет перед носом брата рукой:

— Эй, Сордар, очнись! Ты меня ни с кем не перепутал? Я никогда не стремилась стать известным пейзажистом.

— Нет, Марина. С теоретической точки зрения не я должен был тебе эти места показывать, но на Архипелаге побывать — и этих мест не увидеть... Куда там эта Смерть смотрит?

Марина посмеивается:

— Туда, где рыбы побольше водится. Красоты Архипелага оценивает исключительно с этой точки зрения... Слушай, а Весёлый район тут большой?

— Пошутить про отмену телесных наказаний?

— Обойдусь как-нибудь. Поедем, поглядим, где тут у вас заведено девушкам уши греть.

— Тебе где начинают, или, если всё хорошо идёт, где удачные вечера заканчиваются?

— Это ты мне грозился что-то показать... — Марина щёлкает пальцами. — А если всё плохо идёт, скала самоубийц у вас тут есть?

— Как такового географического объекта нет, но есть парочка скал названных персонально в честь тех, кто оттуда кинулся. Кстати, та же Смерть сказала, что она с любой бы из этих скал прыгнула, и спокойно бы выплыла. Тебя проверять не пущу.

— Сам не пытался свои способности к плаванию проверить?

— Я про эти места узнал, когда уже слишком взрослым был. Херенокт и Смерть — значительно моложе.

— Ну, а я ещё младше...

Сордар один кулак сестре показывает, другим подбородок подпирает, словно в раздумьях.

— О чём задумался?

— Обещанное надо выполнять. Но как бы это сделать так, чтобы ты точно сама себе не навредила?

— Это довольно легко.

— «Легко» и ты — понятия несовместимые.

— Сразу предупреждаю — если тебя волнуют способы моей доставки из точки «один» в точку «два», летать на чём-либо над островом я отказываюсь. Даже на противолодочном дирижабле.

— Они тут и так не базируются. По-прежнему летать боишься? Вчера как-то незаметно было.

— Не боюсь, а просто не люблю. Воздушный транспорт для меня — средство доставки великой меня куда-либо, а никак не вид развлечения. Не понимаю, что Софи в этом находит?

— Суррогат близкого общения с противоположным полом, — хмыкает Сордар.

Марина цокает языком:

— Я думала, ты слишком стар уже, чтобы всё на свете сводить к определённым вопросам.

— Как ты выражаешься, возраст не в документах, он в голове. А в этом смысле я не сильно старше тебя.

— Верно! Как мальчишка себя частенько ведёшь.

Адмирал только усмехается в ответ.

— Какие ещё виды транспорта в наличии, кроме очевидного автомобильного?

— Морской и крайне нехарактерный для этих мест железнодорожный, — уверенно отвечает Сордар.

— Ну, с катером понятно, а поезд откуда взялся?

— Так административный центр Архипелага сначала должен был быть здесь. Когда ту бухту на Острове по-настоящему обследовали, просто обалдели от её размеров и глубин. Решили, что база подобного размера — слишком дорого. Заложили здесь полноценную морскую крепость. Она, собственно, и сейчас никуда не делась. Но лет через пять решили — нечего добру пропадать. Бухта в кратере древнего вулкана тогда просто так и называлась — бухта Великая. Но тогда ещё и проект переноса Столицы возник, и соседние острова активно осваивали. Решили главную базу перенести туда. Но и здесь работы сворачивать не стали. Крепость, форты и батареи связаны узкоколейкой.

— А тот не то плавающий танк, не то ездящий катер, ну что ещё торпедами можно было вооружить, тут есть?

— Если его только для снабжения использовать — не самая плохая машина. Но тебе, очевидно, торпеды нужны.

— И как ты догадался?

— Опыт не пропьёшь... Хотя, это тебе, скорее, угрожает, нежели мне.

— И здесь его используют для снабжения?

— Представь себе. Довольно медленный, но может использоваться при обычном в этих водах волнении. К тому же, иногда важно, что с судна можно не перегружать на машину, а довезти прямо до склада.

— Интересно, Смерть с него рыбу не ловила?

— Не знаю, не спрашивал.

— Сколько у него экипаж? Семеро?

— Здесь — трое. Стрелки в здешних водах несколько излишни.

— А машину грузить? Насколько я знаю, для этих целей чем больше рук, тем лучше.

— Кто угодно сойдёт, — хмыкает адмирал, — если для перевозки личного состава использовать, то на этом танко-катере можно тридцать человек перевозить.

— И ещё четырёх стрелков. Да и пушки сколько-то, да весят...

— Марин, — Сордар склоняет голову на бок в точности, как сестра, — сколько раз тебя хотели за занудство побить?

Херктерент, сжав кулак, демонстративно на него дует. Доверительно сообщает:

— Знаешь, в последнее время этого почему-то больше никому не хочется.

— Знаешь, я бы в своё время тоже бы поостерёгся ссорится с девушкой, способной танком управлять.

— Я чаще за командира сижу. Но ты прав, управлять умею. Правда, сейчас это не так тяжело — есть всякие усилители. Хорошо подходят, чтобы силой хвастаться, если их отключить — ничего большинство уже не переключат, а я — запросто.

— Хвастунишка!

Марина только гримасничает.

— На танко-катере хочешь прокатиться?

— Знаешь, а пожалуй — нет. По этому острову я на машине не ездила, ты обещал какие-то захватывающие виды. Большинство мест с воды смотрится совсем иначе, нежели с берега. К тому же, я помню карту острова, тут мало мест, подходящих для выхода амфибий из воды.

— На самом деле, их гораздо больше, чем на общедоступных картах обозначено.

— У нас всё — как всегда.

— На этой машине поедем?

— Только не говори, что ты, как отец и Херенокт их коллекционируешь... Или тоже решил, что мне по статусу полагается не только определённые вещи носить, но и на определённых машинах ездить?

— Статусный транспорт шёл в комплекте с виллой. Несколько раз заменялся за то время, что я ей владею.

— Нет уж, поехали на твоей обычной. Я как-то больше доверяю транспортным средствам, что эксплуатируются регулярно, а не сдвигаются с места раз в погода.

— Механик тут достаточно молод. Думаю, он достаточно часто подружек катает, — хмыкает Сордар, — сам машину не проверял, но внешне аж полировкой блестит.

— Тем более, стоит поехать на твоей обычной. Я на фоне блестящих машин крайне плохо смотрюсь.

— Не думал, что найдётся девушка способная такое сказать.

Марина поднимает палец:

— «Не обобщай и не обобщён будешь» — одна из мудрых мыслей ЕИВ.

— Это вовсе не он придумал, — хмыкает Сордар.

— Почему-то я именно так и думала.

Вездеход выезжает за территорию виллы:

— Когда за городом будем — не гони.

— Раньше ты скорость любила.

— Раньше я моложе была... Мотоцикл тот цел ещё?

— Что с ним будет?

— Он здесь или в столице?

— Здесь. Когда «Владыку» с побережья сюда переводили, авиационный ангар загрузили машинами членов экипажа. В том числе и моим мотоциклом. На палубе тоже поставили. Всё равно, эскадрилья только здесь должна была быть погружена. На авианосце «Сокрушительный» ещё веселее было. Вся палуба личным транспортом заставлена была. Самолёты в ангаре ехали. В случае чего — пришлось бы машины за борт сбрасывать, чтобы самолёты могли взлететь.

— Но тогда ведь ничего не произошло... Всё позднее началось... Знаешь, почему-то вспомнилось, меня тогда несказанно удивило, когда на авианосцах, я видела самые обычные пожарные машины. Словно в городе.

— При наличии на борту такого количества топлива и боеприпасов — совсем не лишняя предосторожность. Тем машины ещё до всего этого заменили на более лёгкие и маневренные. Всё-таки почти триста метров длины корабля — далековато для беготни со шлангами.

— Лучше плохо ехать, чем хорошо идти, — хмыкает Марина, — особенно, на пожар.

Марина не особенно по сторонам оглядывается. Один город напоминает другой, благо, строились в одно время. Да и любят моряки типовые проекты зданий. Впрочем, множество городов Империи изначально были военными лагерями.

— Тут много найдено того, что во времена Империи островов здесь было?

— Учёные разведку местности проводили — местность бесперспективная. В то время главный город, как и сейчас, был у Великой бухты. Вулканические почвы достаточно плодородны. Здесь были только сельхозугодья. Виллы — маленькие и бедные относительно найденных на Острове. Да и те все сгорели, леса было много, строили из дерева. В других местах пепелища могли бы представлять интерес, но на фоне имеющегося на Острове... Тут слишком мало поселений было. Могильники — только бедноты. Правда там одна плитка с датой — самая поздняя дата перед Катастрофой... Тогда здесь ещё кто-то жил... Но погибших пока не обнаружено. Пустоты в пепле — только от животных. Тут у местных подростков одно из развлечений — пытаться что-нибудь раскопать из времён Островной Империи. Иногда даже получается.

— Ты то ожерелье не у местных детишек отобрал?

— Я тебе говорил, как дело было.

— Принц — расхититель гробниц, — хмыкает Марина.

— Там гробницы не было. Я в раскопках кое-что понимаю. Ожерелье-то не думаешь официально оформить как «национальное сокровище»?

— Не-а! — с хитрющей ухмылкой мотает головой Марина. — Пусть оно вместе со мной уйдёт. Сокровища вечно хранить полагается, а у меня приступ жадности начался.

— Не думал, что ты так можешь в вещь влюбиться. Словно эта подруга твоя... С большими такими...

— Дались тебе её молочные железы! — сердито дуется Марина. — Иногда начинаешь понимать, что про мужчин Эрида далеко не всегда сказки рассказывает.

— Запиши и издай. Сейчас популярно про всевозможные отклонения. А уж если титул на обложке то вообще из рук рвать будут.

— Я знаю, когда Эр говорит нечто только мне, а когда это другим можно передавать.

— Позвала бы её с собой. Она к красотам местности несколько более склонна, нежели ты.

— Если бы я её позвала, она бы с места отправилась на пляж — пялиться на местных девочек. Ничто другое она оценивать совершенно не способна. Такого добра — и на Острове предостаточно.

— Поверю на слово, — хмыкает Сордар, — Был тут уже один ценитель островитянок, ну тот, что состязание за титул «Императрицы Островов» учредил.

— У сестрёнки в прошлом году ума хватило поучаствовать и выиграть.

— То я не знаю, о чём в кубриках болтают, — хмыкает Сордар, — даже спор был, чуть ли не до мордобоя, Софи или нет там была.

— Тебя не просили личность подтвердить или опровергнуть?

— Очень уж старательно намекали. Я в ответ прямо и сказал, Софи на Архипелаге в указанное время гостила, но сам я на этом состязании не был, кто там появилась — не видел, ничего сказать не могу.

— Настоящая императорская прямота!

— Мастерство не пропьёшь! Уже спорят, появится Софи или нет на награждении новой.

— Ты спрашиваешь?

— А ты как думаешь?

— Сама решай.

Марина сообщает после недолгого раздумья:

— Ты, конечно, сильно не Эр, но мои тайны хранить умеешь. Тем более, эта тайна совсем не моя. Сонька собирается в этом году диадему новой Императрице вручать. Сам сможешь прийти посмотреть.

— Это не от меня зависит...

— Что Эрида в прошлом году про это мероприятие сказала?

— Меня больше волнует, что она может придумать в этом году. Эшбадовки ей, наверное, все уши прожужжали.

— Тем более, из них Императрицы уже были, — усмехается Сордар.

— Тем хуже, — хмурится Марина, — с неё станется устроить ещё одно состязание имени себя. Так как на награды денег она не пожалеет, то все к ней перебегут.

— Скорее, поучаствуют и там, и тут. Сама же говорила, как разноглазая не любит конфликтовать. Создателя диадемы тут, в основном, хорошими словами вспоминают.

Марина демонстративно сглатывает. Шепчет:

— Эрида физически не сможет сделать того, чем этот деятель был знаменит. Он же очень серьёзно естественным путём увеличил население Архипелага.

— И ты в эту легенду поверила! — Сордар почему-то не весел.

— Скажешь не было ничего — не поверю. Мужчины всегда за участие в чём-то мутном друг друга выгораживают. Даже незнакомых.

— Скажу, что с фонарём я действительно не стоял. Но ни одна женщина никогда не обвиняла этого деятеля в насилии или в том, что он был отцом её ребёнка. Это более серьёзный аргумент, не находишь?

— Нахожу, — буркает Марина, — нравы здесь... Несколько более свободные, чем те, крайне нестрогие, к каким я привыкла.

— Добивался этот деятель всего своим невероятным обаянием, и только потом — деньгами. Хотя и слыл отчасти мерзавцем. Как Херенокт...

— С кем судиться, — подхватывает Марина, — сама полной дурой будешь выглядеть в итоге.

— И это тоже, — соглашается Сордар, — кстати, создатель титула «Императрица Архипелага» прославился ещё и своей щедростью. Если Эр прославится чем-то подобным — это будет совсем неплохо.

— Может, и плохо, — дуется Марина, — рождаемость на Архипелаге в таком случае может серьёзно упасть.

— По-моему, ты склонна преувеличивать степень обаяния своей подруги.

— Я слишком хорошо знаю объём доступных ей средств, и то, как неразумно она ими распоряжается.

— Как по мне, она избрала далеко не худший вариант этими средствами распоряжаться.

— Растратить на почти незнакомых девчонок! — выпаливает Марина, ещё не договорив соображая, что сейчас упрекнут в том же самом.

— Вспоминается некое ожерелье, виденное мной не слишком давно. Это разве не точно так же называется? Или тут качество в количество перерастает? Кстати, я абсолютно уверен, список твоих подарочков этим ожерельем не ограничивается. После подобного в чём-то Эриду упрекать... Как-то не выглядит очень уж честным. Или ты завидуешь тому, что она получает взамен за свои действия? Сама же говорила, насколько сильно тебе ничего подобного не хочется.

— И ещё говорил, будто я — зануда!

— Как бы очевидно, мы одного отца дети, и унаследовали ряд его черт.

Марина бьёт Сордара кулаком по плечу:

— Иногда тебя просто хочется возненавидеть!

— Тебя в таком случае, обычно желают просто убить.

— Ты тоже?

— Я не бью женщин, хотя и являюсь сторонником высшей меры наказания для них.

— Кэрдин тебя переубедила, или сам всегда таким был?

— Она-то тут причём? За ней помню снижение возраста применения ВМН, но про женщин отдельно там ничего не было. Да и то постановление скорее должно защищать, чем наказывать.

— Разные мнения на этот счёт есть...

— Тогда твоё какое?

— С человеком годам к десяти уже в общем-то понятно, что он из себя представляет. Всё осознаёт и понимает. Малолетняя мразь вовсю своим малолетством пользуется, чтобы избежать наказания. Кэрдин эту лазейку прикрыла и ещё гвоздями заколотила. Теперь малолетнее дерьмо ни от чего не сможет отвертеться. Кэрдин теперь прозвали «убийцей детей», ну, а нас так столетиями зовут. Надо будет её при случае «младенцем Дины» угостить.

— Она оценит, — усмехается адмирал.

Марина вертится по сторонам. Город давно уже покинули. Дорога вьётся по берегу моря:

— Мы туда вообще заехали?

— Думаешь, я не знаю местности, где живу?

— Этой местности не знаю я. Только карты видела, но ты сам говорил, там сплошь и рядом подписано то, чего нет.

— Мы уже почти приехали. На картах это место обозначено. Хотя, его значение гораздо выше. Особенно для лиц твоего возраста. Но не твоего взгляда на мир.

Машина останавливается. Из примечательного в поле зрения только довольно длинный мыс. В конце виден флагшток с флагом Империи.

— Что здесь такого примечательного? Хотя, я вижу сюда частенько вдвоём приезжают.

— Таких мысов два. В точности на одном меридиане. Один здесь, другой на Острове. Одно время даже думали, они искусственные. Слишком похожи. Парочки обожают фото у флагштока делать. Потом на Остров едут и у тамошнего флагштока снимаются.

— Надо понимать, парочки с Острова, снявшись дома, едут сюда?

— Всё верно. Ещё дети у флагштока любят фото делать. В знак вечной дружбы и тому подобные игры детские...

— Со временем перерастающие во взрослые?

— По всякому бывает. Часто и взрослые, и дети держат на столе по два фото. У этого флагштока и у того. Спустя годы не могут разобраться, на каком острове какое сделано. Снимки принято делать с видом на море.

— Пошли поближе!

— Пойдём. Давно здесь не останавливался. Нормальную дорожку замостили — раньше по камням приходилось прыгать.

— Можно подумать, здесь этого кто-то не умеет, — сообщает Марина, проигнорировав дорожку и перепрыгивая с камня на камушек, — странно, что девчонки местные ничего про мыс этот мне не говорили. Это какие-то местные завитушки в отношениях?

— Ничего странного, — усмехается Сордар, — и никаких странностей в отношениях. Если человек что-то с младенчества постоянно видит, то начинает думать, будто это всем известно. У них мыслей нет, что про флагштоки может быть кому-то неизвестно.

Марина застывает на камне, раскинув руки в стороны. Медленно произносит:

— Мыслей нет... Слушай, а хорошо ведь подмечено!

— Я что-то сомневаюсь, что они настолько глупые.

— Ты же их не знаешь, а по внешности нормально оценить не сможешь... Хотя от них, как правило, ничего кроме внешности больше и не требуется, — «и кто меня за язык тянет вечно гадости говорить? На настольные игры с крайне сложными правилами у них у всех мозгов хватает. Да и разноглазая говорила, с ними интересно в «Смерть Императора» играть».

— Если мне память не изменяет, родная сестра одной из эшбадовок с тобой вместе учится. В очках с длиннющими косами.

Марина мысленно рычит. Изучить список, кто с Мариной приехал Сордару было несложно.

— С самой Эшбад я знаком, она мне показалась какой угодно, только не глупой.

— Хм. Ей довольно много лет. Ты и с ней тоже успел? — скалится Марина, на всякий случай перепрыгнув на пару камешков подальше от Сордара. Тот демонстративно на месте стоит, но Херктерент такому спокойствию не слишком верит.

— Марин, ты путаешь то, чем занимается Эшбад и её девочки с занятиями весёлых. Что я, что она — весьма известные на Архипелаге люди. Над надлежит знать друг о друге. Тем более, уже были брачные договора между моими подчинёнными и её девчонками, по местным меркам это почти родственные отношения.

— Между кем и кем?

— Между мной и Эшбад, то ты не догадываешься. Уже суеверие появилось — эти девочки удачу приносят. Если такая тебя ждёт — то точно вернёшься.

Марина на новый камень перепрыгивает.

— Вот уж не думала, что ты станешь их защищать!

— Хм. Я думал, справедливость — твоё любимое слово.

Перепрыгнув на новый камень, Марина тут же на него и садится.

— Бывает со мной иногда — говорю, не подумав. Ты прав, девчонки как девчонки, не хуже тех, что в школе, — «тем более, я с одной целовалась. И не скажу, что так неприятно было», — правда, отношения Кроэн с сестрой-эшбадовкой хорошими не назовёшь.

— Потому что сестра — красавица. Ещё и на Софи похожа.

Марина глаза вытаращивает:

— Как ты догадался?

— У Кроэн есть определённые черты. Наверняка у другой они сильнее выражены, а подражанием Софи тут половина девчонок занимается. Включая тех, кто к другим расам относятся.

— Как у этого флагштока принято фотографироваться? Спиной у спине?

— Взявшись за руки. Чтобы он был между людьми. Распространённый местный сувенир, пара у флагштока. Могут быть взрослые, могут — дети.

— Не люблю всё слащаво-слюнявое. Видела такие фигурки, не думала, будто они что-то значат... С двумя девочками тоже попадались. Разноглазой понравилось бы.

— Показала бы ей это место...

— Сордар, ты о чём?

— Ни о чём. Она вроде бы твой друг. Время течет в одну сторону, Марина. Если сомневаешься, стоит ли что-то делать, лучше всё-таки сделать. Чтобы не укорять себя спустя десятилетия.

Марина подходит к флагштоку. Берётся рукой.

— Знаешь, отсюда действительно удивительный вид на море. Справа — город. Слева — словно дикий лес. Словно дверь между мирами.

— Здесь люди не пропадали в никуда. И из ниоткуда не появлялись. Тот лес — искусственный, вырос уже на моей памяти. Зато город... Отсюда главная площадь видна. Там древняя мостовая сохранилась. Там флаг подняли, когда этот город основывали.

Марина чуть щурится.

— Ага! Вижу. Даже отсюда можно заметить — часть площади отличается по цвету.

— Это та мостовая и есть. Символ того, что жизнь всегда смерть победит. Мы снова сюда вернулись. И теперь не уйдём.

Слова «вулканы» и «землетрясения» на языке вертелись, но там и остались.

— Подозреваю, свадебные фото тут часто делают?

— Почти у всех такие есть. Интересно, потянет Смерть на банальщину?

— Херенокт, думаю, сможет и тут всё с ног на голову перевернуть, — брат и сестра с усмешками переглядываются.

— Фотоаппарата у тебя, конечно нет.

— Есть. В машине лежит.

— Зачем он тебе?

— Привычка. Почти оружие. Наглядные иллюстрации попаданий иногда убедительнее любых докладов. Да и некоторые кадры остались для истории только по причине цены фотоаппаратов чуть ли не в пару медяков.

— От Эриды я другие расценки слышала.

— У неё аппаратура другого уровня.

— Это-то ты откуда знаешь?

— Клеймо «поставщик двора» можно ставить на все образцы продукции. Зенитные прицелы и фотоаппараты на одних заводах производят.

— А дальномеры главного калибра?

— Выпущены там же, но тогда Эрида ещё фотографировать не умела, — усмехается Сордар.

— Телескопы тоже они?

— Некоторые модели. Думал, ты сперва про бинокли вспомнишь.

— Хуже всего видно самое очевидное, — недовольно бурчит Марина, — можешь меня снять у этого флагштока, раз у каждой девушки здесь такое фото есть или будет.

Сордар направляется к машине:

— Постой! У тебя цветная плёнка заряжена?

— Чёрно-белая. С ней работать проще.

Марина неопределённо вздыхает. Это только у Эр она, да и любая другая в каком угодно виде получается красиво. На официальных фото Марина себе почти всегда не нравится. Причём, претензий меньше как раз к чёрно-белым, а не цветным. Правда, есть фотоаппарат, сразу печатающий готовые снимки. У разноглазой такой есть, но качество снимков её не устраивает. Любопытные Оэлен и Медуза у неё выпросили. Себя любимых нафотографировали. Медуза послала снимки домой, с подробным описанием на каком устройстве было сделано. Оэлен не сирота, но что-либо домой отправлять, включая письма, считает излишним. Фотоаппарат Эриде островитянки вернули, хотя она предлагала оставить себе и даже предлагала купить второй. Стоимость кассет показалась излишней и Медузе, и Оэлен. Финансовая ситуация у обеих совсем не блестящая. Достаточно гордые, злоупотреблять щедростью разноглазой они не сочли возможным.

Сордар скоро возвращается.

Марина хотела взяться за флагшток как за древко боевого знамени:

— Так не делают.

— Почему?

— Становится похожим на боевое.

— А как надо?

— В руку возьми и вбок наклонись посильнее. Если не одна, то второй так же в другую сторону наклоняется.

— Тоже мне, треугольник любви какой-то из рук и ног получается.

— Так тоже треугольник будет.

Марина крутится вокруг флагштока.

— Ты не вздумай наверх залезть.

Херктерент уже стоит, гордо задрав нос и скрестив руки:

— За кого ты меня принимаешь? Я же вижу, что там там Флаг Империи наверху. Он же и лично мой тоже. Немножко.

— Как-то вспомнилось, насколько лихо ты лазала по деревьям. Вот и подумал, вдруг прошлое вспомнить захочется.

— Если захочется — то я вон туда пойду, — кивает в сторону зелёных насаждений, — да и умение это у меня проходит, — Марина щёлкает пальцами, подбирая слова. — О, вспомнила — как у тебя умение с парусами — обращаться умеешь, но пользоваться не станешь. У тебя даже яхты парусной нет.

— Умения прошлого и должны в прошлом остаться, — хмыкает адмирал, — я слишком человек века машин. Не тянет меня в прошлое.

— О чём я и говорю! Если куда-то захочу залезть — есть канаты в зале для тренировок. Падать на маты куда приятнее, нежели задницей об землю.

— Совсем больше так не делаешь?

Марина опускает глаза. Посторонний подумал бы «смущённо», но Сордар прекрасно знает — сестрёнка так играет:

— Делаю. Иногда. Даже здесь. Дина не поверила, что на это дерево можно влезть. Я и показала. Она тоже попыталась.

— Ничего себе не сломала?

— Нет. Даже получилось... Слушай, а почему я тут на камнях всяких надписей не вижу вроде «Софи + Хейс = Любовь».

— Потому что даже резчики по камню ходят на свидание без своих инструментов. Подручными средствами что-либо тут выдолбить невозможно — слишком прочная порода. Краска довольно легко смывается. Это место формально числится общественным парком, так что тут убирают. Это вот на том берегу порода мягкая. И там всё изрезано. Сверху донизу.

Марина побегает к краю скалы. Поворачивается, задумчиво потирая подбородок:

— Там высота такая же?

— Сопоставимая.

— И охота лезть, вырезать всякое-разное? Проще компрессор с пневмомолотоком подогнать. Да и сдавать в аренду, чтобы можно было своё имя увековечить.

— Говорил уже. Там скала мягкая. Если как следует за неё взяться — быстро ничего не останется.

— Хм. Ну, на одно-то «Софи + Хейс» думаю, хватит.

— Сама только этого не делай.

— Надо будет им намекнуть, какое это место среди влюблённых знаменитое... А то им сюда ехать было в общем-то и не обязательно. Если бы не знали, то и вовсе могли не заметить, что тут ещё и море есть.

— Марин, думаешь я этой шуточки не знаю?

— Ну-у-у... Я просто проверяла. Вдруг тут ещё какой-то вариант рассказывают. Людей тут вон сколько перемешано. Южане точно с ума сойдут. Тут такие надругательства над расовыми законами... В большинстве — красивые, между прочим.

— Интересно, какое надругательство с твоей точки зрения самое гнусное?

— Заинтересовался? — скалится Марина во все тридцать два.

— Нет. Но раз ты постоянно перескакиваешь на эти вопросы.

— Я её упоминала уже, несостоявшийся подарочек великой мне от щедрых эшбадовок. Та самая Динни, голубоглазая белокожая блондинка, настоящая мирренская красавица, только дочка чернокожей матери. Мозги — отличные, всё остальное — вполне по местным стандартам. Её как, стерилизуют или сразу убьют?

— Марин, пропаганда всегда очень сильно отличалась от реальности.

Херктерент улыбается, на этот раз откровенно зло:

— Ты это Динни попробуй объяснить. Она, кстати, подвеску носит. В виде краба, выглядывающего из черепа в южной морпеховской каске. Очень уж она Юг любит. Знает, что её, в случае чего, сразу убьют вместе с матерью.

— Кто её должен убить? Миррены? — Сордар неожиданно резок.

— Очевидно, да, — Марина холодок в голосе брата уже почуяла, но ещё не совсем определилась, откуда дует ветер.

— Интересно, она из тех, кто в состоянии понять, что Южане все очень сильно разные? И что к ней никогда не применят расовых законов — во многом моя заслуга — мирренского принца из Дома Безгривого Льва. Или это ты опять решила заняться провокациями?

— Злишься? — Марина тоже серьёзной становится.

— Злюсь. Ибо вылезает самая ненавидимая мной женская черта — злить и провоцировать неплохо относящегося к тебе человека. Словно проверять, какую степень мерзости в твоём исполнении он в состоянии вынести. Думал, ты в эти игры не играешь. Но оказывается, некоторые вещи присущи всем без исключения, кто одного с тобой пола.

— Так всё плохо?

— Неприятно. Молодость вспомнилась... Научись, наконец, за языком следить.

— Я пытаюсь.

— Пытайся лучше.

Марина подходит к Сордару вплотную. Бесстрашно смотрит снизу вверх:

— Похоже, я сказала что-то не то.

— Не «похоже», а так и есть. Твои упражнения в остроумии становятся всё менее привлекательными.

— Люди — не вино, с годами не улучшаются.

— Но есть множество вещей, что вполне можно не делать.

— Я зацепила что-то в твоём прошлом?

— Именно так.

— Может, забудем?

— Пожалуй, так будет лучше всего.

Марина невесело усмехается:

— Слушай, а с этой скалы никто не прыгал? Смотрю, внизу полно камней... Или этого тоже не касаться?

— Сложно не касаться черты, что сам тебе и привил... Нет, здесь не было самоубийств. По крайней мере, мне про них неизвестно. У меня к этому вопросу северное, а не южное отношение, если ты старательно намекаешь именно на это. Но я не из тех, кто может случайно упасть со скалы.

— Ты уж лучше поосторожнее будь. Я ведь понимаю, что если даже меня несколько раз уже пытались списать, то с тобой такие случаи происходили намного чаще.

— Не скажу, что намного. Но что было, то было... Впрочем, для изменения мировоззрения и одного вполне достаточно может оказаться.

— Может, поедем куда-нибудь ещё? Сам же говорил...

— Подтверждаю всё, что раньше сказал.

— Фото когда будут?

— Завтра. Неужели у тебя их мало?

— Я хорошо получаюсь, только когда их делает Эр. Посмотрим, что выйдет у тебя.

— Не я тут художник.

— Разноглазая пыталась объяснять, но я не особенно поняла, почему так выходит.

Садятся в машину.

— Поезжай помедленнее. Надо подумать.

— Мне тоже не помешает.

Марина дуется совсем не наигранно.

— Разлюбила я что-то скорость в последнее время. Не хочется больше никуда бежать. Одновременно, знаешь, есть множество вещей, что обязана сделать. Не потому что хочется, а потому что надо.

— Нечасто приходится видеть момент, когда человек на твоих глазах взрослым становится.

— Ты думаешь, это прямо сейчас происходит?

— Я не думаю, я это знаю. Всё-таки, я знаю людей лучше тебя. Ты меняешься.

— Знать бы ещё, в какую сторону...

— Сама знаешь, их множество.

— Я думала, ты скажешь — две.

— Во мне больше с Севера, нежели с Юга. Дикарское определение что зло, а что добро хотя бы честно. Все остальные содержат множество неразрешимых противоречий. Включая то, во что мама когда-то верила... Ближе к концу она от этого стала отходить. Сложно принять ошибочность того, чем жила большую часть жизни. Это ведь она мне сама сказала «я застряла между мирами, и от этого умираю».

— Но ты же, вроде, в одном...

— Вообще, не об этом речь.

— М-да, не знала, что склонность к философии наследуется.

— Сам о таком до последнего времени не догадывался...

— Что-то произошло?

— Нет. Скопилось слишком много всего. Вот и треснул, похоже.

— Не обладаю полномочиями давать медицинские заключения по данным вопросам.

— Ты как всегда!

— Сам же недавно говорил, как я меняюсь.

— Некоторые черты у нас не изменятся никогда. Твоя манера речи, например.

— Вот спасибо!

— Именно об это я и говорил! — одними губами усмехается Сордар.

— Может, тебе на какое-то время перевестись на берег?

— От этого будет только хуже. Притом всем. Сам себя уже начинаю ощущать каким-то механизмом корабля. Меня с линкора убрать — примерно, как башню главного калибра снять, ничего не поставив взамен. Боевой потенциал корабля значительно упадёт.

— Металл тоже устаёт.

— Я не сломаюсь. Тоже не обещаю. Знаю.

— Сам о трещинах упоминал.

— На многих старинных зданиях тоже есть трещины. С ними стоят столетия, и простоят ещё больше. Если и рухнут — то от чего-то другого. Вот и я. Должен выстоять вопреки всему. И я выстою.

— Тоже не обещаешь, а знаешь?

— Именно. Ты же умная, юная Еггта, — Сордар усмехается гораздо веселее, нежели в прошлый раз.

Да и Марина как-то снова стала замечать, что самый красивый остров на Архипелаге — именно этот.

— Как там на Юге говорят про Архипелаг? «На райских островах ныне адские огни горят».

Сордар в тон сестре поддакивает:

— До сих пор локти кусают, что не додумались в своё время экспедицию послать. Наше военное присутствие тогда было только на паре северных островов, и состояло из нескольких патрульных кораблей для охраны китобойных промыслов и черепашьих пляжей. Даже формальная столица этого региона там была — город с населением аж в пять тысяч человек. Вовремя поняли, какое большое будущее у Океана Мёртвых.

— Слушай! Я читала, тут настоящий метеоритный кратер есть. Он в твой список достопримечательностей включён?

— Разумеется.

— Поехали туда.

— Предупреждаю, будешь разочарована. Сейчас это всего лишь озеро под неоригинальным названием Круглое. Правда, более логичным было бы название Глубокое.

— Говорят, удар этого метеорита запустил процессы, приведшие к Катастрофе.

— Расхожая легенда. На древних картах озеро уже есть. Да и метеорит ударил около пятидесяти тысяч лет назад. Тогда ещё даже людей современного типа здесь не было. Вблизи озера — горячие источники. Сама знаешь, в отличии от континентальных почти все — натуральные.

— Живя на вулкане — не приходится удивляться. И да, я знаю разницу между спящим и потухшим вулканом. Мы сейчас на спящем находимся.

Стенки у кратера под сотню метров. По ним даже дорогу проложили. Форма озера наводит на мысли об искусственном происхождении, но оно появилось из-за чудовищного естественного взрыва.

Стенд наверху любезно сообщает, сила взрыва была эквивалентна примерно двумстам миллионам тонн тринитротолуола, глубина озера — двести тридцать метров, диаметр озера — два с половиной километра, если судить по карте, идеально круглая форма — не более, чем преувеличение. Метеорит был железным, диаметром около ста метров. Так же сказано, вблизи кратера обнаружены первые металлические орудия труда из метеоритного железа.

Естественно, если рядом стоит Сордар, любые написанные сведения тут же станут неполными.

— Одно время думали это озеро спустить, рассчитывали склоны занять под сельхозугодия, да и гипотеза была, сам метеорит там внизу лежит, и он чуть ли не платиновый. Но потом поняли — на острове, если хочешь заработать на выращивании чего-либо, лучше вкладываться в разведение морской живности, от рыб до водорослей. Да и учёные доказали, большая часть метеорита испарилось при взрыве, да и состоял он в основном из железа. Большую часть обломков подобрали ещё в древние времена. Железо тогда ценилось несколько выше, чем сейчас. Впрочем, и от поисков платинового метеорита был толк. Командование базы идеей заинтересовалась. Выделило определённые средства. В итоге разработали жёсткий глубоководный скафандр для водолазов. Его варианты используются и сейчас.

— Есть на Архипелаге хоть что-то, о чём ты не можешь рассказать?

— Такого вообще-то множество. Рассказать не могу, потому что объекты не твоего уровня допуска.

— В озере живёт кто-нибудь?

— Все местные пресноводные рыбы и завезённые речные раки. Местные детишки обожают вблизи озера варить вместе и ракокрабов, и раков. Даже название блюду придумали: «битва чудовищ».

— Вообще-то, ракокраб, это тоже рак, только сухопутный и здоровый. Озеро, я так понимаю, пресное, раз там раки живут, а ракокрабы — не могут.

— Взрослые вообще в воде долго жить не могут. Для молоди ракокрабов пресная вода и вовсе смертельная.

Марина вертит головой по сторонам.

— Странно, что тут ничем не торгуют. Сюда же часто люди приезжают.

Сордар усмехается:

— Человек — скотина жадная и ленивая. Никто не станет платить деньги за то, что с лёгкостью можно самому наловить.

— Давненько я речных раков не ловила...

— А я с интересом посмотрю, как ты этим занимаешься.

Марина язык показывает:

— Я человек, в смысле крайне ленивая скотина. Вода, к тому же мокрая. Люди любят раков, но продукцию казначейства с портретами моих родственниц любят гораздо больше. Тупо до местных детишек прогуляюсь, и улов у них куплю. Люблю, знаешь ли, ночью у костра сидеть.

— Я тоже. Сказывается, видимо. Что наши предки приличную часть жизни в походах провели и у таких костров часто сиживали.

— Не думаю, что такие вещи наследуются...

— Кто в детстве платьев не признавала, на том основании, что их Дина II не носила?

Марина только усмехается в ответ.

— Сейчас пойдёшь ракообразных закупать?

— Нет, думаю к вечеру поближе.

— Тогда тут гораздо больше будет людей, кто совсем не за раками приезжают.

— Сордар, мы оба взрослые. Большая часть населения острова — тоже. Неудивительно, что взрослые увлечения в приоритете. Тем более, ты ещё говорил про источники поблизости. Сам знаешь, туда чаще всего ездят вдвоём...

— Я что, запрещаю тебе туда отправится?

— Я тут второй день. Знаешь ли, я не обладаю способностью столь быстро знакомства заводить.

— У некоторых и быстрее получается.

— Ну а я — особенная.

— Смотри, не заигрывайся в эту особенность, а то у тебя лёгкие сбои уже начинаются...

— Сордар, сколько мне лет?

— Наличие собственных детей в твоём возрасте — не такое уж редкое явление...

— Во многом обусловленное уже упомянутой человеческой жадностью с ленью и нежеланием тратить деньги на определённые резиновые изделия. Я уже обратила внимание, что они тут стоят гораздо дороже, нежели в школе.

— Всё равно, доступны всем слоям населения, — хмыкает Сордар, — похоже, при ранних беременностях, речь идёт исключительно о последствиях лени. Всё-таки, все вопросы связанные с физиологией у нас преподают гораздо лучше, чем на юге. Ещё до войны был запрещён ввоз наших учебников как «развратной литературы».

Марина зевает:

— У меня такая развратная картинка в комнате висит. Посвящена особенностями физического развития девушек разных возрастов у разных народов и рас Империи. Отправляю изучать всех, кто приходит ко мне с вечным в девчоночьей среде вопросом на предмет не толстая ли она.

— И как результаты?

Марина снова прикрывает рот:

— По-настоящему толстых не видела ни одной. Все в общем-то укладывались в параметры оптимального для их возраста веса. Признаю, очень грамотные люди разрабатывали школьное меню.

— Они же разрабатывали рацион для подводников. На лодках тоже не жалуются.

Марина усмехается. Сордар хмыкает:

— Ты зря смеёшься, не исключено, твоя Медуза потому и влюбилась в лодки — в детстве прочла рацион, и захотела сама так жрать. По причине крайне кривого устройства женских мозгов, решила этого добиться самым невозможным для девушки способом. Хотя есть множество гораздо более простых способов добраться до роскошной еды. Особенно, для симпатичной девушки.

— Симпатичность от обжорства довольно быстро проходит, — Марина хмыкает, — если я, даже в шутку говорила, «тебе жрать поменьше надо» — на всех и всегда действовало.

— Многим полненькие нравятся. Это Архипелаг славится обилием худеньких да весёлых.

— Медуза под это описание вполне подходит. Кстати, покушать она совершенно не любит.

— Ты её бредовые идеи склонна поддерживать.

— Её идеи не более бредовы, чем бывшее главное увлечение Софи, что всегда поддерживал ты сам, или моё увлечение техникой. Ещё могу напомнить, кого зовут «матерью грэдской артиллерии».

— Дочку «богини китобоев?»

Марина руки в бока упирает:

— Вроде бы давно взрослый, а как ребёнок дразнишься!

— Женщины гораздо более старшие, чем ты, обожают, когда их «девочками» называют.

— В большинстве случаев это не признак ума.

— Ты только это качество у своего пола оценивать в состоянии?

— Ум в первую очередь связан со множеством важных для меня характеристик, его отсутствие связано со множеством абсолютно бесполезных других. Не физиологическое состояние мне же оценивать, особенно, если у самой с этим не задалось.

— Интересно, есть хоть одна, кого собственная внешность полностью устраивает?

— В нынешнем поколении одну знаю. Сестру нашу.

— А подруга её?

— Она при тебе говорила, что собственный рост представляет определённые сложности.

— Вспомнил, — кивает Сордар, — рост у Хейс крайне удался.

— У тебя ещё лучше...

— Марин, я уже устал от подобных намёков. Тебе подсказать, где здесь себе подыскивают друзей-подруг на пару вечеров?

— И его или её к тебе можно будет привести?

— Нельзя. Ты же в финансах сейчас не ограничена. Легко найдёшь, где можно на ночь остановиться. Одно из таких мест, где вместе ночи проводят вон тут, недалеко, — Сордар даже направление рукой указывает.

Марина подносит руку к глазам, делая вид будто смотрит в указанную сторону.

— Источники место общедоступное, оплачивается только вход. Более того, это место не может быть предоставлено в пользование частному лицу.

— Ну так! Не следует никого ограничивать в реализации самых важных человеческих потребностей.

— Люди сами таких ограничений на себя способны наложить.

— Я в этом смысле достаточно современна.

— Теоретически, — хмыкает Сордар, — с практикой — гораздо хуже. Знаешь, по этому поводу даже на юге шутка есть. Девушку выросшую в монастыре спрашивают, как она относится к совокуплению вне брака? «Это омерзительно, я знаю, я читала!»

— Неудачная ассоциация, я не считаю некоторые вещи плохими изначально. Да и монастыри, насколько я знаю, благополучно оттёрли от образования.

— Хм. Есть хоть что-то, чего ты не знаешь?

— Конечно! Не знаю всего, что не попадает под мой уровень доступа.

— Дался он тебе... Поверь, получишь полный — много такого узнаешь, без знаний о чём ты бы жила гораздо спокойнее.

— Сордар, моя нервная система значительно сложнее, чем у губки-фильтратора. О неприятном надо знать, хотя бы из соображений, чтобы в дальнейшем подобного не допускать.

Адмирал бросает по-русски:

— Марина, поговорка «меньше знаешь — крепче спишь» совсем не на пустом месте придумана.

— Хватит о грустном! Поедем куда-нибудь ещё. Ближе к ночи вернёмся сюда. Мне правда хочется вспомнить детство. Да и не пробовал я ракокрабов и пресноводных раков вместе.

— Поехали, тем более, нам дальше в ту сторону, вокруг озера.

— Но там же гора.

— Более того, этот потухший вулкан — одна из самых высоких гор Архипелага. Там — наивысшая смотровая площадка, куда можно добраться без горного снаряжения.

Марина сразу обращает внимание на ширину и качество дороги, где легко разъедутся два тяжёлых грузовика. Для чего-то развлекательного такое бы городить не стали. И ездят туда не только скучающие приезжие, чтобы видами полюбоваться. Скорее всего, эта дорога достаточно известна, вот только не все знают, что там расположено в конце. Ну, значит, дополнительный стимул тут прокатиться. По сторонам Марина смотрит старательно, но никаких ответвлений не видит. Хотя пробитые в скалах проходы наводят на мысли о очень серьёзных взрывных работах. И это всё ради смотровой площадки?

Конечно, Марина уже сталкивалась к крайне нелогичным расходованием средств, но тут ни на что подобное не похоже.

Вид с площадки действительно потрясающий, видна большая часть острова и гавань. Небо ясное, ни облачка, где-то на горизонте высоты Острова просматривается. Но Марина сразу отправляется искать нечто иное, и быстро находит. Дорога дальше продолжается, одна из секций ограждений — закрытый недавно покрашенный шлагбаум с табличкой «Проход закрыт!» Марина вглядывается в скалы, пытаясь определить, где тут спрятан извечный сосед подобных табличек, раз рядом нет часового, то где-то тут обязательно должен быть ДОТ. Иначе подобное предупреждение теряет всяческий смысл.

— ДОТ высматриваешь? — ехидно интересуется из-за спины Сордар. Вроде бы у машины оставался. Как же здесь оказался? Марина резко поворачивается всем телом. Сколько его знает — всё не устаёт поражаться, как неслышно временами перемещается гигант, — Ищи, ищи. Только его там нет.

— Где же он?

Адмирал показывает большим пальцем за спину.

— Перед последним поворотом сюда. Двухъярусный флангового огня. Хорошо выкрасили — от скалы не отличишь, во всяком случае, ты не смогла.

— Толку-то от одиночного? Гора выглядит довольно проходимой, легко можно обойти.

— Я тебе разве сказал, что он там один? Я тебе сказал только, что там, где ты смотришь, огневых точек нет, а эта площадка находится под огнём башенных миномётов.

— Что вы там дальше прячете? Портал в параллельный мир?

— Я тебе говорил: активность подобного рода на Архипелаге не фиксируется. Мы не южане какие-нибудь, в контакт с утонувшими несколько сотен лет святынями вступить не пытаемся.

— Там-то что засекретили?

— Там в своё время чуть было не появился уникальный объект, тоже имеющий отношение к связи с иными мирами. В итоге, установлен другой, гораздо менее уникальный, но значительно более необходимый. Притом, находящийся на твоём уровне доступа.

— Сор-рдар! — сердито порыкивает Марина, — Я сама умею и люблю загадками разговаривать. Но для нахождения отгадок на твои требуется освоить чтение мыслей. Сама возможность подобного умения, современной наукой целиком и полностью отрицается. Так что объясни, пожалуйста, что ты имел в виду на одном из известных мне языков.

— Сейчас там установлена одна из антенн РЛС сверхдальнего наблюдения. Естественно, есть зенитная артиллерия и части прикрытия.

— Это, надо понимать, то, что входит в мой уровень доступа. А что же там собирались ставить такое, что в него не входило? Учитывая твоё нежелание распространяться о подобных вещах, выглядит это всё как-то подозрительно.

Сордар, чуть наклонившись, загадочно шепчет:

— Если бы это построили... Эх, если бы это построили... Это было бы такое... Такое-этакое...

Марина руки в бока упирает.

— Слушай, тебе крайне не идёт разговаривать, словно Эрида. Что там могло быть, связанное с возможностью контакта с иными мирами, при этом непонятно в чей уровень доступа входящее?

— В твой бы точно не входило. Даже через несколько лет.

Марина устало машет рукой.

— Я уже не хочу знать, что там предполагалось строить, что засекретить даже от меня хотели.

— Засекретить от тебя? Кто это такое сказал?

— Ты сам. Только что.

— Никто этого от тебя секретить не собирался. Если бы построили, это бы не попало в твой уровень доступа, потому что с самого начала было бы во всеобщем.

— И что же это должно было быть?

— Телескоп. Самый большой в мире с зеркалом диаметром семь метров. И весом этого зеркала больше ста тонн.

— Ничего себе стекляшка! — присвистывает Марина. — Так это под его перевозку такую дорогу отгрохали. А почему именно здесь? У нас вблизи экватора территорий достаточно.

— Здесь больше всего солнечных дней в году. Соответственно и ночами облачности нет. Горное расположение, относительно чистый воздух. Удобно для наблюдений. Обсерваторию начали строить. К конструированию установки телескопа флотских конструкторов привлекли.

Марина мотает головой:

— Опять я ничего не понимаю!

— Мозги напрягать лениво?

— Они у меня от жары полностью усохли и атрофировались.

— В телескопе предусмотрено множество узлов на шаровых опорах. Мы же, со всеми нашими башнями, антеннами да вычислителями, в вопросах проектирования и конструирования всего вращающегося давным-давно сожрали всех собак в Империи. Что от нас зависело — мы все спроектировали, даже башню телескопа на берегу собрали, правда, вместо зеркала был весовой макет. На заводе печи новые для отливки зеркал установили. Должны были отливать... В ту осень когда ты в «Сордаровку» пошла... Сама понимаешь, ничего не отлили. Дорогостоящий и не сулящий особых перспектив в обозримом будущем проект. Сама понимаешь, в военное время такие в первую очередь идут под нож. Даже если зеркало отлили бы, ему потом остывать около года, если не больше, да обработка ещё пару лет. Запасные трейлеры для транспортировки сюда привезли. На судно должны были вместе с основным трейлером грузить. Притом, думаю, из столицы до порта его бы тоже несколько месяцев везли. По железной дороге, видите ли, нельзя.

— Через океан на чём везти собирались?

— С этим-то меньше всего сложностей ожидалось. У нас есть транспорты специальной постройки. Как раз для перевозки частей башен главного калибра линкоров предназначенные. На их фоне трейлер с зеркалом не выглядел слишком тяжёлым. Кранов мощных у нас предостаточно.

— Думала, ты астрономией интересуешься не больше, чем любой другой моряк.

— Знаешь, я как и все в Доме Императора, люблю всё самое-самое, без разницы в какой области. О ходе работ ЕИВ докладывали. Макет я в Старой Крепости видел.

Марина щёлкает пальцами.

— Знаешь, я кажется видела этот макет. На обычный телескоп не похожа. Трубчатая конструкция установлена вертикально, сама конструкция поворачивается одновременно вокруг перпендикулярных горизонтальной и вертикальных осей. Зеркало установлено ниже узла вращения по вертикальной оси. Кабина астронома вообще на самом верху. Это даже не макет, а настоящий телескоп, только маленький. Зеркало — тридцать пять сантиметров. Даже смотрела через него, но мне не понравилось, через трубу видно лучше и настройка легче. Там было написано, как такая установка называется, но я забыла.

— Альт-азимутальной такая установка установка называется. На юге зовётся просто «грэдской».

— Великий астроном Принц Империи Сордар Саргон, — смеётся принцесса, — раз уж есть грэдская система монтажа телескопа то, по аналогии должна быть и мирренская.

— Она существует, — усмехается адмирал, — только у нас зовётся «вилочной», у них — по имени создателя. На полярной оси — перекладина с двумя консолями, поддерживающими ось склонений и образующим «вилку». Труба — между ними.

— Если мы такие телескопы строим, то южане наверняка утверждают, что мы украли у них конструкцию.

— Раньше — строили, сейчас — не знаю. Дальномеры как-то важнее.

— Там ещё какие-то макеты были, тоже рабочие.

— Похоже, ты в павильон «Наука» слишком давно не заглядывала. Там все возможные конструкции телескопов есть, включая те, что сейчас уже не изготавливаются.

— Это какие?

— В библиотеку сходи да поищи. Там полный каталог «Науки» есть.

Марина даже помнит, где именно издание лежит. Но сложность в том, что книга — там, а Марина — здесь. И ведь Сордар не скажет, раз книгу смотреть отправляет. Слишком хорошо брата знает. Ладно, с него станется на «Стреле» в Столицу послать. Может, и ещё куда подальше.

— Вредный ты!

— Могу себе позволить в качестве ответа на твои шуточки.

— Как думаешь, когда всё кончится, достраивать будут?

— Не знаю, сначала пусть найдут другое место, если Флот занял какой-то участок, то не откажется от него ни при каких обстоятельствах. Тем более, говорил уже — изготовление зеркала займёт несколько лет. Да и в тот раз — мы свою часть работы сделали, это они с отливкой не торопились. Проект и так за десять лет уже перевалил. Не торопились, и дело, как я подозреваю, не только в сложности изготовления, сколько в желании и дальше получать финансирование особо не напрягаясь. Это же не срыв военных заказов, за что можно и головы лишиться. Механическая часть телескопа готова уже, дорога — построена. Для трейлера нашлись дела в порту. Транспорты чем занимались, тем и занимаются. Не торопились свою часть работы делать. Ну, так мы теперь место заняли. Как раз основанием для антенны послужил недостроенный корпус обсерватории.

— Не пойму, тебе нравится или нет, что телескоп не построили?

— С эстетической точки зрения, конечно, жаль что такая конструкция не появилась. Но с практической мне кажется неоправданно высокие средства были потрачены на вопросы престижа, в итоге уйдя в пустоту. Я не интересовался, были ли у контролирующих органов к ним вопросы. Да! Можешь сказать, я обленился и стараюсь не загружать мозги лишними знаниями. Ведь есть и другие масштабные проекты, что вряд ли когда-нибудь будут завершены. Причём, приостановка работ в связи с началом боевых действий в общем-то им на руку. Вопросы «почему не сделали?» задать не получится.

— Всё как всегда! — вздыхает Марина.

Сордар как-то странно на сестру посмотрел. Принцесса настораживается:

— В чём дело?

— У тебя иногда получается выглядеть старше Кэрдин.

— В отличии от многих, кто обижается, когда им говорят, что выглядят старше чем есть, подобное сравнение я сочту за похвалу.

Марина продолжает изучать шлагбаум:

— Раз РЛС в пределах моего допуска, то я могу пройти? Часовые сначала всё-таки спросят «Стой! Кто идёт?», а не станут сразу стрелять?

— Пройти можешь, тут не такой уровень секретности. К тому же частенько задерживают местных. Только надо ли тебе туда? Там только одна из антенн РЛС.

— Пожалуй ты прав, идти не стоит. А сам корпус телескопа где, ты же говоришь, его собирали уже. Он большой хоть?

— От зеркала до кабины — пятьдесят пять метров. Да плюс основание с фундаментом. Но самой трубы нет, как собрали, так и разобрали. Пока — храним, надоест — в металлолом сдадим. Имущество-то пока за Флотом числится. Вот основание — цело. Только на берегу. Буквально только разобрали трубу — как пришёл приказ усиливать береговую оборону. Вот вращающаяся опора и пригодилась, там система, аналогичная береговым орудиям на центральном штыре. Даже со стороны смотрелось как основание для пушки в бетонированном котловане. Вот как раз триста двадцать эм эм нового образца там и смонтировали. Могли и больше, но решили не рисковать. Тут только котлован подготовили да стены строить начали. Астрономического не подвезли ничего. Вместо обсерватории — РЛС там стоит. Уже достроенная.

— Как доставать-то будете, если решат работы завершить?

— Никак. Новую соберём. Для нас такие конструкции строить — дело привычное.

Марина идёт вдоль ограждения к видовой части площадки:

— У тебя бинокль есть?

— Конечно.

— Дай посмотреть!

Сходив к машине, Сордар приносит футляр. Повесив на шею и открыв, Марина подносит окуляры к глазам. Медленно поворачивает голову. Не отрывая взгляда, бросает через плечо:

— Действительно, потрясающий вид! Словно макет рассматриваешь. Только живое всё... Слушай, а что тут никто не додумался общественных биноклей поставить, ну как у тебя на верхнем мостике.

— Хотели, — хмыкает Сордар, — но тут обычно немноголюдно. Решили, что со стойками из бетона выломают и сопрут.

Марина усмехается:

— Наше вечное: «тащи всё, что плохо лежит...»

— А плохо лежит всё, что гвоздями не прибито, — заканчивает известную шутку Сордар.

Марина убирает бинокль в футляр.

— Раз пушку поставили, то телескоп наверняка, собирали не на его штатном месте, а где-то на берегу?

— Именно. На штатном месте тогда даже котлована ещё не было.

— Зачем собирали, зеркала же до сих пор нет?

— Предварительный монтаж.

Марина качает головой:

— Большие мальчишки! Захотелось собрать штуку, что ни у кого больше нет?

— И это тоже, — не стал спорить адмирал.

— Фото этого чуда есть? Больно уж хочется посмотреть на то, что вряд ли увижу в рабочем состоянии.

— Целый альбом...

— Что ты так на меня смотришь? — Марина склоняет голову на бок. — Только не говори, что он тоже хранится в библиотеке Резиденции, а я опять что-то пропустила.

— Именно это я и хочу сказать. Помнится, содержание библиотеки Загородного или Старой Крепости ты знала гораздо лучше. Во всяком случае, подобный альбом ты бы не пропустила.

Марина с усмешкой отмахивается:

— В Загородном или в Старой я жила, сюда так... Отдохнуть приехала. Думала, и библиотека тут ничего интересного не содержит, кроме материалов к «Истории летательных аппаратов Империи». Но её, оказывается, сам ты пополнял.

— Интересно, ЕИВ когда-нибудь объявит эту «Историю» законченной? Хотя бы до какого-то периода?

— Сколько уже над ней работа ведётся?

— Дольше, чем ты живёшь, так точно.

— Интересно, он сам хоть одну главу написал, или всё сбором материала собирается.

— Написал, — как-то нехотя бросает Сордар.

— Ты сам видел?

— Присутствовал. Притом, не так давно.

— Это как?

— Да вот так. Познакомился я в кругосветке с одним. Авиацией бредил — сильнее чем Софи в лучшие времена. Чуть ли не на следующий день после возвращения в училище лётчиков-наблюдателей перевёлся. Тогда создание новых машин было делом молодых и быстрых, тем более, машины устаревали за полтора-два года. Авиационными гонками тогда увлекались. Он и занимался проектированием подобных машин. Впрочем, кроме прочего спроектировал типичный для тех времён палубный разведчик. Периодически пересекались. Всегда таскал на аэродромы или в сборочные цеха. Плевать, какого подчинения. Он крайне увлекающимся человеком был. Как и большинство связанных с авиацией в то время, о дисциплине и субординации он, в лучшем случае, что-то слышал. Как-то раз случайно встретились. Вижу, его буквально распирает. Меня увидел — за собой потащил. На территорию режимного объекта. Похвастаться, какой он двухместный гоночный гидросамолёт построил.

— Мне казалось, гоночные машины должны быть предельно легки. Зачем там второе место?

— Планировались гонки на дальность. Там по условию должно было быть второе место. На перспективу использования в качестве курьерского, либо для доставки сверхсрочных грузов. Предложил меня прокатить. Он маленький да юркий был, кабину проектировал исходя из собственных габаритов. Я отказался.

— Струсил?

— Нет. Действительно, побоялся перегрузить машину. Всё-таки, я вешу больше, чем потенциальный второй пилот или планировавшаяся полезная нагрузка. Правильно сделал, что отказался лететь. Через два дня он разбился на испытаниях этой машины.

— ЕИВ-то тут причём?

— Последний раз, когда в медицинском центре валялся, он вызвал меня для официального разговора. Я спросил, по какому вопросу требуется доклад, но из Канцелярии сказали, хотя разговор и официальный, будет касаться не текущих событий, а дел давнего прошлого. Я удивился. Он под запись принялся расспрашивать меня, всё что я помнил о том человеке и его машинах. Просил прислать снимки, особенно с машинами в кадре. Сказал, как раз в книге дошло дело до описания событий этого года. У него там есть раздел персонально по конструкторам, есть разделы по годам, или машинам строившимся к определённым событиям, вроде тех же гонок.

Потом прислал главы про этого человека и созданные им машины на официальное рецензирование.

— Написал?

— Конечно, я оказался одним из последних, кто этого конструктора неплохо знал. Фото одной из опытных машин вообще нашлось только у меня. Тогда не очень строго фиксировали результаты испытаний, особенно не слишком удачных. Вот тот разведчик оказался удачной машиной, за всё время эксплуатации — ни одной серьёзной аварии. Такие как он — птицы вольные, из родного гнезда улетев, нового уже не совьют. Так хоть пара глав в Книге Императора останется. Я давно уже видел макет издания особого тиража. Он уже решил, часть тиража будет из номерных экземпляров, и первый уйдёт Софи... Похоже, если до дела дойдёт, придётся печатать ещё отдельный том с цветными иллюстрациями. Много лет уже собирает изображения известных машин в полёте или в самых оригинальных вариантах раскраски. Кто только для него не рисовал! Несколько заказов недавно официально сделал Софи.

— Сомнительно, что она сейчас способна над чем-то работать. Впрочем, она чуть ли не единственный автор, кто может позволить себе допустить просрочку императорского заказа.

Сордар усмехается:

— Одна из готовых сестрёнкиных работ — тот самый истребитель, отремонтированный тобой в свои лучшие времена в период службы в одном из полков ПВО столицы.

— Он сейчас снова так выкрашен.

— В разделе «любительские разработки» есть главка про ваш ракетоплан. Ты там упомянута, как один из конструкторов двигателя и стартовой системы.

Марина только нос задирает.

— Сама-то Сонька там есть?

— А как же! Пилоты рекордных машин все перечислены.

— Тут рекорд только потому, что больше никому не придёт в голову такой бред!

— Самокритично, но необъективно. Конструирование и постройка планеров — распространённое увлечение. Вы весьма подстегнули развитие.

— Было бы чем гордиться! — сердито бурчит Марина.

— Снова ты сестре завидуешь, — устало усмехается Сордар.

— А вот и нет! — привычно огрызается Марина.

— А вот и да! — столь же привычно не соглашается адмирал.

— Ещё скажи, они ракетопланы строить начали!

— Как ты догадалась? Столичным детям можно, а всем остальным нельзя?

— Все остальные, в основном, и строили. Там из столичных только я да Сонька были. Да и нет розни по этому поводу... Стоп, ракетопланы же очень опасны. Почему их не запретят?

— Догадалась наконец, насколько «весело» играть с огнём в прямом смысле? Разбиться и на обычном планере можно. Однако, подготовку планеристов только расширяют.

— Лучше бы сразу лётчиков учили, впрочем, даже полуобученный резерв вроде планеристов для лётных училищ гораздо лучше вовсе необученного. Да и реактивных становится всё больше... Тоже, в общем-то понятно, почему не запретят ракетопланы. Пусть привыкают к тому, с чем всю жизнь придётся работать и на чём воевать.

— Логичная ты наша. До похожего уже на официальном уровне дошли.

— Ты о чём?

— Тебе Софи не говорила? Раньше на перспективные машины её глазами смотрела.

— Сейчас она смотрит куда угодно, только не новые самолёты. Правильно ЕИВ сделал, что запретил ей на Архипелаге самостоятельное пилотирование.

— У нас тупо поставили на один из палубных истребителей реактивный двигатель вместо поршневого. Планер остался старым. Как боевая машина так себе, все, что здесь, числятся в ПВО Базы. Летают больше всех. Учатся! Замечательно подходит для переучивания технического состава и пилотов.

— Что-то не замечала...

— Полёты над Резиденцией разрешены только личным машинам ЕИВ и машинам МИДв. Неужели не знала?

— Значения не придавала...

Сордар трёт подбородок:

— Что-то с наблюдательностью у тебя стало твориться. Раньше всё-всё замечала.

Марина тяжко вздыхает:

— Мы все стареем. Детская непосредственность уходит, юношеская наблюдательность притупляется.

— Седые волосы не ищешь ещё?

Марина руки скрещивает:

— Нашла недавно. Целых два.

— Хотя бы знаешь, для чего девушки зеркало используют. Уже прогресс.

— А в глаз?

— Угадай, как звать первую девушку, не в форме, и не в рабочей одежде, кого я впервые за несколько месяцев видел и вижу без сумочки?

Марина уже привычно продемонстрировав непристойные жесты сразу с двух рук, осведомляется:

— Ругаться ещё будем или как?

— Или как, — усмехается Сордар, — дело к вечеру идёт, а кто-то собиралась раков ловить.

Марина качает головой:

— Я их собиралась варить, а не ловить... Кстати, у нас есть в чём?

— Ведро в любой машине есть, вот с кулинарными принадлежностями хуже.

— Да и мясо у раков суховато, — двусмысленно намекает Марина, — нужно что-нибудь для смачивания ротовой полости...

— Смотри, не спейся, — усмехается адмирал, — Ладно, давай быстрее тогда, успеем всем в городе закупиться, потом на озеро поедем раков и крабов достанем уже там.

— По машинам! — вскинув сжатый кулак, командует Херктерент.

— Разрешите выполнять? — по-уставному вытянувшись, козыряет Сордар.