Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Теодор несколько раз прочитал табличку на доме с адресом. «Площадь Гриммо». Откуда-то он, казалось, знал это название, но откуда? Не Сириуса же Блэка он тут видел.

Поиски родичей успехом пока не увенчались. До заседания оставалось два дня, которые он провёл в Лондоне. Наличие домового эльфа, способного в любой момент откликнуться на его магию и перенести домой из любого места (главное, чтобы оно было безлюдным), открыло для Теодора бесконечное число новых возможностей, которые и не снились ему раньше.

Гэмп прислал ему на днях письмо (вернее, отправил он его ещё в середине июля, а долетело оно лишь сейчас), в котором пообещал, что вернётся к семнадцатому августа. Он был переполнен впечатлениями от своей поездки в МАКУСА и от того, как именно к нему относились заокеанские Нотты. Теодору не терпелось, с другой стороны, представить друга бабушке. Дина он представлять не решился (да и тот сам решительно отказался, погружённый в собственные проблемы на районе), а вот Гэмпа бабушка сама хотела увидеть и с нетерпением ждала.

За тот день он уже успел посетить два адреса на северо-востоке Лондона. Отец не слишком сильно разноображивал свои привычки: соседние районы, и, судя по адресам, знакомился он с небогатыми девушками, работавшими официантками в заведениях быстрого питания в промышленных кварталах, по одной и той же схеме.

По одному адресу ему грустно сообщили, что семья — мать, отец и маленький мальчик — погибла при пожаре пару лет назад (Тео сразу подумал про магический выброс), по второму просто никого не оказалось — мол, моряк перебрался с семьёй в Америку, и вот он двигался на третий адрес по дождливому Лондону, постепенно всё ближе и ближе приближаясь к центру по Ислингтону.

Однообразные домики с каждым кварталом становились всё более опрятными. Число пакистанцев и темнокожих выходцев из Африки падало, но больше становилось мрачных, явно бедствующих англичан и ирландцев. Маггловский Лондон не был самым приятным местом, как считал Нотт, и газетные заголовки подтверждали это.

Наконец, он добрался до третьего адреса на сегодня. Торнхилл-роуд, 44, записанный отцом как «Анна, 1985». Это был дом из красного кирпича, ощетинившийся в небо десятком печных труб и непонятных железных прутьев. С улицы в него заходили провода — маггловские верёвки, по которым шла их энергия, ле ктричество, видимо, изобретённая во Франции.

Тео зашёл в дверь подъезда и поднялся на последний этаж. Мансарда была видна с улицы. Поднявшись, он позвонил в звонок. Это было не самым интеллектуальным способом проверки адресов, но… лучше у него всё равно не было.

— Кто там? — спросил из-за двери детский голос. Теодор, внутренне готовый лишь к разочарованию, как и обычно, почувствовал, как сердце пропустило удар.

— Э… Могу увидеть Анну?

— Мама на работе. Что-то ей передать?

Теодор воровато оглянулся. Там, за дверью, мог быть его брат или сестра, по голосу было не разобрать, юный волшебник или волшебница… да даже если сквиб! Первый из возможных Ноттов! Он с трудом отказался от того, чтобы открыть дверь заклинанием или позвать домового эльфа.

— Ауу! — ребёнок с той стороны двери напомнил о себе.

— Я… я по поводу, эээ, семейного вопроса, — лихорадочно придумал какую-то ерунду Нотт. — Дело в том, что мы получили сведения, что Анна была матерью ребёнка одного почившего богатея…

Дверь распахнулась вовнутрь. Такого исхода он не ожидал. Ребёнок, высокая для своего возраста девочка с бледной кожей и прямыми волосами того же цвета, что у Теодора, держала в руке нож.

— У моей мамы только один ребёнок, — сказала девочка громким шёпотом. Тео моргнул — и увидел в ней магию. — Это я. И деньги нам нужны!

Теодор сделал вдох. Выдох. И шагнул вперёд, закрывая за собой дверь. Девочка вскрикнула, и он понадеялся, что никто этого не слышит.

— Послушай, дитя, — он присел на корточки, закрыв дверь. — Как тебя зовут?

— Меня зовут Джоли, — ответила та, испуганная, но храбро сжимающая кухонный нож перед собой.

— А меня зовут Теодор, — представился юноша. — Тебе десять лет, да?

— Откуда ты знаешь?!

— А когда у тебя день рождения?

— В мае. Кто ты такой? Я расскажу всё маме!

— Тише, Джоли, тише. Я… с тобой наверняка бывают странные вещи, да?

— Да, — тише ответила она. — Я один раз так не хотела есть кашу, что она как-то оказалась в унитазе. Мама испугалась тогда и плакала. А недавно я разлила суп, но очень хотела, чтобы мама не увидела, и суп вернулся в тарелку. Ты здесь из-за этого, да? Я плохая?

Эмоции ребёнка сместились в совершенно другую сторону. Девочка готова была расплакаться и со смирением принять свою судьбу. Её немного курносый нос напоминал Джинни, но в остальном она была совершенно другой. Высокие скулы, немного вытянутое лицо, голубые глаза. Вероятно, её мать была красивой женщиной.

— Я… нет, Джоли, всё хорошо. Ты читала про принцев?

— Ты принц?

— Нет, но ты — принцесса, — он улыбнулся девочке. — Я почти уверен, что ты настоящая принцесса.

Он достал из-под рубашки безразмерный мешочек, так и висевший на цепочке, и достал оттуда зеркало. Взглянув в него на себя, и сравнив с не понимающей девочкой, он протянул зеркало ей. Та взяла его, ничего не понимая, а Тео уже достал из мешочка несколько маггловских купюр, так и лежавших с того самого похода. Часть тех денег ребята уже потратили на одежду, на покупки, мороженное в Дувре и лондонские кафе, а Дин умудрялся достать за эти деньги билеты на свои любимые футбольные матчи и автогонки. В этом году, правда, он пропустил это всё.

Теодор протянул девочке пять двадцатифунтовых купюр.

— Передай маме, что это тебе дал твой брат, — сказал он и шмыгнул носом. Отец бы тут же сказал вводить девочку в род, но Теодору казалось, что это неправильно и опасно. Он не был опытным волшебником, а возвращение Тёмного лорда сулило немало проблем.

— Ты мой брат, Теодор?

В её глазах теперь было восхищение, она смотрела то в зеркало, то на него, и сердце юноши сжало будто бы кулаком. Он всхлипнул, потрепал её по волосам, и вышел, захлопнув за собой дверь. Поднявшись на чердачный этаж, он прошептал имя домового эльфа, и тот вскоре перенёс его в Уэльский коттедж.

* * *

Суд над Мальчиком-который-выжил вызвал настоящий ажиотаж среди членов Визенгамота. Ни на одном заседании, где Теодор успел поприсутствовать, он не видел столько чародеев и чародеек. На верхних рядах, где сидели члены Высокого Визенгамота, имеющие переходящие по наследству права (к таким относился и Нотт, и, например, Малфой, чьи платиновые длинные волосы были видны со всех точек зала), едва ли были свободные места.

— Это место Ноттов, мальчик, — мрачно сказал грузный мужчина, опускаясь на соседнее, тринадцать-цэ, сидение.

— Позвольте представиться, Теодор Нотт, глава рода, — Тео постарался, чтобы его слова не звучали издевательски. Мужчина смерил его взглядом.

— Финеас Блишвик, — назвался он. — Не ожидал, что кто-то остался из Ноттов. Как тогда разнесли ваш замок по камням…

Теодор ничего ему не ответил. Блишвик фыркнул и отвернулся, утирая лоб наколдованным платком.

Зал заполнялся всё сильнее и сильнее. Пришли представители Нижнего Визенгамота, которые получали свои места не по наследству, а по выбору. Профессор Вектор, представлявшая Хогвартс, неизвестные колдуны от магических общин в графствах Англии и Уэльса, землях Шотландии и Ирландии. Мелькнула среди мест Амелия Боунс, которая одновременно представляла Суррей и свой род, Боунсов. Несмотря на то, что было раннее утро, в зале, освещаемом тусклым светом факелов, ощущалась прохлада. Кресло для подсудимых, артефакт, приводимый в движение магией, хищно позвякивало кандалами. Удивительно, что не было ни магов с похмелья, ни тех, кто перепутал рукав со штаниной…

Тео показалось, что с другого конца зала ему подмигнула леди-бабушка. Она о чём-то переговаривалась с другой пожилой женщиной, рядом с которой в свою очередь Тео узнал Амоса Диггори, отца погибшего Седрика.

Наконец, двери распахнулись, и в зал шагнул подсудимый. Тео едва не скривился. Поттер был одет в маггловские потрёпанные футболку и штаны, растянутые в коленях. Переговаривавшиеся чародеи замолкли.

— Вы заставили нас ждать! — холодно процедил верховный чародей Фоули, сидящий по центру. Справа от него пристроился Уизли, а слева сидели Фадж и Амбридж всё в той же розовой кофточке.

Поттер что-то ему ответил смелым голосом, но не стал сопротивляться и сел в кресло. Кандалы тут же защёлкнулись на его запястьях.

— Дисциплинарное слушание от двенадцатого августа объявляю открытым. Рассматривается судебное дело Гарри Джеймса Поттера, обвиняемого в преднамеренном нарушении Статута о Секретности волшебного сообщества и преступлении против закона и порядков Министерства Магии Британских островов.

Волшебники и волшебницы зашептались. Перси продолжал.

— В частности, подсудимый обвиняется в нарушении Указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних и Международного статута о секретности, произошедшего по адресу графство Суррей, город Литтл-Уингинг, Тисовая улица, дом номер четыре. Допрос ведут: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии; Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Долорес Джейн Амбридж, первый заместитель министра. Секретарь суда — Персиваль Игнатус Уизли.

Дверь в зал беззвучно отворилась, и из темноты на свет шагнул директор Дамблдор.

— Свидетель защиты — Альбус Дамблдор.

Поттер дёрнулся, когда Дамблдор представил себя. По рядам тут же пошли шепотки. Сосед Теодора буркнул: «Старик никак не успокоится, опять бредни будет рассказывать». Многие кивали друг другу в тон его словам.

Фадж пришёл в полное замешательство, в отличие от Фоули. Верховный чародей прервал словоизлияния Министра.

— Если вы свидетель, так займите место, Дамблдор.

Директор с уверенностью в каждом шаге сел на скамью справа от Поттера, трансфигурировав её в диван. Кто-то из чародеев возмутился, а кто-то — засмеялся счастливым смехом.

Фадж достал откуда-то лист бумаги и зачитал обвинение. Поттера обвиняли не в том, что он нарушил Статут и Указ единожды, а в том, что он сделал это повторно и при магглах. Как свидетельствовали слова Министра, первый раз он нарушил Указ ещё в лето девяносто второго.

Поттер подтвердил слова Фаджа, что он уже получал подтверждения, и всё же решил применить колдовство.

— Вы смогли вызвать полноценного Патронуса? — перебила министра Боунс.

— Да, потому что…

— Телесного Патронуса, не просто облачко или дымку?

— Не просто! Это олень. Всегда олень. Почему вы спрашиваете?

— Потому что это допрос, Поттер! — крикнул кто-то с задних рядов.

— Впечатляюще. Вам пятнадцать лет и вы научились этому в школе?

— Меня научил профессор Люпин больше года назад, мэм.

— Впечатляюще. В таком возрасте, и полноценный Патронус.

Слова Боунс были сказаны, что называется, с одобрением и без негатива, что мгновенно отметили многие присутствующие чародеи. Казалось, большинству из них было плевать, что сделал Поттер, и голосовать они собирались не по сути, а по форме, так, как будет голосовать поддерживаемый ими политик. Это было важное откровение.

Фадж заметил, что это волшебство, сколь бы впечатляющим, оно не казалось, было нарушением, так как его применили на глазах у маггла.

— Уважаемые чародеи и чародейки Визенгамота! — возвестил всех Уизли, пока Поттер пытался что-то сказать. — Прошу вас, задавайте свои вопросы.

Первым в воздух поднялась палочка лорда Уизли.

— Зачем ты наколдовал Патронус, мальчишка? — Руперт озвучил вопрос, не дожидаясь, пока его племянник представит его согласно протоколу.

— Я сделал это, чтобы отогнать дементоров!

Слова Поттера были встречены тишиной, и вновь разразилась дискуссия. Фадж почти верещал, едва не срываясь на крик, что никакие дементоры не могли появиться посреди маггловского городка — это и правда звучало бы как чушь, не будь Теодор свидетелем их тёмномагических следов.

Дамблдор пригласил свидетеля — старуху Фигг. Она выглядела достойно старикам, плевавшим второе столетие в небеса в Лидсе — невесть какие маггловские тапочки, драный передник в кошачьей шерсти. Чародеи сразу были настроены к ней скептически. Старуха Фигг описала, что видела дементоров, и это было достаточно убедительно.

— Проклятье на нашу душу, эти сквибы, — пожаловался чародей сверху справа, но кто это был, Тео не знал. — И их предлагают пустить на наши фактории! Надо же, молодые идиоты.

С другой стороны, ему было приятно, что о его идеях помнят. Накануне в «Ежедневном пророке» в графе объявлений аж четыре объединения британских производителей ингредиентов и массовых артефактов объявили о готовности оказать спонсорскую целевую помощь семьям полукровок и нищих чистокровок.

Фадж, меж тем, продолжал препираться с Боунс, которая отказывалась признавать, что дементоров Поттер просто так мог выдумать. Наконец, они умолкли, и Уизли пригласил задавать вопросы дальше. Тео поднял руку с палочкой из дуба, ощущая, как сердце проваливается в пятки.

— Вопрос от лорда рода Ноттов, Теодора Магнуса Нотта! — известил Персиваль.

— Уважаемый подсудимый! — стараясь говорить громко и чётко, объявил Тео. — Вы сказали, что были в компании кузена. Скажите, известно ли вам, кто из магов зафиксировал ваше нарушение? Чары Надзора не фиксируют присутствие других людей и магглов рядом с палочкой.

Вопрос, казалось, сбил с толку Поттера. Чародей рядом одобрительно покосился на Тео, пробормотав, что Фаджа давно пора поставить на место.

— Письмо было подписано мадам Хемрик, — наконец, ответил Поттер.

— Вопрос не по теме! — воскликнул уже Фадж. — Какая разница, кто зафиксировал, если по сути подсудимый это не отрицает!

— Очень даже по теме, Корнелиус, — пробасил мужчина с окладистой бородой, сидевший в первом ряду Высокого Визенгамота. — Если кто-то из твоих видел, что дементоров нет, так пусть и скажет, и мы сломаем его палочку с концами! Правильно пацан говорит, если видели, что он был с магглом, так давайте и закроем этот вопрос.

Это, казалось, поставило Министра в тупик. Он о чём-то стал переговариваться с Боунс и Амбридж уже под чарами приватности. Меж тем палочку подняла леди-бабушка.

— Вопрос от местоблюстителя рода Джонсов, Виктории Августины Джонс!

— Скажите, мистер Поттер, вы же знали, что колдовать нельзя. Разве вас ничему не научило первое предупреждение?

— Летом девяносто второго я не использовал магию, мэм! Моя палочка была заперта в чулане у дяди, это был домовик Добби. Он хотел не пустить меня в Хогвартс, и сделал всё, чтобы помешать мне.

— Домовик Добби? Что за вздор, домовикам запрещено иметь волшебные палочки, — фыркнул Верховный чародей Фоули. Дамблдор выглядел так, будто бы наслаждался процессом.

— Ну, домовик мог бы сымитировать магию волшебника! — тощий усатый колдун, сидевший через одного от Теодора — он дремал, когда юноша прибыл в зал, — высказался вне очереди. — Кто проводил экспертизу того случая? Отдел Тайн наверняка смог бы определить правду.

— Экспертизы по тому случаю не проводилось, — ответил благодушно Дамблдор. — Я подавал ходатайство на заседании в начале октября, но потом меня отвлекли насущные дела, а в Департаменте не дали ход бумагам.

— Так это что же, если Поттер не врёт, это и вовсе его первый проступок?

Визенгамот зашумел. Наконец, Боунс прокашлялась.

— По итогам дискуссии министр Фадж вспомнил, что патрулирование Суррея осуществляла двойка представителей аврората. Старший аврор Тикнесс и аврор Долиш, которые прибыли по запросу Хемрик и провели экспертизу, результаты которой были переданы Хемрик и пущены в ход.

Она ударила кулаком по подлокотнику своего кресла.

— В связи с этим я предлагаю снять вопрос о наличии дементоров в Литтл-Уингинге. Это будет внутреннее дело Министерства, уважаемые чародеи Визенгамота! Корнелиус?

Бледный, это видел даже Теодор со своего места, министр Фадж утёр платком пот, и прокашлялся.

— Действительно, принимая во внимание открывшиеся факторы, от лица Министерства Магии Британских островов я снимаю с повестки дело о нарушении Поттером Указа и Статута на основании самообороны. Выносите на голосование, Уизли.

«ЗА» проголосовали шестьдесят колдунов, включая Уизли, колдуна с усами, леди-бабушку и саму Амелию Боунс.

«ПРОТИВ» — десять волшебников. Исключительно из слизеринской чуйки Теодор поднял палочку, регистрируя свой голос, и удостоился долгого взгляда от мадам Амбридж. Не проголосовали вообще ещё трое колдунов, которые, видимо, сочли, что лучше не выражать позицию вообще.

Вернувшись к бабушке, Теодор выслушал её долгую тираду о том, как оскуднели умы в чиновниках Министерства — по её мнению, всё дело было в сокрушительном влиянии маггловского пойла.

Поттер был полностью оправдан, однако это лишь подчеркнуло ненависть к нему Министерства. Уже на следующий день «Пророк» разродился статьей о том, как именно Поттер наврал Визенгамоту во время слушаний. Выводом подавалось то, что ни одной его мысли и слову верить было нельзя, а Дамблдор, потакающий Поттеру, свою репутацию этим и вовсе уничтожил.