Космоолухи OSF (джен)

Датчики равномерно пищат. Этот писк пробирается в самую подкорку мозга, не давая отдохнуть. Но он не может ничего сделать — он будто спит, но при этом осознаёт всё вокруг.

— Нельзя ли сделать потише?

Лерка? Рядом?

Кто-то отключает звук. Стрелок ныряет в блаженную тишину и темноту. Сейчас он немного отдохнёт, быстренько выздоровеет и снова за работу. Но сначала возьмёт небольшой отпуск. Давно в поход собирался…

* * *

— Давай помогу.

Он отказывается. Ему не хочется, чтобы она нянчилась с ним. Женщина смотрит с усмешкой и осторожно подставляет плечо.

Стрелок зол. Сейчас он зол почти всё время — и особенно каждый раз, когда приходится забираться в больничный транспортёр, когда его собственное тело его не слушается. Он чувствует себя беспомощным и бессильным и только злость придаёт энергии двигаться дальше.

* * *

Лерка — единственная, кто не уговаривает его взять сиделку. Но заходит хотя бы раз в два дня (чаще работа не позволяет) и незаметно, за разговорами, готовит еду (или приносит готовую), наводит порядок. Злость и боль постепенно отступают. Он начинает привыкать. Кроме того, врач обещал, что при хорошем восстановлении организма через какое-то время можно будет рассмотреть экзоскелет.

— А это что?

Ему хочется подскочить к ней и отнять коробочку.

— Не трогай, — куда более сердито, чем следовало бы, буркает он. Хитро блеснув глазами, Лерка, естественно открывает.

— Красивое, — она рассматривает кольцо. — Так и не нашёл достойную?

— Нашёл, — с трудом выдавливает из себя он, еле дыша. — Но так и не предложил.

— Почему?

Она не смеётся. Смотрит на него будто бы взволнованно. Кажется расстроенной.

Стрелку хочется буркнуть что-нибудь, отобрать кольцо и больше никогда не поднимать эту тему. Но её взгляд…

— Помнишь крушение «Золотой ракеты»?

Разбирать завалы после катастрофы — всегда ад. После такой… Насмотревшись на размазанные по космодрому человеческие останки, можно поехать головой. Но кто-то должен делать эту работу. Они умеют оставлять всё это позади, но нужно время, чтобы пережить, чтобы снова ощутить себя живым. Это как в песне, «пытаюсь справиться с обрушившимся небом».

И они жили тогда — в объятиях друг друга, с одним дыханием на двоих. Недолго, но он не смог забыть и оставить позади.

— Помню.

Она садится рядом, заглядывая ему в глаза.

— Почему?

Стрелок улыбается, пожимая плечами.

— Дурак.

Её щеки заливает румянец. Она опускает голову, разглядывая коробочку с кольцом.

— Никогда не поздно, знаешь? — она отдаёт коробочку и их руки соприкасаются. Он сжимает пальцы, не желая её отпускать.

Они так и сидят, молча, держась за руки. Её пальцы начинают медленно скользить по его руке, груди, шее. Стрелок позволяет себе прижать ладони к её лицу, разворачивая её к себе. Она всё такая же, а тонкий, неуловимый аромат кожи дурманит его как раньше, будто и не прошло всех этих лет.

Их губы соприкасаются.

Он ещё никогда не чувствовал себя настолько живым.