Связанные чётками (джен)

Глухой стон вырвался сквозь пересохшие губы Гинцуки, когда её неосторожная попытка пошевелиться, закончилась вспышкой сильной боли в левом боку. Стиснув зубы и боясь дышать слишком глубоко, лисица с трудом приоткрыла глаза, затравленно озираясь по сторонам в поисках противника, который по какой-то неведомой причине не добил её, а оставил... Оставил где? Уж точно не среди руин разрушенного поместья.

Стараясь разобраться в этой загадке, Гинцуки отчаянно заморгала, желая поскорей избавиться от белёсой пелены, что застила глаза, мешая чётко рассмотреть окружающую её обстановку. Здесь было тепло и светло. И можно даже сказать, что уютно.

— Комната хозяина, — дрогнули бледные губы от еле слышного шёпота, когда лисица уткнулась носом в мягкий футон, пропитанный знакомым запахом. — Ах, Йошинори-сама… — выдохнула она, чувствуя, как согревает душу проявленная о ней забота. — Вы всё-таки…

— О! Очнулась! — вдруг грянул в тишине звонкий женский голос, мгновенно вырвавший Гинцуки из сладких грёз.

Крупно вздрогнув всем телом, лисица попыталась было резко подняться с постели, но получив новую порцию боли, лишь громко застонала и, схватившись руками за бок, рухнула на место.

— Гинцуки-сан, не надо! — коснулись её плеча мягкие ладони, от которых исходил какой-то странный запах. Женский, человечий, но с примесью чего-то другого... Это что-то, словно защитная оболочка, окутывал её кожу, говоря о том, что эта девушка…

— А, понятно, — хмыкнула Гинцуки, позволив чужим рукам осторожно расправить на ней нательную сорочку, чтобы ткань не врезалась в рану на боку. — Это всё-таки ты, — слабо усмехнулась лисица, когда её всё ещё затуманенный взор подтвердил, догадку — узрел нависшую над ней физиономию встреченной намедни девчонки. — Жрица-недоучка с полукровкой на привязи…

— Между прочим, меня зовут Кагоме, — чуть надув губы, строго произнесла Хигураши и, расправляя одеяло, словно невзначай, ощутимо дёрнула Гинцуки за один из длинных серебристых локонов, лежащих поверх покрывала. — А полукровку — Инуяша, и он вовсе у меня не на привязи! Просто он порой бывает слишком импульсивным, а чётки позволяют удержать его от необдуманных поступков, только и всего! — поставила она жирную точку и резко сунула почти под самый лисицын нос раскрытую ладонь с маленькой белой пилюлей на ней. — Вот! Проглоти — это лекарство снимет боль.

Растерянно моргая, Гинцуки уставилась на белую таблетку на маленькой ладошке, после чего перевела взгляд на Кагоме, со всё той же строгостью взирающую на неё.

— Надеюсь, ты меня не пытаешься отравить? — с кривой усмешкой произнесла лисица, но, тем не менее, лекарство взяла.

— Вот ещё, — гордо вскинув голову, фыркнула Кагоме. — Больно надо! Думаешь, мы для этого вас с того поместья вытащили?

— Нас? — встрепенулась Гинцуки, махом позабыв о боли в раненом боку. — Йошинори-сама!.. Йошинори-сама в порядке?!

— Да в порядке, в порядке! — поспешила заверить Кагоме, попутно хватаясь руками за её плечи, чтобы почти насильно уложить обратно на футон. Однако, даже оказавшись снова в постели, Гинцуки и не думала успокаиваться.

— Где он?! — всё не унималась она, продолжая вертеть в разные стороны головой, пока наконец не увидела в другом конце комнаты второй расстеленный футон с неподвижно лежащим на нём молодым человеком.

— Всё с ним нормально, — вздохнула Кагоме, немного виновато покосившись на заклинателя, на лбу которого лежал холодный компресс, с большим трудом прикрывая внушительных размеров шишку. — Э-э-э… Он сейчас отдыхает… Спит, — булькнула Хигураши, от души надеясь, что вышло у неё это не очень фальшиво.

— Вот как, — выдохнула с заметным облегчением Гинцуки, к счастью, не заметив ни томления Кагоме, ни излишней выпуклости на лбу своего хозяина. — Он всегда сильно устаёт после заклинаний, — печально вздохнула она, не сводя с парня жалостливого взгляда. — Вечно изматывает себя бесконечными тренировками… Бедняга, ему всегда всё давалось нелегко — с самого рождения приходилось бороться... Вся-то душа за него изболелась.

Слушая лисицу, Кагоме кусала нижнюю губу, отчаянно приказывая самой себе молчать, но в конечном счёте всё же не выдержала.

— Гинцуки-сан, — внутренне ругая себя за несдержанность, немного неуверенно произнесла она, но затем, собравшись с силами, твёрдо выпалила: — Гинцуки-сан, вы ведь прекрасно понимаете, что Йошинори едва не погубил вас обоих! Как вы можете его жалеть после этого?! Я не верю, что это магия чёток заставляет вас…

— Не веришь? — почти зарычала Гинцуки, одарив Кагоме таким взглядом, от которого той сделалось откровенно не по себе, но уже в следующее мгновение лицо лисицы заметно смягчилось. — И правильно делаешь, — устало выдохнула она, без особого интереса уставившись в потолок. — Чётки тут ни при чём.

С этими словами Гинцуки прикрыла глаза, словно погрузилась в дремоту. Её бледное лицо чуть разгладилось, но напряжение в нём так и не пропало. И невозможно было понять, что сейчас больше всего тревожило лисицу: никак не отступающая боль в боку или же беспокойство за Йошинори, жизнь которого она, похоже, берегла больше, чем он сам.

— Ни при чём? — эхом отозвалась Кагоме, внимательно разглядывая Гинцуки, будто видела её впервые. Возможно, это было следствием ранения, но в эту минуту лисица была какой-то другой. Она всё ещё выглядела как юная девица, но в то же самое время почему-то казалась зрелой женщиной, умудрённой опытом и ведающей то, чего пятнадцатилетней школьнице пока познать было просто не дано.

— Не важно, — отмахнулась от неё Гинцуки, так и не открыв глаз. — Долго рассказывать... Да ты и не поймёшь, — хмыкнула она, так и не увидев, как обиженно нахмурилась Кагоме. — Я устала... Прости, но не могла бы ты присмотреть за Йошинори-сама, пока я не наберусь сил... Пожалуйста… — едва ворочая языком, пробормотала лисица, плавно проваливаясь в сон.

* * *

— Блин, Мироку, вот на кой надо было тащиться аж сюда? — бухтел себе под нос Инуяша, нервно постукивая когтистыми пальцами по собственной руке.

Ему это не нравилось. Определённо не нравилась вся эта дурацкая ситуация, при которой его до зубной боли сердобольные друзья опять решили стать сиделками у какого-то хмыря. Право слово, оставили бы его лучше отдыхать в той грязной луже посреди проклятого поместья. Пару часиков в холодной водичке пошли бы этому снобу только на пользу — авось понял бы, каким засранцем был. Но нет! Взваливай давай, Инуяша, его на свой горб и тяни до самого посёлка — в долбаную гостиницу, чтобы его мокрое величество сопельками не подавилось.

— Тьфу! Достали! — в сердцах сплюнул Инуяша, с таким рвением дёрнувшись вперёд, что едва не свалился со слишком узкой ветки единственного достаточно высокого дерева, росшего посреди гостиничного двора.

Пусть сидеть здесь было не очень-то и удобно, но зато комната на втором этаже, где, благодаря красноречию Мироку, смогла обосноваться их извазюканая в грязи компания, просматривалась просто идеально. Светлая, просторная, с широким окном — в таких им ещё поселяться не приходилось, ибо стоило это удовольствие очень немало. Инуяша даже начал потихоньку осознавать, почему монах так рьяно выступал за идею перенести раненую лисицу и её стукнутого хозяина именно сюда. Ведь сразу же смекнул, шельмец, что при таком недешёвом одеянии проблем с деньгами у заклинателя быть не должно, а значит, не грех воспользоваться ситуацией и пожить за его счёт в хорошей гостинице, вместо того, чтобы тесниться в дырявой хижине по соседству с визжащей нечистью.

— Кхе, вот ведь хитрюга длиннорясая, — хмыкнул полудемон, заметно успокоившись.

Эта маленькая месть зарвавшемуся заклинателю пришлась ему вполне по душе. Хотя оставаться под одной крышей с этим уродом Инуяша всё равно не желал, поэтому и сидел сейчас сычом на ветке, без особого интереса пялясь на Кагоме через открытое окно. И как ей только это не надоедает — возиться со всякими там ранеными и убогими? Вечно сама себе хлопот полон рот насобирает, а то и чего похуже — неприятности какие-нибудь.

— Вот ведь катастрофа ходячая. Точно же вляпается куда-нибудь — только отвернись, — буркнул Инуяша, с раздражением глядя на то, как Кагоме склоняется над Йошинори, чтобы сменить тому компресс. — И свои чудо-снадобья на этого козла переводит, дурёха, — обиженно пробубнил он, насупившись ещё сильнее. — Кхе, тоже мне ца-ца! Много их таких заклинателей шастает — на всех не напасёшься!

— Ох, больше, чем ты думаешь, друг мой, — вдруг раздался совсем рядом тяжёлый вздох, услышав который, собачьи уши полудемона мгновенно встали торчком, а он сам резко обернулся назад, снова едва не рухнув с ветки.

— Чего? — крякнул Инуяша, мгновенно углядев за своей спиной небольшой балкончик с застывшим на нём лысоватым коротышкой. Упершись своим округлым животиком о перила, тот со скучающим видом наблюдал за шумной парочкой воробьёв, что, заливаясь громким чириканьем, спорили о чём-то на одной из веток старой сливы, где устроился полудемон.

— Заклинателей, говорю, больше, чем ты думаешь, — пожал плечами мужчина, не отрываясь от созерцания маленьких птичек. — Ты, поди, и не слыхал про ихнюю деревню, хотя вашему брату с ними ухо надо держать востро.

Сказав это, мужчина коротко зевнул, прикрыв рот пухлой ладошкой, при этом даже не глядя на удивлённо моргающего полудемона, слабо поворачивающего свои собачьи уши.

— Нашему брату, значит? — нахмурился было Инуяша, но продлилось это недолго. — Кхе! А вашему чё, по барабану? Бесстрашные, однако, тануки пошли, — блеснул он клыками в ехидной усмешке, весьма выразительно глядя на незнакомца, который на миг в недоумении вскинул брови, но почти сразу же расплылся в широкой, добродушной улыбке.

— Ох, да полно те, пёс-демон-сан, какое ж тут бесстрашие, — махнул он рукой, явно ни капли не обидевшись. — Где ж ты таковых тануки видал-то? Нос по ветру, а хвост в тепле — вот и вся наша суть, — расхохотался коротышка, чуть прикрыв глаза, вокруг которых кожа на миг потемнела, образовав полоску от виска и до виска. — Однакось заклинателям такие комки шерсти без надобности. Пока не бузим, так и трогать нас вроде как не за что. Им-то посильней демонов подавай. Коли не подчинят себе, так запечатают... Как того... — значительно понизив голос, почти прошептал оборотень, всё сильнее склоняясь вперёд, словно стараясь максимально приблизиться к навострённым ушам полудемона. — Того, что в проклятом поместье схоронен.

— Эт чё, тот медведь-визжалка, что ли? — скривился Инуяша, ни капли не впечатлившись откровением старого тануки. — Кхе, да если ему пасть заткнуть, то одной левой уделать можно.

— Да нет, нет! — замахал рукой коротышка. — Тот только для отводу глаз, чтобы всякие разные на развалины не совались. Внутри другой сидит — пострашней да поопасней.

— Другой? — нахмурился Инуяша. — А ты откуда знаешь? — сощурил он янтарные очи, взирая на своего пухлого собеседника с явным недоверием.

— Ну, дык, знамо дело, откуда, — вздохнул тануки, обречённо качнув своей лысой головой. — От них самих, от заклинателей духов, и знаю. Знаешь, сколько их перебывало в моей гостинице — волосинок на хвосте не хватит, чтобы перечислить. С дозволения старейшин той деревни тут и сижу. Ихних привечаю да за развалинами присматриваю. А тепереча даже и не знаю, как быть.

— А чего не так-то? — скривился полудемон, не видя в сложившейся ситуации никакой проблемы. Мироку не лопух какой — печать срывать не будет. Да и остальным тоже особого дела нет — узнают обо всё и лезть не будут. — Кхе, если у тебя из-за нас хвост трясётся, то...

— Да нет, что ты! — замотал головой коротышка, выставив вперёд ладони. — Тут другое плохо. Печать нынче ослабла... Да и что мне говорить, раз ты сам демона-стража видал.

— Ну видал, и что? — пожал плечами Инуяша. — Сам же говорил, что это пугало не просто так там сидит.

— Так-то оно так. Да вот раньше-то оно совсем не показывалось, а тепереча даже простой люд, что через холм хаживает, говорит, мол, вой страшный слышится. Хотя раньше тишь да гладь была. Вот я и решил весточку в Деревню Заклинателей послать, как, собственно, мне и было велено. А те в ответ этого, с лисой, прислали. Думал я, он печати силу вернёт, а он, болезный, демона-стража выпустил да сам чуть не сгинул. Спасибо вам, что его обратно хоть и пришибленного, но живого приволокли. Теперь вот и не знаю... Вроде как, по чину, должон я старейшинам доложить, но как-то боязно.

— Чего тебе боязно? Пиши, пусть этого недотёпу обратно забирают, пока ещё чего-нибудь не учудил!

— Да я бы и рад, — вздохнул старик-тануки, ещё ниже опустив свою лысую голову. — Вот только малец тот непростой — печатку особую с собой принёс, что-де сын он главы клана. Палка о двух концах выходит, понимаешь? Как ни крути, а хвост мне всё равно прижмут.

— Да уж, не повезло тебе, старикан, — подперев кулаком щёку, вздохнул Инуяша. — Меняй форму и дуй обратно в нору — от этих психов подальше.

— Оно тоже вариант, — почесав затылок, виновато усмехнулся коротышка. — Только уж который век среди людей живу... Привык уже как-то.

— Ну-ну... Значит, нос по ветру, а хвост в тепле, говоришь, — фыркнул полудемон и, упёршись пятками о шершавую ветку, выпрямился во весь рост. — Тогда сиди и молись, чтобы твой хвост от эдакого тепла не подгорел, — небрежно бросил он и уже собрался было спрыгнуть на землю, но...

— Погоди-погоди! — замахал руками тануки, даже не заметив, как у его глаз снова проявилась тёмная полоса. — Я ведь вот к чему веду: вы с товарищами не робкого десятка — подсобите мне, старику, а я уж на награду не поскуплюсь!

— Чего? — скривился Инуяша, наконец сообразив, к чему этот комок шерсти клонит. — Хочешь, чтобы мы няньками для этого засранца заделались?!

— Да нет-нет, окстись, демон-пёс-сан! — отчаянно замахал коротышка выставленными вперёд ладонями. — И в мыслях не...

— Да забодал уже псом-демоном называть! — зарычал полудемон, взлохматив левой рукой свою белую шевелюру. — Инуяша я! И вообще, пофигу мне твоя награда — сам с этим недозаклинателем мучайся, а с меня уже хватит!

С этими словами Инуяша что есть силы оттолкнулся от ветки и в сопровождении возмущённого чириканья потревоженных воробьёв одним прыжком взлетел до широкого окна, переполненный твёрдым намерением вытащить оттуда Кагоме, чтобы как можно скорее покинуть этот дурдом.

* * *

— Можешь себя не утруждать, — раздался в тишине слегка хриплый голос, услышав который, Кагоме невольно вздрогнула и ещё ниже склонилась над раскрытым учебником.

Она прекрасно понимала, что притворяться глухонемой не очень вежливо и, по меньшей мере, глупо, однако ничего не могла с собой поделать — разговаривать сейчас с заклинателем ей совершенно не хотелось. Да и стоило ли ожидать приятной беседы от человека, который говорил с ней как-то через силу, словно делал огромное одолжение, при этом даже не потрудившись подняться с футона.

— Если ждёшь оплату за свои труды, то не волнуйся — ты её получишь, — совершенно по-своему истолковав молчание Кагоме, небрежно бросил Йошинори, всё так же не сочтя для себя нужным взглянуть в её сторону.

— Н…награду?! — резко вскинув голову, возмущённо воскликнула Хигураши, едва сдержавшись, чтобы не запустить в этого зазнайку книжкой. — При чём тут...

— Разве ты не ради этого сейчас здесь? — скривив губы в ухмылке, с явным ехидством спросил Йошинори, наконец соизволив взглянуть в её порозовевшее от обиды личико.

— И вовсе нет, — буркнула в ответ Кагоме и скорее из вредности снова уткнулась носом в учебник, хотя читать уже явно не собиралась. — Я здесь ради Гинцуки. У неё очень тяжёлая рана — нужен уход. А судя по тому, как ты с ней обращаешься, заботы бедняжка ни в жизнь не дождётся.

— Она не бедняжка, а демон, — медленно поднимаясь с ложа, чуть скривился Йошинори то ли от внезапного головокружения, то ли от услышанной, по его мнению, ерунды. — На демонах всё само вмиг заживает — так зачем тогда о них заботиться? — хмыкнул он, насмешливо уставившись на наивную девчонку, которая, встретившись с ним взглядом, насупилась ещё сильнее.

— Ну и что? — еле слышно буркнула Кагоме, но уже в следующий миг, гордо вскинув подбородок, гораздо громче добавила: — Пусть на демонах трижды быстрей затягиваются раны, но они всё равно болят! — возмущённо выпалила она, с вызовом глядя прямо в чёрные глаза заклинателя. — И людям, и демонам бывает одинаково больно, понимаешь? Поэтому-то я и не могу молча смотреть на чужие страдания и ждать пока само пройдёт!

Протараторив это на одном дыхании, Хигураши резко втянула носом воздух, давая себе возможность перевести дух. Она вовсе не надеялась, что её слова произведут хоть какое-то впечатление на этого твердолобого зазнайку, однако, судя по выражению его лица, ей это в какой-то степени всё же удалось. Теперь Йошинори взирал на неё совсем иначе — без былой снисходительности, словно уставший слушать детский лепет взрослый. На этот раз в его взгляде появилось нечто иное, однако разобрать, что именно, Кагоме так и не успела.

— Всё это ерунда, — довольно быстро взяв себя в руки, старательно безразлично произнес заклинатель, не желая так легко расставаться со своими убеждениями. — Демоны — есть демоны! У них нет жалости, а значит, и они её не достойны! — строго отчеканил он и вдруг осёкся, осознав, что слова эти принадлежат вовсе не ему.

То же самое, с той же интонацией некогда говорил ему собственный отец, суровый лик которого как наяву встал пред внутренним взором, заставив сердце Йошинори, как и в детстве, на миг замереть в груди.

— Даже если этот демон твой друг? — послышался тихий голос, который показался заклинателю гулким эхом его собственных слов из далёкого прошлого, когда он шестилетним ребёнком со слезами на глазах умолял отца... — Что ж, тогда жалеть тут явно надо кого-то другого, — не ведая об этих переживаниях, вздохнула Кагоме и снова склонилась над книгой, не видя больше смысла продолжать сотрясать воздух.

Убеждать в чём-либо Йошинори она не собиралась, да это было и ни к чему. Если верить Гинцуки, лисица была вполне рада служить такому хозяину, так что не стоило вмешиваться в отношения, которые вполне устраивают их обоих.

«Хватит с меня одного твердолобого упрямца», — заправив за ухо прядку волос, мысленно фыркнула Хигураши, всячески стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Йошинори, под которым ей с каждой секундой становилось всё более неуютно.

То и дело неосознанно расправляя на себе белую футболку, Кагоме, попыталась сосредоточиться на содержимом учебника, от души надеясь, что заклинателю вскоре надоест сверлить её взглядом и он всё-таки найдёт себе другой объект для созерцания. Она уже начинала всерьёз жалеть, что вообще заговорила с ним. Надо было изначально последовать примеру Шиппо и вовремя плюхнуться спать, пока этот настырный тип не очнулся. И вообще, по части умных бесед лучшим у них всегда был Мироку. Но он, как назло, до сих пор не вернулся из бани. Да и Санго что-то заметно задерживалась, хотя уборная не на другом конце посёлка находилась. Вот ведь, хороши друзья, нечего сказать, — бросили её одну с этим занудой.

— Друг в беде не бросит, лишнего не спросит, — надув губы, буркнула себе под нос Кагоме, даже не заметив, что произнесла это вслух.

— Такова твоя философия? — тут же подхватил Йошинори, явно приняв её обиженный сарказм на свой счёт.

Гордость не позволила заклинателю оставить последнее слово за какой-то девчонкой, однако нужных доводов, способных поставить в их разговоре жирную точку он так и не смог найти. Говорить с ней почему-то было сложно. Невообразимо сложно, ибо слишком уж иначе она видела этот мир. Совсем иначе. Иначе, чем наставники в деревне. Иначе, чем его отец. Иначе, чем все вокруг.

— Этому учат тебя твои книги? — так и не дождавшись ответа, кивнул Йошинори на учебник в руках Кагоме, придя к выводу, что именно там кроется секрет такой её непохожести. — Что это за наука?

— Алгебра. У меня зачёт через неделю, — на автомате выдала Кагоме, и только потом поняла, кому она это говорит. — Ну-у-у… в смысле… — вскинув голову, пролепетала она, с досадой глядя на озадаченную физиономию Йошинори.

— Это особые заклинания из твоей деревни? — немного подумав, понимающе кивнул тот, скорее больше утверждая, нежели спрашивая.

— Заклинания? — вскинула Кагоме брови и машинально глянула на обложку учебника, испещрённую переплетёнными между собой формулами с бесконечными иксами и игреками. — Ну, можно и так сказать, — пожала она плечами и, дабы лишний раз не будоражить чужое воображение, отложила книгу в сторону, невольно задев ею спящего рядышком Шиппо, который тут же недовольно завозился, но, так и не проснувшись, лишь перевернулся на другой бочок.

— Против кого они используются? — продолжил свой допрос заклинатель, видать, решив воспользоваться случаем и выведать все секреты чужого мастерства.

— Ну, как сказать... — вздохнула Хигураши, и сама не совсем понимая, для чего зубрит эту жуткую абракадабру под названием «Алгебра», «Тригонометрия» и прочая муть, которая едва ли когда-нибудь пригодится в жизни. — Против одного страшного многоликого демона «Экзамена», — фыркнула она, припомнив, что нечто подобное говорил и Инуяша, предлагая помощь в борьбе с эдаким монстром, отнимающим у неё столько времени и сил.

— Эк-за-мен? — задумчиво протянул Йошинори, коснувшись рукой переносицы. — Никогда о таком не слышал, — в конце концов, качнул он головой, отчего его пальцы невольно прошлись по лбу, нащупав там холодный компресс.

— Конечно, не слышал. Вам-то он не грозит, — фыркнула Кагоме и с плохо скрываемой неприязнью покосилась на учебник — олицетворение её личного кошмара абитуриента. — А вот мне с этим чудовищем ещё мучиться и мучиться, — буркнула она и с очередным тяжёлым вздохом подняла взгляд на Йошинори, чтобы к своему бескрайнему возмущению обнаружить, что тот почти её не слушает.

Оказалось, что в эту минуту заклинателя куда больше интересовал холодный компресс, который он секундой ранее сдёрнул со своего чуть вздутого из-за шишки лба.

— Странная штука, — задумчиво пробормотал Йошинори, внимательно рассматривая со всех сторон белую полоску, которая сохраняла приятную прохладу, словно была слеплена из снега. — Ты это сделала? — вскинул он на Кагоме заинтересованный взгляд, какой бывает разве что у ребёнка, нашедшего нечто занятное.

— Что?.. Не-е-ет, — мотнула Хигураши головой, внутренне поражаясь, насколько быстро у парня меняется настроение.

Куда испарился тот раздутый сноб, от которого она пыталась скрыться за книгой? Сейчас Йошинори вовсе не походил ни на заносчивого индюка, ни на безумного, одержимого своей целью фанатика, каким она увидела его впервые. Теперь перед Кагоме был обычный парень — немного помятый, но вполне нормальный, общение с которым не казалось ей каторгой.

— Это из моего мира... Кхм, из моего времени... В смысле, из места откуда я родом, — залепетала она, чувствуя себя с каждой секундой всё глупее.

Друзья уже давно привыкли ко всем чудесам науки будущего, и их уже было не удивить ни лапшой, приготавливающейся в одно мгновение, ни другими волшебными, по здешним понятиям, вещам. Так что Хигураши уже немного отвыкла давать пояснения, которые были бы понятны обитателям средневековья.

— Странная магия, — усмехнулся Йошинори, раньше неё найдя самое логическое, по его мнению, объяснение. — Значит, ты обучаешься этому искусству. А что у тебя ещё есть? — задал он вопрос, который по интонации больше походил на приказ.

— Чего? — растерянно крякнула Кагоме, чувствуя, что никогда не привыкнет к столь стремительным переменам в его поведении.

— Продемонстрируй мне свои умения! — потребовал заклинатель и тут же резко поднялся на ноги, чтобы, сделав пару широких шагов, уже через мгновение оказаться возле неё. — Покажи мне, на что ещё способна твоя Алгебра! — повелел он, властно глядя на неё с высоты своего роста, однако ответ получил вовсе не тот, на который рассчитывал.

— Ща я тебе так покажу! — вдруг грянул совсем рядом рычащий возглас, заставивший Йошинори махом лишиться всей своей надменности. — Не обрадуешься!

Крупно вздрогнув от неожиданности, бедняга инстинктивно отшатнулся назад, очумело уставившись на застывшего в проёме окна полудемона, который, скрестив на груди руки, буквально прожигал его взглядом своих янтарных глаз.

— Ну блин, так и знал, — процедил Инуяша сквозь стиснутые зубы, то и дело нервно подёргивая собачьими ушами. — Ни на секунду отвернуться нельзя.