"Делай добро и бросай его в воду" (джен)

Парк трех факультетов зарос и давно уже превратился в неухоженный сад. Изредка за ним следили оставшиеся в замке домовики, но те привыкли к работе по дому и плохо справлялись с буйной растительностью. Почва на Буяне была не плодородная, каменистая и сухая. Было бы иначе — сад занял бы всю скалу, но в реальном положении дел топорщился из своих границ, как кучерявая прическа.

Опасные растения содержались в теплицах далеко отсюда. Никаких диких животных или неуправляемых волшебных существ здесь не было. Только статуи, да и те давно уже по большей части спали беспробудным сном.

Статуя кота, находящаяся под раскидистым кустом боярышника, никогда за свою многолетнюю жизнь с места не сходила. Не умела. Установлена она была давным-давно одновременно с постройкой этого замка на скале, когда та еще не плавала в воздухе, а располагалась в океане совсем рядом с основным островом. Мраморный белый кот сидел спокойно и важно. Ничто его не волновало.

Сад зарос, но был все таким же уютным и душевным уголком. Во всяком случае для Чайомы, которую с ним связывали приятные воспоминания. Сжимая большой палец, так что кольцо, подаренное в храме, врезалось в кожу и давило на сустав, она молча шла между статуй. Это неосознанное движение выдавало волнение и неуверенность, но всякий, увидевший лицо оружейницы, был бы уверен, что она точно знает куда идет и что делает. Вот и статуя. Белый мрамор казался полупрозрачным в лучах заката, но трогать его девушка пока не решилась, прохаживаясь в кустах боярышника и любуясь их мелкими, похожими на крошечные розочки цветами.

— Убейте меня, убейте, — Лёва закатил глаза, закинул руку на лоб и охнул. Делал он это наигранно, специально, но состояние было неудовлетворительным. Те же ощущения, что и при лихорадке, но ко всему прочему примешивалась усталость. Два дня в постоянных походах и решениях задачек — не каждый выдержит. А тут ещё гадкая погода, когда передвигаться и что-то делать жуть, как неприятно.

Стремительно вечерело, когда он выбирался из Клоповни, а на подходе к Парку солнце и вовсе собиралось уходить. Сегодня приключения должны были быть особенно интересными — так говорилось в весточке, которую кто-то заботливо оставил на тумбочке. Белобрысый не знал, куда идти, а ему предоставили целую информацию о том, что и как.

Вся территория, впервые являвшаяся глазам Цигельмана, выглядела немного заброшенной. Немного потому, что некто периодически приводил парк в приличное состояние, но оно явно отличалось от первоначального.

— Мир вашему дому. Ой, или это не из той оперы? — озадачившись вопросом того, правильно ли так приветствовать место, Леонард наконец добрался туда, где находились красивые статуи. — В общем, здравствуйте.

— Здесь не всегда так было, да? — Спросил Герд, то ли у себя, то ли у окружающих. — Надеюсь, что нет. Хотя если бы было всегда, то мы точно не смогли бы пройти... Ладно, неважно.

Лугвен взглянул на уже найденную статую, критически осмотрел ее. И что теперь с ней делать? Сдвинуть, погладить, сверлить взглядом, разрушить? Хотя последний вариант определенно не нравился темному. В любом случае, он принял решение дожидаться, пока подтянутся все остальные ребята. Может, кое-кто, кого они ищут, сам решит показаться, когда компания будет в сборе.

Блимм остановился немного в стороне от людей, наблюдая за ними. Ему казалось, что окружающие должны что-то знать. Но кого тянуло в драмы, кого к котикам, кого, как алкоголиков со стажем, к боярышнику.

— И как вы планируете договориться с мраморным котом? — Бальзамировщик практически с интересом посмотрел на окружающих, смутно зная их планы, но в целом не представляя исполнение. С собой северсталец взял только самое ценное — себя, и надеялся, что жалеть не придется.

— Не знаю как вы, а я ещё не определился, что мне хочется больше — лечь и поспать, или приключений.

Взъерошенный и утомлённый дорогой до парка, Дубровский немедленно отыскал островок свежей травы и на него уселся, не жалея штанов. Его штаны и не в таких бедах бывали, чтобы бояться пятен, они и так были заляпаны красками, разрисованы ручками и чем только не.

— Котик, только не подведи.

Сегодня Марк был готов к любым неожиданностям, даже если Коат окажется стенд-ап комиком или балериной.

Возле пришедших соблазнительно качала ветками уже спелая черемуха. Дурманяще пахли ирисы, фиолетовыми, белыми и голубыми коронами украшавшие заросли более мелких и не таких красивых цветов. Ленивые пчелы, привыкшие в саду трех факультетов к неторопливому труду, как маленькие кукурузники летали с цветка на цветок и занимались привычным делом. Буяновский мед никто не ел, соты пчел располагались на одном из нижних этажей замка. Некому было обирать медовые стенки, некому смотреть за порядком в улье — тот был предоставлен сам себе. Как и весь замок.

Не первый раз он оказывался без жителей, но только сейчас, казалось, был этим удовлетворен, как старый дедушка, все внуки которого достигли своих высот и состоялись, как люди.

Каменный кот отличался от всех остальных статуй не только тем, что был самым старым и не сходил со своего постамента. Отличался он и предназначением. Все, кроме него, были здесь для памяти либо для красоты. Кот же служил замком. Замком очень простеньким, даже проще оконной щеколды, но никто так и не догадался им воспользоваться по назначению. Повернуть перпендикулярно тому направлению, в которое кот смотрел.

Обозревая запущенную, но от того лишь более красивую флору сада, Чай не заметила, как он заполнился людьми. Гул голосов сливался с жужжанием пчел, усталость сковывала плечи и хотелось присесть на лавочку и никуда не торопиться. Но дело превыше всего.

— Есть идеи у кого-нибудь, что делать? — ожидать, что сейчас перед ними откроется проход или на худой конец пробежит белый кролик, было наивно. — Давайте попробуем сами что ли? — нерешительно обходя статую, девушка легонько потянула кота за ухо, потрогала хвост, пощекотала шею. — Ну, отсутствие результата — тоже результат, — преувеличенно бодро высказалась оружейница, — кто помнит как обычно открываются всякие тайные ходы? Повернуть подсвечник, наступить на панель в полу, — накидывая варианты, она обходила пьедестал.

— О, какая прелесть, — умилившись со статуи кота, небольшой, но крайне интересной, Левочек-плевочек аккуратно той коснулся, почёсывая за недвигающимся ухом, большим пальцем потирая нос, фантомно ощущая мягкую шерсть.

— Мои родственники по приемному отцу, из дальних стран, отливали из бронзы и гипса невероятные статуи. Однажды на мой день рождения они сделали карикатурную статую меня. Там был во-о-от такой нос, — сотрудник приложил к своему собственному два пальца, как бы показывая, насколько он был ужасен. — И у этого памятника голова поворачивалась. Понимаете иронию? Голову мне хотели отвернуть. А когда отворачиваешь — в шее лежал настоящий подарок. Может, тут тоже так?

Несильно ухватившись за шею кота, мужчина потянул, желая проверить, но не стал ломать, понимая, что эта вещь ему не поддастся.

— Мне нравится вариант передвинуть статую, ибо под ней может оказаться тайный ход, но куда соблазнительней погладить. Может, ей не хватает ласки? Или тыкнуть надо куда? — И в подтверждение своих слов юноша коснулся носа кота. Увы, не сработало, так что Герд отступил на пару шагов назад, давая возможность попробовать другим.

Руфи начинала сомневаться в том, что они вообще сделали правильный выбор, придя к этому коту. Может, где-то в другом месте было ещё что-то похожее. Она подошла поближе, надеясь, что именно сейчас он не решит ожить, заговорить и сделать из Руфи заикающегося человека.

— Мы уже все перепробовали, — вздохнув, девушка устало сжала одну часть статуи и толкнула её ладонью в сторону, не ожидая того, что она поддастся и повернется так легко. — Она все же двигается!

Не зная, как долго надо поворачивать её и в верную ли сторону она это делает, но через мгновение девушка отпустила так называемого кота, оставив его в том же положении, но повернутым в другую сторону.

Что-то под статуей отчетливо хрустнуло. Механизм не работал уже много-много лет, он уже почти и забыл как это — работать. Строили его на славу. За все прошедшие десятилетия он, конечно, проржавел местами, где-то стерся, где-то чуть застревал, но до сих пор был в исправном состоянии. Несколько долгих секунд из-под сада, прямо из-под земли, раздавался глухой гул открывающихся дверей и замков, разъезжающихся панелей и засовов, опускающихся лестниц и мостов. И, наконец, земля прямо под статуей кошки вздрогнула и начала проседать.

Перед пришедшими возник проход величиной с обычную дверь. Темный, холодный. Вел он вниз, в царство Коата. Оказалось, что тот жил не в параллельном измерении, не во временной петле и не в своем мире, как Кетцаль. Жилище бога ночи, смерти, тайн и кошек было прямиком в скале под замком Незримого Университета.

Из открытого хода потянуло ветром. На стене коридора была выбита табличка: возле силуэта человека была изображена стрелка вниз, возле силуэта кота — стрелка вверх.

Где-то вдалеке в туннеле брезжил слабый свет, отбрасываемый на каменные стены то ли свечами, то ли факелом. На грани слышимости из-под земли доносился звук: вроде бы и знакомый, но слишком неузнаваемый. Похожий одновременно на песню, плач, смех и крик ребенка.

— Милейший котик. — Восхитился дампир, не проталкиваясь тоже пощупать статую, хотя руки и чесались сделать это, пока внимание не захватило новое зрелище. — Ступеньки? Вот когда я думаю, что лучше падать в обитель Кетцаля. Надеюсь, мы вернемся оттуда не котами.

"Надеюсь, мы вернемся" — Мысленно повторил северсталец, подкатываясь к краю, готовый поддерживать коляску воздушными уплотнениями. Однако с неохотой поднял взгляд на собравшихся, поджимая губы в виноватой улыбке.

— Если кто-то поможет спуститься не слишком быстро, буду благодарен. Ну, или толкните что ли. Экстрим — тоже неплохо.

Под конец речи МакАлистер не удержался от неуместного веселья. Готовый, тем не менее, и к скоростному спуску, если вдруг.

— Ну что, да прибудет с нами смекалка!

Табличка указывала, что людям вниз — оттуда пахло пылью, затхлостью и чем-то вроде бы кисловатым, а кошам — вверх. Триша почесала висок и решила, что человек она уже очень давно, а кошачье детство практически не помнит. Поэтому она уверенно подошла к Патрику, схватилась за рукоятки коляски и начала аккуратно с ним спускаться вниз, с непривычки иногда громыхая колясочником, как ведром с картошкой.

— К черту смекалку, нам бы банальная удача не помешала, — проворчала Ю, ступая следом за самыми смелыми: Патриком в коляске и очень уж неугомонной мисс Тришей, и это не предвещало никакого добра.

— Спустись человеком, поднимись котом? — скептически уточнила Южная у таблички, когда проходила мимо. Сегодняшняя экспедиция ничего хорошего не предвещала, в этом девчонка была абсолютно уверена. Вы ведь только подумайте, царство бога смерти под уже неактивным университетом, про который только и травили байки все старшие, что учились здесь когда-то.

— Я правильно понимаю, мы все это время учились и буквально жили на жилище бога смерти? — уточнила Саша, глядя в темный провал, прятавшийся под статуей кота — определенно место, не предвещающее ничего хорошего. Самое то для прогулки этим чудесным летним вечером. — Знаете, что самое плохое? Я не удивлена. Вообще. Пойдемте, что ли.

И девушка, мысленно махнув на себя рукой, как на что-то, с чем уже ничего нельзя сделать, бодренько зашагала по ступенькам вслед за мисс Тришей и ребятами.

— Ну спасибо, что этот ваш Коатль... Коат, да, живет хоть не в самом замке. Хотя это объяснило бы поглощение студентов пледами, — от противного звука, Дарий дернул плечом, стряхивая неприятное ощущение, а заодно и часть желания влезть в подземелье. Но прошли уже даже девушки и инвалиды, так что топтаться на месте и тянуть дальше было некуда. Пришлось осторожно спускаться по ступенькам, надеясь, что почти никакого освещения и остатков везения хватит, чтобы не споткнуться и не устроить экстренное падение всем, кому не повезло идти впереди.

Джим стоял немного поодаль, радуясь тому, что высокий рост позволял рассмотреть провал в земле даже из-за спин ребят. Вдоволь наглядевшись подземных тоннелей, древних механизмов и наскальных рисунков, в ходе многочисленных приключений по Магическому миру, Джеймс с интересом разглядывал мраморного кота, будто пытаясь увидеть нечто сокрытое для невнимательного взгляда. Пожав плечами, луреец спустился вниз по лестнице, подхватывая на ходу благородно расставленные по периметру факелы.

— Если увидите впереди трёхглавого цербера — задержите. Вы там всё равно не спасётесь, а мы хоть убежим. Мы будем помнить тебя, Пат, — ирландец похлопал ученика по плечу, продолжая продвигаться вдоль длинной коридора, вызывающего отчетливую ассоциацию с трупным червём.

— Наш Университет стоит на костях бога смерти и котиков Коата, — четко произнёс Дубровский, в попытке прийти к осознанию этой мысли. — А, ну это всё объясняет.

Пожав плечами, он следом за ребятами двинулся в проход. Там было темно, пахло не очень, по рукам стали бегать мурашки, но поводов поворачивать назад пока что не было. Пока никто не машет косой, конечно. К четвёртому дню приключений опасения постепенно улеглись, никто из сотрудников не пострадал, кроме Лёвы, который мучился скорее по врождённой предрасположенности, чем по реальной опасности. Два предыдущих бога оказались вполне себе ничего, хотя девочка и пыталась мезанцев запугать. Но никто ж не умер, правильно? Обычно если никто не начал умирать в первые два-три дня приключений, можно было самую малость ослабить бдительность.

Вопреки своим мыслям Дубровский старался не терять из виду подначальных детей и подсвечивать себе дорогу слабеньким люмосом — шарик света висел у хронолога над ладонью, несомненный плюс беспалочковой магии.

— Оставь надежду всяк сюда входящий. Во мне просыпается клаустрофобия, — неуверенно заявил Доминик, опасливо щурясь по сторонам. — Если бы здесь не было сквозняка, это место показалось бы еще более гиблым.

— Согласен, очень интересен факт постройки университета поверх обиталища бога смерти. Если до сих пор все с ним было относительно нормально, значит бог не слишком обидчив, разгневал или раздосадован. И тем больше шансов у нас вернуться домой.

Доминик опасливо щурился по сторонам. Ник никогда не доверял земле, ходам, туннелям. Они вселяли в него необъяснимый страх, давили как морально, так и физически. В дуэте с общей усталостью, это давало невероятный эффект безнадежности, поэтому мальчишка изо всех сил старался не отставать и держаться своей группы.

Не успели путники добраться до факелов, которые освещали коридор, как перед ними открылась арка, ведущая в огромных размеров комнату. Потолок ее едва угадывался в темноте. Стены, возможно, и были не так далеко, но сумрак, чадящий дым, постоянно вырывающийся из-под каменного пола кипяченый пар и марево от царящей в комнате жары не позволяли верно оценить ее периметр.

Хаотично она была уставлена котлами и кастрюлями, чугунами и сковородками. Некоторые из них были маленькие, как будто для приготовления блинчиков или утренней манки, некоторые огромные, и в них легко поместился бы целый бык. Какие-то котлы были чистыми, какие-то измазаны маслом и почерневшим содержимым. Некоторые до сих пор стояли на огне, бурлили и звякали крышками. В центре зала стоял воистину колоссальный медный чан, внутри которого кипела черная и густая жижа, разносящая вокруг себя необычайный смрад. От всего этого изобилия и температуры, которая, казалось, с каждым шагом только росла, в этой комнате было тяжело находиться. Головы не могли не заболеть.

— Ад какой-то, — выдохнула Чай, вжимаясь в стену. Жар и влажность еще можно было вынести, но духота и смрад.. Виски схватило словно металлическим обручем и по голове, как жидкий свинец, разлилась боль. — Я надеюсь, это очень нужное кольцо, очень. Здравствуйте, уважаемый Коат, — на всякий случай произнесла она, прислоняясь к стене. Вежливость еще никому не повредила.

— А котики где? Я ожидал полчища милых и прелестных животных, путь к коим нам открыл такой же проход. И что теперь? Они будут жарить и парить нас в этих котлах? Нет, я не согласен. Меня должна ждать долгая и счастливая жизнь, а не вот это вот всё.

Заведя руку за спину, Лёва погладил шею, ощущая липкий пот. Было немножко страшно, немножко неприятно и множко жарко.

— Кем бы ты ни был, евреи в Аду не горят, они попадают только в Рай!

Вчерашняя прогулка понравилась Лугвену куда больше, ибо там обстановка была куда приветливей, а котлы, кастрюли и прочее в этом месте навязчиво напоминали об Аде, где жарятся грешники. Юноша даже невольно начал вспоминать все свои нехорошие поступки, но тут же переключился на рассуждения о еде, которая вполне могла здесь готовиться. Захотелось спросить, нет ли ни у кого с собой чего-то, что можно было приготовить, но как-то ситуация не располагала. Еще и жара невыносимая прибавилась к слабости. Еще немного и будет самое то для собираний легкой добычи в виде выбивших из сил гостей.

— Надеюсь, здесь готовилось что-то безобидное. Никто, кстати, не прихватил лед? Нет? Жаль. А холодильник никто не видит? Он бы понадобился. Ничего не имею против тепла, но не до такой же степени.

Герд невольно коснулся стенки, но тут же отдернул ее. Мало ли. Хотелось отправиться обратно, но юноша держался, хотя определенно не отказался бы сейчас от глотка прохладного воздуха или чего-то в этом духе.

Вырвавшийся из щели в полу пар обдал ноги Триши и Александры. Неудачно шагнувший Дарий не заметил, как вляпался в красную остро пахнущую массу, которая, впрочем, явно не была кровью. Жара, казалось, только усиливалась.

В огромном чане чуть в стороне прокисало какое-то белое содержимое. Огромный пузырь, надувшийся на поверхности этого вещества лопнул и окатил брызгами Джима, Марка и Ника. Отчетливо пахло путассу.

Все это великолепие прямо возле медного котла прерывалось искусственно выложенным в полу желобом около двух метров в ширину и полуметра в глубину, по которому медленно текла мутная жидкость желтовато-белого цвета. Возле импровизированной речки этой мерзости стояла трехлитровая бутыль зеленого стекла, которая даже на расстоянии знатно пахла кислым молоком. "Выпей-ка" гласила надпись на этикетке бутылки.

Между котлами за речушкой, в свою очередь, был виден вход в другой зал, поблескивающий огнями.

— Кажется, я зря согласился почувствовать себя немощным. — Вздохнул Патрик, на руках подтягиваясь в более удобно положение. — Мне все больше хочется ныть и жаловаться. Например, у меня голова болит, и я есть хочу!

Дампир недовольно фыркнул, в первую очередь готовый высказать себе лично все, что думает о таком подходе к путешествиям и приключениям. Однако азарт и любопытство, а также отсутствие необходимости перебирать по полу ногами и какая-никакая защита боковинами от брызг вселяли надежду на лучшее. Пока на глаза не явилась надпись, игнорировать которую было бы скучно.

— Если я вырасту и расплачусь — на Буяне пробьются соленые фонтаны. — Дампир улыбнулся, подтягивая к себе сосуд и осторожно отхлебывая содержимое. — Но мы все утонем в этих коридорах. Надеюсь, будет не так.

Со страшным «вашу мать!» Триша отпрыгнула в сторону. Ноги обдало паром, но не ошпарило — со вчерашнего дня на девушке красовались те самые сапоги и штаны, поэтому они частично сдержали пар, хотя от высокой температуры казалось, будто кожу все же сняли. Перестав шипеть и ругаться, она испуганно повернулась к Патрику:

— Ты там живой? — Она выпрямилась и тут же открыла рот, Патрик не только был живой, но еще и выжирал какое-то подозрительное пойло. Без нее! Первый! Не по братюнски!

Мисс Шелест фыркнула и пошла к нему, на ходу отдирая прилипшую рубашку от пуза.

— Куда вперед мамки, холоп? — Она взяла горлышко из рук Рика и хлебнула, по пути еще и облившись. По вкусу это было похоже на квас с кефиром и рыбьим жиром. Неожиданно стало чуть менее жарко. Или мисс Шелест показалось, от волнения и адреналина.

Юго задыхалась от жара, вжимаясь в стену и передвигаясь очень аккуратно. На кухне она чувствовала себя в своей тарелке, но не на этой. Однако, одной ей точно было понятно — это действительно кухня и здесь что-то готовят, что-то не очень напоминающее человеческое мясо. От осознания этого, сотруднице стало легче.

— Может, не поздно вернуться назад? — прошептала Шиман, медленно двигаясь по помещению. — Оставьте Леону, он не откажется.

Девочка с отвращением поморщила носик, отводя лицо подальше от бутылки. Она точно не была экстремалом, который потянет в рот все, что попадется под руки. А вот вход в другой зал, мелькнувший между котлов, её заинтересовал куда больше, но отделяться от группы Ю пока не стала.

— Очень, очень похоже не описание христианского ада, — пробормотала девушка и поспешно зажала нос — запах, правда, все равно сделал свое дело, и в висках и затылке девушки уже начало потихоньку колоть. — Хорошо, что я просто птица. Представляю, каково тут тем, у кого обоняние посильнее.

— Нам... Нам всем надо? — расстроенно спросила Сашка, едва успокоившаяся после атаки паром. — Я в гильдии лекарей. Нас там первым делом учат незнакомые вещества внутрь употреблять осторожно.

Алкароска выдохнула, как перед глотком чего-то очень крепкого, схватила банку и резко глотнула, сразу глотая и отставляя банку.

Дарий же жалел, что отдал демону не осязание. Или хотя бы не подхватил простуду, от которой бы восхитительно заложило нос, хоть немного избавляя от восприимчивости к запаху.

— Что это? Адская кухня? Кладбище посуды, которую перепортил Леон? Наш завтрак или же из нас? Или же какой мет можно сварить из нефти? — Мрачнота обстановки заставляла не затыкаться и нести бред. Просто чтобы не слышать тихое зловещее бульканье.

Заткнуться все же стоило. И смотреть под ноги. С выражением брезгливости на лице, Блимм поспешно убрал ботинок из чего-то напоминающего кетчуп или что-то подобное. Гораздо внимательнее следя за содержимым пола и оставляя на нем почти кровавые отпечатки, северсталец приблизился к бутылке, от которой жутко несло.

— Кто-нибудь рискнет ведь?

Если он что-то и знал, так это то, что если что-то можно выпить или съесть с риском для жизни — оно будет сметено с потрясающей скоростью. И чему только их учат столько лет. Так и сложилось. Бальзамировщик практически умиленно проследил за первыми героями. Северсталец и родной декан. Ну кто бы сомневался.

Конланд внимательно разглядывал чаны с бурлящей жидкостью, намереваясь обходить их стороной, ибо как-то в детстве умудрился обжечься кипящим маслом. Повторяться не хотелось. Но кто учитывает желание лурейца? Волшебник рефлекторно отпрыгнул и выставил перед собой ладонь, блокируя дальнейшее движение жидкости, боясь ошпариться, или, чего похуже, испачкать кожаную броню.

Он мигом ощутил слабость во всем организме: ноги подкашивались, затылок отозвался пульсирующими болями, а на лбу мигом проявилась испарина. Часок другой, под палящими солнечными лучами пустыни, вызывал необратимые процессы в организме Джеймса. Его связь с водной стихией была очень велика, посему требовался прямой контакт хотя бы с влажностью окружающей среды. За аркой было сухо и невыносимо жарко.

Стянув с пояса фляжку, оружейник большими глотками осушил сосуд и вернул на место, чувствуя небольшой прилив сил, да и того хватит ненамного. К зелёному бутылю ирландец отнёсся негативно, где-то в глубине души понимая, что этот выбор предопределит дальнейшее прохождение обжигающего лабиринта.

— Негигиенично, — коротко заявил он, подбираясь ближе к речушке и разглядывая соседний зал.

Дубровский прикрыл пострадавшее от капель лицо такой же пострадавшей ладонью на манер респиратора, только глаза над пальцами сверкали и слезились от ароматов и духоты. В висках тяжело бухало. На погодную усталость налагалась местная атмосфера.

— Что же приготовит нам господин Смерть... — риторически прогундосил хронолог и с волнением попытался заглянуть в трёхлитровую бутылку с "нечто".

Морально он готовился к тому, что из-за стекла на него посмотрят человеческие глазные яблоки. Или брокколи. Не известно, что хуже.

— Чем не приключение, лучше я, чем все сотрудники разом потянут эту бяку в рот, я хотя бы выдуманный мальчик, а не настоящий. Зачем лгать, просто хочу поскорее напиться.

И, приоткрыв бутылку, Дубровский сделал крохотный глоток, сморщил лицо в изюмину и, избавившись от бутылки, поспешил к другой зале, пока ноги держат.

Увидев, как расширяется ход, юноша был готов возблагодарить всех Авалонских богов, но не тут то было. Буквально несколько шагов и клаустрофобия уступила место куда более первобытному, животному страху со спазмами где-то в животе. Огромный белый пузырь из ближайшего котла звучно лопнул, заставив полукровку от неожиданности резво подпрыгнуть на больных ногах, громко ойкнуть и брезгливо отряхиваться от окативших брызг.

— Ну что за гадость! Фу, — Ник скривился, убирая белый лоскут чего-то прокисшего с лица и выдирая клочья алых волос. — Мерзость. Кто это все готовит? Коат? И кто это все... Ест?

Голова потяжелела от жара и вони, северсталец пошатнулся, но устоял. Обливаясь потом, он старался не думать о том, что до сего дня единственной кухней под общим залом считалась комната Эдрахиля. От подобных мыслей начинало зверски тошнить. По стеночке, по стеночке, обходя самую подозрительную посуду по широкой дуге, пират догнал брата и легко пнул в плечо

— И как ты теперь себя чувствуешь? — сам Доминик решил, что пить не будет. Подойдя к желобу, он заглянул в соседний зал.

Трехлитровая тара содержала в себе совсем не так много странного напитка, как могло бы показаться. Бутылки, как ни странно, хватило только на пятерых — Патрика, Тришу, Сашу, Марка и Сережу. Не смотря на противнейший запах и соответствующий вкус, после выпитого все пятеро могли почувствовать, как им на адской кухне становится гораздо прохладнее, а самих их будто подкидывает в воздух. Если бы они подпрыгнули, скорее всего, это вышло бы куда выше и дальше, чем у обычного человека. Жаль, что действие этого напитка, видимо, предназначенного для комфорта работников этого места, действовало лишь один вечер.

Ко всему прочему, выпитое явно было спиртным.

Осталось преодолеть речку. Кому-то перепрыгнуть, ну а кому-то вброд. И открывался ход в новую комнату.

Свет от нее был ласковым и теплым. Но вот сама комната показалась бы такой только любителям самых изощренных удовольствий.

Все помещение представляло собой одну большую пропасть. То там, то здесь из пропасти этой торчали столбики — как раз, чтобы наступить одной ногой. С высокого потолка естественной пещеры свисали длинные цепи. Концы их виднелись далеко внизу, но некоторые болтались и совсем рядом. Помимо этого весь периметр пещеры был усеян массой летающих камней, самые крупные из которых достигали размеров небольшой табуретки.

Внизу же в пропасти клубился туман и была слышна журчащая вода. Упади туда кто-то, его уже было не достать.

У ближнего края стояла летающая лодка. Причаленная. Объявление на ней гласило: "Одна ценная вещь с одного пассажира". Лодка работала сама, когда все, кто хотел, в нее погружались.

На другой стороне пропасти было небольшое плато. В стене пещеры возле него виднелась дверь: никаких вам кованных замков или каменных арок, обычная дверь.

Есть, пить сомнительные жидкости и веселиться Чайоме не хотелось. Хотелось спать. Ужасно, неотвратимо, до такой степени, что она боялась упасть где-нибудь меж кастрюль в беспамятстве. Почему-то остальным не было так плохо, как ей, возможно, давала о себе знать анимагическая форма.

"Балда", — костерила себя девушка, — "потащила к этому о-боже наслаждений бутыль Тэма, а сюда пришла с колечком. Сейчас бы чешуйку Вьюжной. Можно же было хоть чуть пораскинуть мозгами!".

Оружейница, конечно, понимала, что предугадать что и когда понадобиться было невозможно, но от этого ей становилось немного легче. Просыпался азарт и спортивная злость, придающие сил.

— Во имя любых богов, которые вам нравятся, да идите же вы дальше, — не сдержалась готэмфордка, и надеясь, что остальные не просидят в предбаннике вечность, двинулась вперед, попросту перелетев через преграду. К счастью, магический фон сегодня был в норме.

Она, конечно, могла преодолеть пропасть и так, да еще и перенести всех остальных, как любил говорить Вивьен, она может носить на руках слонов, мальчиков, девочек и крупногабаритную мебель, но часто просто забывает об этом. Но как-то это было некрасиво. В чужой монастырь со своим управлением гравитацией не лезут и девушка приподняла полу лоохи, снимая разноцветные полосатые чулки.

— Они очень ценные, — подчеркнула Чай, оглядываясь куда же сдавать оплату, — можно сказать, заветные. В смысле, одно из заданий завета по ним выполнялось и вообще, — она задумчиво улыбнулась, кажется, впервые за все время нахождения в подземелье и направилась к лодке.

— Опять? Что-то ценное? — еврей сначала увидел лодку и надпись на ней, возмутился, а только потом оценил масштаб всей ситуации. — Нет, вы смеётесь? У меня ни черта нет!

С каждой минутой было все тяжелее оставаться на ногах, погода и место не давали спуску.

Вывернув наружу карманы брюк, Лёва осознал, что ему придётся отдать дорогую сердцу рубашку. Гадские путешествия!

— Так и знайте, — обращаясь у кому-то, Цигельман состроил недовольное лицо. — Это самая ценная вещь.

Быстро расстегнув одежду, тот снял её и повесил на локоть, спустившись в лодку.

— Знаете, я почти готов повернуть обратно. И даже не стыдно будет. Ну разве что совсем немного, — признался юноша. неожиданно для самого себя. Он отчего-то надеялся, что после той кухни не будет чего-то эдакого, но недооценил изощренность планировки сего места. С собой ничего ценного Герд не имел, а потому призадумался над жертвой для переправы, ибо прыгать, рискуя жизнью, которая определенно была одна, вовсе не хотелось. Раздумья затянулись. Порывшись в карманах, темный обнаружил лишь банку зеленки, которую прихватил с собой, ожидая травмы. Вряд ли это могло пройти за ценный предмет, так как для этого надо было хотя бы себя убедить, с чем у Лугвена сейчас определенно возникли бы проблемы. К счастью, всплыла мысль, что есть такая замечательная штука — способность превращаться в кого-то там. например, в птицу, как это мог сделать алкаросец.

— Ну, с Гидрой, — вздохнул юноша, переживая метаморфозы своего тела, которые точно были не из самых приятных.

Маленькая птичка отправилась на другую сторону. Там вместо трясогузки оказался Ольгерд.

МакАлистер не задавал вопросов, что будет после. Ощущение удивительной легкости вновь даровало возможность передвигаться без колес, хотя северсталец и был благодарен транспорту за доставку сюда. Однако поторопился освободить сидение, выпутавшись из ремней, и задвинул колесницу в подпространство. Отдавать ее лодке казалось неудачной идеей. Тем более, что азарт и допинг требовали качаться на цепях и радоваться воздушной поддержке, которой так не хватило в недавнем падении. Наверное, можно было отдать заначенную пачку чипсов, но нет.

— Я почти чувствую, как от вида пропасти вырастают крылья. Не нужно больше ползать — время летать! — Адекватности у северстальца заметно поубавилось, зато прыти и сумасбродства хватило, чтобы с криком Тарзана использовать цепи, камни и личные воздушные уплотнения для бесплатной переправы к заветной дверце.

Триша чувствовала некие изменения внутри себя. Прохладнее и правдо стало, мисс Шелест жадно вдохнула не обжигающий, но теплый смрад пещеры, закашлялась. Но это все равно было лучше раскаленного воздуха. Шаги теперь давались легко и непринужденно. Девушка с подозрением посмотрела на собственные ступни и попробовала прыгнуть. Прыжок вышел метра на два и пока она плавно опускалась и орала, подозрения запоздало подтвердились. Триша нетрезво хихикнула и махнула рукой:

— Го со мной, зачистим эту локу, налутаем, соберем летающий ковер! Шестого уровня, самый быстрый ездовой пет аха-ха-ха!

Громогласное «ха» раздалось уже на другом конце берега, за рекой из гадости. Триша уперла руки в бока и склонилась над табличкой.

— Важное, ишь чего захотел. Нечего! Сначала встретить надо гостей, а на пихать сразу на кухню! Обед где? — Девушка хрипло расхохоталась и прыгнула. От высоты у нее резко скрутились кишки и адреналин шарахнул в кровь выше нужного процента, поэтому по остальным камням и цепям она пропрыгала быстро, с нецензурной бранью и, упав на противоположном берегу, протрезвела как стекло.

Юго материлась сквозь зубы, преодолевая очередное препятствие в виде речки. "Нужно было пить, нужно было!", — мысленно ворчала сотрудница, морщась от неприятных ощущений. Но дальше лучше не стало, желания скакать по столбам не было у нее от слова совсем, а уж тем более в одно прекрасное мгновение упасть с них.

— Хороший термос, жаль бросать. С сегодняшней погодой без ромашкового чая дай бог выжить, — показательно причитала Ю, кидая свою ношу к остальным оставленным вещам и усаживаясь в лодку. Не то чтобы с термосом её связывали какие-то далекие и теплые воспоминания, но оставлять единственный тонизирующий сегодня напиток хотелось не очень, но пришлось.

В помещении стало прохладней, и желание вот немедленно лечь, свернуться клубочком и заснуть немного отступило. Зато слегка закружилась голова. а в животе глоток неизвестной — и очень противной на вкус — жидкости свернулся горячей каплей, как очень крепкое вино. Саша даже слегка забеспокоилась насчет содержания спирта в банке, но в целом. как ей казалось, она стала чувствовать себя гораздо лучше, так что совершила через речку чего-то желтовато-белого длинный прыжок и, ну надо же, не рухнула.

Пропасть внушала поменьше уверенности, нов голове уже легонько шумело, да и головная боль не прошла, что тоже не прибавляло ведьме здравости рассуждений. В конце концов, пожав плечами, она решила, что умрет, если умрет, и все наконец-то закончится, и прыгнула вслед за Патриком и мисс Тришей, попеременно вскакивая на шаткие столбики и легонько на них пошатываясь и прыгая и хватаясь за цепи — кулончик ей, даже немного пьяной, было жалко до слез и в любом случае гораздо больше, чем себя.

В неприятно хлюпающих ботинках, зато без следов кетчупа и с подворотами до колена, Блимм преодолел реку, вошел в следующий зал и едва не развернулся обратно. Котлы были неприятными, но не вызывали таких чувств как пропасти. Если бы сердце было своим, а не симбионтным, то оно предпочло бы остановиться, а так только руки мгновенно заледенели. Ценных вещей у него при себе не было, так что вариант с лодкой отпадал. При варианте легкой пробежки по подвешенным в воздухе камням — отпадал сам бальзамировщик. Сочетание октарина и панического страха высоты давали мерзкие эффекты, вызывая желание в духе что Лени, что Левы сползти драматично по стеночке и требовать, чтоб его тащили на руках или чем еще, пока он этого не видит. Впервые северсталец пожалел, что никогда не прокачивал в себе таланты драмаквин.

— Пожалуй, подожду вас здесь, — Блимм прислонился к ближайшей вертикальной поверхности, отводя взгляд от пропасти. Даже любовь к проблемам имела свои границы.

Поначалу оружейник собирался продемонстрировать свои акробатические способности, хватаясь за цепи и перепрыгивая с одной на другую, словно Тарзан по лианам. Но для подобной ловкости необходимо было раздеться до уровня Тарзана, как минимум. Да и общая атмосфера духоты и невыносимого жара способствовали раздеванию, но оружейник воздержался. И от раздеваний, и от акробатических трюков, не в силах даже адекватно прыгнуть с одного столба на другой, боясь не рассчитать и провалиться куда-то глубоко вниз. Всё же стоило пригубить предложенный в зелёном сосуде напиток, ибо рискнувшие чувствовали себя куда лучше.

— Всё ценное я обычно ношу рядом, — луреец как-то мимолетно глянул на готэмфордку, следом начиная хлопать себя по карманам, — держи дукат. Очень ценная штука для всего Королевства.

Уложив валюту в специальную миску, выпускник светлого факультета неуверенно вступил на покачивающуюся лодку, едва удержался на ногах и тяжело рухнул на сидение. Вновь сорвав с пояса фляжку, он попытался восполнить потерю организмом воды, но фляжка оказалась пуста. Тихо выругавшись, ирландец глубоко вздохнул и устроился покомпактнее, втягивая плечи, дабы не задеть никого ненароком. Человеку за бортом уже мало чем поможешь.

— Как жаль, что эта мерзость быстро закончилась, — Марк тоскливым мутным взглядом проводил уплывающую бутылку. — Могли бы поднять парочку тостов во имя Полусвятых и Триединого, а так же за орла высоко в горах, который царапал своими когтями горы и сносил головы неверным.

Дубровский икнул и, поднапрягшись, титаническим прыжком перепрыгнул речку навстречу загадочной комнате, которая оказалось скорее нелепой, чем загадочной.

— Коат ничерта не понимает в дизайне, ей Богу, это непрактично и некрасиво, что он вообще делает в этой комнате? Зачем она рядом с кухней? Он занимается йогой что ли... — алкогольность напитка развязала Дубровскому язык. — Бедняга, надо подарить ему пару книжек по фен-шую. Надо ж было так неумело обставить гостиную. Или это столовая. Он сам то как ходит через неё? Вот ведь прощелыга-пижон. Прыгать это хорошее предложение, мисс Триша, следовать я ему, конечно, не буду.

Не переставая трепаться, он отколупал от призрачного хвоста пупырку и закинул её в лодку. Пупырка прогремела по днищу, хронолог уселся в средство передвижения.

— Вези меня, река, за темные леса, за быстрые реки, за высокие горы, за летающие острова, за пространственные аномалии, за солнце и луну, только бы не видеть этот кошмар дизайнера.

Обалдеть просто. — Доминик скривился и постарался поверить близнецу на слово. — Но ты осторожней, братишка.

Приблизившись к ужасающей пропасти, юнга глубоко вдохнул, пытаясь успокоить нахлынувшее вместе с приступом боли головокружение. Весь комплект фобий за один вечер. О том, чтобы добираться на другую сторону с помощью физической силы или магической без должной концентрации, даже мысли не было. Старший близнец мысленно благословил пролетающего Патрика и всех, кто решился на отчаянный шаг форсирования пропасти напрямик, а сам пополз к лодке, скидывая на ее донышко кольцо из храма. Жаль, безумно жаль отдавать, но больше ничего ценного при себе не было. Кроме уютного комбинезона северстальца. Но сверкать голыми телесами весь оставшийся путь ему не улыбалось.

— Поехали, ну, — горько пожевав сухими губами, Никки уселся рядышком с Руфью и постарался зажмуриться.

Алкоголь Элаяза не брал. Возможно в детстве он упал в бидон с сакэ, но все же. В этот раз, по крайней мере, он остался трезвым, возможно, как стеклышко. Но вот незадача, перед ними стояло следующее испытание.

— Ценное, говорите... — тихо произнес Элаяз.

Парень прыгнул в лодку и снял шляпу. Порыскав в ней рукой, он достал два кубика.

— Для того, кто ведет ролевую игру, а точнее, историку, эти кубы важнее всего! Две двойки, гуси лебеди! Эти кубики решали многие жизни на поле боя... Кровь... Слезы... Крики и боль соратников, которые боролись с босом 3х4 клетки... Невезения, удачи и нахождения сундуков. Квесты у лысых монахов, которые не могут справится с мышеловками... Самураев с большими ложками... Удачный каст, проход ядов, — парень пустил скупую, мужскую слезу и положил два кубика туда, куда бы его надо было положить.

Эви тяжело вздохнула. Отдавать подарок Северсталя очень не хотелось, а больше у неё и ценного-то с собой ничего не было. И тут девушке повезло. Её взгляд ухватился за свисающие цепи. Если бы их не было, светловолосая бы не рискнула, а так... Почему нет? Северсталька на несколько мгновений зажмурила глаза, сосредотачиваясь. Пошевелив нервными пальцами, Эви позвала свою любимую стихию, открыла глаза и, нацелившись на первую цепь шагнула в пропасть. Было очень страшно, мышцы протестующе вопили, суставы ныли, голова раскалывалась, но сдаваться Эви не собиралась. Сотрудница медленно двигалась от одной цепи к другой. Время над пропастью тянулось возмутительно долго. Когда сероглазая наконец-то приземлилась на небольшое плато, она шумно выдохнула, сбрасывая с себя оковы страха.

— Слава всем моим немногочисленным тренировкам. Иначе бы я осталась где-то там. Если бы от меня ещё что-то осталось.

Дверь, к которой с горем пополам, будто на инвалидных колясках были все, перебрались волшебники, была не такой уж простой. По раме она была щедро и красиво украшена лепниной в виде щупалец. Скорее всего, те казались хозяину дома атмосферными. Вряд ли в следующей комнате гостей ждал монстр из Женовы.

И, действительно, двери автоматически распахнулись, и за ними оказался небольшой грузовой лифт. Деревянные панели и обгорелые кое-где кнопки выходцам из маггловского мира могли бы напомнить такие же лифты в обычных многоэтажках городских трущоб.

На пульте управления было всего одиннадцать кнопок: девять с цифрами, одна с буквой К и одна для вызова диспетчера. Почти все вокруг, даже кнопки, были расцарапаны.

— Лифт соединения кругов Буяна, — объявил приятный женский голос, раздающийся откуда-то из высоко установленного в лифте динамика, — мы приветствуем добравшихся почивших. Выберите круг, либо вызовите диспетчера для совета по выбору. Кнопка К доступна для входа гостей, экскурсий и передачи котов с восьми вечера до одиннадцати вечера по Буяновскому времени. Для выхода — с девяти утра до четырех часов дня по нему же. Приятной вечности.

Лифт вздрогнул и тронулся, сам по себе прожав кнопку К. Видимо, понял, что в нем совершенно не "почившие". До поры до времени.

Когда двери лифта разъехались в стороны, первым делом перед взором гостей предстал расписной половичок. На светло-зеленой поверхности веселыми буквами было написано "Zum Grab" и хозяин половика искренне полагал, что это призыв вытирать ноги. За половиком громоздился зал, в котором забытый король мог бы принимать нищих и выдавать им пятаки. Но короля не было, пятаки закончились и вместо трона в самом центре зала торчал потертый кожаный диван.

На диване спиной к лифту сидел Коат и что-то грыз, то ли семечки, то ли орешки. Плазменный телевизор, подстраивающийся под поворот головы хозяина отображал какое-то шоу с песнями и голосованиями. В данный момент кто-то как раз выступал, и Коат мурлыкал в такт, переживая за любимого героя. Он носил парусиновые штаны в шашечку, туфли с закругленными носами и удобный махровый халат, приобретенный по чудовищной скидке. В одной руке бог держал небольшую леечку, с помощью которой, видимо, поливал пышно разросшиеся цветы, заполнившие половину помещения. Другую половину занимали предметы быта, как бы сказал сам Коат. Дыбы, колыбели Иуды, испанские девы разных форм и размеров, кресла с торчащими шипами, крючья на блестящих и ничуть не ржавых цепях, в общем, памятные вещи.

Слабый свет от нескольких свечей дополнял рыжий закат из окна. В этом окне не отражалось ничего, кроме вечного заката и пустыни. Пустыня была скорее мертвой, чем живой и каждый, кто попадал в лавовые реки, текущие по её поверхности, тоже становился скорее мертвым, чем живым. Сейчас из окна доносился затихающий вопль. Но даже этот вопль тяжело было услышать сквозь протяжное и громкое мурчание десятков котов, которые заполнили собой, казалось, все горизонтальные поверхности. Они катались по полу, висели на разодранных уже шторах, карабкались Коату за шиворот, но очень внимательно следили за входящими.

— Здравствуйте, Коат, — с интонациями типа "пацаны из Юго-Запада", начала Чай, старательно обходя котов на пути к дивану, — извините, что побеспокоили вас...

Тут в телевизоре что-то мигнуло зелеными, зал возликовал, а спугнутый воплем кот сиганул чародейке прямо под ноги. Не совсем будучи уверенной, что это правильно, она подняла животное на руки тут же начав автоматически его поглаживать. Это такой рефлекс.

— Понимаете, дело в том, что нам очень нужен коралл из кольца... — мысленно сложив классическое "длань-чело" чародейка осознала, что так и не уточнила как же зовут эту "Альчто-то там", — морской богини.

— Здравствуйте. Простите за мой неприличный вид, мне так жаль, но иного выхода не было. Вам бы упростить плату за лодку. Предлагаю брать деньгами или расписками. Так сокровищ наберёте, а не рубашек, термосов и чего ещё. Я бы дал визитку, но... — похлопав по карманам, Цигельман натянуто улыбнулся, делая вид, будто бы забыл её случайно. — В следующий раз! А котов-то сколько. Господи, какие милые.

Время, когда можно попасть обратно через лифт, заставило алкаросца задуматься, так как это, по всем видам, случится не раньше, чем завтра утром, что заставило несколько огорчиться и даже немного испугаться. Однако руки тем временем так и чесались ухватить какого-нибудь кота, чтобы затискать его или загладить, так как юноше давно не доводилось их видеть в живую, но тот удержался, дабы случайно не обидеть хозяина этого места. Вообще, обстановка снова впечатлила Герда, так как столько орудий пыток он видел, кажется, никогда. А телевизор! Да еще и работающий! Юноша был готов усесться рядом с богом, чтобы присоединиться к просмотру шоу, но постеснялся.

— Здравствуйте, — Лугвен не придумал ничего лучше, чем тоже поздороваться. — У вас хороший дом. Только знаете, та пропасть совсем неудобная, столько думать пришлось, чтобы преодолеть ее. Но коты... Это со всего Буяна сбегаются или вы их специально разводите?

Руф действительно совсем не успевала за всеми этими событиями, которые происходили со скоростью света, но была рада, что они добрались целыми. Оставалось надеяться, что им дадут отсюда так же и выбраться. Обстановка, которая развернулась перед глазами, показалась девушке весьма приятной, если не считать кучи котов и пейзажа за окном. Мужчина, если это был мужчина, так как по спине выводов делать не стоит, не принимал никаких попыток сделать что-то из ряда вон или даже банально повернуться к гостям.

— Доброго вечера Вам, — нарочито бодро, что совсем не совпадало с её ощущениями, поприветствовала Коата Руф. — Классный халат у Вас.

Разговаривать с богами за эти три дня она так и не научилась, поэтому продолжала вести себя так, будто говорит с обычным человеком, возможно, даже весьма дружелюбным. От количества различных вещей, на которые переключалась Руфи, начинала кружиться голова, поэтому она уставилась в экран телевизора, жалея, что не взяла попкорн.

Коат услышал шаги и резво развернулся. Леечка в руках дернулась, заливая колени чем-то шипящим и едким.

— Охо! — воскликнул он. — Какими судьбами? И все ко мне? Что же, что же, будем знакомы, я есмь... дальше забыл, но нет, погодите, я есмь... и буду снова! Зовите меня Коат, только без всяких дополнений, особенно с глупыми буквами, вроде суффиксов с Ч.

Коат фыркнул почти как кот. Это был высокий и очень худой мужчина. Его лицо хоть и было бледным, но чрезвычайно улыбчивым, глаза искрились радостью, но иногда Коат забывал моргать и это слегка портило впечатление. Ко всему прочему он носил щегольские усы, закрученные кверху и острую герцогскую бородку.

— Что же вы там стоите? — засуетился хозяин и одним движением перескочил через спинку дивана.

В тот же миг в сиденье дивана вонзилось острое копье, которое пришпилило бы Коата к месту, если бы он не поспешил к гостям. Едва он ступил на пол, как открылся потайной люк из которого что-то булькнуло и зарычало, но Коат уже стоял в другом месте, прикрываясь схваченным подносом от летящих стрел. Он улыбался, бормотал что-то по мере движения и подпихивал котов ногами, чтобы их не расстреляло арбалетными болтами. На секунду он остановился, дождался, пока столб огня, вылетевший из стены рассеется и распахнул объятия.

— Чертова система безопасности, шагу ступить нельзя без опасности быть раздавленным, разодранным и размазанным. Чтобы забраться в спальню, мне нужно перебраться по тонкому канату через бездонную пропасть и сразиться с нервными мантикорами, и это каждый день! Эту планировку создавали косорукие гоблины, у которых на троих всего один мозг и то взятый на прокат! Вы не видели случайно, там кофе не готов уже? Некоторые должны были услышать этот прекрасный аромат, пока направлялись в мои покои. Он у меня там на кухне в медном котелочке. Не видали? Чувствую по запаху от некоторых из вас, зато творожная запеканка готова! Не обращайте внимание на расплавленный кое-где пол, я люблю кулинарные эксперименты.

Он тряс вошедших за руки, заглядывал в глаза, похлопывал по спине и приглашал располагаться удобнее, одновременно с этим предостерегая от очередной ловушки. Особо Коат уделил внимание Чайоме и Трише, видимо, чувствуя в них родство с любимыми своими животными.

— Так что же привело вас ко мне, говорите? Последние пару тройку веков тут моими делами занимается один славный мальчик Саймон. Голова птичья, а думать не научился, да работать тоже. Плохо нынче народ помирает, прям кое-как, с надрывом и нехотя. При мне все было иначе, я даже и не уговаривал никого и по два раза не повторял, вжик-вжик! Рассказывайте скорее.

— Добра. — Открыто и по детски улыбнулся младший близнец, протягивая руки, чтобы касаться котов, гладить их, притягивать к себе и пропускать сквозь пальцы мягкую шерсть, невзирая на угрозы ловушек рдом. — А к вам непросто добраться. Не любите гостей? А мы хорошие. И Семен хороший. Видели бы вы, что творится в чумном квартале!

Следить за языком удавалось куда хуже, чем за руками, и аэромант вполне мог наговорить лишнего. Благо, упоминание важной миссии немного отрезвило или переключило мозг на иную задачу. Все же, ветер в голове не позволял надолго удерживать случайные мысли.

— Мы ищем камень. Особенный и очень важный. Третий из трех, знаете ли. Это важно. У вас есть такой?

— Чур меня на восьмой круг! — рявкнул Дубровский. — Когда я умру, конечно. Можно забронировать местечко, сэр?

С трудом заткнувшись, он уставился в пресветлый лик чуднОго боженьки, точнее сначала он увидел котов и едва удержал ликующий возглас: "Пушистики!" Вид дыб, колыбелей, стреляных болтов и дев ничуть его не напугал, мало ли у кого какие хобби. Кто-то собирает пуговицы, кто-то марки, а кто-то орудия пыток, ловушки и котиков.

— Здра-ас-сте, а у вас совершенно ужасное чувство стиля, простите, я бы посоветовал проветрить помещения, стереть пыль с шипов, халатик свеженький прикупить. Зато сивуха очень хорошая, крепкая, — скромно промолвил хронолог.

С тяжелым вздохом он зажал себе ладонью рот, чтобы заткнуться уже наверняка. О цели путешествия уже поведали его спорые сотрудники, пока нерадивый проректор сражался с самим собой.

— Скажите мне, что я сплю, — шепотом попросил Доминик, подергав кого-то из ребят за край одежды. — Колоть и щипать не надо.

Квартирка, как и кухонька перед ней, казалась просто ошеломляющей. Мальчишка стал столбиком и боялся пошевелиться, чтобы не задеть какой-то скрытый механизм убийственного действия. В отличии от хозяина, он расположения ловушек не знал, да и уворачиваться не смог бы. К подобным пыткам морально был не готов даже его внутренний мазохист.

— Добрый ве-ечер, радушный хозяин, — голос юноши позорно дал петуха, но Ник чинно пожал руку бога, стараясь исправиться и унять трепыхающееся сердце. — У Вас очень милый дом. И коты, очень милые.

Старший близнец с тоской вспомнил о недописанной кошачьей анимагии, которой так любил пугать Лёнечку на заводе. Закончи он ее вовремя, была бы возможность превратиться в котейку и затеряться в толпе. А пока оставалось надеться, что Коат любит гостей просто так, а не на ужин или завтрак.

Коат задорно подмигнул, потом пошарил рукой в кармане халата, вытащил камень и быстро вручил его Марку в руки.

— Возьмите и знайте, что я рад был знать вас живым. Вы же еще дышите? О, это так приятно, когда каждый вздох колышет усы. Не хотите попробовать? У вас нет усов, но можете воспользоваться моими. Ах да, кольцо! Вы ведь должны знать, что оно принадлежало моей дорогой жене Ненеми. Много сотен лет назад она была так настойчива, так решительна и так смертна, почти как вы. Люблю смертных, мда, люблю. Но найдя кольцо богини штормов Атлакамани и поняв, какие возможности перед ней открываются, Ненеми решила стать морской богиней и сама. Ну прямо как в сказке, такая выдумщица. Жители её деревни не приняли такое решение и сломали кольцо, а камни принесли в жертву мне, Кетцалю и Тамас, потому что на тот момент мы были единственным богом в Королевстве. Лишившись кольца, Ненеми превратилась в ужасного монстра, который вынужден вечно находиться на дне морском. Так давно не видел ее! Ох, только про монстра это между нами, хорошо?

Коат потянулся, отчего даже вытянулся в длину и стал еще тоньше. Затем он покрутил руками, вытащил из того же кармана, где лежал камень, небольшое печенье и одним движением перекусил его пополам.

— Сейчас думают, что это мы наказали Ненеми и забрали себе камни. Да нужны они нам! Триединый то, Триединый се, — Коат стал передразнивать базарных бабок, толкующих об островных божествах. — Богов, как вы уже поняли тут немало. Йобль — видел его, покататься не смог, Семен дружочек, еще мелкие боги, почитай в каждом городе свой. Ну и что же? Нам же не плохо, все под присмотром, все довольны. Теперь мы не так сильны, как в былые времена, морковку на алтарь не кладут, молитвы не возносят, тут дело в некоторых физических величинах... как же там, взаимовозмещение? Нет? Ну и ляд с ними, мне плевать, как и Тамас. Хотя, ей-то еще пока что молятся. Кетцаль вот еще переживает, ковыряет старые болячки. А вы сделаете дело, завершите его и получите дополнительные десять лет жизни! Мы добрый бог!

— Прекрасная.. мм.. дыба, — попыталась вести светскую беседу Чай. — Очень жаль, что с вашей женой так случилось. Как вы сказали, превратилась в монстра? С щупальцами такими? — осторожно уточнила девушка, перед глазами которой стоял декор входной двери. Ну, конечно, все сходится. Это Кракена. Кракен. Он же был парень? Впрочем, кто разберет у этих головоногих. — Спасибо, за гостеприимство, за камень вдвойне, а теперь мы пожалуй, пойдем, если, конечно, ваш лифт нас выпустит.

Этому богу Лева симпатизировал — тот любил котов, пытки, отвратительно готовил. И выглядел неплохо, халат сидел на нем как влитой. В общем, за такими и наблюдать приятно. Он не был богом-ребёнком, как вчерашний, просто растерялся при таком большом количестве гостей.

— И Вы нас так просто отпустите? — проследив за перемещением камушка в руки господина проректора, мезовец сощурился, не веря в щедрость. — Мы все равно тут до самого утра, куда собрались? В лифте ведь говорилось, что выход с девяти утра.

Наклонившись, Лёва погладил первого здесь кота, почёсывая тому под мордочкой.

Бог Лугвену понравился, даже захотелось напроситься на ночевку или в гости еще разок как-нибудь. Во второй раз алкаросец точно был бы готов к препятствиям на пути.

Услышав слово "Кракена", Коат поморщился и помотал головой:

— Ненеми. Если бы вас называли мешками мяса, было бы обидно. За этим имена и дают, чтобы не казаться монстрами. Она Ненеми.

Закат за окном был все так же рыж и так же бездвижен. На небе застыло одно облако и любой внимательный мог бы сказать, что оно застыло там еще тысячу лет назад.

— Так, я вам прям тут постелю, — засуетился Коат, распахивая шкаф и уворачиваясь от вываливающейся оттуда секиры. — Не надо на холодном спать, а то я ведь и молодость вспомню, решу, что пора кому-то на покой. Здоровье надо беречь! Уж послушайтесь моего совета, я в этом деле сильфида съел.

Продолжая хрустеть печеньем, так, что сомнений о том, что действительно сильфид был съеден, не оставалось, Коат разбрасывал по полу подушки и одеяла. Изредка небольшие колышки падали с потолка, но хозяин словно не замечал этих мелких неприятностей. Он перешагивал через них и шел к следующему шкафу, стилизованному под египетский саркофаг.

— Диван вот можете развернуть, только внимательнее, там что-то все время из него пытается вылезти, я уже весь измучился. А так, тут спокойно, — с абсолютной убежденностью заявил бог и даже покивал головой. — Мирно. Что вам в царстве смерти бояться-то? Не спорьте только, к Ненеми нужно идти на закате, а сейчас что? Не здесь я имею в виду, а там, где птички поют. Там за дверью у вас мальчик жмется, скажите, чтобы заходил. Из моего дома до завтра все равно не выбраться. Не у пропасти же спать ему? Утром только можно выйти, утром, да и то не своим ходом, не своим совсем... Так уж тут все устроено. У меня тут хорошо, в комнате. С телевизором осторожно. На третью плитку от дивана вправо не наступайте. Ну спите. А мне пора кошек кормить, изголодались бедные, истосковались по пап...

Продолжая ворковать что-то, Коат скрылся за дверьми. Он свистел и улюлюкал, подзывая своих питомцев к плошкам, он мяукал и выкрикивал из глубины дома сотни кличек. Однако несмотря на все его усилия в зале оставалась еще куча мурчащих котов.

Марк ошарашено похлопал глазами, сжимая камень в руках.

— Вот так просто? Вы не будете нас пытать на дыбе? Заставлять гладить ваших котиков? Даже молиться? И жертвы не хотите? Вы пипец какой странный, дядя. Не скажу, что это мне не импонирует. Доброй вам ночи, сэр Смерть!

Слегка протрезвевший от удивления и усталости, он начал пятиться к двери, боясь нечаянно опрокинуть какую-нибудь пыточную принадлежность, или не дай боже не наступить на хвост какому-нибудь котику.

Странно работающий мозг плохо шутил про тентакли и воображал ещё более странные картины, таких фантазий Дубровский не желал определённо.

— Мы будем спать здесь. Даже не знаю, что вам сказать на это, чуваки, мне определённо нужно выспаться, займу ка я это скромное местечко рядом с девой. Главное, чтобы коты насмерть не затоптали.

Продолжая бормотать, Дубровский улёгся мордой в подушки и отрубился.

Саша никогда не видела Кракену, но зато очень много о ней слышала. А она, получается, была смертной, возжелавшей стать богом. Ведьма тяжело вздохнула — она была начитанной девочкой и знала, что такие желания ничем хорошим не заканчиваются.

— Вот... Так просто? — немного недоверчиво уточнила Сашка. — Вы просто отдадите нам камушек, мы проведем ночь с котиками, а потом утром уйдем и будем делать дело? И все?

Десять лет ее не особенно обрадовали. Вот если бы они еще откладывали действие проклятия, было бы хорошо. Впрочем, если нет, то и нет. В любом случае, сейчас у нее были и более серьезные дела.

Руф со вздохом села прямо на пол, надеясь, что никакая стрела оттуда внезапная не появится. Она-то надеялась, что хоть сегодня все пройдет легко и по-доброму, а тут на тебе, спи в царстве смерти, где куча котов и всяких ловушек.

— Гостеприимство так и блещет у этих богов, — скрестив руки на груди и надувшись, как ребенок, девушка упрямо смотрела под ноги, продолжая все еще что-то ворчать. — Можно только утром, можно только утром. А если не хочется ждать до утра? Хотя, о чем это я, когда у нас мнение-то спрашивали вообще.

Совершенно уставшая, Ру знала, что уснет сегодня, где угодно, и ничто не сможет ее потревожить, но сейчас эта перспектива все равно казалась не особо радостной.

Младший слушал с интересом, разделяя внимание между чужой речью и котами.

— Не такая уж она и монстр. — Пробормотал дампир себе под нос. — Еще и вкусная.

Последнее было высказано совсем уже невнятно. Удивительно, но дама со щупальцами даже не являлась в привычных МакАлистеру кошмарах. Либо он не считал ее вид кошмаром.Сейчас трудно было решить.

— И мы что, можем идти? — Уточнил северсталец, оглядываясь на дверь и добираясь поближе к брату, который на общем фоне тоже создавал кошачье впечатление. — Выход там же, где вход? А лодочка обратно бесплатно работает?

Рико зацепился за старшего, будто так проще было оттащить себя от пушистых питомцев Коата. Однако уйти далеко не сумел, осознав, о чем ему толкуют. Похоже, сегодня отдых в родном лофте отменялся. Аэромант выскользнул из помещения, чтобы помочь попасть туда Блимму. А по пути и пока никто не видел, как требовал того давний долг, бессовестно обнять и прошептать что-то доброе, хорошее, нежное — пока хмель не выветрился окончательно, а допинг защищал от некоторых последствий.

А оказавшись снова в комнате, Рико выбрал себе место в уголке дивана, готовый отдыхать и переваривать впечатления.

Изрядно впечатлившегося Блимма хватило только на то, чтобы молча сидеть на полу, почесывая пушистого серого кота, щедро делящегося шерстью. Мысленно он проклял Леню с его вызовами, пообещал себе, что никогда больше не останется без свидетелей в одном помещении с младшим близнецом, особенно в не самом трезвом виде, и жалел, что его не оставили там, где он и собирался всех ждать. Стараясь отогнать воспоминания обо всем этом, бальзамировщик подгреб к себе еще нескольких котов, отвлекаясь на громкое выразительное мурчание.

— Третья плитка от дивана, — оружейник улыбнулся как-то слишком странно, попутно переглядываясь с одним белоснежным котом, словно настраивая мысленный канал. Эти вот предостережения, советующие не нажимать на красную кнопку, всегда вызывали двойственное чувство в груди Джеймса. Некая борьба любознательности с самосохранением.

— Ладно, оставим на потом, — луреец махнул рукой, отгоняя кота, явно удивленного таким поведением незваных гостей. Живешь себе спокойно, ешь из своей миски, бегаешь по своему дому, а тут приходят всякие ирландцы и машут на тебя руками.

— Надо застолбить диван, — вслух заявил Конланд, мысленно пересчитывая плиты и осторожно ступая по ним. Кое-как раскрыв диван, оружейник даже не стал вынимать копьё. Кто он такой, чтобы поправлять интерьер в гостинной Смерти. Накидав на лежбище подушек, одеял, котов, Джим переглянулся с Чайкой и безмолвно потянул за кисть, размещая ближе.

— Доброй ночи нам всем. И не ходите ночью в туалет, — Джеймс прижался щекой к подушке, откинул плед подальше, ибо укрываться в предбаннике ада — не комильфо, и крепче сжал рукоять топора. На всякий случай.

* * *

В жилище Коата время суток всегда было одно и то же — закатное. Он был богом смерти, но не страшной смерти, крови и страданий, а просто окончания. Отцветания, забвения, заката. Рассвет, конечно, тоже можно считать окончанием — окончанием ночи, но после него жизненные силы людей гонят их из кроватей начинать дела, поэтому рассвет и достался маленькой Тамас. С Тамас у Коата вообще было больше общего, чем с некогда стабильным и уравновешенным в своем достатке, а сейчас бесконечно одиноким Кетцалем. Тамас и Коату до сих пор иногда молились. У Тамас было целое племя — небольшое, но верное. А у Коата были коты. Можно сказать, конечно, что те не люди и не считаются, но попробуйте стать хотя бы для одного представителя кошачьего племени объектом поклонения, а не слугой, и вы поймете, чем горд был Коат.

Кошки в его владениях чувствовали себя прекрасно. После того, как Буян взлетел в небо, приток их, конечно, сократился, но все равно был силен. Сюда попадали те кошки, которые погибли. Возле их имени на длинной стене ставили отметку, и если кошка приходила к Коату не первый или второй, а десятый раз, она оставалась жить здесь. Ведь не секрет, что у каждой из них девять попыток жизни. Сюда попадали те котята, которые родились случайно. Хозяева несчастной матери подумывали — утопить слепышей или зарыть, но те исчезали из картонных коробок, из-под порогов и кустов, где появились на свет, и открывали глаза уже у Коата на диване. Сюда попадали те коты, которые ушли гулять сами по себе и не вернулись. Их нельзя было считать мертвыми, потому что хозяева всегда до последнего верили, что кот ушел жить в лес, что его украли, что он нашел новую семью. А если верить в жизнь, умереть точно не получится.

Коты и кошки, персидские и дворовые, лысые и пушистые, коротколапые и длинноногие, куцехвостые и безухие, полосатые и рыжие, черные и кипельно-белые, вредные и ласковые, драчуны и тихони — все они счастливо существовали в бесконечном мире своего усатого бога.

А сейчас в мире этого бога существовали еще и какие-то новые люди.

Черный красавец-кот, спрыгнув с подоконника, за которым был вечный закат, с упрямым любопытством, присущим кошачьему племени, направлялся к Саше. От девушки пахло чем-то вкусным, и он был готов проверить, чем. Задев по пути хвостом крайний диван, и напрямик пройдясь лапами по животу, груди и лицу Ольгерда, кот забрался на Сашу, понюхал ее лицо и вдруг начал жадно ее облизывать, стараясь откусить подбородок.

Задетый диван был тот самый, в котором жило что-то, что Коат никак не мог оттуда вытащить. Жило оно, конечно, не в самом диване, а под ним, и было обычным неантропоморфным монстром душителем-затягивателем средней степени угрозы по классификации профессора Жвалевского. Из-под щели между полом и диваном быстро вытянулась лохматая длинная лапа и начала шарить по полу, стараясь кого-нибудь схватить. Обычно она выбиралась не больше, чем на час, а потом обязательно находила себе кого-то на завтрак. Чаще всего — кота, поэтому получать тычки шваброй от Коата и выплевывать съеденное монстр умел даже лучше, чем бесцельно трясти диван.

— Равшан, ну бога ради, сколь мож..- мисс Триша резко открыла глаза и первые несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы вспомнить где она, с кем и почему. Ее "твою мать" за последние трое суток было уже десятым или еще черт знает каким по счету, когда она ощутила на своей ноге чью-то хватку и на этот раз это были совсем не коты. Профессор взвыла как пожарная сирена и лягнулась со всей своей лошадиной силушкой, отползая к стене с поистине нечеловеческой скоростью. Коты рассыпались перед ней как кегли и только когда она оказалась на почтительном расстоянии от шарящей лапы, то мысли начали судорожно входить в русло рациональности.

— Марк!!! — Она сняла сапог и швырнула его проректору куда-то в район головы, — вставайте! Патрик! Юго! К вам слишком близко эта волосатая чувырла!

Волосатая чувырла шарила по полу целенаправленно, но медленно. Видимо, привыкла, что рано или поздно Коат не уследит за ней и добыча попадет в когтистую лапу.

Тут мисс Шелест на глаза попался черный кот, жрущий Саше лицо.

— Фалелей? — Что-то внутри Триши ухнуло и она прикрыла рот ладонью, — Фалелей, это ты? Сашка, хватай его!

Саша очень любила спать, правда, удавалось ей это не чтобы очень часто. так что когда по ней прошел кот, а потом принялся тыкать носом и лизать лицо, она сначала фыркнула и лениво попыталась отмахнуться, и только потом уже, еще в полудреме, вспомнила, что она на Буяне, где котов нет, оборотень-попугай, которая в принципе котов ну не очень любит, и что никаких питающихся птицами животных никогда не заводила.

Кот укусил девушку особенно сильно, по ощущениям — до крови, и Сашка, мгновенно проснувшись, подскочила и завизжала, резко отпихивая от себя животное. Память ехидно сообщила. что они остались ночевать в жилище бога смерти, и это, наверное, было не самое здравое решение даже для совсем отъявленных искателей приключений. Мисс Триша рядом, тоже уже проснувшаяся, кричала что-то про волосатое что-то и требовала кого-то ловить.

— Надо поймать вот этого злобного кота. которого я уже куда-то швырнула в кучу других котов, да? — дрогнувшим голосом уточнила ведьма и сильно встряхнула еще спящего друга за плечо. — Ладно. Герд, просыпайся, здесь опасно, сейчас тебя еще тоже кто-нибудь зажует или вообще съест.

Алкароска встала, утерла с подбородка кровь и двинулась туда, где, как ей показалось, мелькнул черный хвост почему-то немного знакомого кота.

Руфи казалось, будто она все еще спит, и то, что касается то ее руки, то ее плеча — это только сон. Пока не услышала какие-то голоса и резко поднялась с пола на ноги, крутясь из стороны в сторону все еще сонная. Увидев причину беспокойства ребят, девушка сразу же хотела достать свой кинжал и отрезать эту лохматую лапу, но, лишь наклонившись к ботинку, она поняла, что оружие осталось дома.

— А я верила, что подкроватные, а в нашем случае поддиванные, монстры существуют! — отойдя в ту сторону, которая была относительно безопасной, чтобы ее руки больше ничего не касалось, Руфи попыталась найти что-то тяжелое. — Мне кажется, что мы должны помочь Коату избавиться от этого существа. Или же просто бежать отсюда! Веселая ночка, ничего не скажешь.

Все вещи, которые находились в этой комнате, казались слишком ценными для того, чтобы использовать их против лапы того монстра. Да и Коат, наверное, не обрадовался бы, если из его вещей сделали бы предмет массового поражения противника. Или хотя бы что-то, чтобы затолкать эти загребущие руки обратно в теремок.

От пронзительно крика Триши Эви вскочила. Сонная, растрёпанная, испуганная. Вчера девушка вышла из строя где-то на середине разговора с богом, а всё из-за перехода пропасти по воздуху. Тренировок работы со стихией всё же было не так много, а если прибавить ко всему прочему ноющие суставы и мышцы, станет понятно, почему сероглазая так быстро задремала, однако обрывки фраз светловолосая улавливала и, когда поняла, что они здесь до утра и бог смерти совсем не против, она совсем расслабилась. Коат ей нравился. Такой гостеприимный, домашний, добрый (отдал то, что им было нужно, а взамен ничего не попросил) и совсем не страшный. Так что беды вчера вообще ничего не предвещало, а тут отчаянный крик.

Окинув жилище бога взглядом широко распахнутых серых глаз, северсталька заметила длинную, мохнатую лапу, которая плотоядно шарила по полу.

— Коат! — крикнула Эви, призывая на помощь бога, потому как девушка помнила из вчерашнего разговора, что самостоятельно им отсюда не выбраться даже утром.

Тем временем, шарящая по полу лапа обиженно замерла. Ее владелец отродясь не слышал ничьих живых голосов, кроме голоса Коата, поэтому здорово удивился. Конечно, бывало, он вместе с богом смотрел вечерние тв-шоу из-под дивана, пока бог не швырял в него тапком, так что о том, что другие люди существуют, все же знал.

Решив, что себе дороже тут находиться, поддиванный затягиватель потянул лапой напоследок парочку на диване, но те держались больно крепко, да еще и пахли металлом. Как-то не столь давно Коат крепко отметелил монстра поварешкой, поэтому металлические предметы монстр очень не любил. Решив не уходить ни с чем, он таки дернул юношу за ноги посильнее, сорвал с него ботинки и быстро их сцапал. А после спрятался обратно под диван, будто его тут и не было.

Коат на зов Эвелины приходить не спешил — сражался с горгульями на дороге от своей спальни до ванной комнаты. Система безопасности работала, как он говорил, исправнее не придумаешь.

Дверь же в лифт, из которого вчера вечером в комнату бога пришли гости, была надежно закрыта, а кнопка вызова не горела. Видимо, выбираться отсюда пришлось бы каким-то иным путем, нежели забираться сюда.

Просыпаться было тяжело. Топот кошачьих и человечьих ног не утихал до самой полуночи, а сейчас вновь продолжился. Дополнением ко всему была возня, окрики и какие-то утробные звуки.

— Ну почему, почему нельзя тихо что-то делать, когда остальные спят? — хотелось накрыть голову подушкой и умереть, но сон ушёл, оставив на лице следы помятости, слепил глаза и лежать перехотелось.

Пришлось подниматься. С трудом разлепив веки, спросонья огромное количество котов Лёве показалось таким страшным. Русый подавил полный ужаса крик, встал на колени и приложил ко лбу сложённые в молитве руки.

Рядом замурчал вчерашний кот, отираясь о штанину гладким тельцем, потягивая лапы. Похоже, тому спалось хорошо.

— Давайте найдём еду. Вчера я только успел пообедать, — коснувшись живота, ярко говорившего о желании чем-то перекусить, Цигель тот потёр, оглядывая комнату.

Кто-то боролся с поддиванным монстром, кто-то настойчиво вызывал лифт, ломая кнопочку. Все на своих местах, путешественники-неудачники были живы, никого не смело стадо пушистых бизонов.

— Иди сюда, на ручки, — староста Клоповни потянулся за ушастым питомцем Коата, притягивая его на колени, почёсывая. — Хозяин этого дома негостеприимен? Нас не будут кормить?

— Нет, ну что это такое, — раздался возмущенный голос с дивана, — а еще приличный дом! — Чай обличающе уставилась на голые ступни Джима. Спросонок настроение и мироощущение у нее были не то, чтобы очень, и мысль о том, что могли и самих съесть не сразу добралась в еще спящие участки мозга. — Мгм, — наконец глубокомысленно изрекла она и оглядела остальных, пытаясь сосчитать общее количество ног и голов, поделив первое на второе.

— Умыться бы, — подытожила она, поскольку выяснилось, что либо она сбилась, либо кто-то отправился в путешествие без ног. — А где хозяин? — но ни Коата, ни умывальника, ни завтрака, ни каких бы то ни было благ цивилизации кроме кучи котов и выставки "История инквизиции" не обнаружилось. — Кольцо есть, — откликнулась чародейка на предложения Ника, — и не то, чтобы я была такая уж благочестивая прихожанка, но, поверьте, я буду чрезвычайно убедительна. У меня болевая белая сенсорика и во мне сейчас орет сотня голосов: "Хочу умыться! Не люблю спать одетой! Есть! Пить! Душ! Мама, я хочу на ручки и апельсинку!", так что я буду чрезвычайно убедительна.

Не совсем понимая технологию использования артефакта, она обхватила кольцо пальцами и со всей силой внутреннего желания обрести комфорт, воззвала к Коату.

— О боже, что добротой безмерной не дал нам погибнуть в этом доме и щедро одарил. Приди на помощь к гостям своим, ибо не умыты мы и голодны, а ведь среди нас есть две почти кошки, которым особенно тяжело. Не оставь же нас в этот час испытаний и помоги выбраться домой.

Все начали просыпаться. Сумасшедшая система безопасности помещений проснулась тоже. Первым делом до красна раскалилась кнопка вызова лифта, а под ногами Доминика в шаге от его ботинка разверзлась компактная, но очень ладно скроенная яма с воткнутыми на дне кольями. Над Сашей вдруг из стены вырвался столп пламени, и только невысокий рост спас ее голову от обугливания. Но вот прическа была частично, но не критично, опалена. Вокруг фигуры Леона в пол воткнулись маленькие колышки, разом упавшие сверху. Юношу они не задели, но едва не пришпилили к полу какого-то незадачливого кота. Возле Чайомы с грохотом на пол упала исполинских размеров наковальня.

По всему выходило, что комната утыкана ловушками, как рождественский кекс изюмом, хозяйской грацией по их обходу и мастерством уворота никто не обладал, так что пора была из гостеприимного дома Коата уходить. Об этом же прямо намекала и дверь, которая возникла напротив лифта еще на рассвете и пока оставалась незамеченной. На ней был тот же значок, что и на входной в саду трех факультетов: стрелка вниз возле фигурки человека и стрелка вверх возле фигурки кота. Осталось только догадываться, что это значит и как этим пользоваться, чтобы открыть портал домой — прямиком в Общий Зал.

— Мамочки, — взвизгнула Чайка, непроизвольно открывая защитный купол. Надо было спасать детей, Джима, Тришу, и еще Патрика, который еле ходит, и Леона, который обязательно куда-нибудь влезет, да что там, всех! Надо было спасать всех, а такой купол удержать она никак не в состоянии. — Просыпайся, Джим, ну просыпайся же, — тормошила она оружейника, вскакивая с дивана и оббегая зал, будя спящих незримовцев и мезанцев.

Не глядя ткнув кнопку вызова лифта, чародейка взвыла от боли. Даже ведь вазы какой-нибудь с водой нет, даже кружки компота, чтобы сунуть палец, вытягивая жар. Где-то у кого-то был чай, но сейчас не время его искать, а совать не санированную конечность в рот Чайома никак не могла себе позволить. Но была в этом и светлая сторона, нашелся выход.

— Ребята, тут дверь, — крикнула оружейница, — опять эта штука с человеком, котом и стрелками. Есть идея, что это значит? Людям пробить скалу вниз и вылезать со стороны Авалона? — предположила сторонница физически активных методов воздействия на реальность. — Выход только котам? Или с котами?

Окружающие постепенно проснулись, и комната проснулась тоже. На пламя Саша отреагировала вполне определенным образом: вскрикнула и пригнулась, панически хлопая макушку и вытряхивая из прилично растрепавшейся за ночь косы пряди, больше с ней не скрепленные. Стрижка, конечно, получилась интересная, многие темные короткие пряди теперь немного топорщились, совсем как кустик перьев.

— Матерь божья, — выдохнула девушка, поспешно связывая оставшиеся волосы в тугой пучок на затылке, чтобы не мешали. — Ну и система безопасности тут, конечно. Все пережили включение ловушек? Учитывая, что спустились мы вполне как люди, Чай, вариант, что выходят только коты кажется мне более вероятным. Но и с котами надо попробовать, почему нет.

Ведьма наугад подхватила по пузико какого-то совсем мелкого котенка, рыжего с белыми пятнами и подпалинами, и взяла под руку Герда, утягивая его к почему-то не замеченной раньше двери.

— Итак, у нас есть кот. Что с ним делать? Показать? Приложить? — на всякий случай алкароска легонько ткнула котенка бочком в дверь, показывая, что он у нее действительно есть. Котенок зашипел и попытался ее оцарапать.

Мисс Шелест услышала звон как от приехавшего лифта в дорогом отеле и повернула голову в сторону возникшей двери. Казалось, что она была здесь с самого начала, но почему-то никто ее в упор не видел. Через столбы охранного огня и летающих топориков, запоздало среагировавших на пробужденных, она ломанулась в тот угол, где видела Фалелея, схватила возмущенно мякнувшего кота поперек тулова и понеслась к Чае, на ходу увиливая от летящих стрел. Возможно что и увиливать получалось только благодаря защитной магии Чайомы. На подходе к двери, она не слишком церемонясь запихнула Сашу и Герда внутрь, подальше от стрел и копий.

— В темпе, в темпе валим к двери! Если выход котам, то котов с собой! — Гаркнула она, стараясь перекрыть шум ревущего пламени и лязг металла. Поудобнее перехватив кота правой рукой, левую она выставила на манер Тони Старка и выкрикнула защитное заклинание. Тех, кто не попал под купол Чаи, накрыло щитом Протего.

— Бегом давайте!

Эви старалась не двигаться, ибо понимала, что каждый неосторожный шаг может привести к печальным последствиям. Девушка аккуратно повернула голову, чтобы тоже увидеть появившуюся дверь.

— С котами? Хм... Надо было всё же взять с собой Атласа. Или нужен именно кот, обитающий здесь? Может одного кота на всех хватит?

Сероглазая приглядела себе небольшого, серого кота с чёрным ушком, на тот случай, если выйти можно будет только с ним. И, увидев, что остальные друзья "вооружаются" пушистыми созданиями, взяла приглянувшегося котика на руки, а потом спряталась под купол Чайомы.

— Одним больше, одним меньше. Будет у Атласа и Адольфа ещё один друг. Или не один, — пробормотала она.

Проснувшийся от шума и диких воплей Дубровский сидел прямо, как воспитанница школы благородных девиц, и боялся лишний раз чихнуть или пошевелиться. Хотя нос чесался от различных неприятных запахов.

— Кыс-кыс-кыс, кыця, — едва разжимая губы, прошипел Марк, старательно подмигивая умывающемуся рядом коту. — Хочешь колбаски? Хочешь мои тапки погрызть? Тебе понравится, подь сюды.

Кот был гладкошерстный, невыразительного оттенка, его тёмные глаза светились то ли невероятной мудростью, то ли полной бессмысленностью. Он медленно подошёл к Дубровскому и принялся наворачивать вокруг него круги. Вскоре к нему присоединился невероятно толстый рыжий котище. Хронолог прикидывал, успеет ли схватить кого-нибудь из них за хвост, не активировав ни единой ловушки, но в итоге решил положиться на удачу. С молодецким "Эх-ма!" он сгрёб обоих котов в охапку и ринулся к мисс Шелест, терпя удары острых когтей и уворачиваясь от взрывов и болтов. По дороге он схватил за локоть задумавшуюся Руфину и уволок с собой навстречу ветру, свободе, равенству, братству и красоте.

Ник резво отпрянул от лифтовой двери, шипя и зажимая ладонью обожженный палец. Осмоленный ботинок дурно пах паленой резиной, но остался пригодным к использованию. Душа мальчишки снова сплющилась в какой-то комок и прилипла к хребту.

— В котов мы все не превратимся, значит надо попробовать мимикрировать под них. Поползем на четырех, будем орать, вылизывать лапы и всякие другие места, — полукровка истерично хихикнул, подавился воздухом и с трудом выдохнул. — Значит с котами идем. Спаси и сохрани нас боженька Коат.

Свернув свое одеяло в тугой рулон, Доминик бросил его на пол перед собой, внимательно наблюдая, не вылетит ли откуда стрела, не разойдется ли от прикосновения пол, не вылетит ли секира из-за угла. После, осторожно перепрыгивая по проверенным плиткам, юнга обошел наковальню и добрался к дивану. Бесцеремонно растолкав брата, он подхватил его и повесил на свое плечо, так как младший близнец без коляски пока обходился с трудом. В свободную руку дампир загреб пушистое и мяукающее тельце. После заводского Адольфа, котейка казался верхом милости и блаженства.

— На выход, Рикки. Пора убираться отсюда, — Ник двинулся вместе со всеми к двери, ступая по протоптаным ранее плиткам и объясняя брату происходящее. — Запните нас толпой внутрь, у меня руки заняты.

Коты гуляли сами по себе. Где хотели. Такова была их природа. Коат почитал котов, и все двери царства Коата были для них открыты, даже самые скрытые и сокровенные. Даже магглы знали, что кошки видят особенные пути, могут путешествовать между мирами и часто находят дорогу домой не по памяти, а по только им видимым энергетическим следам.

У Коата дома котам было замечательно. У них была территория для прогулок, еда в изобилии и хозяин, который всех их чесал, любил и знал по именам. К тому же, при желании коты могли ходить охотиться — все же, это было царство мертвых, и гонять по углам неприкаянные души было ничем не худшим занятием, чем ловля мух или паутинок. Однако, если какие-то коты хотели уйти по только им ведомым причинам, они могли спокойно уйти и при подъеме на поверхность получали еще одну попытку пожить в подлунном мире. Если не понравится — всегда можно вернуться обратно к Коату.

Раньше в царство мертвых часто забредали влюбленные за своими половинками, матери за детьми и просто герои, которые решали ни с того ни с сего отомстить Коату за естественный в природе процесс смерти. И ни один из этих людей не уходил ни с чем. В практическом смысле уж точно. Ведь выбраться из жилища бога можно было только с котом вместе — каждая кошачья доброта и желание человека взять того себе искупала в глазах Коата любые дурацкие желания слабых на искушения смертных. Одна человеческая жизнь для него весила чуточку поменьше, чем одна кошачья. Но прямо сегодня — ровно столько же. До четырех часов пополудни уж точно.

Паника, неразбериха и запах паленого воскресили в памяти девушки события вот уже трехлетней давности, или полувековой, как посмотреть. Тогда она заспалась и Вив, как староста, перетаскавший десяток готэмфордцев, спас и ее. Сейчас, выходит, была ее очередь. Карма, все имеет обыкновение повторятся. Джима она, конечно, вынесет в любом случае, но и любого другого, кто не выйдет сам, тоже. Зал, к счастью, не горел и наковальни больше не пролетали с молодецким свистом, но поторопиться все же стоило.

— Миу, — послышалось у самых ног.

Чай вспомнилось, как кто-то сказал, что коты, которые тут живут — мертвые. Все же это владения бога смерти, даже если он похож на престарелого мушкетера. А это, выходит, ненужные котята. Умильная троица с кругленькими боками и ясным взглядом. Дымчато-полосатого малыша с голубыми глазами, она тут же сунула за пазуху, второго — на плечо, как бы в счет кота ирландца, а третий, словно бы ждал пока она закончит и шмыгнул к лифту, где резво вскарабкался по штанине Доминика и прыгнул на спину висящего на плече брата Патрика.

Жизнь сначала в одном шатре с толпой светляков, а затем в одном лофте со всеми заводчанами накладывала свой отпечаток. Вокруг могло происходить что угодно, но Блимм продолжал спать до тех пор, пока его ощутимо не приложили когтистой лапой.

— Твжмать, Адик, ты задолбал, — попытался отмахнуться раздраженный бальзамировщик, пока в его голове не встали на место некоторые неприятные моменты на тему того, где он спал сегодня и с кем.

На кошачьей морде отражалось все недовольство недостаточно быстро соображающим холопом, на человеческой — недопонимание, что эти люди здесь устроили. Мирное шерстяное поле превратилось в слегка заминированное различными ловушками. Разрушения, вопли, классика. Студенты даже к богу в гости не смогли зайти, чтобы не оставить после себя леворукий знает что. Все бежали, северсталец собрался бежать. Все тащили котов, Блимм выбрал себе сразу двух, прежде чем не самым культурным образом ломануться следом за уходящими, надеясь, что не активирует по пути еще пару ловушек.

— Не переживайте, вам понравится. Целая квартира будет в вашем распоряжении. А если соскучитесь по аду, то у нас есть один кот, все вам на заводе организует, — уговаривал бальзамировщик своих жертв, которые, впрочем, не особо и сопротивлялись.

Уже впихнув в дверь себя, котов и тех, кому не повезло оказаться на полпути, Блимм зевнул, потирая лицо. Теперь можно было спокойно просыпаться и не понимать, куда его так понесло. Все ж нормально, конечности пока никому не оторвало.

Оружейник спал воистину богатырским сном: ни молотом по голове не разбудишь, ни солнцем в лицо. Манипуляции со своей обувью он не заметил, разве что ходить стало намного легче. Спросонья пощурившись, Джеймс аж весь передёрнулся, чувствуя острый дискомфорт во всем теле. Ирландец не любил спать в одежде, хотя в дальних походах частенько приходилось.

— Где мои ботинки? — он свел брови в единую злобную конструкцию, наблюдая за своими босыми передвижениями. Стоило потом поинтересоваться у ребят, чья это злая шутка. Хорошо, что хоть лицо пастой не измазали. Или это проделки крайне подозрительных котов, так и норовящих подобраться ближе, сверкая хитрыми и невероятно гипнотизирующими глазами?

— Мы уже уходим? А как же завтрак в постель? — в следующую же секунду с потолка сорвалось бревно на цепи, стремительно сокращая дистанцию до лурейца, намереваясь выбить всю сонливость и святую убежденность в радушном гостеприимстве одним точным ударом. Отпрыгнув в сторону, парень еле увернулся, чуть было не сорвался в пропасть подле телевизора и окончательно убедился, что пора валить.

— Эл, быстрее! — оружейник потянул товарища за рукав, всучил ему пролетавшего мимо кота и, переходя на трусцу, помчался к спасительной двери, утягивая следом вооруженную двумя котами Чайку.

Под шум охранных устройств и мяуканье кошек, дверь незаметно закрылась за последним человеком. Из-под дивана обиженно зыркнул и пропал глаз. Гости оказались набитыми в маленькую комнатушку — на стенах висели картины с теми же котами, но только на испанской дыбе, на диване, на чьих-то сухих коленях — видимо, Коата — или спящие среди булав и топоров в таком количестве, что блеск металла заглушался количеством пушистых хвостов.

Комната мелко вздрогнула, послышался тонкий мелодичный звон и за гостями, в противоположной входной двери стене, образовался проем. Из него на гостей смотрел Общий Зал, пустой и тихий, в дальней стене горел камин, какая-то скатерть пыталась завернуться сама в себя.

Все помещение вздрогнуло еще раз, прозвучал наглый мявк и стены исчезли, оставив гостей стоящими не в тесной комнатушке, а прямо посередине Зала Незримого Университета.