Путеводная Звезда (джен)

— Ну, зачем я тебе был нужен? — осведомился Рэшиа, усаживаясь за столик рядом с блондинкой.

— Посмотри, — Люси открыла лежавшую на столе книгу — что-то по истории магии, — что именно, — Рэшиа внимания не обратил. — Вот портрет Зерефа, самого страшного темного мага в нашей истории. Тебе не кажется, что он мог быть твоим соплеменником?

— Хм… — Рэшиа потер подбородок. — А ты знаешь, это вполне возможно… Если это кто-то из тех, кто бежал после Тайкасской войны, то вполне возможно. А Тайкасс были той еще сволочью, так что и его повадки вполне вписываются в эту гипотезу. А если так, возможно, стоит поискать его корабль или хотя бы его останки…

— Рэшиа… Ты не мог бы вернуться на землю?..

— А… Извини, размечтался, — рэннит снова потер подбородок. — Но, кажется, у тебя еще какой-то вопрос?

— Ну… Вообще-то, да, — Люси смутилась, — хотела. Скажи, пожалуйста, как выглядит одежда знатной рэннитки?

— Ну, для начала — «знатность» в республике понятие очень условное… Но если уж тебе так хочется — туника вроде моей, только облегающая, длинная юбка с четырьмя разрезами примерно от середины бедра, пояс шириной в три пальца и плащ. Ну и бич, естественно — без него никто из нас из дома не выйдет… А тебе зачем?

-Ну… Хочу кое-кого удивить… и желательно — неприятно, — Люси снова смутилась. — Да и потом, тебе же, наверное, будет приятно, если я время от времени так в гильдии буду ходить? Ты всегда какой-то мрачный… И можешь показать, как это выглядит — вроде как тогда, когда я твои доспехи снимала?

Рэшиа кивнул и закрыл глаза, вызывая в памяти нужный образ и передавая его девушке.

— Ого… А зачем такие разрезы?

— Остались с тех далеких времен, когда верховая езда была делом обычным и необходимым, — Рэшиа усмехнулся. — Если это все, то я, пожалуй, пойду на стройку, пока Эльза не погнала туда пинками. И, Люси… Что бы ты ни затевала, будь осторожна, ладно?

— Постараюсь, — заверила его удивившаяся этой просьбе девушка.

Утро началось с записки от Люси, которую Рэшиа передала Мира. Записка гласила: «Еду улаживать дела с отцом. Следи за мной — просто на всякий случай.»

Вот, значит, как… Рэшиа прикрыл глаза и сосредоточился на метке. Та свидетельствовала, что угрозы нет, и рэннит расслабился — зря, как оказалось. Всего через пару минут в зал влетел Нацу, едва не своротив леса, и завопил:

— Люси пропала! Написала, что едет домой и чтобы мы не беспокоились!

— Не ори, Драконоубийца, — инопланетянин поморщился, — мне она написала, что я как раз должен беспокоится. Я же могу за ней следить, не забыл?

— Ну и?!

— Все в порядке. А если что-то случится, я хватаю вас с Греем и Эльзу, и отправляемся за ней. Впрочем, не думаю, что до этого дойдет…

— Так ты знал… И ничего не сказал, гад инопланетный… — снова начал заводиться Драгнил.

— Я записку ее получил пять минут назад, — сердито ответил Рэшиа, — Миру вон спроси, она мне ее и отдала… И успокойся, наконец, все под контролем, насколько это вообще возможно. А уж если нам ее придется выручать — обещаю задать виновным такую трепку, что небо почернеет.

— Ну тогда смахнемся пока! — немедленно заявил Нацу.

— Во имя Бесконечности, неужели ты не способен посидеть спокойно хоть пару минут? — вздохнул Рэшиа. — Ладно, давай.

Подготовка к спаррингу заняла от силы пару минут — Макаров возвел во дворе гильдии барьер и произнес речь, сводившуюся к тому, что он желает увидеть «честный бой и добротное месилово», после чего дал отмашку.

Нацу немедленно завопил и бросился на Рэшиа. Тот сделал жест рукой — и Драгнил влетел в во внезапно возникший перед ним мерцающий голубой прямоугольник и исчез, чтобы тут же появиться в воздухе над рэннитом. Приземлился, попытался его достать с другой стороны — и снова натолкнулся на то же самое мерцание. Спустя несколько секунд Рэшиа оказался полностью закрыт своей странной защитой, так что подступиться к нему стало невозможно…

И вот тогда случилось нечто неслыханное: Нацу задумался.

Думал он минут пять, кружась вокруг призмы и поплевывая в нее огнем, а затем завопил: «Крушащий кулак дракона!» и со всей силы ударил по земле. В воздух взлетел фонтан пыли и каменной крошки, призма исчезла, а измазанный в пыли и копоти Рэшиа вытянул Драгнила бичом по спине. Ответ последовал незамедлительно — Нацу пнул соперника в голень, получил удар телекинетической волной, отлетев к стене, прыгнул обратно и влетел в нечто, выглядевшее зеркалом, из которого тут же и вылетел. Прокатился по земле, полоснул по ногам рэннита огнем, почти получил пинок в живот и безо всяких «почти» — хлыстом по заду.

Нечленораздельно зарычав, драгонслеер с низкого старта рванул вперед, врезался в противника и, получив коленом под дых, основательно приложил лбом по его голове…

-Ты не огненный Драконоубийца, — прогнусавил Рэшиа, зажимая разбитый нос, — а деревянный.

— Это еще почему?! — возмутился Нацу, пытаясь восстановить дыхание.

— Потому что голова из сплошного каменного дуба!

— А ты мне все потроха отбил! Бли-ин, ну и силен же ты драться! Ничья?

— Ничья, — согласился Рэшиа. — Грей, будь добр, создай льда…

— Как ты это делаешь? — спросила Эльза, усаживаясь рядом.

— Что именно?

— Твоя защита. То, как ты отразил «Юпитер»…

— Я не отражал его. Правильнее будет сказать — перенаправил. Смотри, — Рэшиа взял яблоко и провел по нему ногтем, — можно двигаться вот так. А можно, подобно гусенице, прогрызающей ход, пройти это расстояние по прямой через яблоко. И то же самое я могу сделать с пространством. Мы так и называем это — червоточиной.

— То есть, это нечто вроде пространственного кармана?

— Не совсем. Твой карман — это складка пространства, причем я пока что не понимаю, как она получается, а червоточина — своего рода труба. Относительно червоточины мировая линия движущегося по ней тела является прямой, но вот относительно неискривленного пространства она может быть любой кривой… Я тебя еще не запутал?

— Нет. Я просто очень смутно понимаю, о чем вообще речь, — слабо улыбнулась Эльза. — Да и, знаешь… Как-то муторно… Я ведь стараюсь не убивать, а тут… два десятка трупов, из них почти половина — на моем счету… Знаешь, Рэшиа, я боюсь. Я убивала «Призраков» — и ничего не чувствовала, ни сожаления, ни раскаяния — вообще ничего!

— Понимаю, — мрачно кивнул рэннит. — Ты никогда не ожидаешь этого, но всегда оказывается, что убивать легко. Очень легко, и это самое страшное… В конце концов может появиться уверенность, что убийство — наилучшее решение любой проблемы, и тогда…

— И тогда ты становишься Темным…

— Да, но тебе это не грозит, Обагренная. Ты слишком ценишь жизнь…

— А ты, гость из иного мира?..

— «Хвост феи» — мое Братство, и законы моего народа обязывают меня защищать его любой ценой, вплоть до собственной жизни. Вот и все… Не забывай, что мы принадлежим к очень разным культурам, и то, что мы понимаем друг друга — уже чудо…

— Знаешь, Рэшиа, — задумчиво протянула Эльза, — я ведь и сама немало постранствовала, пусть и всего лишь по одному миру. И я могу сказать одно: подлость везде и всегда остается подлостью, доблесть и честь — доблестью и честью, а совесть — совестью. Разве среди звезд дело обстоит иначе?

— Точно так же, Элса е Кантар. Точно так же…

Поместье ничуть не изменилось за прошедший год. Изменилась она сама — настолько, что это место казалось абсолютно чужим. Все, что хоть чего-то стоило для этой Люси Хартфилии — лишь могила матери… да еще один долг. Но скоро и он будет уплачен, и больше она никогда не вернется в этот дом — слишком большой для их семьи и слишком пустой с тех пор, как не стало матери…

Подметавшая дорожку служанка замерла, пристально глядя на незнакомку. Вскрикнула, узнав, выпустила метлу и бросилась к ней с криком:

— Госпожа Люси! Вы вернулись?!

— Ну, будет тебе, Супето, — улыбнулась Люси, придержав расплакавшуюся женщину, — со мной все в порядке.

— Люси, неужели это ты?!

— Ты ведь не забросила свою учебу?

— Посмотри, какие я нашел книги!

— Люси вернулась!

— Тише, тише, — девушка с улыбкой мягко отстранила слуг, — я тоже рада вас видеть. Вы совсем не изменились…

— Люси, твой отец велел передать, чтобы ты пришла в главный зал!

— Ну надо же, заметил… — губы девушки сложились в ехидную улыбку. — Хорошо.

— А… — молоденькая горничная приоткрыла рот. -Ты пойдешь вот в этом?!

— Разумеется, — немного высокомерия в голос, повернуться чуть резче, чем обычно, чтобы плащ плеснул за спиной — пусть ей далеко до Рэшиа, но сейчас и этого хватит… — Или ты считаешь, что мне нужны подачки?

— Здравствуй, отец…

— Я рад, что ты вернулась, Люси, — Джуд Хартфилий не смотрел на дочь, — ты приняла разумное решение. Если бы ты осталась в гильдии, я не пожалел бы ни сил, ни денег, чтобы уничтожить ее. Я рад, что ты, наконец, повзрослела и понимаешь, сколько вреда могут принести твои эгоистичные действия. Ты — дочь семьи Хартфилия, и потому живешь в особом мире и не должна этого забывать. Я позвал тебя по очень простой причине…

— Меня это не интересует.

— Что ты себе… — тщательно отрепетированная речь умерла, когда магнат все же взглянул на свою дочь.

Черные юбка, туника и плащ, отделанные золотом. Свободно распущенные по плечам волосы. Непривычного вида хлыст на поясе, на рукояти которого мерцает синий огонек. Взгляд — убийственно-спокойный, презрительный… Да полно, его ли это дочь или созданная жадными до его денег колдунами подделка?

— Эгоизм? Что ж, наверное, это очень приятно — обвинять в своем грехе другого. Ты видел во мне всего лишь инструмент, еще одно удачное вложение денег, ни разу не задавшись вопросом: а что же думаю и чувствую я? Год назад я ушла из этого склепа, но разве ты поинтересовался — что со мной, где я и жива ли вообще? Нет. А теперь ты говоришь мне об эгоизме? Что, отец, нашелся какой-нибудь старый мешок золота, которому ты решил продать меня, не так ли? И только поэтому ты пожелал получить меня и не придумал ничего лучше, чем напасть на мою гильдию! И это ты говоришь здесь об эгоизме? Ты жалок…

— Люси…

— Люси больше нет. Все, что связывает меня с этим домом — мамина могила, хотя с тебя вполне станется запретить мне приходить к ней… Я ухожу. Навсегда. А ты… ты можешь делать все, что хочешь, но запомни: если ты еще раз посмеешь поднять руку на «Хвост феи», я… нет, все Братство, будет считать тебя врагом. И даже если, что бы остановить тебя, мне придется тебя убить своими руками — я сделаю и это! Запомни, мне наплевать на твой «высший свет», на деньги и тряпье — я нашла друзей, которым нужна я, а не твои деньги или влияние, тех, кто ценит меня такой, какая есть. И я добилась этого сама, деля с ними и радость и боль, и это — единственное, что имеет значение. Всего этого не дал мне ты — ну так и забудь про меня. Все, что мне нужно, я заработаю своим трудом или возьму в бою. А теперь прощай…

Черный плащ плеснул за спиной, отсекая будущее от прошлого. Тяжело ударила закрывшаяся дверь, и Джуду Хартфилию показалось, что это хлопнула крышка гроба. Его собственного… Только что он потерял дочь — так же безнадежно, как если бы она умерла. И виноват в этом был только он и никто другой. Он сделал все для того, чтобы дочь возненавидела его — и теперь пожинает плоды своей глупости и алчности…

— Вот и все, — девушка положила цветы на могилу. — Я знаю, мама, что он хотел, как лучше, но… Лучше для его проклятых денег, а не для меня или для него… Он, наверное, сошел с ума от тоски по тебе, мама. Только ведь от этого не станет легче тем, кому он причинил боль… Знаешь, я боюсь, что не смогу сюда вернуться… Но я всегда буду помнить тебя, мама… Что бы ни случилось.

Все кончено — подумала она, отвернувшись от могилы, все долги отданы. И впервые за семь лет на душе у Люси стало по-настоящему легко.