Набросок (гет)

— «Гритта» завтра на рассвете поднимает якорь, — сообщил Фехт, появившись в их с Бонкой убежище.

— «Гритта»?

— Корабль Герна.

— Куда они поплывут? — подняла голову девушка, которая пыталась пришить очередную заплатку к расползающейся от ветхости и частых стирок одежде.

— Сначала пойдут в Хоринис, потом ещё куда-то. На Хоринисской верфи капитан собирается чинить оснастку. К тому же, у него там жена. Так что они простоят в Хоринисе не меньше недели, — сообщил рыжий и уселся на ветки рядом с подругой.

— Ф-фу-у, как от тебя пивом разит! — со смехом отстранилась она.

— Не мог же я не поставить Герну на прощанье пару кружек. Он тебя спас и вообще отличный парень. Представляешь, он даже стихи сочиняет! Правда, у него пока плохо получается, — ответил Фехт. — Между прочим, у них на борту какой-то груз для хозяина таверны «У мёртвой гарпии».

— Ну и что?

— А то, что эта таверна, как мне рассказывали, стоит неподалёку от монастыря Инноса. Соображаешь?

— С Герном можно передать что-нибудь для Бабо! — вскочила на ноги Бонка.

— Эй, не прыгай так! — засмеялся Фехт. — Иголку вон уронила... Я уже сказал Герну, чтобы он передал Бабо привет, если окажется в монастыре или встретит кого-то, кто туда направляется.

— Ну, просто привет — это как-то... Надо, чтобы у него осталось что-то в память о нас. Мы же и не попрощались толком, Бабо так торопился...

— Ещё бы! — хмыкнул Фехт. — Что же мы ему можем послать? У нас же нет ничего.

— А давай пошлём ему письмо.

— Письмо? Ты что, писать выучилась у своего рисовальщика?

— Нет... Конечно, Бабо мне буквы показывал, я сначала даже запомнила некоторые, а потом как-то не до того было.

— Это уж точно. Вам с Бабо было не до того, — с сарказмом ответил Фехт и помрачнел.

— Но можно же попросить кого-нибудь написать письмо от нашего имени... А ещё давай пошлём ему картину, — торопливо предложила Бонка и покраснела.

— Картину? Какую картину? На которой ты голая? Ещё чего! — возмутился Фехт.

— Не голая, а обнажённая, — вставила Бонка.

— Ага, будто есть какая-то разница! Мало того, что он с тобой... За моей спиной! — А ещё друг называется! — Фехт вскочил и яростно заметался по чердаку, как попавший в западню мракорис. — Как вы могли вообще? Я же вам обоим верил, как себе. А вы...

Бонка опустила голову. По щеке её скатилась слеза.

— Ну Фехт, миленький, — умоляющим тоном проговорила она. — Ну я не знала, как быть... Он так на меня смотрел всё время... Заступаться за меня бросался всегда впереди тебя... Его же наёмники убить могли запросто! И тогда, в таверне... А он ни разу... И ему в монастырь... А там уже никого... — всхлипнула Бонка, не смогла больше сдерживаться и расплакалась.

— А-а, чтоб вас обоих! — в сердцах махнул рукой Фехт и снова плюхнулся на ветки рядом с Бонкой. — Вот что мне с вами делать-то? Был бы кто другой — я бы его прирезал просто, Иннос свидетель! Но это же Бабо. Он и за тебя, и за меня в драку лез, хотя в других делах был размазня размазнёй всегда. И еду нам таскал, когда мы голодали... Ну ладно, я простил. Постарался не вспоминать. А ты опять теперь, с картинкой этой!

— Фехт, мы же его, наверно, никогда в жизни больше не увидим! И он нас. А портрет напоминать ему будет...

— Лучше б он забыл! И я тоже... — проворчал Фехт. — Ладно, прекрати реветь. Хочешь послать свою картину — посылай. Это же ты там нарисована, а не я.

— Ты у меня лучше всех! — крикнула Бонка и обхватила рыжего за шею.

— Ай, иголку бы хоть положила сначала. Колется! — воскликнул он.

— Прости, пожалуйста! Я нечаянно.

— Нужно найти, кто напишет письмо. Вон, рыбак Бенни, к примеру, грамотный. Правда, сам он говорит, что пишет как падальщик левой лапой. Герн тоже умеет писать. Но вряд ли намного лучше, чем Бенни...

— Ну нет! Если уж посылать письмо, то написанное как следует, — вытерев покрасневший нос, сказала Бонка. — Давай, найдём кого-нибудь образованного. Магов попросим, что ли?

— Угу, станут они с нами возиться. Да если и согласятся, то вместе с нашим письмом отправят записку монастырскому начальству, и у Бабо будут неприятности, — возразил Фехт. — Хотя ему неприятности, пожалуй, пойдут только на пользу.

— Как ты можешь так говорить!

— Могу, ещё как могу, — хмыкнул рыжий и без перехода добавил: — Кажется, я знаю, кто нам поможет.

— Кто?

— Мастер Марлас.

— Марлас? Но он же в ратуше служит. Кто нас к нему пустит?

— Ну, вообще-то он там не всё время сидит. Скоро как раз домой должен идти...

— Да? Тогда нужно бежать скорее! — вскочила Бонка.

— А рубаху мою с дыркой оставишь? — ухмыльнулся Фехт.

Бонка, торопливо сделав последние стежки, перекусила нитку, затянула узелок и помогла рыжему сменить совершенно изодранную рубаху на другую, украшенную парой свежих заплаток.

— Ты хоть представляешь, сколько он с нас сдерёт? — сделал последнюю попытку образумить подругу Фехт. — Мы же платье тебе хотели купить поприличнее.

— Потом купим, пока и это ничего. Я его уже зашила. А когда будет следующий корабль в Хоринис, неизвестно. Они всё реже заходят, — отмахнулась Бонка. — Ты чего сидишь?

— Ох, Бонка, Бонка... — вздохнул Фехт и с кряхтением поднялся.

* * *

Марласа они успели перехватить уже перед самым порогом его дома. Тот сначала и слушать не желал двух оборванцев, а стоявший неподалёку стражник приблизился и положил ладонь на рукоять короткого меча.

Но звон монет сделал своё дело и секретарь сдался. Он отмахнулся от бдительного стражника, уселся на ближайшую уличную скамейку и достал чернильницу. Поговаривали, что со своим письменным прибором почтенный Марлас даже во сне не расстаётся.

— Что писать? — приготовив перо, бумагу и разгладив седую бородку, спросил Марлас после того, как они с Фехтом закончили яростно торговаться о цене услуги.

Фехт и Бонка заговорили разом, одновременно умолкли и вопросительно уставились друг на друга.

— Дорогой Бабо... — начала Бонка и задумалась.

Перо Марласа резво прошелестело по бумаге, оставив на ней ровную строчку, и замерло в ожидании.

— Ты, наверно сломал голову, как мы тебе написали, ведь мы неграмотные... — продолжил диктовать Фехт.

— Ну кто же так пишет! — возмутился Марлас. Голос у него был тонкий и дребезжащий. — Ты наверняка задаёшься вопросом, как мы смогли написать тебе это письмо. Вот как надо!

— Хорошо, так лучше, — кивнул Фехт, дождался, когда перо перестанет шуршать по бумаге, и продолжил: — Мы отнесли все наши сбережения мастеру Марласу и попросили его написать эти строчки.

— Зачем это вообще писать? Вряд ли это вашему Бобу будет интересно, — надулся Марлас.

— Не Бобу, а Бабо. Пиши, пиши, я потом Герну это письмо покажу, пусть проверит, всё ли там как надо, — ухмыльнулся Фехт.

— Может, правда, не стоит? — робко подала голос Бонка.

— Стоит. Бабо же должен знать, что нам для него вообще ничего не жалко, — ответил Фехт, особый упор сделав на слове «вообще». — Что ещё написать-то?

— Ну, вы можете пожелать ему всего наилучшего. В письмах так принято, — посоветовал Марлас.

— Хорошо, пиши. И ещё добавь, что мы посылаем ему картину в подарок на прощанье.

— Может, в качестве прощального дара, приятнее звучать будет? — вновь подал голос секретарь.

— Да, так лучше. Бонка, как считаешь? Хорошо? Записывай, мастер Марлас. Как там? ...В качестве прощального дара, чтобы ты всегда помнил о нас во время долгих ночей в монастыре, — продолжал ёрничать Фехт.

— И ещё надо написать, что мы желаем ему удачи, — взглянув на Фехта, добавила Бонка.

— Да-да, удачи, — бросив ответный взгляд на Бонку, подтвердил рыжий. — Надеюсь, ему понравится эта картинка.

— Это тоже написать? — уточнил Марлас.

— Непременно.

— А подпись?

— Какая подпись?

— Ну, кем письмо должно быть подписано? От кого оно?

— От нас... А! Фехт и Бонка.

— Хорошо...

Перо коротко прошуршало в последний раз, после чего Марлас посыпал написанное мелким песком из специальной склянки, отряхнул его, свернул листок и протянул Фехту.

— Спасибо, мастер Марлас, — сказала Бонка.

— Всегда пожалуйста. Будет нужно, приходите ещё. Несмотря на свой несколько оборванный вид, вы, оказывается, вполне приличные молодые люди, — подбросив в руке мешочек с монетами, заявил довольный Марлас.

— Уж лучше мы как-нибудь обойдёмся, — пробурчал Фехт.

Секретарь, негромко хихикая, заторопился к своему дому.

— Ну что, ты довольна? — обернулся Фехт к подруге, как только они покинули главную улицу Дракии. — Теперь Бабо будет с письмом и картиной. Ты — с приятными воспоминаниями и без новой одежды. А я с рогами и без денег.

— Ты самый лучший на свете! — засмеялась Бонка и, прижавшись к Фехту, потёрлась носом о его щёку.

— Нежности потом. Сейчас нам нужно на пристань, а то не успеем отдать письмо Герну. Вряд ли капитан «Гритты» оставит матросов на берегу до утра, — стараясь выглядеть суровее, отстранил её рыжий.

* * *

— Привет, малыш! Вот и настало время нашего с тобой расчёта, — глумливо хихикая, заявил Игарац.

Бабо разогнул натруженную спину, взглянул на начавшее темнеть небо и отставил метлу в сторону.

— Раз настало время, то сейчас и рассчитаемся, — спокойно произнёс он.

— Эй, но не здесь же! Лучше идём в подвал или в нашу келью, — засмеялся Игарац.

— А мне думается, что это место ничуть не хуже любого другого, — ответил Бабо и резким движением выхватил из петли на спине посох.

— А ты, оказывается, полный придурок, — скривил губы Игарац. — Не терпится покинуть монастырь? Ну что ж, твоё де...

Договорить Игарацу не дал быстрый, как укус глорха, удар посохом в солнечное сплетение. После этого ему стало не до разговоров.

— Ты уже закончил? — с усмешкой спросил неслышно подошедший человек, который недавно вернул Бабо его бумаги.

Он с интересом оглядел валяющегося на серых плитах двора Игараца и удовлетворённо хмыкнул.

— Пожалуй, хватит с него... То есть, мы с братом Игарацем немного поупражнялись во владении посохами. Видишь, как он устал, бедняга? — ответил запыхавшийся Бабо, убрал оружие и только теперь взглянул на знакомца. — О, да на тебе роба послушника! Поздравляю! Тебе уже выдали боевой посох?

— Пока нет.

— Тогда возьми вот этот, — сказал Бабо, поднял с земли оружие Игараца, которое тот успел достать, но не смог использовать. — Мы, послушники, всегда ходим с посохом, чтобы показать, что способны защитить себя. Ты умеешь сражаться?

— Ну, мне случалось пользоваться оружием... — пожал новичок плечами.

— Если хочешь, я могу обучить тебя кое-чему. Но у меня есть просьба... — усмехнулся Бабо.

— Что за просьба?

— Один из паладинов, Сержио, сейчас живет в монастыре. Если ты сможешь убедить его дать мне несколько уроков, тогда мы сможем потренироваться вместе.

— Я посмотрю, что можно сделать.