Morituri te salutant (джен)

На следующий день после победы в суде, можно было смело сказать, что им сорвало крышу, причем всем и, как тогда казалось, безвозвратно. Четверка, измученная напряженной неделей, проспала примерно до обеда, а потом....

Бэль проснулась от того, что тройка рыжих ввалилась к ней в комнату (раньше подобного они себе не позволяли и придерживались негласного правила, что эта комната — святая святых, и вход только с разрешения). Она чуть было не запустила в них чем-нибудь мало совместимым с жизнью, пока спросони пыталась понять, что происходит. Потом в комнату вбежала Молли и выгнала их, возмущенно отчитывая своих деток. Но ее слова явно их не утихомирили, по крайней мере близнецов. Они весь день балагурили так, словно у них отказал какой-то внутренний тормоз, и успокоить их было фактически не возможно. Да никто и не пытался.

К тому времени, как Бэль вышла из комнаты и спустилась в столовую, там уже были Орден Феникса и Отряд Дамблдора почти полным составом. Сама столовая представляла собой странное зрелище, словно в ней собирались праздновать Рождество и чье-то день рождение одновременно, везде весели гирлянды, сверкали нарисованные и живые фейерверки, пестрили плакаты. Это был хаос, такой яркий и откровенно не сочетающийся с этим пышным старинным чопорным особняком, что Бэль поймала себя на мысли — она смеется по-настоящему, от чистого сердца, наверно, впервые за последние полтора года. Потом был потрясающий ужин, или обед, или... да какая разница! Главное, что стол ломился от избытка кулинарных изысков и вин, и все они с радостью поглощали все это, произнося тосты и хохоча над очередными шутками близнецов и Блэка. Хотя бы на день, на короткие несколько часов забыв, что где-то там есть Лорд и Пожиратели, что победа мала, что все битвы еще впереди....

В этот день они просто отдыхали, наслаждаясь весельем и не думая ни о чем.

Это было радостным, счастливым сном.... Но на следующий день они все проснулись, резко и жестко, так словно кто-то облил их, спящих, ледяной водой.

Утро для самой Бэль началось почти забытым кошмаром и пробуждением от собственного крика. А потом она долго лежала в постели, вцепившись в простыни и не отрываясь глядя в потолок, пытаясь выровнять дыхание. Потом была пробежка по парку, когда пение птиц и легкое прикосновение ветра успокаивали нервы, а привычный путь и ритмичность позволяли загнать в глубь сознания собственные страхи и ненавистное ощущение беспомощности. И яркая весна южной Франции медленно, но уверенно стирала отпечатавшееся на сетчатки глаза серое пятно кошмара. И все же вытравить из сердца ощущение надвигающейся катастрофы ей не удалось.

И с каждым шагом, приближающим ее к замку, оно росло и крепло внутри....

Замок встретил ее напряженным молчанием и сообщением домовика, что все собрались в малой столовой....

Ей хватило одного взгляда на их лица, чтобы понять, что что-то случилось. Что-то непоправимое, страшное....

— Читай, — Рон протянул ей свежий выпуск «Пророка», где на первой странице красовалась колдография десятка магов, и горела надпись — «Преступники пойманы!». А дальше шла статья о том, как героическими Охранниками правопорядка были пойманы люди, совершившие дерзкое нападение на усадьбу Малфоев. Все они, как опасные для блага и спокойствия общества элементы, согласно новому закону приговорены к поцелую дементора. Приговор приведут в исполнение завтра.

— Мы не можем этого просто так оставить, — Фред, как и все остальные испытывающее смотрел на нее. И говорил так, словно это был вопрос, а не утверждение.

— Вы Ордену сообщили.

— Да, Кингсли будет с минуты на минуту, — это Молли говорит. Ровно и спокойно. Точно таким же голосом она всегда желает им удачи перед очередной вылазкой.

— Это хорошо.

— Бэль, пока они не пришли, на пять минут, давай к тебе в кабинет, — Рон как всегда готов ринуться в бой. Не удивительно, что он это предлагает. Им действительно надо будет поговорить с глазу на глаз, только не о том, о чем хочет говорить он. Потому что это и так понятно — только они имеют хоть какие-то шансы и вытащить заключенных и выбраться самим. И говорить об этом не имеет смысла. Говорить надо о другом....

Ответить ей не дает появившийся Кингсли и добрая часть Ордена. Заседание начинается спонтанно и проходит в напряженной атмосфере никому не нужных споров и дебатов. Рон горячится и потому уже второй раз скрывается на крик, пытаясь переспорить, переупрямить старшее поколение, пока безуспешно. Их можно понять, они старше и опытнее, осторожнее и дальновиднее.... Они понимают, что это ловушка, капкан, который захлопнется сразу как только в него войдет неосторожная и слишком самонадеянная добыча. Только вот в ловушку эту надо залезть, и это понимают все.

Сама Бэль долго с тяжелым сердцем слушает их, не вступая в дебаты. Слишком тяжел груз ответственности, слишком страшно его брать на себя, но выбора нет, и времени тоже.

— Я прошу вас прекратить спор, — ее голос звучит ровно и тихо, но тем не менее гвалт чудесным образом затихает и все поворачиваются к ней. — Вы правы все по-своему. Вы правы в том, что это ловушка, и соваться туда — это самоубийство, — она замолкает на пару минут, набирая в грудь воздуха, собираясь с силами, чтобы переступить эту грань, черту, за которой уже не будет пути назад. Когда уже есть только одно решение и один выбор, когда ответственность за все последствия ляжет целиком и полностью на нее. — Но не сунуться туда, мы не имеем права. Это вызов, который мы обязаны принять.

— Мы ничего не обязаны, Бэль, мы...

— Нет, Кингсли, мы обязаны. Все что мы делали последние месяцы, весь риск, на который мы шли... мы не только спасали, но и давали надежду. Не прийти, не спасти, не попытаться помочь сейчас, равносильно признанию собственной слабости.

— Ты сама говорила, что мы слабы.

— Я помню, и знаю. Но мы не имеем права лишать там людей надежды.

Они молчат, все и очень долго, и только в глазах некоторых она видит непоколебимую решимость и ощущает поддержку. Блек так вообще весь пышет праведным гневом, готовый в эту самую минуту сорваться в бой. Близнецы и Рон явно ждали ее выступления, полностью поддерживают и готовы спорить до хрипоты, отстаивая ее правоту. Тонкс, Люпин, Билл, Флер, Джинни — они все на ее стороне. Остальные... они понимают, что она права и теперь пытаются найти способ не пустить туда их.... И только в глаза Молли она в этот вечер так и не рискнет посмотреть.

— Я знаю, что вы не хотите нас отпускать, я знаю, что вы считаете, что должны пойти туда именно вы, а не мы. Но у нас нет времени на споры, у нас ровно 30 часов на все. Этого катастрофически мало. И глупо тратить время на ни кому не нужные споры.

Ее последние слова, казалось, накалили атмосферу в комнате раза в три. Все члены благородного Ордены и ОД теперь медленно закипали изнутри, готовые взорваться в любую секунду. Ее ровесники, рвущиеся в атаку, их родители, готовые посадить их на цепи, оглушить, сделать все что угодно, только бы не пустить... только бы их чада были под их непосредственным присмотром. Матерые одинокие авроры, закаленные в боях, им не нравится сидеть в тылу, пока рискует молодежь. Им страшно от того, что они могут не вернуться... и не им одним. Они ведь не знаю, да и представить себе не могу, что спокойная и уравновешенная девочка, поражающая их так часто своей логикой и рассудительной способностью принимать решения просыпается по ночам в холодном поту от кошмаров, в которых ей видятся растерзанные Снейп, Блэк, Люпин и Тонкс... не вернувшиеся с задания близнецы или Рон.... Как отчаянно не хочется ей возлагать на себя всю эту ношу, но пути назад уже нет. Она лидер диверсантов, она та, кому они доверились и за это надо платить.

— Я повторяюсь. У нас нет времени на споры. И поэтому я прошу вас заняться подготовкой нашей переброски и обеспечения безопасного возращения, пока мы будем прорабатывать сам план операции, — не дав никому ответить ей, она выходит из столовой и направляется в кабинет.

За ней следом идет тройка рыжих. Ее друзья и напарники, те, кого она опять поведет на смерть....

Весь день проходит в напряженном хаосе подготовки, и к вечеру голова начинает кружиться от расчетов и схем. Часы бьют десять вечера, и Бэль понимает, что дальше продолжать не имеет смысла. Им надо хоть немного отдохнуть перед очередной вылазкой, совсем чуть-чуть, чтобы завтра головы были светлые, а движения отточенные и согласованные. Она долго смотрит на лист пергамента перед собой.

— Я думаю, что вот на этот расчет мы и будем опираться.

— На разработку других у нас все равно нет времени, — мрачно соглашается Джордж.

— Я пока к Ордену, а вы еще раз просмотрите, что мы тут насочиняли.

Они только кивают в ответ и, молча, начинают разбирать все те планы, которые они прорабатывали. Сейчас это все кажется такой глупостью, все эти кучи пергамента, непонятные схемы и расчеты, но там, вся эта работа может спасти их операцию и не одну жизнь.

Орден Феникса заседает в столовой, как всегда. Одно время Бэль еще пыталась приучить их проводить собрания в библиотеке, но после того, как ее облюбовали невыразимцы, она оставила все свои попытки. Если им так нравится, пусть сидят в столовой, да и какая разница... все равно все правила и приличия остались в прошлой жизни. Сейчас уже неважно то, что в столовой надо есть, а не решать проблемы, мало совместимые с приемом и усвоением пищи, что благородный замок Россельван больше подходит для пышных приемов и небрежной грациозности мирной жизни аристократа, чем для работы изгнанных, измотанных, но не сдавшихся смертников....

Тяжелые двери оказались наглухо закрыты чьей-то личной магической печатью, и Бэль пришлось стучать. Створки отворились с какой-то похоронной торжественностью, а лица находящихся внутри являлись замечательной декорацией для акта «Похороны» какой-нибудь нудной и чересчур пафосной пьесы.

Судя по лицам они все вымотались не меньше, а то и больше диверсантов. А по количеству пергамента на столе и вокруг, прорешать и проработать они успели не мало.

— Мы выработали стратегию, — спокойно отчиталась она. — У вас как?

— Нормально, — за всех как всегда отвечает Кингсли, — сейчас еще раз все просмотрим и можно говорить о том, что все готово.

— Замечательно. Что со временем, во сколько начинаем?

— В четыре утра, по крайней мере так есть хоть какая-то надежда на то, что вас там не будут ждать.

— Значит на сон максимум три часа, — Бэль мрачно посмотрела на часы, до операции было семь часов.

— У вас все точно проработано? — напряженный вопрос Люпина заставил ее губы скривиться в усмешке.

— Точно все проработать не возможно, и ты сам отлично это знаешь. Но у нас есть план. И не только основной, но и запасные. Все будет в порядке.

— Ты это сейчас кому говоришь? — Блэк резок как всегда, когда сильно переживает.

— Вам. Чтобы не глотали литрами успокоительное, пока мы там.

Ее голос, не изменивший ей ни разу за все время, за все эти дни, недели, месяцы, резко дрогнул, когда она натолкнулась нечаянно на взгляд Молли. Еще в те дни, когда они только совершали свои первые вылазки, ее нестерпимо мучила совесть. И пусть логика твердила, что так правильнее, что так и надо. Подставляться должны они, ребята, не достигшие двадцати одного года, магического совершеннолетия. Те самые, которые по новым законам не несут полной юридической ответственности за свои поступки, а не взрослые, которых скормят публично дементорам. Но все доводы рассудка не могла перекрыть совесть. Это было ее предложение, когда новое правительство Британии завинтило все гайки до упора, когда чуть не попался Блэк.... Это она несет ответственности за жизни детей этой милой рыжей ведьмы. Она одна....и пусть Молли ни разу ни в чем ее не упрекнула, ни словом, ни взглядом. От этого не легче, только страшнее... только чаще являются кошмары по ночам....

Накатившее волной нестерпимое отчаяние сдавило горло и заставило ее произнести каким-то отстраненно спокойным голосом.

— Тогда мы сейчас еще раз просмотрим план и начнем собираться.

— Давай, нам надо немного доработать, но это мелочи, невыразимцы тоже почти что все уже закончили.

— Хорошо.

Она очень спокойно направилась к двери, механически начертила отпирающие заклинания, чувствуя, что еще немного и не выдержит.... Бэль фактически вбежала в кабинет и несколько секунд пыталась отдышаться, вцепившись в столешницу.

— Бэль?

—Бэль, что случилось?

— Они что опять, да?

Переполошившиеся братья обступили ее.

Она зажмурилась и сделала несколько глубоких вдохов, потом все тем же тоном сказала: «Закройте дверь». И только когда щелкнул замок, она нашла в себе силы обернуться.

Немного переполошившиеся, такие родные веснушчатые физиономии смотрели на нее.

— Бэль?

— Все в порядке, — и натолкнувшись на недоверие в глазах, немного улыбнулась. — Они дорабатывают план. Все почти готово и нам надо собираться.

— Это хорошо, — медленно протянул Рон. — Только вот что тебя тогда цапнуло, что ты с таким выражением влетаешь в кабинет.

— Нам поговорить надо.

— О чем?

— О задании.

— Что-то не так?

— Да, Джордж. Что-то действительно не так.

Бэль подошла к бару, достала виски и щедро плеснула в стакан, отошла к окну, кожей ощущая их пристальные взгляды.

— У меня есть одно условие по поводу завтрашней вылазки.

— В смысле?

— В прямом. Мы отправимся на задание, только если вы мне поклянетесь, что при любых обстоятельствах неукоснимо будете следовать моим приказам.

— Мы им и так следуем.

— Я имею в виду, что если я прикажу вам уйти, а сама останусь вас прикрывать, вы это сделаете.

— Бэль, что случилось?

— Мне нужно ваше слово.

—Бэль, какого Мерлина?! — Рон резко подошел к ней. — Что случилось за те пять минут, что тебя не было?

Ей казалось, что она сейчас задохнется, что ее разорвет на части от этих взглядов, от страхов, от этой чертовой ответственности. «Как же ты справлялся со всем этим, Альбус?» — с какой-то дикой тоской подумала она.

— Ничего не случилось, просто я хочу, чтобы вы завтра вернулись живыми, — голос на грани шепота, почти не различим, но она знает, что они ее услышали.

—Бэль...

Голос Джорджа какой-то... его невозможно описать... мягкий и... и ее прорывает.

— Вы же сами знаете, что это ловушка. Они говорят, что мы отправимся в четыре утра, так больше шансов. Но все равно я же вижу, они сами не верят в то, что мы вернемся.

— А ты в это веришь? — это Рон, серьезный, вдумчивый, тонко ощущающий нить слов и связей между ними. Шахматист и стратег. Сейчас в нем сложно узнать рыжего обалдуя из Золотого Трио.

— Я вам не позволю не вернуться, вот поэтому и прошу дать мне слово.

— Какое слово? Оставить тебя там, на растерзание этим скотам? — заводится Фред.

— Ты одурела?! Мы же не бросаем своих!!!!!!!!!!!! — словно отражается в нем Джордж.

— У меня больше шансов там выжить.

— Это ты с чего взяла?

— С того, что я подопечная Дамблдора.

— И что с того? Да Он тебя первой прихлопнет!

— Не прихлопнет.

— С чего такая уверенность?

— С того, что я его дочь.

— Что?! — вот теперь все было сказано синхронно, и они все трое застыли с растерянно недоверчивыми лицами. А она смогла заговорить, спокойно и ровно, словно речь шла о погоде, зная, что теперь ее перебивать не будут, и она спокойно сможет рассказать все. Что пути назад у нее уже нет.

— Моя мать была наследницей нескольких древних и могущественных родов, потомком великих магов. Имя по крайней мере одного из них вы знаете. Геллерт Гриндевальд, тот самый, что пытался поработить Европу, но так и не смог. Он, кстати, мой родной прадедушка. Но это не важно. Так вот, моя мать, была последней в своем роде, ее отца, пытавшегося высвободить великого предка из Нумерграда, упрятали туда же, где он в скором времени скончался. Ее бабка переехала в Англию, где и познакомилась с Лордом. Моя мать к тому моменту перешла на третий курс Дурмстранга. Из школы ее не исключили, но отношение к ней было не самым лучшим. Так или иначе она закончила школу и, зная, что все пути для нее здесь закрыты, отправилась в Британию, где была представлена Лорду.

Она замолчала, ожидая их реакции.

— И что с ней случилось потом?

— Ее убили.

— Авроры?

— Нет, ее убил Лорд. Через три дня после моего рождения.

— За что?

— За то, что она ему изменила. Она посмела влюбиться в одного из его же слуг и изменила ему. Моя мать не была сильна в зельях и не смогла уловит зелье верности в своем бокале. Зато ее повелитель узнал, что она ему не верна. Это было до моего рождения. Она умудрилась как-то сбежать, долго пряталась, но ее нашли. Ослабевшую после родов, уставшую.... Он пытал ее, хотел узнать, кто был ее любовником. Но она ему так и не сказала.... — Бэль остановилась, чтобы немного перевести дух. Она только один раз рассказывала все это, Дамблдору. С тех пор прошло три года, но как выяснилось, время пока не в силах было залечить эти раны, и они болели до сих пор все с той же силой и каждое новое слово, словно вновь пускало кровь. — Меня он тоже собирался убить, думал, что я не его дочь, а Снейп спас. Он захватил с собой зелье родства, и проверил, чья же я. А потом прямо из-под носа у всех этих Пожирателей и Лорда, повинуясь приказу матери, который она отдала не за долго до смерти, меня стащил мой домовой эльф. Ее смертельно ранили, но она смогла оттащить меня в магловский район и наложить какую-то свою защитную магию перед смертью. Я выросла в окрестностях Парижа, потом натолкнулась на Дамблдора. Он и отправил меня к Фламелям. Потом сам забрал, к себе, когда их не стало. Вот собственно и все.

— А твоя бабка?

— Она помогла матери бежать и тем самым подписала себе смертный приговор. С ней развлекалась Белла. Она же ее и убила.