Собор Парижской Богоматери – Хогвартс версия (джен)

— Невилл! — взвизгнула Гермиона, отчаянно переводя глаза с Лонгботтома на безжизненно лежащего на полу Малфоя.

— Драко! — в ужасе прижали руки к губам Пенси, Винсент, Грегори и Блейз.

— А ты уверен, что такое точно было в сценарии? — заглядывал в пергамент Фред через плечо Джорджа.

— Даже если этого в сценарии не было, то такой эпизод определённо стоит туда включить… — хмыкнул Джордж, тыча пальцем в нужное место по тексту.

— Мда, — разочарованно выдохнул его братец, — никаких разборок между Гренгуаром и Фебом тут пока не предвидится…

— Хватит трепаться! Кто-нибудь, помогите уже Малфою! — заорал Гарри.

Все удивлённо уставились на будущего героя Британии. Нет, конечно, гриффиндорское благородство — оно всем благородствам благородство (да к тому же ещё и гриффиндорское!), но всё-таки не каждый день удаётся увидеть Гарри Поттера, на коленях сидящего возле Драко Малфоя и испуганно заглядывающего тому в лицо.

Драко Малфой признаков жизни не подавал, а волшебной палочки у Гарри Поттера не было.

— Профессор Снейп, сделайте уже что-нибудь! — гриффиндорец с мольбой уставился на мастера Зелий.

В любой другой день Снейп, разумеется, потянул бы время и вообще не стал бы упускать возможность поиграть на нервах ненавистного мальчишки, высказав ему пару фирменных профессорских ласковых, но сегодня на кону стояла жизнь его крестника. Вообще-то, Лонгботтом был не самым сильным магом, так что после его Остолбенея Малфой уже должен был по идее придти в себя. Но почему-то не приходил. Подгоняемый пристальным и перепуганным взглядом Поттера, профессор Снейп склонился над слизеринским принцем.

— Так, всё понятно. Минус двадцать баллов с Гриффиндора за нападение на сокурсника и минус пять баллов персонально с Лонгботтома за то, что даже такое простое заклинание он не в состоянии выполнить нормально! — с торжествующим видом Северус указал на стену позади того места, где стоял Малфой, когда в него было брошено заклятие.

Кашпо с цветами, висевшее там ранее, теперь валялось на полу, а вся стена была измазана землёй и цветочным соком. Очевидно, вся сила ревности Невилла досталась безобидным растениям.

— Но что тогда произошло с Драко?

— Минус пять баллов с Гриффиндора за неуёмное любопытство, мистер Поттер! — рявкнул Снейп прежде, чем до него дошло, что случилось невозможное.

Поттер назвал Малфоя по имени.

Этот непостижимый факт поверг весь актёрский коллектив в состояние глубочайшего шока. Рон даже прекратил жевать и вытянул шею, оглядываясь в попытке понять, что же такое произошло за последние пять минут, что все замолчали и замерли.

— Д-д-драко? — проблеял он, озвучивая всеобщее недоумение.

— Ну да, так Малфоя зовут, — как ни в чём не бывало пояснила Эсмеральда.

— С каких это пор он для тебя «Драко», Поттер? — бочком выступила вперёд разъярённая Паркинсон.

Ярость, надо сказать, не красила девушку совершенно. Ну, прям настолько не красила, что даже близнецы слегка напугались. И Снейп.

— Минус пять баллов со Слизерина за… — профессор замолчал, потому что так и не смог придумать, за что.

Действительно, не говорить же, что за перекошенное выражение мопсообразной физиономии — к тому же, если подумать, то по степени своей неэстетичности это самое перекошенное выражение мопсообразной физиономии Пенси Паркинсон тянуло на все минус семьдесят.

— Давайте отлевитируем Малфоя в Больничное Крыло? — предложила Гермиона, первая заметив, что под светловолосой головой уже скопилась небольшая лужица крови.

Проследив за её взглядом, актёры с ужасом и единогласно поддержали предложение режиссёра. Согласно кивнул даже Снейп, хотя первой его реакцией на слова Грейнджер было снять несколько баллов и с Гриффиндора, но за «дельные предложения» баллы всё-таки нужно не снимать, а прибавлять. А прибавлять баллы — это не к Снейпу! Во всяком случае, прибавлять баллы Гриффиндору.

Гордо взмахнув своими сальными волосами и спрятав блокнотик за пазуху, преподаватель Зельеварения крепче сжал свою волшебную палочку, произнёс заклинание и отправился к Мадам Помфри, левитируя Малфоя перед собой.

Паркинсон и компания засеменили следом.

Гарри Поттер с тоской проводил слизеринскую делегацию взглядом. «Я мог бы отнести его сам», — подумал будущий герой и сам слегка удивился собственным мыслям. Но удивление быстро прошло, уступив место приятным мечтам. Гарри представил, как нёс бы белокурое создание по тёмным коридорам, нежно прижимая его к груди… Малфой так славно пел сегодня (да и вчера!), так ласково заглядывал Луне Лавгуд в глаза, и Поттер всей душой поверил в то, что слизеринец не всегда такой холодный и неприступный, каким пытается казаться. Ещё пару дней назад Гарри собственноручно заавадил бы любого, кто посмел бы сказать, что Малфой — не совсем скотина и способен на искренние чувства, но сейчас гриффиндорец и сам был в этом уверен.

Поттер сейчас не совсем отдавал себе отчёта в собственных мыслях и чувствах — да и не хотел этого делать. Впервые в жизни он чувствовал блаженную и сладкую пустоту в голове в то время как сердце его бешено выстукивало в ураганном ритме «Дра-ко Мал-фой Дра-ко Мал-фой». Было так непривычно и хорошо…

— Эй, Гарри, да что с тобой? — из плена собственных грёз его вырвал удивлённый голос Рона.

Опасаясь, что Уизли опять начнёт свои детективные изыскания, Гарри поспешил заверить друга, что всё в порядке. Ну, как в порядке…

— Это всё Волдеморт! — ляпнул Золотой мальчик первое, что пришло ему в голову.

Как мы только что могли убедиться, дельные вещи в голову Поттеру приходили не часто.

Только-только пришедший в себя после своего отчаянного поступка Лонгботтом хлопнулся в обморок, услышав опасное имя. Луна принялась приводить его в чувство, остальные придвинулись ближе к Гарри, требуя объяснений.

— Ну, мне привиделся Волдеморт…

— А почему не я? — ревниво спросила Джинни.

Мальчик-который-выжил виновато развёл руками.

— О, Гарри, нужно отвести тебя к Дамблдору, — решительно высказалась Гермиона.

И тут Поттера осенило:

— Лучше в Больничное Крыло…

— Хорошо, — согласилась боевая подруга. — Ребята, на сегодня репетиция окончена, увидимся завтра. Можете все расходится, а мы с Роном отведём Гарри к врачу.

Мадам Помфри, взволнованная таким наплывом пострадавших, усадила Гарри на соседнюю койку с Малфоем и скрылась за ширму в поисках зелья.

— Ну, мы пойдём? — Рон всегда ненавидел торчать в Больничном Крыле.

— Да, конечно, — великодушно разрешил Поттер, думая сейчас явно не о своих лучших друзьях.

Все мысли Мальчика-который-выжил были прикованы сейчас к лежащему рядом слизеринскому старосте. Лицо Малфоя было спокойным и умиротворенным. Лишённое обычной маски ледяного презрения оно казалось Гарри необычайно, невероятно привлекательным. Бледные губы были чуть приоткрыты, дыхание вырывалось слабое и неровное — такое, что хотелось, бросив всё на свете, прижаться ухом к груди слизеринца и слушать ритм его сердца или даже, ещё лучше, ловить губами биение пульса на тонком запястье…

Гарри потряс головой.

У него никогда не возникало подобных мыслей в отношении Джинни — и это пугало. Хотя, с другой стороны… Джинни никогда не лежала перед ним на больничной койке, оглушённая то ли ревнивым Лонгботтомом, то ли пострадавшим от Остолбенея цветочным горшком… Джинни никогда не пела такие нежные песни таким проникновенным голосом… Джинни никогда не была Малфоем, в конце концов!

Понимая, что рассуждения о природе собственных чувств завели его в тупик, Гарри с благодарностью принял из рук мадам Помфри фиал с Укрепляющим зельем.

— Как он? — как можно более равнодушно кивнул гриффиндорец в сторону предмета своих последних грёз.

— Лучше некуда, Поттер, разве не видно? — предмет грёз внезапно ожил и опередил колдомедика с ответом.

Та лишь беспомощно улыбнулась и развела руками, мол, сейчас сам всё расскажет.

— Что со мной такое произошло? — Малфой не оправдал ожидания мадам Помфри и, вместо того, чтобы всё рассказывать, принялся задавать вопросы. — Ты опять пытался меня убить, Поттер? Я пожалуюсь отцу и попечительскому совету!

— Нет, Драко, что ты… — принялся оправдываться герой. — Ты сильно ударился головой… Невилл приревновал тебя к Луне и швырнул в тебя Остолбенеем, но промахнулся и попал в цветок. И цветок упал на тебя…

— Это не он промахнулся, а я — увернулся, — самодовольно заулыбался слизеринец, пропустив мимо ушей дерзкое обращение по имени. — Потому что я очень ловкий! Да-да, ловкий и прекрасный Драко Малфой.

Гарри судорожно кивнул. Отвести взгляд от сияющего и гордящегося собой Малфоя было решительно невозможно.

— Эй, Эсмеральда, а почему ты на меня так странно смотришь? — конечно же, аристократ тут же это заметил.

— Ты такой красивый… — нерешительно начал Поттер.

Малфой присвистнул.

— А ты уверен, Поттер, что лонгботтомовский Остолбеней попал в цветочный горшок, а не в твою тупую лохматую голову?

«Не стоило мне этого говорить. Он никогда не поймёт моих чувств!» — горестно подумал Мальчик-который-выжил-чтобы-влюбиться-в-Малфоя и поспешно покинул палату, кидая на слизеринского принца тоскливые взгляды.

Малфой же, откинувшись на подушки, уставился в потолок и тихо пробормотал:

— В чём-то, как ни странно, Поттер всё-таки прав… Я действительно очень красивый. И ловкий, да-да, ловкий. Пожалуй, не буду жаловаться отцу…