Часть первая. Лили (джен)

Он опять пропустил ужин. Обещанное зелье для Люпина входило в последнюю стадию, и этим вечером нужно было мешать его непрерывно в течение часа.

Если бы кто из однокурсников сейчас увидел его, то очень бы удивился, потому что Снейп просто светился от радости. А радость и Снейп казались понятиями несовместимыми. Все получалось, так, как и было описано в записях, тот же оттенок, спиральные пары, реакция на серебро. Пускай он потратил на это зелье уйму своего личного времени, но результат должен был быть именно такой, какой требовался. Еще пару дней, и можно будет идти к директору.

Увлеченный своим делом, он даже не услышал, что кто-то вошел в лабораторию и тихонько стоял у двери все то время, пока Северус занимался зельем. Снейп спокойно погасил огонь и наложил заклинание стазиса, и еще парочку своих для защиты, чтобы ничего постороннего по случайности не попало в котел, и только после этого, удовлетворенно выдохнув, спрятал волшебную палочку в рукаве. И тут его позвали.

— Сев…

Снейп резко развернулся, и, если бы не предварительно наложенные чары, снес бы котел на пол. Около двери, прислонившись к стене и кусая губы, стояла Эванс. Ее рыжая коса немного растрепалась за день, и глаза были красными, как будто она плакала до этого.

— Кто тебя обидел? — Северус моментально позабыв, что они в затяжной ссоре, подскочил к ней. — Это Розье? Нет? Поттер? Что случилось? Почему ты плакала? Тебе больно? Где? Не молчи, пожалуйста!

Он взял ее за плечи, пытаясь заглянуть в глаза, а девушка всхлипнула и уткнулась носом в его мантию. Северус ничего больше не понимал, только осторожно обнимал и гладил подругу по спине, позволяя использовать себя в качестве большого носового платка.

— Ну что ты, Лили, не надо… — наверное, случилась какая-нибудь катастрофа. Мысленно он уже выбирал подходящий яд для Розье, или мерзкое зелье для оскорбившего девушку Поттера. Почему-то именно последний казался наиболее вероятным виновником ее слез. Через несколько минут всхлипывания прекратились, но из его объятий Лили выбираться не спешила.

— Сев, прости, ты невесть что про меня подумаешь… Я никогда не была плаксой.

— Что случилось?

— Ничего, практически ничего, и все сразу. Я пришла просить прощения, но так долго собиралась, что, мне кажется, ты меня не простишь.

— За что?!

— За все, Северус. За то, что нагрубила тебе в коридоре, за то, что молчала целый год, как партизан, что не пыталась тебя понять и найти возможность поговорить. Мне плохо без тебя, ты — как часть меня, тебя нет рядом, а у меня внутри болит. Ты не поверишь, я и сама не понимаю, почему именно сейчас, — девушка перешла на сбивчивый шепот. — Мы сегодня заговорили о будущем, все так радовались, строили планы, а я вдруг поняла, что это последний год, и я могу тянуть до мая, но потом мы расстанемся, и ничто нас больше не сведет вместе, и я из-за своего упрямства навсегда тебя потеряю. Тебе не нужно было так оскорблять меня при всех, Сев, ну как ты мог, а? Но я сама глупая курица, я же понимала, что ты не хотел, но так вцепилась в эту возможность наконец-то определиться в своей жизни. Вот, пожалуйста, определилась! У меня есть все — правильные друзья, подходящий парень — идеальная картина, а мне плохо, плохо, плохо… Сев…

Снейп стоял, ошарашенный, не зная, что ответить, и только продолжал автоматически гладить Эванс по спине, успокаивая.

— Тебя не было на ужине, и я подумала, что, может быть, ты здесь.

Они стояли так еще несколько минут, пока Лили окончательно не успокоилась. Покраснев до кончика носа, она смущенно отстранилась.

— Я тебе всю мантию намочила… — пролепетала она, опуская глаза.

— Ничего, высохнет, — пробормотал Снейп, краснея тоже и чувствуя, как тает ощущение теплого нежного тела, которое еще секунду назад прижималось к нему. Сейчас было самое время, чтобы Лили взяла свои слова обратно, испугалась, убежала, да что угодно, хоть гром небесный грянул бы в подземельях. Но нет, девушка стояла рядом, не зная, что сказать, и он также молчал, как каменный истукан. Он все еще не верил. Слишком хорошо бы это было.

— Сев… так ты меня прощаешь? — зеленые глаза заглянули в самую душу. Какая, к черту, окклюменция! От этих фантастических зеленых глаз не скрыть ничего. «Я люблю тебя, Эванс. С первой встречи. Просто люблю. Всегда буду любить». Но почему-то не разжать губ, не произнести этих слов.

— Мне нечего тебе прощать. Ты во всем была права, Лили. И если ты смогла меня простить… — он притянул ее к себе снова. Столько раз он воображал себе этот момент, и вот оно, чудо! Сердце билось где-то в горле, мешая проталкиваться словам.

— Сев, я так рада. Теперь все будет хорошо, — девушка удовлетворенно вздохнула. Ее ресницы щекотали его шею, словно крошечные стрекозиные крылья, заставляя его улыбаться все проще и свободнее.

— Что ты делаешь? Это какой-то эксперимент? — она не пыталась выбраться из кольца его рук, просто чуть развернулась, встала поудобнее, чтобы видеть лабораторный стол.

— Так, кое-что для больничного крыла. Ну и… хочу попробовать определить свой анимагический облик, если вдруг получится. Что-то вроде зелья принудительной трансформации. Конечно, это не навсегда, просто чтобы посмотреть.

— Ой, здорово, я мне можно с тобой? Ты что брал за основу?

— Я поэкспериментировал кое с чем. Как все зелья на крови, оно должно было быть максимально восприимчивым к магической составляющей. С основой синюшного мха и златоцвета получается ближе всего. По идее, последним ингредиентом будет кровь мага, состав будет уникальным для каждого. Собственно, если мне удастся зафиксировать эффект выкристализовывания сущности, то можно будет превращаться надолго, и даже тем, у кого нет предрасположенности к этому разделу магии. Конечно, форму животного изменить не получится, это заложено в каждом от рождения, я полагаю, но уже что-то. Это программа максимум, ты понимаешь…

— А как тебе удалось снизить концентрацию яда в синюшном мхе, он же практически не выводится?

— Я разбавил концентрацию вытяжкой из драконьего зуба. Яд необходим, чтобы уничтожить блокираторы, это что-то вроде галлюциногена, который отпустит твою магию в полет… — Северус не сказал, что эти мысли пришли к нему после памятного разговора с Эйвери про ЛСД. Лили не любила слизеринцев, и в такой момент вспоминать что-то, что может ее расстроить, не хотелось.

— Но вытяжка не вступит в реакцию, она же из подраздела холодных, и мох тоже?

— Ты права, но если подвергнуть вытяжку трехдневной перегонке вместе с кробисудом, то эффект меняется…

Эванс была единственной, с кем он мог говорить о зельях. Она тоже любила этот предмет и понимала друга с полуслова. И ее не тошнило от вида внутренностей флоббер-червей или крысиных хвостов. Северусу нравился огонек в ее глазах, который загорался каждый раз, когда она при нем начинала развивать свою мысль. Он любил спорить с ней, обсуждать свои догадки, слушать ее возражения… Он любил с ней — все.

За обсуждениями свойств различных основ для зелий время пролетело незаметно. Когда они опомнились, часы уже пробили одиннадцать.

— Что мы творим!.. Надо возвращаться. Если нас поймает Филч… — Лили всплеснула руками.

— Не поймает, — с взявшейся откуда-то уверенностью ответил он. Что ему какой-то завхоз, когда к нему вернулся смысл жизни?!

По замку они шли, почти не таясь, похихикивая, как одиннадцатилетки, вспоминая на спор самые противные ингредиенты, с которыми приходилось возиться.

— Печень тролля. Теплая, и с червяками. И как они живут с такой! Бррр…

— Слизь Трубоглаза веснушчатого. По запаху смесь жидкого навоза с ацетоном.

— Споры чертановки, те, которые кусаются…

— Яд уховертки кусачей. Помнишь, я целую неделю в пятнах ходил. Как в язвах. Никакие лекарства не помогали.

— Листья вестнянки…

— Желчь мантикоры…

— Тише…

Они были уже почти рядом с входом в гриффиндорскую башню, нужно было лишь повернуть. Но как раз в этот момент из бокового коридора послышались бормотание и шаркающие шаги Филча. Не раздумывая долго, Северус втянул Эванс в ближайшую нишу, где они замерли, скрытые доспехами. Снейп чувствовал, как Лили давится от смеха, уткнувшись ему в грудь. Ему самому было до одури смешно. Еще ни разу за семь лет пребывания в школе ему не приходилось прятаться от завхоза — в нише — с девушкой.

Это было странно и хорошо. Сев был бы не прочь, если бы Филч всю ночь ходил по коридору, не давая им шанса выбраться наружу.

Завхоз пошел мимо, продолжая разговаривать сам с собой об отвратительном новом поколении. Его шаги стихли на лестнице, а молодые люди все еще стояли, тесно прижавшись друг к другу и прислушиваясь.

Северусу очень хотелось поцеловать Лили. Но всякие скрытые доспехами ниши как раз для этого и предназначены, а это уже слишком. Вдруг она подумает, что… Что же она подумает? Что он такой же, как Розье и прочие? Убежит? Нет… ни за что.

Лили давно уже не смеялась. Почти не отдавая себе отчета, девушка водила пальцами по его плечам, прижавшись лицом к его мантии. Потом потянулась чуть вверх и сама его поцеловала.

Краем сознания он пытался что-то анализировать, но через секунду его смело в водоворот ощущений, так что раздельных мыслей не осталось. Их первый поцелуй. Ну не считать же за поцелуй то недоразумение на четвертом курсе, когда она приняла его подарок на день рождения? Тогда она просто коснулась его губ, а сейчас…

В воздухе пахло озоном, когда он вернулся на землю. Лили улыбалась, смахивая какие-то мелкие белые лепестки с его плеч.

— Сев, что это было?

— Не знаю, — шепотом ответил он. — Цветы вишни.

— Это ты наколдовал?

— Это оно само наколдовалось…

— Само не бывает.

— Иногда бывает.

— Сев…

Он обнял ее снова. Ничего, что на краю сознания пищит комаром неприятная мысль — слишком неожиданно, слишком быстро, слишком кардинально она изменилась…

— Лили, ведь это ты? Это не какой-нибудь жестокий розыгрыш?

— Ты о чем? Это я. Действительно я, — легонько чмокнув его в кончик выдающегося носа, она потянула его наружу.

— Филч может вернуться. Если засек твою магию.

Около двери в гриффиндорскую башню они постояли еще несколько минут.

— Сев, никуда я больше не денусь, не бойся. Завтра увидимся за завтраком. Спокойной ночи!

Неохотно выпустив ее ладонь из пальцев, он смотрел, как за ней закрывается дверь, а потом стек счастливой лужицей на пол около стены. Это было волшебно. Это было… Он не знал, чем заслужил такое, но это в корне все меняло.

На завтрак он пришел слегка встрепанный и невыспавшийся, но, поймав лучистый взгляд Эванс, успокоился.

— Привет, Северус, — она легонько вспорхнула из-за своего стола, чтобы подойти к нему поздороваться. Снейп не мог не отметить, с каким недоумением следили за ее передвижением гриффиндорцы. — Первыми у нас Чары. Хочешь работать в паре, как раньше?

— Лили… конечно.

— Здорово. Иди, завтракай, чудо, — она улыбнулась. — Сегодня пончики тают во рту.

Не пытаясь скрыть идиотской, счастливой улыбки, он пошел к слизеринцам, которые тоже не пропустили эту интермедию и выразительно поднимали брови. Где-то сзади слышался возмущенный голос Поттера, спрашивающий: «Лили, что происходит?», но ее тихих ответов ему не было слышно. Заканчивая третий пончик, он почувствовал, как его буравит чей-то настойчивый взгляд. Морган пытался взглядом просверлить в его голове дырку, недобро сведя брови. «Как мне страшно!» — усмехнулся Северус, выразительно выгнув бровь и улыбнувшись преподавателю, и вернулся к своему завтраку.

На чарах Лили сама пересела к нему, разложила учебники, и начала рассказывать о том, как они с девчонками устраивали соревнование по превращению сервизов в мышей. Подперев щеку ладонью, он слушал со всем вниманием. Солнечный луч так здорово отражался на ее рыжем локоне, что было даже странно, как повсюду не прыгают солнечные зайчики.

Поттер нарисовался ниоткуда.

— Лили, ты все же должна мне объяснить, — он демонстративно игнорировал присутствие Северуса.

— Джеймс, я никому ничего не должна объяснять. Извини, но я занята.

— Лили, что произошло? Ты обиделась? На что? — гриффиндорец старался держаться спокойно, но видно было, как мечутся в его глазах мысли, как бесит присутствие Снейпа рядом с его девушкой.

— Не знаю, о чем ты.

— Ты пересела к этому слизню…

— Поттер, тебя сюда не звали. Иди к своим, подобру-поздорову. Не нарывайся на неприятности, — Северус поднялся.

— И кто мне эти неприятности обеспечит? Ты что ли, тля на палочке? Голову вымой сперва.

— Джеймс, оставь нас в покое, пожалуйста. Ты мешаешь нам разговаривать, — Лили успокаивающим жестом положила ладонь на руку Снейпа, у которого на языке уже вертелось проклятие.

— Не оставлю. Лили, ты не понимаешь, что происходит. Этот урод что-то сделал с тобой, ты не могла так измениться! И я узнаю, что именно, — почти плюясь словами, Поттер смотрел прямо в глаза Северуса, — и когда узнаю, Снейп, тебе не жить, понял? Лучше оставь свои штучки.

— Ты вселил в мою душу непреходящий ужас, Потти. Хочешь выяснить отношения сейчас?

— Ребята, прекратите! — Лили подскочила, встав между ними живым барьером.

— Что происходит в классе? Быстро все по местам, — суровый голос профессора МакГонагалл накрыл их сверху, — Мистер Поттер, вернитесь на свое место. Мисс Эванс… вы решили пересесть?

— Да, профессор. Можно?

— Как вам угодно. Приступим к занятию…

Два часа они занимались трансфигурацией. Севу никогда особенно не удавался этот раздел магии, а вот Лили в нем плавала как рыба. Трансфигурированные ею пуфики не тявкали, как его «шедевры», и не пытались улепетнуть от создателя под соседние столы. Она смеялась и тихонько пыталась ему объяснить, что он делает не так. Это было приятно. Даже приятнее, чем жгучие, полные ненависти взгляды Поттера и его команды. После занятия МакГонагалл попросила их обоих задержаться, чтобы уточнить кое-что. На историю магии они бежали со всех ног, чтобы успеть. Так пролетел весь день. Поттер бесился, но близко не подходил. Учителя и однокурсники недоумевали, но на расспросы и Сев, и Лили отшучивались. Морган целый урок гонял его до седьмого пота, устроив показательную дуэль, на которой в конечном итоге практически размазал Снейпа по полу. Но ничто не могло испортить настроения Северуса, когда Лили оставалась с ним.

С последней пары они сбежали. Бродили по берегу озера. Девушка собирала кленовые листья, а Северус просто сидел с книгой под развесистым дубом, слушая щебетание своего рыжего чуда. День выдался тихий и теплый для октября.

— Сев, все хорошо? Ты какой-то грустный. О чем ты думаешь?

— О том, что мне все это снится, — пробормотал он. Она устроилась рядом, пытаясь сплести из листьев венок. — Вот сейчас я проснусь, а этого ничего нет. Ни заходящего солнца, ни тебя, ни желтой листвы под ногами. Ничего. Я в подземельях, вокруг тишина и темнота, мне все ЭТО привиделось.

— Ты такой смешной, — она отложила свое «рукоделие», подвигаясь ближе. — Значит, не веришь, что это по-настоящему? И это тебе тоже снится?

Лили переползла к нему на колени, целуя в губы сперва осторожно, потом все более и более пылко. Если это и был сон, то просыпаться не хотелось. Было настолько хорошо, что он уже не видел ничего вокруг, кроме своей Лили.

— Минус пятьдесят баллов со Слизерина, мистер Снейп, — опять этот холодный голос. — Немедленно приведите себя в порядок.

Морган с видом Немезиды стоял над ними. Глаза его светились таким бешенством, словно Снейп увел из дома и развратил его любимую дочь, не меньше.

— Простите, профессор, мы просто… — стушевалась Лили, поднимаясь и поправляя мантию. Снейп поднялся тоже, прожигая Моргана злым взглядом в ответ. Вот ведь затычка в каждой бочке! Неужели следит за ним?

— Я вижу, что «вы — просто».

— Мы просто целовались, профессор. Вы что-то имеете против? — добавил Снейп, следя за выражением лица преподавателя. Да, несомненно. У Моргана что-то есть к Лили. Как его перекосило от одного упоминания о случившемся.

— Снейп, неделя отработок. Поможете Филчу очистить замок. Мисс Эванс… Отправляйтесь в школу, и без возражений.

— Но, я не понимаю… Я никуда не пойду! Мы вместе! И если решили нас наказать, то наказывайте и меня тоже. Сев… — она посмотрела парня в поисках поддержки.

— Лили, иди. Я разберусь. Не переживай.

— Вы НЕ вместе, мисс Эванс. И в вашем состоянии вы не можете отвечать за свои поступки, — раздраженно постукивая волшебной палочкой по костяшкам пальцев, преподаватель даже не пытался сделать вид, что держит себя в руках.

— А что не так в моем состоянии?

— Эванс, вы не в себе. Быстро в школу!

— Но, профессор…

— Еще одно слово, и вы отправитесь в школу под мобиликорпусом.

— Лили, пожалуйста, — Сев сам не ожидал, что у него в голосе могут быть такие теплые ноты, — Все будет хорошо. Возвращайся в замок. Я тоже скоро приду.

Лили кивнула, закусив губу. Бросив на прощание ядовитый взгляд на преподавателя, она быстро пошла к замку. Северус готов был поклясться, что она вот-вот разрыдается. Из-за этого проклясть Моргана хотелось еще больше. Профессор тоже провожал девушку взглядом. Когда она удалилась достаточно, чтобы не слышать их, он развернулся к студенту.

— Я прекрасно осведомлен о ваших выдающихся талантах в области зельеварения, Снейп. Но я тешил себя надеждой, что вы все же еще не настолько опустились, чтобы использовать этот талант, привораживая к себе девушку, которой вы не достойны. Неужели вы полагали, то никто не догадается о ваших махинациях?

— Это… бред, — Северус даже улыбнулся такому чудовищному предположению. — Приворожить Лили… Кто придумал такую глупость?

— Признайтесь, вам стало так не хватать ваших прежних отношений, что вы решили наплевать на запреты? Захотелось получить все сразу не мытьем, так катаньем? Или, вы просто используете ее? Вы настолько разозлились, что ваша прежняя подруга нашла себе другой предмет привязанности, что решили разлучить их любым способом? Не можете же вы, в самом деле, не отдавать себе отчет в том, что в один прекрасный день морок схлынет, и с чем тогда вы останетесь? Или же вы собирались поить ее отравой до старости?

— Профессор, я не использовал никаких зелий, если вас так беспокоит этот вопрос. Полагаю, вы не поверите мне на слово, ну и ладно. Я вообще не обязан перед вами отчитываться, — слизеринец развернулся и пошел к школе.

— Действие приворотного ослабнет когда-нибудь. И Эванс все поймет. Если раньше она вас просто избегала, то теперь возненавидит. Никто не потерпит, чтобы так издевались над его сущностью, — слова Моргана летели вслед, как ядовитые дротики. — Вы непроходимый тупица, мистер Снейп, при всех ваших талантах…

Обвинение было настолько нелепым, что он, было, подумал, что Морган окончательно спятил, но слова продолжали кружиться в памяти.

Северус не мог не признать, что Лили и вправду быстро изменилась. Хотя они не общались последние несколько месяцев, может быть, это изменение давно в ней зрело? В конце концов, Поттер, который крутился вокруг нее — не больше, чем жалкий позер, она должна была понять это когда-нибудь. Снейп не давал ей зелий. Кто мог это сделать и для чего? Понятно, приворожить гриффиндорскую умницу и красавицу к себе неизвестный еще мог решиться, но какого дьявола привораживать ее к угрюмому слизеринцу, который о подобной услуге никогда не просил? С какой целью, для какой выгоды? Черт… Он всерьез принял к сведению эту возможность, а ведь это неправда…

«Будь честен с собой, просто будь честен с собой».

Он не хотел. Всеми фибрами души он сопротивлялся этой мысли.

«Какая разница, кто и зачем, но, согласись, что это возможно. И это объяснение гораздо больше похоже на правду, чем то, что Лили просто пришла мириться. Гордая и упрямая Лили».

— Сев? Что он сказал? Тебе сильно досталось? На тебе лица нет…— Эванс ждала его сразу за дверями, обняла и утащила в боковой коридор, где редко появлялись студенты. Снейп смотрел на нее, пытаясь отыскать следы навязанной воли. Обычно это видно, человек делает, что должен, но тело невольно выдает правду. Лили была сама искренность. В ней не было искусственности чувств, которое могло бы дать Империо, не было глупой одержимости, которая сопровождала прием стандартного приворотного зелья. «Нет, невозможно. Если бы Морган был прав, она хлопала бы ресницами, глупо улыбалась и сюсюкала в моем присутствии».

— Сев? Северус? Ты меня слышишь?

— Да, конечно, прости меня.

— Все хорошо?

— Конечно, Лили. Когда ты со мной, не может быть по-другому.

Она немного смущенно улыбнулась.

— Ты редко говоришь комплименты.

— Скажи уж честно — никогда. Лил, послушай, я знаю, что я не подарок, зануда и злобный тип, считающий себя гением, а ещё я практически не умею говорить с людьми… Лил, я просто хочу сказать, что ты не представляешь, насколько… важна для меня. И то, что ты решила вернуть наши отношения, это… я ценю это. Я хочу…

Эванс ласково посмотрела на него и, взявшись за полосатый слизеринский шарф, притянула юношу к себе.

— Северус, я ВСЕ знаю. Знаю, как сложно тебе произнести эти слова, но ты попробуй. Хочешь, я помогу? Я с третьего курса ждала, что ты их когда-нибудь скажешь, но ты каждый раз в последний момент не решался. Просто повторяй: — Я… тебя…

Это было странно, стоять в полумраке узкого коридора, прислонившись друг к другу лбами, ловить чужое дыхание и понимать, что такое не повторяется в жизни, это в первый раз и навсегда.

— Я… тебя… люблю, Лили.

Следующие несколько дней в уме Северуса череда сомнений и надежд сменяли друг друга с завидной регулярностью. Ему было хорошо с Лили. Слишком хорошо. А он обычно не умел радоваться тому, что имел. В ее словах он искал подвох, в ее взглядах — либо притворство, либо принуждение. Если это и было подстроено, то Мародеры явно не принимали участия в этом розыгрыше. Поттер ходил то серый от тоски, то красный от бешенства. А после того, как в выходной дружки протащили его, упившегося в хлам и размазывающего сопли по плечам товарищей, мимо Снейпа, тот окончательно поверил в то, что Поттер ни при чем.

Эванс же как будто позабыла о своих прежних друзьях и все свое свободное время проводила рядом со Снейпом, то в библиотеке, то в лаборатории, то они вместе гуляли у озера, то готовились к урокам. На переменчивое настроение своего друга она почти не обращала внимания, в периоды хандры излечивая Северуса старым проверенным способом, — объятиями и поцелуями. Он же скоро вошел во вкус. Обниматься на публику, чтобы позлить Джеймса, заводило невероятно, но поцелуи, сорванные украдкой, были более сладки. Легкие прикосновения, мягкие руки, обвивающие его шею, изумрудный сказочный свет из глаз его феи — все это будило такой голод, который было не унять самыми пылкими объятиями. И все же, он боялся пойти до конца. И старательно отворачивался от мыслей, которые могли привести к ответу, почему.

Чтобы как-то унять бушующие гормоны, он с головою погрузился в опыты. Помогало слабо, потому что теперь у него был потрясающий ассистент, вторая светлая голова для идей и по совместительству девушка его мечты в одном теле. В том теле, которое, находясь поблизости, вызывало недвусмысленную реакцию организма и легкую потерю координации. Северус, за свою жизнь не спаливший ни единого котла из-за неуклюжести, за последнюю неделю взорвал два, умудрившись добавить больше ингредиентов, чем нужно, в экспериментальное зелье. В первый раз обошлось, он успел поставить щит. Во второй раз его окатило с головы до ног кипящей жидкостью. К счастью, Эванс в этот момент отошла к шкафу, и до нее долетели только брызги. Его мантия была зачарована от подобных случаев, а лицо он успел прикрыть рукой. Позже Лили смазывала ожоги и выговаривала ему за невнимательность, но в интонациях ее голоса слышались неподдельный страх и искреннее сочувствие. Отходя от шока, Снейп сидел на кушетке, наскоро преобразованной из пары старых стульев, и чувствовал, как новый, прежде неведомый, страх наполняет его до макушки.

— Я мог тебя угробить, Лили, — еле шевеля губами, сказал он. Девушка, накладывающая ему на руку повязку, подняла глаза.

— Сев, ты опять придумываешь проблему на пустом месте. Ничего со мной не случилось и не случится.

— Лил, тебе вовсе не обязательно помогать мне с опытами. Это здорово, что ты рядом, но… кажется, это становится опасно.

— Я совершеннолетняя… — Лили усмехнулась, потом осторожно погладила его по забинтованной руке. — Я хочу находиться здесь с тобой. Мне интересно то, что ты делаешь, и нравится принимать в этом участие. Я, конечно, не призываю тебя каждый вечер взрывать лабораторию, ещё чего! Но приходить сюда хочу и буду. Если, конечно, ты мне не запретишь.

Девушка встала, убирая бинты и склянку с противоожоговой мазью. Закончив с этим, она обернулась и спросила весело:

— И когда ты мне все же собираешься сказать, что настаивается под стазисом около окна, что за таинственное зелье? И почему ты каждый раз краснеешь, когда я про него спрашиваю? Это что, противозачаточное? Или наоборот, афродизиак варишь на заказ? Сев, не мучай, мне же любопытно…

Под стазисом стояло волчьелычье зелье для Люпина, но посвящать Эванс в это не хотелось. Он элементарно стеснялся, предвидя, что Лили обрадуется, вот видишь, мол, делаешь доброе дело, а сам на себя наговариваешь, и все такое, и вообще, это походило на хвастовство, «смотри какой я белый и пушистый». Он фыркнул. На белого и пушистого он не тянул ни при каких условиях.

— Потом как-нибудь расскажу, — туманно пообещал он.

Днем позже Морган остановил его возле входа в Большой зал и сказал тихо и холодно:

— Через неделю у меня будет универсальный антидот к приворотному зелью. Возможно, директор и будет продолжать вас прикрывать, у него потрясающая черта верить в лучшее в каждом, но я — не он. Моих слов вы не услышали. Тем хуже для вас. Полагаю, когда подтвердится, что студентка была приворожена, все и без дополнительных доказательств поймут, что изготовление запрещенного зелья — ваших рук дело. Я постараюсь, чтобы вы вылетели из Хогвартса за это, даю вам слово.

— Удачи, — развернувшись на каблуках, Снейп в две секунды преодолел расстояние до дверей и скрылся за ними.

Ночью он не спал. Крутясь на кровати студенческой спальни, он думал только о том, что история про приворотное зелье — высосана из пальца, и ему не о чем тревожиться. А утром пропустил историю магии, чтобы подняться в лабораторию и самому сделать антидот.

Да, для этого требовались дорогие ингредиенты, но у него в запасниках много чего можно было накопать, а кое-что он позаимствовал у Слагхорна. Старик и не заметит, что его обокрали, а Снейп вернет ему… при случае. С идиотскими сомнениями, не позволяющими ему наслаждаться жизнью, нужно было что-то делать.

Внутренний же голос доставал пуще прежнего. И если раньше он призывал посмотреть в лицо реальности, то сейчас он изо всех сил орал о том, что нужно не антидот варить, а придумывать какое-нибудь зелье, которое не позволило бы антидоту Моргана подействовать.

«Вам же хорошо вместе! Ты счастлив, Лили тоже. То, что прочим что-то не нравится — на это наплевать!» Лили счастлива? «Почему бы ей не быть счастливой? Посмотри на нее! Даже если это результат зелья, какого черта что-то менять? Только из-за того, что тебе хочется узнать правду? Что ты будешь делать с этой правдой, на бутерброд намазывать?»

Он пропустил обед. Он пропустил ужин. Исписывая мелким почерком уже вторую половину тетради, он снова и снова пересчитывал формулу уже почти готового волчьелычьего зелья, пытаясь модифицировать его действие. Одна половина его сознания, несомненно, лучшая, была занята делом, строила догадки, производила вычисления. Другая скулила и пыталась перестать каждую секунду думать о Лили, и чем все кончится через неделю. Для него было неожиданностью, когда Эванс окликнула его. Снейп совершенно забыл, что охранные чары настроены пропускать девушку без всяких предупреждений.

— Что у тебя приключилось? От кого-то прячешься?

— Меня покусало вдохновение… — вяло откликнулся он, утыкаясь еще глубже в тетрадь.

— Я пришла спасти тебя от голодной смерти. Учителя тебя искали, но ваш староста каким-то образом тебя отмазал. Ты полный болван, Сев, мог бы меня предупредить как-нибудь. Я волновалась… — Лили достала из сумки горку бутербродов и зачарованный кувшин с соком.

— Спасибо, Лили. Я правда не голоден.

— Се-ев… — она требовательно потянула его за рукав. Северус был вынужден повернуться к ней, посмотреть в лицо. Эванс под его взглядом почему-то смутилась и покраснела. — Может быть, все же поешь?

Он махнул палочкой, левитируя маленький столик и наколдовывая пару кресел. Лили тут же занялась сервировкой. Подумав секунду, она призвала пару свечей и зажгла их, погасив прочие огни. В маленькой вазочке появился букетик фиалок.

— Так ведь лучше?

— Очень красиво.

— Ужин при свечах в лаборатории. С ума сойти!

— В следующий раз мы поужинаем у Розмерты. При свечах, — пообещал он, отодвигая кресло для девушки.

— Ушам своим не верю! Северус, ты приглашаешь меня на свидание? — она не торопилась садиться, заглядывала снизу вверх в его глаза и чуть лукаво улыбалась.

— Приглашаю. В эти выходные пойдешь со мной в Хогсмид?

Глаза у Эванс заблестели от нескрываемой радости. Она повисла у него на шее, нос к носу, губы к губам.

— Конечно пойду, глупый. Разве я могу тебе отказать? Я ведь люблю тебя, Сев. Все еще не веришь? Что нужно сделать, чтобы ты поверил? — шептала она, ласково перебирая его волосы. — Скажи, я все сделаю…

Северус начал задыхаться. От такой близости кружилась голова. Ладони, лежащие на плечах у девушки, казалось, пылали огнем.

— Лили… — почти умоляюще пробормотал он, пытаясь отстраниться, но вместо этого почему-то прижимая девушку к себе еще крепче. Стекла разных склянок отражали и множили огоньки свечей. Эванс в отблесках света казалась какой-то невероятно прекрасной незнакомкой из снов. Ее угадываемая в полумраке улыбка была загадочна и многообещающа.

Он не очень помнил, кто из них первый потянулся к одежде другого, откуда взялась кушетка, и что стало с букетом фиалок. Его будто накрыло огромной горячей волной и понесло куда-то, не давая связанно мыслить, только чувствовать, прикасаться, осязать. Все прежние страхи вынесло куда-то за скобки, и голос разума где-то потерялся. Лили была такой… Казалось, они оба сошли с ума от страсти. В первый раз вместе, как будто в первый раз в жизни и как будто в последний.

Когда все кончилось, Снейп слушал потихоньку успокаивающееся сердце, гладил прижавшуюся к его плечу голову, смотрел в сводчатый потолок. Казалось, оттуда, из темноты, смотрит кто-то в ответ и невидимо усмехается.

— Тебе не холодно? — спросил он.

— Нет, мне хорошо, — мурлыкнула Лили рядом с его ухом. Но он все равно наложил на них согревающие чары, одной его мантии, укрывшей обоих, было мало. Так они и лежали, боясь пошевелиться и спугнуть неожиданно появившийся уют.

«Ты хоть представляешь, что натворил?»

Он представлял. Все, что он забыл в момент близости, сейчас вернулось.

«Если она не любит тебя, если это действие зелья, то она тебя возненавидит. Теперь уже точно».

— Лил, нам нужно возвращаться. Уже почти час, как был отбой. Твои соседки будут волноваться.

— Не хочу никуда идти, — потянулась девушка, — мне и тут неплохо.

Ему тоже было хорошо здесь и сейчас. Хотелось так и лежать — вечность, не выпуская Эванс из рук.

— Ладно, ты прав, конечно. Алиса — такая паникерша, если кинется меня разыскивать — вся башня будет на ушах, — девушка неохотно поднялась и начала одеваться. — Сев, так мы и не поужинали при свечах.

— Наверстаем в следующее воскресение, — Северус подобрал рубашку, поднял мантию. Внутренний карман оттягивал маленький флакончик. Антидот. Тот самый. «О, Мерлин…» Эванс продолжала что-то говорить, поправляла волосы, а у него словно у картины выключили звук. Маленький четырехгранный флакончик с плотно пригнанной пробкой врезался в его ладонь.

«Правильно, Сев, выбрось его. До конца недели еще пять дней. Ты еще успеешь пять раз с ней переспать. А если удастся перепихнуться днем, то может и до десяти набежать. Какие смачные у тебя останутся вспоминания. Пусть не любовь, но зато как классно ты провел время, да, приятель?» — ехидный насмешливый голос шептал прямо в уши, с интонациями то Моргана, то Малсибера, то собственного отца, пьяного в стельку.

— Сев, ты чего? — перепугалась Эванс, видя, как белеющий на глазах Северус слепо утыкается в стену головой и несильно ударяется об нее снова и снова. — Тебе плохо? Воды?

— Да… Нет, мне просто очень жарко, а камни холодные, — как-то бесцветно ответил он, и прибавил, окинув взглядом лабораторию. — Надо прибрать здесь.

Два взмаха палочкой, и вся мебель на своих местах в своей изначальной форме. Только маленький столик с забытыми бутербродами и соком остался от закончившегося вечера. В свете зажженных пары факелов стало очевидно, насколько он инороден здесь.

— Хочешь пить? Тыквенный сок… — предложил Северус, беря в руки кувшин и чашку.

— А знаешь, хочу! — засмеялась Эванс. — Все-таки вечер у нас вышел жаркий.

Девушка протянула руку за чашкой. Северус медлил.

— Что же ты? — Лили подошла ближе, взяла чашку из его пальцев. Он не сопротивлялся.

— Сев, да ты замерз совсем, — пальцами свободной руки она обхватила его ладонь.

— Поцелуй меня, — попросил он севшим голосом, следя, как она подносит чашку к губам и отпивает глоток, — пожалуйста…

Она замерла.

— Сев? — поставив чашку на столик, она взяла его за руку,— Что с тобой происходит? Расскажи, я все пойму. Я же вижу, что что-то не так. Чего ты боишься?

Он молчал. Просто прикрыл глаза, внутри сжавшись от страха и безумной надежды. Лили ждала. Потом потянулась к нему, целуя сперва осторожно, потом все глубже и настойчивей. Это было прекрасно. Только привкус тыквенного сока на губах был лишним…

Он почувствовал, как все изменилось. Лили замерла. Потом ее руки безвольно упали. Отшатнувшись, она с ужасом посмотрела в его глаза.

— Что… что ты сделал?.. — прошептала она. Снейп молчал, но она и не нуждалась в его ответах. Беспомощно переводя взгляд с его лица на окружающую обстановку и обратно, она словно вспоминала все, что происходило с ней за последние дни. Северус следил как меняется выражение ее лица, и не находил ничего утешительного. Девушка то бледнела, то заливалась краской, прикрыв рот ладонью. На глазах у нее выступили злые слезы.

— Господи, я вела себя как идиотка, я… Ты… ты знал? Ты дал мне что-то с соком…

— Лили, я все объясню…

Девушка отшатнулась, не давая ему к себе прикоснуться.

— Ты знал. Или догадывался. И все равно позволил мне… я тебе этого никогда не прощу!!!

Не оглядываясь, Эванс вылетела за дверь. Чашки на маленьком столике угрожающе задрожали. Северус прикрыл глаза. Вот он, момент истины. По крайней мере, теперь все ясно, все честно. Не было никакой любви, пригрезилось, закружило голову и только. Нужно узнать, откуда взялось приворотное. Нужно закрыть лабораторию и идти к себе. Нужно продолжать жить с того места, как Лили вошла в эту комнату в первый раз.

Убрав столик и еду, он подошел к своим лабораторным столам, снял защиту, проверил консистенцию. Он действовал, как будто ничего не произошло, отгоняя истерику привычными движениями. Помешать десять раз по часовой, семнадцать против. Уменьшить огонь. Убрать инструменты. Кажется, все? Окинув безмолвную лабораторию последним взглядом, он увидел забытую на подставке чашку, испачканную соком, взял ее в руки. Потом потянулся за черпаком и повернулся к своему эксперименту.

Зелье было насыщенно синего цвета и слегка дымилось. Пахло немного плесенью, немного йодом. Пока не передумал, Северус отпил из чашки. На вкус было отвратительно, какой-то рыбный привкус. «Сейчас ты превратишься в кого-нибудь. Может, майского жука, может в крокодила, может в летучую мышь, все говорят, что похож… А может быть, не превратишься. Завтра твою холодную тушку найдет преподаватель. Все-таки синий мох, не шутка. Странно. Совершенно не страшно. Лили уже, наверное, в гриффиндорской башне. Плачет. Лили, какое все-таки волшебное имя!». Свет факелов мигнул, потом еще раз. «Началось», — подумал он. Замок задрожал, посыпалась штукатурка, потом медленно задвигались каменные плиты. «Интересно, это взаправду, или галлюцинации?» Что-то не так было со зрением. Стены выгибались и вздыбливались, от чего закружилась голова. Чтобы удержаться на подгибающихся ногах, Северус вцепился в лабораторный стол, но тот резво отпрыгнул, вставая на дыбы и опрокидывая оборудование и готовые зелья. Жидкости смешались, тревожно забурлили, и раздался взрыв. Снейп еще успел подумать, с чего вдруг взрыв, там же нет никаких несовместимых компонентов, как его швырнуло об шкаф с ингредиентами, который благополучно приземлился на него сверху. Свет погас, будто кто-то сказал Нокс.